Обреченный

В густом и страшном сумраке одна сова не спит,
Да два лесных охотника охотятся в ночи.
Глаза их очень зорки, движенья их точны,
Остры ножи большие, веревки их прочны.
Крадущейся походкою идут они во тьме,
Но не видно зверя совсем-совсем нигде.
И небо давит пустотою – дичи тоже нет.
Охотники задумались – и в чем же здесь секрет?
Чувствительные ноздри вбирают воздух в грудь,
Но запаха добычи никак все не найдут.
Гнетет лес тишиною, а небо пустотой.
Охотники считают, что это дух все злой.
Оружие что держат, уж руки опускаются,
Всю ночь во тьму глядели что, глаза уже смыкаются.
Когда уже назад они собрались повернуть,
Один охотник произнес: “Ты слышишь что-нибудь?”
Второй ответил: “Что же, пошли на этот шум.
Быть может, что добычи там хватит только двум”.
Идут походкой мягкою охотники быстрей,
Таинственный шум слышится все громче и сильней.
Один охотник вскрикнул вдруг: “Ты видишь или нет?
Мне показалось, впереди блеснул вдруг яркий свет”.

По узкому подъему идут они гуськом
На горку на крутую, с них пот течет ручьем.
И камни из-под ног летят, да и подъем скользит,
Но как же тот таинственный свет тянет и манит.
Уже вот на вершине два охотника стоят,
Глаза их широко раскрыты, а их рты молчат.
В секунду превратились охотники в немых.
То, что они увидели, так взволновало их.
Внизу в долине небольшой в кромешной темноте
Размерно движется вперед цепочка фонарей.
От жуткого видения сомнение в глазах.
Охотники не двигались – их разбирает страх.
Никто из них не знает даже, что там впереди.
Замялись в нерешительности оба как один.
Один вдруг, головой тряхнув, как отогнав испуг,
Промолвил: “Я иду туда. Иди за мной, мой друг”.
Второй ответил жалобно: “Я не пойду. Боюсь”.
И первый ухмыльнулся, процедив сквозь зубы: “Трус!”

Чем ниже он спускается, тем дрожь земли сильней,
И сильно хлещут по лицу его кнуты ветвей.
И мох как будто запрещает вниз ему ходить,
Стараясь стопы его ног собою поглотить.
Но человек настойчиво спускается вниз все же,
И, тело разодравши в кровь, стоит он у подножья...
Человек поднял копье – сегодня он силен,
Охотничий издал свой клич и прыгнул на огонь.
Железное большое его что-то обожгло,
И тело как пушинку его в воздух подняло.
Он, поднимаясь, слышал треск ломавшихся костей
С прикосновеньем бампера и желтых фонарей.
Разбитым комом плоти, начиная истекать
Кровью с жизнью, попытался взгляд он свой поднять,
Взглянуть чтобы на гору, где друг его стоял.
Там было пусто. Ветер кустами лишь качал.
Свой помутневший взор закрыв, сравнялся он с землей,
И грубые покрышки понесли его с собой.
Его останки мощные, тяжелые машины
С собой в цивилизацию к культуре уносили.

Другой же бежал по лесу, в кусты копье забросив,
Последний с племени в живых оставшийся охотник.