Бумажные письма

До эры интернета
 
Это письмо, написанное на листках, вырванных из какого-то блокнота с картинками старых машин в верхнем левом углу, вместе с тремя фотографиями я нашла, разбирая коробку с документами. От Ольги, почерк её. Отложила в сторону, потом перечитаю. Прошло несколько дней. Старые фотографии я, конечно, посмотрела. Там я, только в 34 года. Неужели я такой была – худой и коротко стриженой? Как же давно это было!..
А до письма всё руки не доходили. Вернее, я откладывала и откладывала. Не помнила, о чём там писала Ольга, в каком году какой жизни, помнила только эти листки с машинками в верхнем левом углу. Наконец прочитала... Оказалось, что письмо написано в том же году, когда сделана фотография.
 
Не очень трезвая Ольга писала о себе, о том, что собирается разводиться с мужем, что неожиданно стала пользоваться успехом у мужчин, упрекала нас с Димкой, что мы мало уделяем внимания маме, что-то про Валерку… Как странно – мамы давно нет, и Ольги нет, да и Валерки как бы нет, хоть он и есть.
 
Много лет я не смотрю старые фотографии, перестала. Они лежат далеко убранные, а когда случайно попадаются на глаза, я возвращаю их на место. Так же и письма. Те самые – бумажные, написанные на листках, вырванных из тетрадей в клеточку или в линейку, с ошибками, помарками и зачёркнутыми словами. Крупный мамин почерк, мелкий убористый папин. У него была удивительная способность писать на листе А 4 как по линейке – строчки ровные, никуда не загибаются. Пляшущий ольгин почерк – то наклонный и узкий, то прямой. Круглый почерк свекрови с вытягивающимися почти в одну линию концами слов. Давно забытые события. «Можешь на меня обижаться, но я никогда не вру, - писала пьяненькая Ольга, - помнишь историю с Наташкой В.? Я и тогда говорила правду…» А я и не помню… сейчас не помню. Смазливую глуповатую Наташку В. помню, а что там говорила Ольга, чему я не поверила, не помню.
 
Да и кто эта Наташка? Случайный персонаж нашей молодости. Тех времён, когда Ольга сильно переживала из-за своей внешности – нос большой, ноги кривоватые. Некрасивая – было моё первое впечатление от неё, когда меня, новенькую, в 7 классе посадили с ней за одну парту. Это потом ей говорили, что нос у неё итальянский и целовали кривоватые ноги… А тогда, в той молодости, где была Наташка В., я однажды проснулась тёмным зимним утром от света настольной лампы и сдавленных рыданий как раз вовремя, чтобы не дать ей обкорнать себя. Кое-как успокоила и после того как она проревелась, постаралась придать вид стрижки выхваченным ножницами волосам. В одном месте около затылка она стриганула так, что кожа светилась, но тут уж ничего нельзя было поделать, да и надо лбом чёлку уже было не прилепить. Так и ходила она с месяц оболваненная, пока волосы не отросли и не прикрыли проплешины…
 
Нет Ольги. Она не пишет мне длинные сумбурные письма на листках из блокнота, не звонит в 3 часа ночи по межгороду, чтобы плакать и рассказывать, как всё плохо, я не перезваниваю, когда она бросает трубку. Остались только бумажные письма, которые я не перечитываю, и фотографии, убранные подальше.