Три матерных слова

Василий ненавидел свою работу, но исправно стоял на кассе этого чертового отдела и пробивал товар с очень кислой миной. Когда начальство приходило, то он, конечно, натягивал поношенную улыбочку. А в основном был с харей человека, что крайне не рад своей работе, но хочет кушать.
Для начала его бесили дети. Потому что энергии в них было много, по отделу они исключительно носились, тыкали пальцами во все тетрадочки, книжечки и журналы с таким лицом, будто это чудо света. Через три минуты они успешно открывали новое чудо света, но сопровождали всё той же физиономией.
Но больше всего бесили люди, которые покупали подарки. Ладно бы магазин был просто с канцтоварами, но нет. Тут ещё завалялись книжки, журналы и, господи, открытки. И Василию приходилось показывать множество навороченных блокнотов и бесполезных книжек по типу «три тыщи тостов на твой очередной корпоративчик». Серьезной литературы у них было мало, это всё добро было на третьем этаже. А там Леночка. Вот у неё работа спокойная. Василий бы лучше к ней пошел, но черт дернул устроиться сюда.
Ладно, вот он блокнотик или бесполезная книжечка, которую очередной покупатель решился использовать в качестве крутого подарка. Всё это прекрасно. Но вот тут почему-то всем ещё открыточку хотелось. И почему-то многие опаздывали на чьи-то там дни рождения, а поэтому тут же за прилавком писали пожелания некоему мистеру Н, которому предстояла выдавить улыбку при виде таких шикарнейших подарков. А в советчики заплутавшие души выбирали Василия. Он, дескать, имел самый подходящий вид, чтобы сочинять пожелания.
Василий был твердо уверен, что от его рожи киснет молоко. Остальным, видимо, не это важно было.
С очередным таким фруктом Василий встретился сразу же после обеда, где у него было приятное общество Леночки. Увидев гражданина Василий понял, что пора рожей портить молоко.
— Чем могу помочь? — спросил он в той легкой форме, когда в голосе слышаться нотки доброжелательного «иди уже отсюда».
— А вот тут открыточка хорошая, — начал гражданин и показал, собственно, открытку.
— Хороший выбор, — похвалил Василий. Вообще всё хороший выбор, если отстанете.
— Я спешу, — подошёл ближе к делу гражданин. — Не могли бы вы мне помочь дописать поздравление? Совсем ничего в голову не идет. Тут надо вставить три слова, а у меня почерк ни к черту…
Василий запутался в том, что именно мешает этому гражданину подписать открытку, но решил не углубляться в это. Просто открыл это злосчастное бумажное произведение и внимательно изучил. Какой-то дурацкий стишок, который оканчивался незамысловатым: «И вот твои три самых лучших качества», а дальше зияли три белых облачка, в которые, видимо, надо было вписать эти три качества.
Василий нахмурился. Стишок из рук вон плохой. И почему только три качества? Что за дерьмо с этим миром? А если человек на все четыре хорош? Или лишь на два? Что делать с такими людьми? Василий поморщился.
Три слова.
Гражданин не особо наблюдал за Василием и его умственным штурмом по поводу трёх качеств. Конечно, этот товарищ мог бы рассказать о получателе подарка, чтобы молодой человек в полной мере смог обдумать то, что можно было бы каллиграфическим почерком вывести в этих облачках. Но нет, гражданин рылся в сумке, потом в телефоне, а потом просто молча ждал, бегая взглядом по стеллажам. Ну да, огромная поддержка.
Василий взял красивый маркер и от всей души вывел каллиграфическим почерком три замечательных матерных слова. После победоносно закрыл открытку и отдал гражданину, улыбнувшись.
— Спасибо! — просиял товарищ и засеменил на выход.
Василий проводил его взглядом. Бесит, бесит его тут всё. Пора собирать манатки, писать красивым почерком заявление и искать работу по специальности. А то ещё несколько открыток с ругательствами и начальство точно что-то заподозрит.