Восточный домовой

Как хорошо быть Хокусаем, я так хочу быть Хокусаем, можно Бассё, но Хокусаем каждый давно стремиться быть! Маленькое человекоподобное существо, одетое в японское шёлковое кимоно, тяжёлую меховую шапку в виде шайбы, явно заимствованную у бухарского еврея, да очень  мягкие кожаные ичиги, шло по одному из залов музея искусства народов Востока, расположенного теперь на Суворовском бульваре в славном городе Москве! В одной его руке был раскрытый цветной веер с перламутровыми вставками, явно принадлежавший вовсе даже Океании, а перед собой, при помощи другой руки,толкалось стоявшее на длинной палочке и вооружённое колёсами, вырезанное из дерева изображение дракона, раскрашенного яркими транспарентными красками. Дракон грозно разевал рот и махал своими деревянными крылышками. Как сказал бы какой-либо не совсем уравновешенный человек – зрелище было неординарным. Чего оно такое, ну, эта самая неординарность, лично мне не было известно вовсе, так я про неё и не говорил.В ту ночь уже протекла крыша музея,гроза вырубила электричество, да ещё и чего-то там прорвало. Музей, после долгого ремонта, переехал в роскошный этот особняк совсем недавно с улицы Обуха, где он занимал совершенно к современному музею не приспособленное помещение огромного собора, частично переделанного под залы, хранилища, ну и компартаменты. Какое роскошное словосочетание–атрибуировать в компартаментах! Я тогда просто от него тащился! МНС по-жизни, дежурный на эту ночь. Чего я мог сделать супротив стихий, было мне лично не известно. Но, куда денешься? Вокруг одни бабы и женщины, правда, с  редкими, с их слов, вкраплениями девушек. Дети, мужья, то, сё! У меня же была всего лишь жена, хоть и при сыне, но, всё равно, не муж. Вот я и дежурил! Спать на столе мне надоело, так вот и пошёл по залам, себя показать, протечки удивить! Иду себе,иду,как в сказках и положено, и на тебе, хрен знает чего, и мне навстречу. Мы оба остановились в немалом изумлении. Привет,-сказал я. Или как-то там ещё сугубо по-восточному? Салам! Шалом! Марш ихвало!  Здоровеньки булы!Встреченное существо задумчиво на меня посмотрело, оглянулось по-сторонам и спросило: Чаю хочешь? Я молча кивнул головой и услышал – следуй! А чего было не последовать? Через закрытую дверь выйдя во внутренний дворик, мы вошли в великолепную киргизскую юрту. В музее был сейчас месячник именно этой, Киргизской союзной республики, так одним из экспонатов стало красивое сооружение из войлока! Чуть откинув полог, существо махнуло мне приглашающе рукой, и я вступил в юрту на застланый коврами пол. А больше там ничего и не было, кроме низкого столика из дерева, украшенного фигурной резьбой, и стойки с посудой. Бахтияр,-сказало существо. Что? -не понял я. Зовут меня так. Туфли свои сними. Мокрые. Высушу! Давай, садись. Если он хотел чем-то меня смутить, то просчитался. Скрестив ноги калачиком, я присел у искусственно костра, расположенного ровно посередине юрты. Поставив свою милую игрушку к посудной стойке, и положив рядом с собой веер, Бахтияр присел рядом. Костёр же ярко вспыхнул, а вошедшая в юрту тень деловитого расставила дастархан. Столик оказался полным даров восточного базара. Андижанская дыня, чёрный виноград Хорезма, айва и фиги Самарканда!
А рахат-лукум, курабье, ойла, кос и просто халва. Да и мечта моего детства, изумительнейшего вкуса халва кунжутная присутствовала. Чурчхелла и гозинаки, засахаренные фрукты и стопка лаваша. Вот это всё к чаю? В Москве 1987 года? Красивейший чайник для кипятка, малый для заварки. Большие чашки с синими Тегеранскими цветами. Почти по Есенину: «Заросла моя былая рана, жизнь моя, иль ты приснилась мне? Синими цветами Тегерана я лечусь сегодня в чайхане»Хорошо! Как тут не нами положено, ополоснув трижды свою чашку, я налил себе чёрного крепкого чаю, а Бахтияр, спросив меня предварительно, какого цвета я чай предпочитаю, себе налил зелёный! Всё из того же чайника! Тень исчезла, а мы приступили к чаепитию. Пили молча. Не удержавшись, я отломил кусочек того и сего. Вкусно. Забытые уже  давно ощущения. А когда-то такого рода сладостей было навалом, жаль только, что денег у меня тогда на их покупку не было.Теперь деньги вот есть, а в магазинах от былой роскоши одни русские слёзки!Какое-то несправедливое и жуткое несовпадение! Вот! А я тебя знаю,-промолвил Бахтияр. Ты же недавно и работаешь! Шустрый! Многим понравился из местных! Я имя твоё знаю, но мне оно тут без всякой надобности. Вона, у тебя крест под рубахой, а я вовсе даже из малых сих. Слышал, Христос про нас говорил? Мол, кто обидит малых сих, - тут он осмотрел себя, - брошен будет во внешнюю тьму, где боли страшные им и скрежет зубовный. От них! Бельмес? Их бин.- судорожно ответил я! Шутю, - сказал маленький человечек. Я, вообще, по-жизни своей, шалун. Скучно здесь, а так пошутишь слегка, мило так посмеёшься, вот всё и в сиропчике!Да и ты, однако, шалунишка этакий. Помнишь, вчера на экскурсии здесь группа негров была?  Так один тебе указал на закрытый стеклом ящик с какой-то солью рассыпанной, да и спросил, мол, чего это? Ты, судя по-всему, про вещь эту знал столько же, сколько и негра, но, ведь не растерялся.  Показал руками, как мы и магрибские маги - йоги эту субстанцию разравнивают, а потом по линиям гадают! Хитёр жук! А это была часть аппаратуры для поддерживания влажности в помещении! Я же скромно улыбнулся. Было дело! Бахтияр,-спросил я,-а ты, если без обид, кто такой будешь?Человечек тут же снял шапку, скинул кимоно, и оставшись в рубашке с петухами, вышитыми по вороту, да в портках в полоску ответил вопросом на мой вопрос. Очевидно, Восток всё же на нём сказывался! Гриневского читал? Того, что у вас, людей, как Грин Александр проходит. Про наших соотечественников очень хорошо он писал. Я как про домового, что зубной болью страдал, перечитываю,  не поверишь – плачу! Уж, больно жизненная  это история, хотя я того никогда не слышал, что бы у нашего брата болело чего! Так что, домовой я ! Хотя с уклоном в сторону Востока! Так и вы, русские, тоже с таким уклоном. И глаза раскосые, и злые, да и борзы не по европейски! У такого народа,- как ваш Пушкин говаривал,-поскреби, и татарин сейчас вылезет. Восточный человек! А я в законе домовой! Видишь, расшитые шёлком петушки по вороту? Мы, борзые блатные русские Иваны, паханы по вашему, такие вот себе отметки генеральские делали. Шутю опять! От скуки стили смешиваю, вот сегодня эту рубашку под прочее поддел! Светает уже вроде? Вот тут-то и раздался ошеломительный звон. Я вскочил, ожидая тревожной команды. На нашем эсминце так били «колокола громкого боя» по тревоге! А потом: «С якоря сниматься по местам стоять. Корабль к плаванию в узкости изготовить. Баковые на бак, шкафутовые на шкафут, ютовые на ют» И пошло – поехало! Я стоял на полу, скоординировавшись в полёте со стола. Ошеломительно гремела охранная сигнализация второго этажа. Похоже, протечки  наконец нарушили герметичность проводки. Ко мне резво бежал сотрудник милиции с внешнего поста. Звони в отдел охраны,-сказал я. Начинался следующий день!