Промысел 2 6 4

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/08/14/84

Мейс видел: собеседники не поняли.
«Нам хочется, - перешёл переговорщик в наступление, - чтобы ваши племена остались жить на островах, не пустили туда кочевников, желающих отплатить сеющим смуту мудрецам».

Ловушки бывают разные, охотники знали. Но столь изощрённой встречать не доводилось. Стало понятно: стоящий перед десятком человек знает, откуда готовится удар, предупреждает готовых ударить о неожиданном ударе в спину. Однако, цель  предупреждения по-прежнему скрыта.

Если умник с Синих камней словом желает ослабить замахнувшуюся руку, то обращается ни к тем. От ватажки с продольного острова ничего не зависит.

«Скажи слово колдуну Бомти».
Буркнул Гойт. Мейс понял, что угодил в центр движущейся мишени.

«Бомти, верховный предводитель - смертник у предков, потому что имя этому - Кей».

 Не умеющие трусить мужчины разом вздрогнули. Такой дерзости жители болот не могли себе позволить.

Слова чужака, будто зубцы выстроенных у края огней, схватили, высветили и поставили на становой камень фигурку таящегося во многих сердцах подозрения, убедили в зыбкости почвы под ногами.

Колдунов, разумеется, почитали, слушали, но больше боялись пыток и медленно поглощающих трясин. Последнее рождало уверенность в устойчивости власти, однако, в каждом сердце остренький червячок сомнения жил, таился, в горькие минуты высовывал голову, только не смел развернуться до конца.

Мейс воспользовался оружием врага, имя которому суеверие и страх.

В бассейне Великой Реки не только последователи закона продолжения рода с благоговением относятся к данному матерью слову. Сменивший имя человек вызывает, как минимум, недоумение. Неверному в малом большое излишне, так говорят.

Вождь племени Синих камней шагнул чуть дальше, сгустил краски. Дважды упомянутое слово «смертник», точно умело брошенный орех, упало зародышем кверху.

Теперь не составит труда проклюнуться неуверенности, пустить росток опасения, расщепиться, расползтись недоумением, обвить побитые морозом прошлогодние стволы опыта, прикрыться от ветра хрусткой гущиной предрассудков, дать обильную поросль сомнений.

«Что до кладки, - продолжал Мейс, - захотите зимой забрать мясо, спросите дозорных, где найти Эйи для уплаты старого долга. Теперь оденьтесь и ступайте на площадь большого костра.

Придётся потерпеть насмешки наших женщин и ответить. Тут нет преград слову. Люди с Коричневого притока могут позволить сравнение себя с уснувшим в кустах охотником, обиды не будет, я сказал».

Над возвращалась домой. Внуки, два мальчика пяти и восьми лет, ради которых женщина Кея ушла и не затеплила огня, освоились с новостью, обрели в круге место рядом с надломленным утратой отцом.

Приемники сразу повзрослели, решили держать лицо, как бы ни повернулись события.

Пожилая женщина разожгла очаг, согрела приготовленную с вечера пищу, почти насильно покормила оцепеневшего в несчастье сына.

Для матери первого охотника приречья смерть близких давно стала не позволяющей возражать данностью.

Вторая жена Дейка потеряла первенца, возражала уж тем, что придушила крик.

Над знала: горе уйдёт внутрь, станет неперегоревшим молоком, разожжёт очаг способной погасить беззащитную жизнь болезни. До брачных игр успеет овдоветь сын.

Весной, куда бы ни шло, можно горевать, лето позволяет, а осенью придётся брать женщину. Втройне горе. Кого-то приведёт в круг?

Над знала, гадать бесполезно. Предположение - удел глупца. Только мысли сами лезут в голову, не зовёшь, хочешь отделаться и своевременно забываешь толкать вон.

Дым не насторожил. Вероятно, решила хозяйка, кто-то из ближних соседей развёл огонь, согреть старика.

Незадёрнутый полог озадачил. Выхолаживать жильё сквозняком казалось излишним, ведь не сюда ждали соболезнующих родственников.

Увиденное в круге потрясло. Новая посуда, становой камень яснее знака племени, войлоки выкатаны в снегу, опоры недавно принесены из лесу, девственно чистая подлога промыта лично рекой, очаг наряднее огненного кольца на Сером плато, обмазан успевшей высохнуть до звона глиной

. Незнакомая женщина сидит у изголовья, белым гребнем расчёсывает лежащего на постели человека.

Явлено чудо обновления. Доживающий век старец остался в брошенном хозяйкой круге. Здесь иной. Взгляд ясен, внимателен, обрамлённый новым полотном лик невесом, контур акварельно мягок. Умиротворение, радость отсутствия боли, хрупкая и незыблемая тишина лучится из высохших от тайных слезинок глаз.

Кей, сын Вилла, шагнул за черту мироздания или родился, точно бальзам, вдыхает недавно причинявший боль холодный утренний воздух.

«Благодарю давших тебе знания. – Говорит старейший рода, и льётся голос лаской юности. -Мгновения действительно принадлежат мне».

 Ида вполне довольна, почти счастлива. «Остановись мгновенье, ты прекрасно!» Сказал бы известный персонаж.

Программисту 1788 Фауста повторять не хочется, но каждым мигом отдохновения старика звучит другое слово: «Да будет воля Твоя».

Во внешнем размещении для исключения случайностей, как ритуал, предполагается вероятность соприкосновения с внеземным разумом. Сотрудники института сверх дальних экспедиций подписывают договор о невмешательстве. По сути, восьмидесятый пункт является формальностью, выполнять невероятные обязательства не довелось, но тенденциозно предполагается минимизировать техногенное воздействие.

Оказавшись на обитаемой планете, Ида поминутно взвешивала слова и поступки, оценивала производимое на людей впечатление. Стояла задача: вступая в контакт, эмоционально не травмировать, свести к нулю обсуждение присутствия чрезмерной власти, знаний за пределом понимания.

Жители бассейна Великой Реки движок заметили, назвали Рождающейся Звездой, потому что новоявленное светило исчезало с небосклона, когда траектория вращения оказывалась в затенённой области.

Тут же нанизались совпадения, аналогии, оценки необычного явления. Любители тайны приписали небесное знамение вмешательству духов. Для старейших и хранителей закона продолжения рода любые аномалии связывались с Чернобрюхими, сейсмической активностью, капризами погоды.

Ида обратила внимание: первобытные «энциклопедисты», слово которых определяет общественный климат, допускают неполноту человеческих знаний, понимают, что водораздел мировосприятия лёг именно в области души, мысли, информационного потока, отрезал мощный пласт непознанного, вернее, забытого восставшими против Создателя первопредками.

Очевидна разница. животные приспосабливаются к окружающей среде, человек её преобразует.

Жители бассейна Великой реки говорят: Мужчина зачал, женщина родила, но создан человек трудом.

Безделье в способных прокормить лишний рот племенах приводит к распаду человеческой составляющей. Животным ленивую особь тоже не назовёшь. Таким явился Создателю Мира первоотпавший предок.

Потомкам, говорят хранители, посредством труда по праву исполнения закона открываются некогда бывшие доступными тайны.

С подачи первобытных мыслителей земная история науки развернулась с ног на голову. Стало понятно: развитие человечества от простого к сложному, суть классификация. Она годится для складирования информации, удобства поиска.

Развитие по типу эволюционной теории – малая частность. Если о растительном мире можно сказать, что он существует только по принципу накопления информации, то животное, как душа живая, способно уже на поступок - результат и следствие этого накопления.

Точно так же не может быть постепенного перехода от живой обезьяны к живому человеку. В основе сознательной жизни лежит другой принцип: поступок в соответствии с волевым решением.

Там, где есть человек - обязательно есть религия, искусство, другие явления, не свойственные существу, поступающему только по велению законов природы и принципу накопления информации. Поэтому всегда пропасть между последней обезьяной и первым человеком.

"Адам не мёртвым был создан, но действующим животным существом, подобно другим живущим на земле одушевлённым Божиим созданиям.

Но вот в чём сила, что, если бы Господь Бог не вдунул потом в лице его сего дыхания жизни, т.е. благодати Господа Бога Духа Святого, от Отца исходящего и в Сыне почивающего и ради Сына в мир посылаемого, то Адам, как ни был он совершенно превосходно создан над прочими Божьими созданиями, как венец творения на земле, всё-таки пребыл бы неимущим внутрь себя Духа Святого, возводящего его в Богоподобное достоинство, и был бы подобен всем прочим созданиям, хотя и имеющим плоть и душу, и дух, принадлежащие каждому по роду их, но Духа Святого внутрь себя неимущим.

Когда же вдунул Господь Бог в лице Адамово дыхание жизни, тогда-то, по выражению Моисееву, и "Адам бысть в душу живу", т.е. совершенно во всём Богу подобную и такую, как и Он, на веки веков бессмертную".
* [«О цели христианской жизни» беседа преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым]

Утратив непосредственную связь с Предвечным Отцом, человек оказался вынужден заниматься несвойственными ему делами, потерял невостребованные знания.

Грехопадение восстановило некий минимальный дефолт, стартонув с которого, человечество ко времени завершения или перехода на качественно новый уровень жизни должно сравнять утраченную на момент отката планку знаний о мире и Боге.

Программисту 1788 приятно было обнаружить, что первобытные люди в плане взаимосвязи научных знаний и религиозного мироощущения оказались на порядок адекватней иных представителей «продвинутого» общества.

Культура информирования по факту опережала культуру домысла.
Убеждение, что виден лишь предполагающий повороты и развилки отрезок дороги, не позволяло человеческой мысли окостенеть, уйти в сферы гадательных истин.

Люди из «Круга Верных» понимали опасность манипулирования соплеменниками, целенаправленно развенчивали открытия мудрецов.

Хранитель не являлся монопольным обладателем знаний, не снисходил к невежеству, а поднимал хранимых до уровня своей информированности.

Так выводковый самец находит зерно и скликает ведомых птиц.

На земле, как представляла Ида, раскол между наукой и религией стал одним из множества расколов.

Растворённая в неосведомлённости информация о Творце и творении спаялась с растворителем. Из продуктов взаимодействия получился дикий замес тайнознатства.

 Страшилка о средневековье, где властолюбцы даже Господа Нашего Иисуса Христа поставили на службу мракобесию, не была анахронизмом.

Умеющие написать элементарную программку безбожники , творцы бесчисленных кумиров, в безупречно меблированных, оснащённых по последнему слову техники жилищах развлекаются астрологией, имманентософией, ребёфингом и прочей камлюгой, так называет паранормальные дисциплины Виктор Куженков.

Занимающийся проблемами выживания учёный считает: львиная доля накрывших волной прогрессивное человечество нервных болезней, - следствие мракобесия.

В Бассейне Великой реки не больно-то удалось бы в таких масштабах вырастить идолопоклонство, раскрутить спиритические блюдца, организовать сеансы медитационной визуализации, сексуального возрождения, эстетотеропии.

Первобытный человек не ищет Бога, не нуждается в имитации нестандартных ситуаций, а пользуясь законом продолжения рода, норовит избежать реального экстрима.

Изобретения встречают с благодарностью, изобретатель, несмотря на странности, считается уважаемым человеком.

И всё-таки, Аделаида Бартон поняла, что переборщила с уборкой помещения, ощутила расколовшую мир круга трещину.

Хозяйка глядит так, будто попала в салон движка, где невесомость сочетается с наличием нескольких центров тяжести, боится лишний раз повернуть голову, балансирует коленями, хватает воздух подушечками пальцев, норовит наступить себе на ноги.

Если бы пожилая женщина была дома, когда начали чистку, не было бы разделяющей грани, так думала Ида. Теперь придётся преодолевать отчуждение.

Отмену не нажмёшь, умолчания не восстановишь. Любое встречное действие расстояние только увеличит.

Над перешагнула черту, опустила войлок.
«Твой сын вернулся и обещал принести круглых водорослей».
Кей расставил акценты, поймал взгляд жены.
«Зачем холод пускать?»

Голос показался нездешним. Соплеменники до мельчайших подробностей пересказали Матери первого охотника события на Сером Плато, описали, как выглядит избравшая сына женщина, как сложился выбор и соединение двоих. Совпало всё до мелочей.

Над поняла: нечто непостижимое владеет потомком Нокка, ловко отторгает и притягивает. Оттолкнуть опасно, принять нельзя. Остаётся перетерпеть.

Сравнивала: похороны легче. Скользкий комок стоял в горле, спешил и не желал прокатываться. В груди рождался и одновременно умирал булькающий звук, точно серая водоплавающая птица с поднебесья звала и не хотела дозваться оставшихся на зиму сородичей.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/08/18/513