Пилигрим Родимыч - едем далее...

(юмористическая притча в духе теологии)

 Хм... поживем... отжилси ужо, отпилси и отопохмелялся! А что вспомнить то за жисть свою! И тут, конечно не сразу, но Родимыча хватила еще большая мандражка, чем усек что помер – ибо в памяти были одни дырки, аки в заднице у черта, и одна другой больше!!! Одни лишь обрывки из попоек и более ничего! Да еще такие обрывки, где он во хмелю вский бред несусветный нес и в памяти всплывали физии его дружков собутыльников, тож во время излишнего возлияния и тут его передернуло по настоящему, ибо он в памяти увидел сии моськи в таком ракурсе, что лучше в аду сгореть к такой-то бабушке!!! Ибо настолько они были кошмарные, желчные, оплывшие с перепоев, с кривыми туманными зрачками, орущие рты от коих несло несусветным перегаром... и это все его лепшие други!!!??? Как же он во хмелю их сразу разглядеть не смог то!!!??? Точняк бы сразу его на такие попойки отшибло! Ну и уроды, страшнее и отвратнее чертил... а у него то самого какая моська была!? Может еще пуще отвратная, чем он сейчас вдруг в памяти осознал!? Потом, фрагменты когда он нагло во хмелю копейку себе отшибал у кого ни попадя, ради продолжения своего «рая» с друганами, да и друганы у него были тож такого пошибу, где бы чего слямзить или на гоп-стоп в подворотнях... Бррр... ну и кошмары, ну и ужасти!!! Тут уж точно на пять сроков в аду светит! И ни единой доброй отмазки! Да ж в школе более всего хулиганил да пакостил... Во же силушка нечистая!!! И чего теперь делать то!? Ведь не отмажешься, поди грехи одни, да еще какие! И слезу мольбы пощадушки на «суде страшном» насильно из себя не выдавишь, чтоб пожалели как-то!? Наглость есть, а вот на пощаду... ни слезы, ни духу... И в памяти ни хрена хорошего!!! Так вот значит и моськи чертей и сам ад я уже видел при жизни в запоях и стервы, что под меня в кровати стелились – чем не бестии!? «А я грезил раем, что мне и застилал глазки заплывшие от зелья, от того, во что я свою мечту обращал!», - сделал первый неутешительный вывод Родимыч в уме и горестно выдохнул, - «Короче готовься к плахе, четвертованию, сожжению и короче... геенне огненной!». А дальше ему стало и на деле все-равно...

– «Ну как не заскучал еще?»...
Родимыч вскочил словно его саданула оса в ягодицу, очумело озираясь вокруг, но монотонный пейзаж вокруг не рассеялся аки наваждение, а продолжал быть сие, в том же неопределенном свете и цвете и не яркий и не тусклый, и не светлый и не темный... Словно картинка на экране, что лишь кажется реальной и натуральной, то бишь «живой»...
– «Кто это... кто здесь?», - непроизвольно выдавил Родимыч сдавленным голосом и сам едва своего голоса не испугавшись, и наконец немного придя в норму и чуйства утешился вслух, -  «Тьфу ты черт, наверное послышалось или пригрезилось... бывает как с перепою...».
И только Роидимыч присел успокоившись, как услышал некое хихиканье и затем, -
– «Да хоть слуховой галлюцинацией назови, тебе ж поди с перепоев не привыкать».
– «Ну и... леший с тобой. Но... хоть нашелся... с кем можно побалакать. Хоть назвался бы как, чтоб обращаться было как... Ни дело так вслепую невесть с кем балакать...», - почти не соображая выдал Родимыч, обращаясь словно по привычке к собутыльнику.
– «Ха, не узнаешь что ли? Ну назови сам как хошь, мне то все одно до фени как», - с некоей ехидцей поддел-парировал голос, на грани слышимости, но весьма отчетливо и явно.
– «Ну нет... так нечест... не резонно... ибо ты как типа не я, а я не ты, и гадай тут твое погоняло... то есть имя? Если ты хоть кто-что есть, то как-то тебя наверное нарекають?»,  - с натугой родил Родимыч в тугой как пробка извилине, ибо амбиции наглеца еще его донимали и сам думать, он, ну никак не хотел, особо по части какого другого типа, ибо тем паче за него. В тоже время Родимыч как бы этим протестом проверял, сие его глюк или все же кто-то что-то рядом есть.
– «По разному называют, одни как ангелом хранителем, другие как скелетом в шкапу, третьи как белочкой или приходом... Я ж тебя и вопросил – что не узнаешь что ли меня...», - наконец соизволил ответить голос, типа и сам не против поболтать от скуки, и тут у Родимыча ум-разум, как бес в ребро вдарил, - «Ах ты сие бестия такая-сякая!!! Это блин из-за тебя я тут в непонятку угодил сучонок...».
Но его прервал еще более пущий смех или хохот, что вконец взбеленило Родимыча, ибо и сам он наглый, но насколь нагло над ним измывается сия бестия нечестивая, атский супостат...
– «И чего гогочешь, ирод!? Измываешься надо мною, да?  Фашист, изверг, турок нерусский...», - не сдержал эмоций Родимыч, выпалив в адрес ненавистного врага - «хохота», коий наконец-то, - «Вот-вот... сколь веков и душ, а сущность то ни меняется ни на грамм... Как только появилась возможность, так сразу – крайнего виноватого найти и на него все свои грехи свалить... так ли? Али не так... супостат? Ни к богу сразу, а крайнего козла отпущения искать, мол не я виноват хоть крести... хоть к стенке поставь... а потом трава не расти... И поставят к стеночке и разопнут, тебя, а не меня – будь покоен! И колом осиновым... Сам уже прописал себе приговор! Черт и леший тута ты перед боже, а не я. И ты ради сей своей грешной отдушины, готов сейчас и тут удушить меня и четвертовать и извести в клочья, перед самим господом... а потом что, на веки вечныя в ад? На муки вечныя и бесконечныя? И даже извилиной своей пропитой не пошевелил, сразу на крайнем, пары свои грешныя спускать... Ведь с того и не кажусь тебе, дабы самосуд ты мне тут не уличил дикий и тем не усугубил кару суда. Тут поневоле обоссышься со смеху...».
Родимыча аки током вдарило, а ведь на деле и чего он сразу вдруг на своего «ангела» набросился, аж убить его готовый!!!??? Словно «ангел» сей в его попойках виноватый... и тогда Родимыч задал глупейший вопрос, -
– «Ну.. а чего мы тут ждем на бережку?».
– «Как чего? Ахерона на его ладье, коий переправит тебя через море по адресу...», - как дураку пояснил голос, Родимычу, коий переспросил еще более глупее, - «По какому такому еще адресу?».
– «Ну как по какому, в рай или в ад! Или ты сам еще определился куды тебя отсель направят? Никогда так не бывает, что ты из одного мира сразу попадаешь в иной мир, или на тот свет, как у вас глаголят, нужен некий переходный момент, или как суд божий у вас дурней нарекають. Тут и полный дегенерат в плане ума, на твоем месте бы, сей адрес для себя уразумел!», - вновь похихикал «ангел» или «садист совести изнутря».
И Родимыч аж весь закручинился и в ноги готов был пасть за свою прежнюю убивственную горячечность, словно с перепою... Но «ангела» или свого «второго я» видно глазом нигде не было, и хоть Родимыч раскаяться был наготове, но хоть глазком глянуть перед адом, на рожу сию бесстыжую... хотя с чего он вдруг, да опять на сего крысится??? У того ведь своя роль перед боже, пред кем отчет держать. И уж явно он не станет таковому рьяному истцу крайних-виноватых, пред боже льстить в смягчении сего приговора страшных грехов.  И Родимыч уж не зная в чем выразить свою досаду, по своей же непростительной тупости, - 
– «А че за скелет в шкапу таков? Ты мне хоть сие пред страшным приговором дай понять...».
И голос-садюга, вновь расхохотался и потом наконец изведя Родимыча сим морально, изволил, -
– «Тут дурень нет наций, ибо все с единого теста слеплены. Что грек, что турок и перед боже все равны, независимо от пола и племени. Это тебе хоть ясно? Я не различаю, чей сие чудо нации, ибо мне все нации на одну немытыю моську. Есть такое скелет в шкапу и че тебе еще знать?», - урезонил на анти-эмоциях «ангел-бес-изверг», Родимыча, хотя тот со своей тупой рассейской феней ни хрена иного не понимал, и с того сразу, не думая, восклицал, - «Но ведь я же русский!!! И ты со мною тут ведь по-русски базаришь...».
– «Дубьё стоеросовое – это ты меня по своему по-русски слышишь, а не я с тобой на рассейской фене базарю. Я ведь же в тебе всегда был, или ты из-за непробудных попоек меня никак узнать не могешь? Рай твой неотесанный мать твою ети кота! И теперь на меня полкана спускаешь?», - Убивственно поверг в ступор останков сознания Родимыча, «ангел-бес», и тот наконец сдалси, - «Ну... блинн... прав ты конечно... тыщу раз прав... но... я же... блиннннн... от души доброй и помыслов давече не бесовских, сей рай измышлял.. и вовсе я душой может и не злыдень, а как пес каков добрейший, но... жисть такова будь она неладна... кругом ложь, обман, воровство... весь свет белый наизнанку... что поневоле из любого добреца - алкаша... то есть... жертву обстоятельств так сказать сделает? Где же боже тогда? Где же его сила и праведность? Не по своей воле я...».
– «...Вот тут не зарекайся, не по своей... теперь что, все свои же грехи на боже валить? Вот сие негоже!!! Все свое лишь при себе оставь, иначе тебя тут просто не поймут... Усек!?», - обрезал его «вторая сущность» (он еще бедолага ни ведал, что есть и третья его же сущность).
– «Усек-то усек... а че мне теперь делать!? Самому голову под плаху ложить, коль таков грешник? И хоть скажем, с тебя, в... той жизни, проку ни было, так хоть тут хоть какую дельную подсказку перед судом страшным для меня учудил?  Я ведь покаяться всею душою как готовый...», - уже без надеги выдал Родимыч, чая что бестия сия, раз в нем все время была, так хоть своя...