Звезды, апельсины и поросенок Хрю. Сказка для взро

 
       Котенок Мя считал, что игрушка должна быть мягкой и очень легкой, быстро двигаться, когда ее кто-то дергает за ниточку. Игра с такой игрушкой доставляла ему истинное удовольствие.

       Щенок Га всегда испытывал странную гамму чувств по отношению к таким игрушкам. С одной стороны, движение он ценил и с интересом следил за резкими скачками мягкой игрушки, с другой стороны, ему никогда не удавалось схватить ее зубами и утащить на свой коврик, чтобы хорошенько погрызть. Даже если она попадала ему в пасть, была настолько мягкой, что просто таяла и появлялась досада, как будто кусаешь воздух.

       Поросенок Хрю дружил с котенком Мя и, в принципе разделял его точку зрения на мягкую игрушку. Ему забавно было наблюдать, как ловко и грациозно играет с ней котенок. Но желания играть вместе с ним все же не возникало. Котенок Мя, в свою очередь, ценил дружеское внимание поросенка Хрю и ему было достаточно такого хорошего отношения, в котором котенок видел понимание и сочувствие.

       Когда котенок Мя и щенок Га заспорили о свойствах игрушки, поросенок Хрю был в замешательстве. Он вполне одобрял мнение котенка, но с другой стороны, он понимал, что в аргументах щенка тоже есть рациональное зерно. Ему хотелось поддержать котенка, тем более, что щенок был не очень сдержан в своих комментариях и его манера спорить претила вкусу поросенка. В то же время, поросенок понимал, что ему в принципе все равно, какая должна быть игрушка, мягкая или твердая, можно ли ее грызть или нет, даже ее летные качества поросенка никак не волновали. Бегать за пушистой мягкой игрушкой или тем более грызть ее, поросенку совсем не хотелось. Ему достаточно было найти маленький кусочек уголька и с хрустом раскусить его, а потом лежать на солнышке и размышлять.

       Когда возникла пауза в споре котенка и щенка, все почему-то посмотрели на поросенка, как будто ждали его мнения и нуждались в его оценке игрушки. Котенок на правах старой дружбы, а щенок, рассчитывая на здравый смысл и честность поросенка. Поросенок готов был провалиться сквозь землю или ускользнуть куда-нибудь от напряженного ожидания окружающих, одновременно чувствуя невозможность принять ту или иную сторону. Поросенок ясно осознавал страх быть отвергнутым, как старым другом котенком Мя, так и вполне самобытным, по-своему интересным щенком Га. Поросенок не хотел пострадать за то, что оказался в центре малозначащего лично для него, спора.
 
       Котенок Мя смотрел на поросенка с уверенностью, что получит от него поддержку, и одновременно с легким удивлением, что поросенок все еще почему-то медлит; а может быть и с зародившимся где-то на периферии сознания, сомнением по поводу позиции поросенка. Удивление котенка поведением поросенка слегка раздражало Мя и уже было почти готово перейти в упрек и призыв, смысл которого можно было бы охарактеризовать лозунгом: «Сейчас ты не имеешь права быть в стороне!» И все же, котенок надеялся, что предыдущие годы и месяцы их дружбы, дают ему право ожидать безусловной поддержки от поросенка, тем более, что это так просто, - поддержать справедливое мнение о мягкой и подвижной игрушке!

       Щенок Га чувствовал себя вполне сформировавшимся благородным псом и со спокойной уверенностью в своей правоте, слегка иронично, но со всем возможным уважением к мнению независимого эксперта, то есть поросенка, искоса посматривал на Хрю. Понятно, что какой-то Хрю, не может поколебать единственно верного мнения такого славного пса, как Га, но все же, ему было бы немного грустно, если бы в угоду сомнительной прошлой дружбе, поросенок Хрю пренебрег бы здравым смыслом, проявил слабость и выступил на стороне котенка, который явным образом заблуждался.

      Щенок не мог объяснить, почему котенок не прав, щенок просто точно знал, что его восприятие мира и понимание настолько же естественны, насколько реальны ощущения. Ему приятно было ощущать свои упругие и сильные мышцы, готовые к действию в любую секунду. Если бы надо было реально доказать что-то, он не задумываясь использовал бы их, но пока в этом не было необходимости. Ему даже смешно стало, когда он вспомнил тщедушного котенка.

       Поросенок, под перекрестным кинжальным огнем взглядов двух непримиримых оппонентов, прошел все этапы изменения цвета кожи, от бледно розового, белого и синевато-зеленого, до пурпурного, малинового и вишневого. Он испытывал бурю невысказанных чувств и, казалось, совсем уже слился с серой обстановкой, но легкое подрагивание прозрачных розовых ушей выдавало его с головой.

       А в голове, его маленькой несчастной головке с розовым пятачком, тщетно пытавшимся издать хоть какие-то членораздельные звуки, происходило что-то невообразимое и недоступное его собственному пониманию.

       Поросенок опасался, что вступив в спор на чьей-либо стороне, он неизбежно ухудшит отношения со всеми другими участниками. Это его пугало и напрягало, лишало устойчивости; он понимал, что нейтральное и взвешенное мнение не устроит ни одну из сторон, и в итоге он будет бит обеими спорящими сторонами.

       Еще Хрю опасался, что однажды высказав свое мнение, он будет вынужден защищать его либо от одного из участников спора, либо от обоих в течение всей оставшейся жизни или метаться между противоположными мнениями. А что для него действительно жизненно важно, он пока еще не знает, ему надо все взвесить и хорошенько обдумать, прежде чем все ставить на карту. Но красноречивые взгляды достойных друг друга оппонентов, не оставляли поросенку ни шанса отсидеться и хоть до чего-нибудь додуматься.

       Поросенок очень не хотел быть втянутым в конфликт и потратить на это много времени и сил, тем более, что этот вопрос не настолько для него важен. У него была мечта понять себя, найти свою игрушку, такую, чтобы это была действительно его игрушка, не навязанная модой или тяжелыми жизненными обстоятельствами, чтобы он мог посвятить игре с ней всего себя без остатка, это должна быть такая игрушка, за которую он мог бы смело и непреклонно вступить в бой с любым, самым сильным и изощренным противником.

       Попутно Хрю осознал, что немного, самую малость, завидует котенку Мя и щенку Га, он завидует их уверенности и бескомпромиссности, их убежденности и готовности пойти на смелый шаг ради своей игрушки. Да, пусть это игрушка, пусть некоторые думают, что это несерьезно и мелочь, которая сама собой пройдет с возрастом, с изменением ситуации в обществе. На самом деле, поросенок чувствовал, что вопрос о выборе игрушки сегодня, закономерно приведет к выбору оружия завтра. Впрочем, он не готов был настаивать именно на таком пафосе, но интуитивно понимал всю важность ситуации.

       И еще была такая мысль, точнее едва уловимая тень или отголосок мысли, которая одновременно притягивала и пугала, и казалась стыдной, а может быть и вызывала чувство вины. Но одновременно вызывала и протест, как незаслуженное обвинение, и в итоге приводила поросенка в состояние тупика. Ему хотелось сесть на задние лапки и плакать. Но слез не было, было только четкое ощущение невозможности повыше поднять голову, словно она упиралась в невидимый потолок. Он чувствовал усиленно подавляемое раздражение, не то на себя, не то на весь мир, такой притягательный и одновременно, так по-идиотски устроенный.

       Так что же это за мысль такая, невольно задумался Хрю. Это была мысль о том, что ему самому может понравиться чувствовать себя заядлым спорщиком или адептом какой-либо идеи, это была мысль, что его увлечет поток страстей и неразрешимый клубок противоречий, и он навсегда потеряет не только возможность приблизиться к своей мечте, но забудет и предаст ее и никогда, никогда… Что это за «никогда», он не мог понять, как ни старался.

       Однажды, он, не то на клочке бумаги, не то на заборе прочел, что где-то на небе существуют звезды, он не знал, что это, но всем своим существом чувствовал, насколько они притягательны! Он отчетливо понимал, что они, звезды, могут захватить всю власть над поросенком и над всеми, кто жил в округе. Он не раз мечтал о звездах, он не мог даже представить себе, как они выглядят и вообще, что они собой представляют. Поросенок спрашивал у старших, что это такое звезды, но очень быстро понял, что такие вопросы лучше не задавать и даже не давать повода кому-либо подумать, что он, чумазенький и шустрый поросенок может мечтать, и, тем более, мечтать о звездах.

       У поросенка Хрю хватало здравого смысла казаться наивным, спокойным и беззаботным, почаще молчать и довольствоваться маленьким черным угольком, чтобы хрустнуть им и потом бегать, непроизвольно виляя своим маленьким смешным хвостиком. Поросенку не приходило в голову, что уголек можно использовать самыми разными способами, что угольком можно рисовать на асфальте и писать или разжечь костерок в холодную погоду. А может и приходило, кто его знает. Да и кому это интересно, что творится в глупенькой головке поросенка Хрю со смешным розовым пятачком?