Яко печать... жизнь как жизнь-3

               

                ГЛАВА 74. ХОЖДЕНИЕ  В  ГОРНИЕ  СТРАНЫ
                                                
     Из-за начавшейся в лаборатории катавасии по случаю разногласий в коллективе, связанных якобы с выбором научной тематики на следующее пятилетие, полевые работы не состоялись. Камералили и спорили, спорили и камералили. Этот режим для Юрия и Олега показался невыносимым, и они, взяв отпуск на месяц, отправились вместо поля с работами в поле-прогулку. Такого они ещё ни разу в жизни не делали. Причём решили посетить те места, где уже хорошо поработали, чтобы увидеть их другими, праздными глазами – интересно, что из этого получится. Пошли в Налачево

    Об этой прогулке Юрий написал небольшую повесть с названием, почти копирующем название настоящей  главы и предпослал ей эпиграф из своего дневника:
 «Каждый новый день вашей жизни делайте непохожим на предыдущий, чтобы они не слились в неразличимую массу однообразия, и вся жизнь не уподобилась бы одному единственному дню»
    Это событие почти ежедневно  записывалось  Юрием  в дневнике, разумеется, совсем не в такой форме, как в повести Здесь излагается дневниковый вариант похода Юрия с Олегом, дополненный небольшими комментариями. Может быть,  кому-нибудь потребуется сравнить столь разные по времени и условиям изложения  варианты тех событий и мыслей о них, поэтому привожу ссылку на интернетный вариант:  Проза.ру,. Юрий Масуренков, Хождение  за перевалы в горние страны. А вот собственно и документ события:

    4 октября. Вышли из города с Олегом в12-45.Очень тяжело. Прошли всего 12 – 15 км. Заночевали на краю Бомбёжного поля, где когда-то наши горе-бомбометатели (как об этом свидетельствует молва – комментарий) убили бабку с внучатами. Ночью очень сильный дождь Казалось подмоет палатку, но опасения растворились в сладчайшем сне под грохот капель по тенту. Утром солнце и спор о месте науки в жизни  человека, о тщеславии и месте человека в жизни. Вышли в 13-30.
    5 октября.  Прекрасно мучительный день омрачён потерей – опять на этот раз окончательно потерял нож. Шли кедровым стлаником без всякой надежды на нормальную ночёвку с водой. И как подарок при последних отблесках зари – ручей. Сейчас рябая от звёзд колючая и тьмущая ночь.
6 октября. Забыл или вовсе не знал, что листопад может быть грохочущим и внезапным, как ливень. Волшебство повторяющегося каждый год  сочетания – голубая прохлада ясного неба и  огневые оттенки лесов. И вдруг разом с оглушительным треском  обрываются и падают листья вокруг. Лес наполняется грохотом с мельтешением зелёных, жёлтых, оранжевых и красных пятен. И снова всё тихо и безмятежно... Ночью снился новый нож, который я сделаю, когда проснусь.

    8 октября. Решительно невозможно предсказать грядущее с вероятностью, равной единице.  Разве можно было себе представить, что не далее как два дня спустя мы снова  проделаем тот же путь через Бомбёжное поле, кустарники, перевал.
    Шестого пришли на станцию. Седьмого весь день – на станции с  облачностью и безрезультатной охотой. Восьмого собрались идти в Налачево, но выяснилось, что ребята (Юра и Слава)  едут на Бомбёжное поле искать место для выносной сейсмостанции.  И мы решили ехать с ними и снова пройти той же дорогой, чтобы восстановить её для будущих поисков ножа. И вот прошли. Двухдневный путь за пять часов. И главное в основном разметили тропу. Остались только детали. Возвращались в темноте и холоде. На станции – девчата-лыжницы. И почему-то от этого особенно приятно возвращаться из снега к теплу и душевному комфорту, который создаётся их присутствием.
    (Далее - восьмидневный перерыв в записях, он не от  комфорта на станции, а от сутолоки и непрерывной прилюдности – комментарий)

    15 октября. Встречаем славное утро за Корякой близ места стоянки в 1963 году. Вчера, когда перевалили через перевал высоты 1202,  я   увидел знакомое, как лицо близкого человека, плато с многочисленными морщинками-овражками, стало больно и сладко: всё остаётся одинаковым, только мы меняемся и уходим. Здесь мы были моложе и влюблённее. Зачем всё это ушло? Стало жаль тебя, Милуня, и себя до слёз. Горькая сладость возвращения к прошлому!
Спустились на плато и начали пересекать тысячи балочек. В каньоне р.Лев. Налачево как раз против высоты 1202 обнаружили серию сочащихся источников. Железистых, углекислых, тёплых. Это ещё одно новое прибавление к открытиям 1963 года. Надо бы написать об этом.
    Вчера, 14 октября, вышли из лагеря, который разбили  у южного подножия высоты1202 в очень удобной котловине, изобилующей всяческой живностью. Пока делал зарядку,  заметил несколько белых комочков в разных местах склона высоты 1202. Оказались зайцами. Убил одного и вчера же вечером  после перехода мы им поужинали. Это был роскошный пир.

    Там всю ночь с 13 на 14 шел дождь,  а утром 14-го часов до 2-3 было очень пасмурно с дождём и прояснениями. И вышли мы только около 16 часов, намереваясь переместить лагерь на западный склон высоты 1202. Покинули долину с  сожалением и желанием вернуться в неё и пожить здесь основательно. Она  нас очень хорошо проводила и, главное,  встретила. Пришли мы в неё в 19 часов 13 октября после почти целого дня пути по снегу у северных подножий Коряки и через перевал. Станцию покинули около 12 часов дня. Надо сказать, несколько неожиданно для себя. Накануне, т.е. 12 октября,  поздно вечером из города приехали Игорь Вайнштейн и Люда Лукьяненко. От них мы узнали, что 13 на станцию должен прибыть отряд из 7 – 8 человек для  работы на кратере. Перспектива окунуться в людской водоворот решительно делала невозможным дальнейшее пребывание на станции. Надо было куда-то уходить. Подбитая нога и  волевая расслабленность внушали сомнение в целесообразности  и возможности дальнейшего продолжения пути в Налачево.

    И всё-таки преодолели себя и пошли вперёд и в холод, ветер и снег. Уже за перевалом нагнали нас лыжники Игорь, Люда и Галя. Взяли наши охальные рюкзаки и потащили их. Километра через два расстались с ними, выпив по глотку горячего чая. Расстались хорошо, тепло, а ветер леденил до печёнок. Дальше пошли сами в приподнятом настроении, но через несколько километров снега, морены и холода стало плохо. Быстро темнело. Кругом камни и снег. Слева громада Коряки с полированным ветром и космическим солнцем ледником, где  в прошлом году улетели в  бездну трое альпинистов. На душе скверно. Ещё усилия, ещё и ещё. Впереди и внизу – серые и фиолетовые тона долины. Скорее туда. Спустились в тепло, сухую траву и кустарники, обрамляющие журчащие ручьи. Хорошо. Так встретила нас высота 1202. И сразу же стал гонять зайцев и топить гигантский костёр до вершины Коряки, и такой же горячий, как лава вулкана.

    16 октября. Вот мы и снова в Налачево. Вчера после четырёх часов хода увидели Налачевскую котловину с её тундровым дном и лесистым обрамлением, завершённым  каменной и снежной короной вулканов. Дно прихотливо испещряется горячими ручьями и площадками. Край, ставший родным. Спустились в котловину и сразу же – в источник  После холодного вечернего ветра это  несказанное блаженство. Только Олег испортил её несколько в конце пути: психанул на то, что я не захотел пить чай в 30 минутах ходьбы от конца пути и сам устроил чаёвку в 5 – 10 минутах ходьбы от терм, т.е. буквально в 300 – 400 метрах. Ну, да ладно – дуракам закон не писан. Он  пил чай и сидел у холодной реки, а я блаженствовал в ванне.
    С утра пошёл на р.Горячую, прихватив котелок и краюху хлеба. Полежал в ванне, отключившись от мира и погрузившись в себя. Там несколько подгажено: вчера вечером убил  глупыша, чтобы съесть. Оказалось,   это подранок, живущий уже долго в этих местах и до сих пор уберегаемый Костей (здешний егерь, и о нём – потом) от всех дураков.  Какая уж тут еда, даже признаться стыдно. Теперь ловлю гольцов и варю уху.
   
    На воде блестит солнце,  бормочет и шипит заливаемый ухой костёр. Струи стылой прозрачной воды ручьями бегут в океан. Уха пахнет до головокружения. Это мой дом.
Посетил термальную площадку, где когда-то  в другие дни  с тобой, Любимая, и с друзьями протекала теперь уже невозможная моя  (наша – комментарий) жизнь. Чувство НЕВЫНОСИМОЙ ЛЮБВИ И ПЕЧАЛИ. Желанным пределом и избавлением от  этого бремени близится смерть. Тихая.  Отрешённая. Вечная.
Шуршат мёртвые берёзы лохмотьями тонкой коры. Солнце и белизна стволов. Пусто.
Образ. Один на реке ловит рыбу. Голова втянута в плечи. Сутулится, как будто ждёт удара в спину. Часто оглядывается. Взгляд ни на чём не останавливается. Но всё схватывает мгновенно. Наловил гольцов. Сварил уху. Ел быстро и жадно с чавканьем и со стонами. Истиный зверь. А ведь интеллигентный человек, учёный.

    Вспоминаю. 9-го октября ходил от стационара на перевал. Днём был сильный веете с юга и небольшая пурга. Поднялся на склон Коряки и пропал в тумане. Быстро ретировался вниз. На перевале – следы баранов и непролазный снег.
10-го октября. В ночь на 10-е приехали охотники. Пир стоял горой, разговоры до утра. Днём небольшая прогулка по окрестностям. Пурга.
11-го октября. День хороший. Опять безрезультатная прогулка  за зайцами На южных отрогах Коряки очень ветрено и холодно. Ночью  убил одного зайца. ( с 10 до 11)..               
    12-го  октября. День опять хороший. Я никуда не иду. Болит  разбитый при ночной охоте палец. Варили с Олегом суп из зайца. Ночью явились Игорь с Людой.
    17 октября.  С утра пасмурно и очень холодно. Срываются хлопья снега, иногда просеивается крупа. Сегодня нам идти.

    Собирались долго и неохотно. Во второй половине дня погода наладилась, и в 14-30 мы распрощались с домиками и Костей. Но уйти не было нам суждено. В южном углу поляны близ перевала в р.Шумную и Горячую, откуда мы пришли, увидел двух медведей. Олег сбегал за Костей. Убили обоих. День завершили в термах при морозе и огромной лунище. Всё это очень напоминает осень 1966 гоа, когда здесь были девочки из Новосибирска. Тогда мы тоже по долгу пролёживали в термах при такой же большущей луне и звенящих от мороза травах. Прозрачные испарения струились в  неверном лунном свете. Иногда вскрикивала неведомая ночная птица или по тропинке торопливо протопывал заяц.
    Опять ночуем в домике и тепле. Славим гениальные изобретения человека – жильё и печь А медведи убиты. Зачем? Добивал одного выстрелом из МК в голову. Мгновенная смерть. Это надо иметь ввиду.
    18 октября. Приход дня встретил вместе с солнцем: оно выглянуло из-за холмов, и я вышел в тот момент из хижины. Трескучий мороз. Синь неба безграничная. Берёзы как снег. Хрустят под ногами тропинки.

    Господи! Кому эта красота? Зачем она? Кому я ещё скажу о своей радость жить как ни тебе, Господи. Если нет тебя, то  создам я сам образ твой в сердце своём и  и поклонюсь ему с радостью и трепетом:  Прими в объятия свои душу человеческую и соедини её с этим миром, сотворённом  для твоей славы, Господи.
Сантиметровый огарок свечи стоит в мыльнице, мыльница – на груде барахла, что в изголовье. Сам в спальнике. 21-30. Редкий снежок сыплет на палатку. Хорошо. Перевалили Пиначевский перевал в ледяном холоде. Прощай Налачево. Добрались до леса затемно. Стрелял в сумерках зайца и  мимо. Стали на чьей-то стоянке с запасом   дров и кольев для палатки Управились мгновенно. (Чернила авторучки размазаны капелями воды от тающих  снежинок, залетевших на страничку).

    19 октября.  Снегу намело за ночь почти по колено. Как выходить будем, тошно подумать. Но красота кругом неописуемая.
Что это был за день! Сначала шли по безмолвному очарованию сплошь белого мира: белые ьерёзы, белые камни,  белые поляны, белые кусты ольхи и ивы у ручья и плечи – всё белое. И даже воздух, материализованный в виде миллионов слипшихся звёздочек, бел.
    Потом снег перестал идти,  мы вошли в лес – по колено, а иногда и выше в снегу. И вокруг всюду снег -  на плечах, на ветках и стволах. И только иногда радостным праздником брызжут в глаза гроздья рябины. Часа через два пути – впереди среди белых гор под низким серым небом -  неожиданным подарком ясный осколок неба немыслимой бирюзы. А на обеденном привале – брызнуло солнце, и мы  стали просыхать сами и сушить барахло:  палатку, куртки, перчатки, носки, сапоги и прочее.

    20 октября.  Вчера уже в полной темноте дошли до  Пиначевских домиков – места обычной весенней стоянки при охоте на глухарей. Пришли под огромным впечатлением о прошедшем дне: этот вселенский снег, алые брызги рябины,  бирюза неба, открывшегося в уголках гор, куропатки, взрывом вспархивающие под ногами, тяжёлые тела глухорей, обрушивающие с деревьев тонны снега и, наконец,  над всем этим солнце – незабываемо.
Сегодня, перебирая прошедшие дни (для этого уже пришло время) пытаюсь каждому из них оставить в память знак или символ, который выражал бы наиболее яркое впечатление этого дня. так вот, вчерашний день я назвал бы «У Берендея», и непосредственно при движении вспять:
    Молитва или Благодать (18).
    Желчь для Космача или убийство во второй половине дня (17),
    Алтарь воспоминаний или День невыносимой любви и печали (16),
Сейчас за нашим последним немудрящим завтраком оглядываю окружающее и на память приходят слова «Мир Божий». Очень чистое небо с белыми лёгкими облаками, белые же вершины гор и коричневые леса подножий. И так далеко, пока хватает глаза.
    Нет лучшего определения для этого мира как «Мир Божий». Какое прекрасное название для  журнала, который когда-то издавался. И нет этого журнала, зато появились «Работница»,  «Колхозница», «Смена». Поистине апофеоз черни. Итак, сегодня это – Мир Божий.

    (В записях всё явственнее и сильнее проявляется душевное выздоровление Юрия – он снова, как десятилетия назад, обращается к Богу, и теперь уже настойчиво, более зрело и необратимо. Весь мир воспринимается им как величайшее гармоническое Чудо, творцом которого может быть только Бог. Но научный рационализм, составивший его земную сущность, не отпускает и не сливается  в гармонию с  богоданным мироощущением, и потому вера всё ещё с оглядкой – комментарий).

    Дома – досада от ничтожества возни в сломавшихся отношениях с некоторыми сотрудниками лаборатории. Но  радость возвращения в семейное лоно превыше. Мила рассказала о  разговоре с Катей на удивившую её тему. Вот строки из Юриного дневника:
    20 декабря. Разговор шестилетней Кати с мамой:
    - Мама,  ты кого больше любишь, папу или маму?
    - Одинаково. А ты?
    - Не знаю.
Длительное молчание.
    -Мама, а кто важнее, папа или мама?
    - Одинаково важны. А ты как думаешь?
Долго думает, потом говорит:
    - Папа.
    - Почему?
    - Если бы ты выбрала другого мужчину, то меня не было бы. 

    Ну, как тут ни порадоваться тому, что одному, очень любимому и нужному человеку я представляюсь едва ли ни самой важной фигурой на свете!?               

                ПРЕДСКАЗАНИЕ               

    Сон не так, чтобы уж и очень. Так себе. Или даже никчемный по отсутствию сюжета, по почти бессодержательной краткости, по невнятной интерпретируемости и просто по отсутствию интереса. Все это – на поверхности. Но есть нечто,  требующее не относиться к нему с такой же, как его непривлекательность,  невнимательностью. Но сначала – сам сон.
Собираемся на охоту. Какой-то невнятный коллектив охотников. Среди них – Володя. Тоже не очень внятная личность, несколько напоминающая моего шурина, правда, больше по имени, чем по чему-то другому, особенно, по участию в охоте. Шурин Володя – совсем не охотник, и потому этот Володя не должен был бы быть шурином. По охотничьему признаку он мог бы быть другим Володей: либо Володей Космачевским, с которым мне приходилось охотиться, либо Володей Тихомировым. С ним я никогда не охотился, но он причастен к моим охотам по делу, о котором скажу далее.

    Охота  предполагается на кабана. Но, странно - почему-то с поезда. Ни какого-нибудь там классного пассажирского или товарного, а этакого глубоко провинциального, межпоселкового, так называемого, веселого пятьсот первого. Он должен подобрать нас на заваляшной станции, где мы его ждем, и подвезти к дремучему месту, где, якобы, должны появиться кабаны. Там мы и начнем их отстрел.

    Я понимаю, что это нелепость, что так не бывает, но все же почему-то меня это не останавливает. Я обнаруживаю другое обстоятельство, которое делает эту охоту еще более невозможной, но теперь уже только для  меня. У меня не оказывается пригодных для этого патронов, о чем я с недоумением от самого себя заявляю Володе, который, будучи младше меня, почему-то представляется более собранным и подготовленным к охоте. Володя дает мне один (!) патрон. Меня удивляет и огорчает такая его «щедрость». Но делать нечего: хозяин – барин! Однако и это не спасает моего положения неудачника. Я обнаруживаю, что и с доброкачественным патроном я не могу стрелять, так как ружье мое, мое старое, подаренное мне отцом ружье, поломано. Курок при ударе по бойку не досылает его до капсюля – выстрел не может быть произведен. Охота моя не может состояться. Вот, собственно, и все.

    Но, пробудившись от этого сновидения, я настораживаюсь. И это происходит потому, что сейчас конец февраля 2007 года (если - точнее, то 22 число), а в марте, наверное, в его начале, в национальном охотничьем журнале «Охота» хлопотами Владимира Тихомирова, редактора отдела оружия, должна быть опубликована моя статья об охоте на кабана. О моей охоте, успешно состоявшейся некогда с этим самым моим ружьем. Итак, в трех событиях (бывшая в реальности охота, охота виртуальная в сновидении и предполагаемая публикация о реальной охоте) совпадения очевидны: везде осуществляется или предполагается охота на кабана, присутствую я, мое старое ружье, и в двух случаях некий Володя. Очевидно и различие: реальная охота успешна, виртуальная позорно проваливается по моей вине, публикация об охоте еще не состоялась, и только предполагается.

    Возникает вопрос: что означает негативное сновидение накануне предполагаемой вполне позитивной публикации? Вижу три варианта:
    1. Сон отражает смятение в сознании пуганого автора, преисполненного опасений, что какие-нибудь обстоятельства помешают публикации или она выйдет в неузнаваемо испорченном виде.
    2. Сон это просто случайный набор бредовых образов, и к  ожидаемым событиям никакого отношения не имеет, а совпадения случайны.
    3. Сон это прогноз, предвидение или предсказание, что с публикацией действительно произойдет нечто отрицательное.

    Данное нам время до публикации позволяет рассматривать все три варианта как вполне равновероятные, хотя по всем согласованиям публикация статьи должна состояться обязательно, причем  в удовлетворяющем  автора виде. Если произойдет договоренное, то сон может быть истолкован только в первом или во втором вариантах, если с публикацией случится нечто негативное, то отрицать вероятность третьего прогностического варианта будет невозможно. Ждем результата.
    Но если честно сказать, то я не знаю, чего мне более всего хочется. Конечно, радость от добротной публикации хорошее дело. Ну, а узнать, что твой сон оказался предвидением,  и тем самым прикоснуться к мистике надсознательного, стать действующим лицом в таинственном акте общения с ноосферой или абсолютным разумом, или как там еще обозвать ту субстанцию, где, соединившись, вечно существуют все времена и все события, разве это ничего не стоит? То-то.               
                24 февраля 2007 года
    Сатья вышла в срок и в несколько изменённом, но вполне приемлемом  виде  – прогноз не состоялся, ноосфера не причём!                Апрель 2007 года

    По прошествии восьми лет и прочтении этой записи, понял, что это всё таки действительно был прогноз, подсказанный Юрию неведомо кем! Главным во сне было не  кабанья охота, которая и показана во сне в таком бездействующем невозможном виде и лишь для того, чтобы связать смыслом её и Володин подарок. Главное это то, что даёт Володя Юрию - ОДИН патрон! Он означает  одну статью, которую он в виде подарка  для тебя опубликует  в таком солидном журнале. На большее не рассчитывай.   
    Так и произошло и никогда более не произойдёт. Материала ему было отправлено много, но опубликована была только одна статья про охоту на кабанов. Блистательный прогноз!
Но как неверно было истолковано изначально его содержание. Но ведь всё-таки что-то заставило и надоумило познать истину.