Топь

- Тут, с какой стороны посмотреть. – Рассуждал дядя Вова потирая густые усы. – Вот я, честный контрабандист. Чужого не беру. На хлеб зарабатываю. Кормлю семью и пытаюсь не вляпаться в историю. Но ведь и они тоже честные люди.
- Они? - удивился Джон. Вообще-то он Женя от рождения, но кличка давно заменило его настоящее имя.
- Ну, да. Чем они плохи? У них тоже есть семьи. Жены, которые хотят шубы. Дети, которые хотят есть. Которых, надо одеть в школу. Они такие же честные люди, как и мы.
- Честные? – не унимался Джон. – Эти честные только вчера глаза закрыли на то, как мы спирт бочками у них перед носом тягали.
- А я тебе, о чем толкую. Жену одеть подобающе надо. Детей собрать надо. Домой принести хлеб надо. Ну ладно… за хлеб им государство платит. А масло ведь тоже хочется. Вот и закрывают глаза. Они берут взятки и нарушают закон. Мы тащим контрабанду и тоже нарушаем закон. Разница-то небольшая.

Джону хотелось что-то противопоставить дяде Вове, но он никак не мог решиться. Дядя Вова для него авторитет. Он, можно сказать, вытащил его из самой глубокой ямы. Когда у Жени умер отец, мать не выдержала удара и быстро спилась, оставив тринадцатилетнего ребенка без присмотра. Ребенок этот, недолго думая забросил школу, научился курить и пить, после чего не раз оказывался в грязной канаве. Примерно оттуда, то есть из канавы, дядя Вова и вытащил щуплого и худощавого Женю.
Работы в селе не было совсем. Единственный доход это граница, через которую каждую ночь тянут спирт, сигареты, тушенку, вещи, цемент, ткани… в общем-то, тащат все, что дешевле там и дороже здесь. На том и живут. 
Дядя Вова давно занимался этим делом. Можно сказать, как союз развалился, так и занялся. Все занялись.
Вначале границы были лишь формальностью. Шлагбаум, да одинокая будка с пограничником. И вот, прямо мимо этой будки, все кому не лень, таскали товары. Кто на машине, кто на велосипеде или мотоцикле. А некоторые и вовсе на собственном горбу.
Но с каждым годом таможня обрастала все новыми и новыми зданиями. Единственный мост через лиман, по которому собственно и пролегала граница, обтянули колючей проволокой. Вместо шлагбаума появилась зона досмотра автомобилей. Вместо будки выросли большие кирпичные здания, где помещался уже целый штат пограничников.

С такой таможней, по земле уже ничего не перетащить.
Либо нужны связи, либо слишком большие деньги на взятки. Ни того, ни другого у местных жителей не было. Вместо этого, они сместились и начали проделывать ту же работу, только теперь по воде.
Грузили лодки и плыли с одной страны в другу, виляя среди камышей. Замой, когда мороз сковывал лиман, ездили на мотоциклах, рискуя провалиться в студеную воду.
Весной, впрочем, как и осенью, был промежуток, который назывался Проклятое время – это когда вода подернулась льдом так, что на лодке не поплывешь, но и мотоцикл еще слишком тяжелый. Самое скудное и неприятное время для контрабандистов.
Но, как только лед таял, переправа вновь начинала работать полным ходом.
Часто не хватало рук и приходилось нанимать рабочих. А рабочими, как раз и оказывались такие брошенные и никому не нужные подростки. Им и платить много не надо и здоровье пока у них имеется.
Дядя Вова часто жалел брошенных и обделенных. Но с презрением относился к людям, особенно взрослым, кто может работать, но не работает.

- Дети здесь не при чем. – Говорил он. – У них башка еще не встала на место. Им бы покурить, да нажраться. Но если у взрослого такие же желания, то это пропащий человек, которому я руки не подам. А детям помогать надо. Чтоб не затянуло слишком глубоко.
В такой манере, а именно почти насильно, дядя Вова заставил маленького Женю работать. Вначале тот сопротивлялся, но первый заработок разбудил в нем азарт и интерес к работе.
Из-за своей комплекции, Джон, он же Женя, поначалу стоял на фишке. Высматривал пограничников и своевременно сообщал, если такие едут на облаву. Спустя год, Джон начал помогать таскать контрабанду, а потом и вовсе стал кем-то вроде правой руки дяди Вовы. Заработал себе на мотоцикл «Урал» и на деревянную лодку «Щучка».
С тех пор они и работают вместе.

Солнце почти село и совсем скоро пойдут первые лодки с сигаретами. А пока что дядя Вова с Джоном заняли отличную позицию на пригорке, откуда просматриваются все подъездные дороги.
Плотная стена камышей, совсем скоро скроет солнце и тогда начнется жизнь. Ночная жизнь с риском, опасностью и деньгами.
- На сегодня там все утрясли? - спросил дядя Вова.
- Крюк сказал, что там кипишь какой-то вышел. Поэтому сегодня на страх и риск. – Ответил Джон, дотягивая уголек до фильтра.
- Не впервые. – Дядя Вова разгладил усы, почесал плотную щетину и вытянувшись в полный рост, улегся на длинном щите, который все контрабандисты устанавливали на мотоциклы для более удобной транспортировки коробок, – разбуди как начнется.
- Хорошо.
- Только сам смотри не спи, - пригрозил дядя Вова.
- Обижаешь.
- В прошлый раз ты тоже так говорил, а сам дрых без задних ног.
- Я устал тогда.
- Ладно, хватит оправдываться.
Джон достал еще одну сигарету и закурил. Он положил голову на руль и молча смотрел на дороги ведущие к лиману.
Километрах в пяти начинается село. Если поехать налево, то в трех, четырех километрах, будет дорога ведущая к единственному мосту через лиман. А справа, так, километрах в четырех, начинается болото. Ну как болото… некогда там была большая заводь, но почему-то начала сохнуть. Местные называют это место топь.
Солнце нырнуло за горизонт, и Джон уже не знал чем себя занять, пока начнется то самое время.
Наконец-то зажглись первые звезды.
- Дядя Вова пора.
- Сейчас, - ответил дядя Вова, словно и не спал совсем. – Дай хлебнуть чего-нибудь, - сказал он после некоторого молчания и протянул руку.
Джон подал бутылку воды.
Дядя Вова сел на щит, отпил, затем слил на руку и громко умылся, разбрызгивая воду в стороны.
- Ох, хорошо. Слышно там чего?
- В смысле?
- По рации.
- Нет, молчат как мертвые. Что-то даже не спокойно.
- Дай сюда.
Дядя Вова покрутил рацию, но ни на одной волне пограничники не переговаривались.
- Чего это они? Будто вымерли все.
- Вот и я о том же.
Они сменили позицию, проехав вдоль лимана несколько километров ближе к топи.
Камыши плотной стеной доходили до берега и лишь изредка, где были проходы к воде. Остановившись возле одного из таких проходов, Джон достал фонарик и несколько раз поморгал им.

- Как думаешь, заметят?
- Уже заметили, - сказал дядя Вова, прислушиваясь.
Громче всех орали лягушки, кваканье которых заглушало все вокруг. Иногда вскрикивала какая-то птица, но дядя Вова знал что слушать. Едва уловимые всплески по воде, говорили лишь об одном – плывет первая партия.
Все делалось в кромешной темноте. Лишь тусклый свет от луны отражался в воде.
Тяжелая деревянная лодка показалась в проходе и быстро приближалась к берегу.
- Чего так долго? – спросил дядя Вова.
- В камышах плутали, - ответили с лодки.
Наконец-то нос лодки протаранил берег и два человека тут же начали передавать коробки с сигаретами Джону и дяде Вове, которые в свою очередь, складывали их на щиты своих мотоциклов.
Заполнив оба щита, они жгутами укрепили коробки и отправили лодку на второй заход.
Шли на маленькой скорости, не включая фар.
Нельзя светить на берегу – слишком хорошо видно.
Когда дорога свернула от реки, фары все-таки включили, но и те, били точно в землю, чтобы свет нельзя было увидеть издалека. На каждом мотоцикле были специальные приспособления, которые закрывали верхнюю часть фары.
Пока выбирались к селу, встретили еще парочку знакомых.
Ночью лиман оживает и эта ночь не была исключением.
Вторую партию грузили глубокой ночью, часов около трех.
Все шло как обычно. Двое подают – двое носят.

- На сегодня это все, - сказал Крюк.
- Тогда по домам, - скомандовал дядя Вова.
С тяжелым урчанием, нагруженные мотоциклы вскарабкались на дорогу и во мраке поехали к селу.
До поворота оставалось чуть больше двухсот метров, но из-за подъема, приходилось едва плестись. В этот момент из камышей выпрыгнули тени.
- Стоять!
- Газу, - мгновенно среагировал дядя Вова и два мотоцикла начали работать на износ, вытаскивая своих наездников и товар в горку.
Силуэты людей шарахнулись в стороны, но быстро пришли в себя, и открыли стрельбу.
Такое было впервые.
Не на шутку испуганные контрабандисты выжимали из ревущих машин все до последней лошадки. Они так и уехали, не включая фар.
Следующий день, все село говорило лишь об одном.
- Нет, это уже ни в какие ворота не лезет, - говорил дядя Вова, курил и нервно покусывал губу. – Мало того что они стреляли, так еще и три короба сигарет мне повредили.
В компании засмеялись.
Дядя Вова умело разбавил напряженную атмосферу шуткой, но внутри понимал, что это уже перестало быть простым делом. Если начали стрелять, значит, взялись серьезно.
- Я тоже подозревал, что-то, - говорил Матвей, еще один контрабандист, - вчера все как вымерли. Ни одного разговора не было. Серьезно подготовились. Ох, серьезно.
- Надо с капитаном обговорить, иначе, за что мы платим.
- Дело хорошее, - согласился Матвей. – Дело нужное.
Дядя Вова набрал капитану, но тот не ответил.
- Странно, - ухмыльнулся дядя Вова, - выключен.

Стало страшно возиться с контрабандой, но иного выхода не было. Семья просит есть и даже если там начали стрелять, это еще не значит что там нельзя делать дела.
Несколько ночей было затишье, и контрабандисты снова вернулись в привычное русло.
В одну из ночей, дядя Вова с Джоном вновь подкатили к проходу между камышей.
Лодка приплыла в точно назначенное время. Груз перенесли на мотоциклы, отправили лодку во второй рейс, а сами остались закреплять жгутами коробки. Как только завели мотоциклы, из-за камышей вышло две тени.
В этот раз проскочить, быстро не выйдет. Дорога в горку, а мотоциклы груженные так что не разгонишься.
- Едем, - шепнул дядя Вова Джону, словно никого не заметил.
Мотоциклы взревели.
- Стоять! – прокричали голоса.
- Стоим, стоим! – спокойно ответил дядя Вова и тут же крикнул, - Гони! – а сам рванул руль в сторону и перегородил дорогу.
Люди кинулись ко второму мотоциклу, но Джон уже набрал скорость и несся по дороге вдоль реки.
В этот раз выстрелов не было слышно, но дядю Вову поймали и пару раз приложились по почкам.
После того как его усадили на мотоцикл, вышла еще одна тень.
- Позвольте представиться, капитан Гладков, - сказал человек вальяжно и спокойно. – Вы, как мне подсказывают Владимир Юрьевич. Так?
- Да, - ответил дядя Вова.
- Со мной вы еще не знакомы. Я сменил на этом посту капитана Шумова. Но не переживайте. Главное не переживайте. Скоро я со всеми вами познакомлюсь.
В словах капитана слышалась уверенность и власть.
- Если хотите курить, курите, - разрешил Гладков.
Дядя Вова закурил.
- Я человек практичный и деловой,
Дядя Вова тут же прибодрился, догадываясь, к чему клонит капитан.
- Я не буду с вами церемониться и разводить черти что. Я не Шумов. Вам понятно! – резко перешел он на крик.
- Нет.
- И что же тебе непонятно мразь!? – Гладков поставил ногу на щит, рядом с пленником. – Закончилось ваше золотое время. И своим всем передай, что капитан Гладков наведет здесь порядок. Теперь тебе понятно?
- Можно на пару слов, - махнул дядя Вова капитану.
- Ну, давай. Хочу услышать, что ты мне скажешь новенького.
Они отошли в сторону, оставив рядовых возле мотоцикла.
- Может это, договоримся как-нибудь? – с надеждой спросил дядя Вова.
- Хм… - призадумался капитан и хлопнул комара на щеке. – Надо пораскинуть мозгами. А что ты можешь предложить?
- А сколько тебе нужно? – прощупывал капитана дядя Вова.
- Ты ведь понимаешь, что я не один беру. У меня вон, сколько ртов, - капитан махнул рукой на рядовых.
- Это само собой. Ну, так сколько?
- Бесплатно! – рявкнул капитан и резким ударом сшиб дядю Вову на землю.
Рядовые тут же подбежали.
- Все нормально, - сказал Гладков прохаживаясь вокруг дяди Вовы. – Я что только что сказал? Что!? Разве я сказал, что сменил Шумова, чтобы быть каким был он!? Мерзким и подлым!? Ты это услышал? – склонился он над дядей Вовой. – Это!?
- Нет.
- Тогда какого хрена ты мне тут втираешь. А!?
- Я…
Не успел он договорить, как был тут же заткнут тяжелым ударом ногой.
- Вы мрази, у меня тут будете землю жрать. Понятно вам!? Передай своим ублюдкам, что если поймаю, то пусть прощаются со своими семьями и идут на нары. Будут убегать, огонь на поражение. – Гладков прохаживался вокруг лежащего дядя Вовы и с каждым словом, речь его становилась громче. – Я вам покажу, что значит закон нарушать. Я вам мрази устрою открытую границу.
Пока Гладков обливал всех контрабандистов грязью, дядя Вова поднялся на колени, а потом и вовсе встал в полный рост. Он понимал, что сопротивляться или бежать – бесполезно. Их тут человек восемь. Но ему так обидно стало, что какие-то люди, приехали сюда и наводят свои порядки.
- Надолго ты к нам такой бравый!? – осмелев, спросил дядя Вова.
- На твой век хватит. – обрезал Гладков.
- Нет, не хватит, - как бы сторону сказал дядя Вова.
- Ты что-то сказал? Я спрашиваю. Твоя харя посмела что-то вякнуть?
- Надолго тебя не хватит, - повторил дядя Вова.
Хлесткий удар опрокинул его на спину. Дядя Вова упал близ воды и, решив, что все равно лежит на земле, дотянулся и умылся, почувствовав солоноватый привкус во рту.
- Это угроза? – возвышаясь над соперником, спросил капитан.
- Это правда.
- Вы у меня тут еще попляшете. Я говорю тебе и повторю это тысячу раз, я не Шумов. Я не буду закрывать глаза на ваши проделки. Тебе понятно?

- Чего тут не понять, - уже вставая, сказал дядя Вова.
- Ладно, заканчиваем с этой хренотенью. Товар я у тебя забираю. Ребята, отгоните в отдел, - сказал он своим людям, - мотоцикл завтра заберешь. Но если попадешься еще раз, отберу твой вездеход и штрафану. Попадешься следующий раз, отправишься за решетку. И своим передай. Я не Шумов.
- Передам, - ответил дядя Вова, закурил и ушел.
Слухи расходятся быстро и уже на следующий день, все село знало, что дядя Вова попался. Джон едва ушел. А капитана Шумова заменил некий Гладков, который не берет взяток и невероятно честен.
- Как прошло? – спросил Джон.
- Вроде цел, - слезая с мотоцикла сказал дядя Вова. – Даже жгут не тронули, - улыбался он сверкая бланшем.
- И что дальше?
- А что может быть дальше?! – удивился дядя Вова. – Работать будем дальше. Голод никто не отменял.
- А как же?..
- А никак. Поживет у нас, освоится и притрется. Так что не переживай.
- А если…
- Ну, если и дальше так пойдет, будет другой вариант искать, хотя я не верю.
- Просто люди говорят, что пора завязывать с этим делом.
- Врут твои люди. Конкурентов убирают, вот и все. Как работали, так и будем работать. Разве что чуточку аккуратней будем. Много энтузиастов я повидал на своем веку. Не он первый, не он последний. Поехали, подготовиться надо.

Дядя Вова завел мотоцикл и уехал. Джон последовал за ним.
Несколько дней все шло без изменений. Пограничников больше не стало. Работать лучше они не стали и все контрабандисты уже вздохнули с легкостью. Но вздохнули слишком рано.
В самую тихую ночь с пятницы на субботу, капитан Гладков взял еще одного контрабандиста Степана по кличке Кабан. Кличка к нему прилипла еще в детстве и, казалось, что под грузом этого прозвища он все больше и больше становился похожим на настоящего кабана.
На громадной башке, как две точки сидели глаза. Шеи не было совсем - голова росла прямо из плеч. Про талию там вообще можно было не говорить. Казалось, что к большому прямоугольнику, прикрепили ноги и руки, ткнули голову и вот вам готов Степан.
Но он не только внешне походил на кабана, так еще и сильный был как кабан. Один мог полную лодку чуть ли не на берег выволочить.
- Зачем тебе мотоцикл, - подкалывали его коллеги, - давай мы к тебе так привяжем короба.
Возможно из-за этой силы, пограничники как с цепи сорвались, когда все-таки смогли повалить его на землю.
Пинали долго.
Долго и жестоко.
Лишь когда Степан перестал подавать признаки жизни, капитан сказал:
- Хватит ребятки. Нам, конечно, ничего не будет, но грех на душу пока брать не хочется.
Уставшие. Мокрые и разгоряченные пограничники отошли от тела.
- Забираем наших и валим отсюда.
Рядом с Кабаном лежало три тела. Одно из которых охало, вздыхало и каждую минуту стонало.
Троих пограничников погрузили на мотоцикл Кабана и уехали.
Спустя полчаса, полуживого-полумертвого Кабана отвезли в село, нашедшие его контрабандисты.
Кабан выжил. А никто и не сомневался что выживет.
Сомневались лишь, выживут ли те парни, которые попались под его горячую руку.

В одной из местных забегаловок, где львиную долю посетителей были именно контрабандисты, состоялся разговор.
Этот разговор, рано или поздно обязательно должен был состояться.
- Что делать будем? – спросил Иван.
- Работать, - сказал дядя Вова и отпил пива. Он был непреклонен в своем решении.
- Если бы там оказался не Кабан, то могли ведь и убить, - вмешался Василий, молодой рыжий парень.
- Следующего может и убьют, - с завидным спокойствием ответил дядя Вова.
- Ну, а вы чего молчите? – обратился к собравшимся Иван. – Тебе скоро дочь замуж отдавать. Деньги что ли не нужны? У тебя дом строится. Ты сам только женился, ни хрена еще своего не имеешь. Чего вы молчите!? – Иван тыкал пальцем, но все отворачивались.
Было стыдно.
Даже не стыдно, а больше обидно.
- Ну чего ты к ним привязался? - вступился дядя Вова.
- Потому что нельзя сидеть, сложа руки. Глядишь, он скоро переправу прикроет, тогда от голоду пухнуть будем. Надо решать. Может его того… - как бы ненароком предложил Иван.
- Того, это в смысле на болото? – так же с опаской спросил дядя Вова.
Иван кивнул.
- И кто же это сделает? Хм?
Иван поднял плечи.
- То-то и не знаешь, - продолжил дядя Вова. – Думаешь, мне не страшно? Думаешь, мне не обидно? Или ты думаешь, мне нравилось, как он меня сапогом по роже бил, а я как малец стоял и слова не говорил. Да мне это не нравится. Я бы тоже хотел, чтоб его кто-то того… но кто сделает? Никто не решится. Да и страшно это все-таки. Мы ж не звери какие-то.
- Зато они звери, - поддакнул кто-то из толпы.
- И они не звери! - сказал дядя Вова и отпил пива. – Работа у них одна, а у нас другая. В нашем случае только и остается, что терпеть. Терпеть и ждать. Гладкова на долго не хватит. Я ему так и сказал при встрече, а он мне в рожу залепил. Не поверил. Ну, ничего, это пройдет. Я тут уже третий десяток кручусь, а он только пришел. Обидно блин! – закончил речь дядя Вова.
- Тебе обидно, а у нас убытки. С той стороны теперь тоже боятся. Говорят, пока своего не угомоните, они возить не будут.
- Да что вы все как с цепи сорвались! – не выдержал дядя Вова. – На той стороне будут возить. У нас будут таскать. И Гладков скоро угомониться. А знаете почему? Знаете? – дядя Вова осмотрел всех, но понял, что никто отвечать не собирается. – Потому что другого выхода нет. Работы нет. Вот и будем дальше таскать.
Долго еще в этой забегаловке не утихали споры.
Предположения были разные и все сводилось к тому, что граница на замке. Контрабанды больше не будет. Один лишь дядя Вова стоял на своем. Но он так устал доказывать и отстаивать свою позицию, что даже слушать перестал. Сидел в углу, цедил пиво и смотрел на оживленные споры товарищей.
А про себя лишь ухмылялся: «Хм… в болото они его захотели».

Бежали дни... Шли недели… ползли месяцы…
Наступило проклятое время, когда и на лодках нельзя, и для мотоциклов лед слишком хрупкий.
Проклятое время было вдвойне проклятым, потому как каждый предыдущий год, все контрабандисты готовились и знали, что будет затишье. А теперь, с этим Гладковым, который продолжает свирепствовать и накрывает одного за другим, никто толком не успел подготовиться и запастись.
Двоих посадил. Трое завязали с этим нехитрым бизнесом. Несколько человек утонули, и возможно, утонули не случайно. Слухов было на этот счет много. Слишком много…
Выживали как могли. Ждали, пока зима схватит воду. Самые отчаянные не выдерживали и срывались везти товар.
Забавное и в то же время весьма пугающее было зрелище, когда мотоцикл едет по гнущемуся льду и наполовину скрывается из вида, делая что-то вроде передвижной воронке. Водителя знали одно. Остановишься - провалишься. А если провалишься, можешь и утонуть.
Они выжимали из своих мотоциклов все до последнего. Маневрируя среди камышей, мчались к другому берегу.
Но наконец-то первые мотоциклы смогли нормально проехаться по льду.
Спустя несколько дней, переправа вновь заработала в привычном режиме.
Из-за сокращения объемов контрабандного товара, он подскочил в цене. Вроде бы и зарабатывать стали больше, но в тоже время и опаснее стало работать. Теперь уже штрафом или взяткой не отделаешься.
Спустя месяц, по селу прошел слух, что капитан Гладков женился. Женился на местной, из соседнего села девушке. Там же и дом начал строить.
- Теперь совсем озвереет. – Говорили некоторые, и лишь дядя Вова улыбался.

А Джон все смотрел в его хитрые глаза и пытался узнать, что же там прячется под седыми бровями. От чего он улыбается, когда все грустят. Но дядя Вова был непреклонен и ходил на своей волне.
Наступила весна. Проклятое время осталось позади, забрав с собой и многих контрабандистов, которые не выдержали напора власти. Топь тоже растаяла и уже отправляла в воздух затхлый т трупный запах.
Снова груженые лодки едва не зачерпывали за борт воду, а умелые пловцы, кто с шестом кто на веслах, лавировали среди камышей и прятались от пограничников.
Дядя Вова встретил Кабана, которого давно не видел на работе:
- Ты тоже, что ли решил завязать?
- Да так… - увильнул он от ответа.
- Все-таки таскаешь? – прищурился дядя Вова.
- По малости.
- Водка, сигареты. Или на шмотки перешел?
- Чуток того, чуток этого.
- Темнишь ты что-то, - сказала дядя Вова, наблюдая как Кабан пытается уйти от разговора.
- Нечего мне рассказывать, вот и выходит будто скрываю чего.
- Ладно, бывай.
В этот же вечер, после разговора с Кабаном, дядя Вова снова попался. Схватили на груженом мотоцикле, когда он пытался взобраться в горку. Бросились на спину, сорвали с мотоцикла и давай топтать ногами.
Долго били. Жестоко били.

А после того, как дядя Вова перестал сопротивляться, к нему подошел сам Гладков.
- Я ведь тебе говорил, что не попадайся мне второй раз. Эй, слышишь меня? – он пнул его ногой и дядя Вова застонал. – Значит слышишь. Товар весь в воду, мотоцикл ко мне, а этого, - он пренебрежительно посмотрел на лежащего дядю Вову, - а этот пусть тут подыхает. Ты меня понял? Понял!?
- Понял, - едва ответил он и поперхнулся кровью.
- Я тебе говорил, что я не Шумов. Говорил. Но ты старый вояка, не верил. Теперь надеюсь, поверишь.
- Затянет тебя наше болото. – прохрипел дядя Вова.
В этот раз капитан не выдержал и смачно приложился сапогом по лицу.
- Смотри, чтоб тебя сейчас не затянуло.
- Тебя затянет. – Сказал дядя Вова и сам же разозлился на себя. Лежи себе спокойно и никто не тронет, но нет ведь. Язык сам ворочается и говорит.
- Хватайте его ребят. Если он так хочет болото посмотреть, поедем вместе.
Товар скинули с мотоцикла и положили на грубый щит больного дядю Вову. Доехали быстро.
- Вытаскивайте этого инвалида.
Четыре человека схватили дядю Вову, словно собирались привязывать на дыбу и линчевать.
- Бросайте, - продолжал командовать Гладков.
Бросили.
Рядом с водой.
Затхлый запах бил в нос и резал глаза.
Пропащее болото. Даже лягушки тут не орут свою ночную песню.
Долго стояли над лежащим дядей Вовой. Капитан не знал, что придумать делать дальше. В итоге бросили прям там, укатив на его мотоцикле.

Утром дядя Вова очнулся. Одна его рука была в воде и всю ее облепили черные и раздутые пиявки. Он сорвал их и кровь хлынула из укусов. Долго не останавливалась.
Изгибаясь на правый бок, дядя Вова дошел до лимана. Помылся как смог и лишь потом побрел домой.
Всю дорогу он старался не попадаться людям на глаза. Благо солнце только встало и село еще не проснулось.
Он шел и злился.
Теперь и ему хотелось встретиться один на один с капитаном. Где-нибудь на болоте. Он бы показал, как оно умеет затягивать.
- Его надо убирать, - психовал Джон. – Дядя Вова, разреши. Хочешь, я это сделаю. Только скажи. Я за тебя жизнь готов отдать.
- Сиди на месте, - успокаивал его дядя Вова. – Сиди и не рыпайся. Тоже мне нашелся, киллер.
- Я готов.
- А я и не сомневаюсь. Но не надо нам все это. Крепкий гад, все-таки попался. Может действительно я ошибся? Может, это я уже закостенел и не верю в честных людей, - продолжил дядя Вова размышлять вслух. – Он все же другого поколения, нежели я. А в этом новом поколении, черт ногу сломит. Откуда мне знать, как его воспитали и на что он готов. А готов он судя по всему на многое. Ладно, подождем. Время надо. Надо время.
- Могу ускорить! – тут же вставил Джон.
- Молчи! – крикнул дядя Вова и припал на правый бок. Ребра еще болели и каждый раз напоминали о себе, если сильно вздохнешь, громко крикнешь или повернешься неправильно.
Пока дядя Вова выздоравливал, то все время ходил хмурый и задумчивый. Он что-то замышлял и даже Джон стал немного его побаиваться.
Улыбка давно не посещало его доброго усатого лица, а глаза совсем потускнели. И видно было, что варится в нем что-то. Нехорошее кипит в нем. И совсем скоро должно взорваться.
Он стал чаще выбираться на болото. Все ходил там по кругу, присматривался. Иногда брал с собой удочки, но скорее всего это было просто для отвода глаз ибо взяв удочки, он никогда не брал червей, хлеб и другую наживку.
Джон переживал не на шутку.
- Все хорошо?
- Да, - обрывал разговор дядя Вова и уходил.
В один из вечеров, дядя Вова сказал жене, что ночью пойдет на рыбалку.
- Акация цветет. Самое время для карася. – Оправдывался он.
- Может не стоит пока ходить. Пусть заживет. – Попыталась остановить его жена.
- Я же говорю тебе – акация цветет. Самое время для клева.
 -Ну, ладно. – Смирилась она и отпустила мужа. А сама, чуть позже набрала Джону.
- Мне он совсем не нравится, - жаловалась она в трубку.
- Что-то случилось?
- Снова на рыбалку собрался. Только теперь ночью. Он уже неделю со мной не разговаривает, а сегодня даже предупредить решил. Ты уж присмотри за ним. Чтоб чего не натворил.
- Присмотрю. Обязательно присмотрю.

Только в этот раз, дядя Вова действительно взял удочки и даже прихватил кусок хлеба. У  и вправду было отличное место, о котором только он и знал.
Идти пришлось долго. Километров восемь до топи, затем еще с километр по бездорожью, рытвинам, болотам и камышам.
Дорога оборвалась и пришлось идти по траве. Затем он преодолел топь, едва не оставив там сапоги, и наконец, пробравшись через плотную стену кустарников и камышей, он выполз на оголенный берег.
Да, это место действительно никто кроме него не посещает, ну оно и к лучшему. Хоть здесь можно остаться наедине с собой.
Он достал спрятанный стульчик, размотал удочки и с наслаждением закинул одну, затем и другую. Закурив и устроившись поудобнее, дядя Вова с наслаждением наблюдал за легкими движениями поплавков.
Совсем скоро рассветет. Вон уже горизонт серой дымкой подернулся.
Впереди лишь спокойная вода с частыми островами из камышей.
В ночной тишине приятно звучали сверчки и квакали лягушки. Но что-то вклинилось и портило эту природную мелодию.
Рыба плещется?
Может быть.
Вот снова.
Дядя Вова прислушался. Он слышал всплески.
Повторялись они с одинаковой периодичностью.
Лодка! – озарило дядю Вову.
Левее, метрах в сорока из-за камышей выплыла лодка. Груженая коробками она медленно кралась к берегу.
Один человек сидел на веслах, а второй распластался и пытался обхватить все коробки сразу.
Дядя Вова присмотрелся, но ночь слишком темна, чтобы разобрать силуэты.
Он уже забыл про поплавки и с удовольствием и интересом начал наблюдать, как лодка подходит к берегу.
- Тише, тише… - сказал тот, кто держал коробки
Голос показался знакомым.
- Сбавляй ход. Плавней держи. Тут берег твердый.
«Степан-кабан»,  - узнал его дядя Вова.
Отложив в сторону стульчик и погасив уголек сигареты, он тихо пошел вдоль берега.
Подойдя почти вплотную, он уже нисколько не сомневался, что это Кабан. Вторым оказался Васька мелкий.
- То-то они сдружились последнее время, - прошептал дядя Вова.
Лодка причалила метрах в десяти от него.
Их отделяла плотная стена кустов и камышей. Пока Кабан с Васькой таскали коробки и шумели как стая быков, дядя Вова проковырял среди зарослей небольшой проход, через который, с удовольствием следил за происходящим.
Вода есть, люди работают, только огня не хватает. – Подумал он, подперев голову руками и растянувшись на мокрой траве.
Когда на лодке оставалась пара коробок, к ним подошел кто-то еще.
- Это все? – спросил этот кто-то.
- Еще партия будет, - ответил Кабан, немного испуганным голосом.
- Столько же?
- Да.
- Можно не проверять?
- Нет-нет… все по-честному. Все как договаривались, - словно оправдывался Кабан.
Незнакомый силуэт посчитал коробки.
- По пятьсот с каждой.
- Да-да… - заспешил Кабан и засунул руку за пазуху. Он вытащил пачку банкнот и, не пересчитывая, вручил неизвестному человеку.
Неизвестный, тут же начал считать банкноты, но было еще слишком темно. Он развернулся к рассвету и в эту секунду дядя Вова узнал Гладкова.
Тот стоял в обычном бушлате и в джинсах. Высокие резиновые сапоги доходили почти до колена. Никогда еще дядя Вова не видел его в таком наряде, от того наверное и не узнал.
Когда он закончил считать, то еще раз грозно посмотрел на Кабана с Васькой и, пригрозив пальцем, сказал:
- И ни лодки больше.
- Нет-нет.. .все как договаривались.
- Ладно, я пошел.
- Прыгай, погнали, - скомандовал Кабан.
Они запрыгнули в лодку и быстро отчалили от берега.

Дядя Вова видел удаляющегося Гладков и пробравшись сквозь заросли пошел следом.
С каждым шагом он нагонял его. Старался не шуметь и не выдать себя. Но Гладков, пожалуй, совсем забыл о своей безопасности.
Королем себя туту чувствует. Барин. Кланяться ему все должны. – Говорил дядя Вова и злость в нем нарастал с каждым шагом. – Появился ниоткуда и уйдет в никуда. Выскочка! Я тут всю жизнь мозоли набиваю, а он такой дерзкий, выплыл как пузырь. Ничего, ничего… все проходит. Затянет его наша топь. Ох, затянет…
С каждым шагом дядя Вова сокращал расстояние. Утреннее солнце уже выглянуло из-за горизонта и освещало ему спину.
Пусть слепнет, отметил про себя дядя Вова, мне лишь на руку.
Болото скоро должно было закончиться, но именно здесь, в самом конце, оно становилось самым глубоким, самым вонючим и самым жутким. Ноги проваливались и хлюпали в жиже. Трава лезла в сапоги, но два путника упрямо выдергивали ноги из месива.
- Пора, - сам себе сказал дядя Вова и ускорил шаг.
Метров тридцать – не больше…
- Эй, - окликнул дядя Вова.
Гладков обернулся и замер. Он щурился от яркого солнца и пытался узнать нагоняющего его человека.
- Чего тебе? – крикнул Гладков, приглядываясь.
- Погоди секунду.
Капитан нервничал. Это было видно по его движениям. Он дернулся в сторону, затем остановился. Снова повернулся, но в итоге остался на месте, сунув руку в карман.
- А ты и вправду не Шумов! - крикнул дядя Вова, когда подошел совсем близко. – Тот хоть по-божески брал. – Гладков узнал дядю Вову.
- Чего тебе? – испугано спросил он.
- Я ведь тебе говорил, что надолго тебя не хватит. Говорил ведь, что затянет. Что погрязнешь в нашем болоте. Хех… а ты не верил, - усмехнулся дядя Вова. – Пойдем, пойдем, чего тут стоять.
Гладков нехотя повиновался дяде Вове и они пошли рядом.
- Когда мотоцикл мой пригонишь? А то мне завтра на работу выезжать. – с чувством превосходства спросил дядя Вова.
Гладков не ответил. Он шел молча, не вынимая руки из кармана.
- Ты один тут? – спросил капитан.
- Конечно один. Кто же еще, кроме меня и тебя, попрется в такую рань в эти проклятые места. Да не спеши ты так, - сказал дядя Вова. – Задыхаюсь. После того, как твои парни приняли меня, тяжело стало бегать.
Гладков словно не слышал его. Он шел погруженный в свои мысли. Трогал в кармане пистолет и на удивление, холодный металл грел его руку. Надо лишь сделать все быстро и незаметно.
- Ты не обижайся на меня, - причитал дядя Вова, - я ведь не со зла все. Пойми, мне ведь тоже семью надо кормить. Не ты один хочешь, чтоб твои жена и дети не смотрели на тебя голодными глазами. Я ведь не против работы. Пойми… я в союзе на ферме работал, и думать не думал о контрабанде и границе. Да и не было ее тогда, этой проклятой границы здесь. Если бы сейчас мне предоставили место, с удовольствием бы бросил это дело и вернулся на ферму. Но ты ведь сам видел, что все там разворовано. Кирпича целого не осталось. Все растащили. А с тобой я буду делиться. Буду отстегивать, как договоримся. Я не жадный, лишь бы мне хватало, да дети довольны были…
Гладков уже давно не слушал дядю Вову. Он даже не смотрел куда ступает. 
Путники еле плелись и до конца болота оставалось еще с добрых пятьсот метров. А потом еще чистого поля километра четыре и лишь тогда, когда заберутся на холм, будет видно село. А пока что они в изоляции.
Надо сделать быстро. – думал Гладков.
Тут главное не медлить. Лучше, наверное, не стрелять. Засечь могут. Дать прикладом разок и опустить аккуратненько на дно. И хрен кто его здесь найдет. Быстро, четко и слажено. Точно как по учебнику.
А дядя Вова все говорил и говорил:
- …до Шумова Куцый был. Куцый, это его прозвище, а фамилия его, то ли Белоус, то ли Белоуз, точно и не помню. И с ним мы нашли общий язык. А до Куцыго этот был… как его. Шантрап – точно. Шантрап был. Хороший был парень. Да что говорить, все приходили к нам полные энтузиазма и амбиций. А поработав полгодика, скатывались в нашу яму и жили, так как мы живем. Всех затягивает это трясина. Всех… - вздохнул дядя Витя. – Так, когда мне за мотоциклом зайти?
- Что? – словно проснулся Гладков.
Они остановились.
- Я говорю, мне мотоцикл нужен. Работы непочатый край.
- Да-да… мотоцикл.
Двинулись дальше.
Гладков сел и начал поправлять обувь. Дядя Вова обогнал его и сам теперь стал щуриться, всматриваясь против солнца на сидящего Гладкова.
- Помочь можешь? – спросил капитан. – Дрянь, какая-то влетела в сапог, а снять не могу.
- Сейчас.
Дядя Вова подошел к Гладкову и припал на одно колено, пытаясь высмотреть, что же за проблема возникла с сапогом. В это время капитан встал в полный рост, нащупал в кармане пистолет, достал и размахнулся для удара, как увидел бредущего по их следам Джона.
- Дядя Вова! - крикнул тот в самый неподходящий момент.
Гладков с проворством мангуста убрал пистолет за спину.
- Всё. – Сказал он и выдернул ногу.
- Что все?
- Все прошло. За мотоциклом приходи завтра, - бросил Гладков и, не ожидая дяди Вовы, пошел своей дорогой.