Глава 2. Любопытная путешественница

Тропинка бежала через перевал, ещё несколько шагов и Ален окажется на вершине. Там, насколько хватит взгляда, распахнётся необъятный мир. Вперёд и вниз расстелется фантастическая ширь. И именно там, на перевале, Ален опять где-то в самой глубине души поймёт, или угадает, что крылья когда-то всё-таки были… Откуда эта уверенность у провинциальной девчонки, выросшей в горно-морском захолустье и всего несколько раз выбиравшейся в крошечный городок притулившийся к самому подножию горы?

Оставив перевал позади, тропинка петляя пошла вниз, обогнула горку валунов, похожую на древнюю пирамиду (интересно, у кого хватило терпения и сил собрать в одно место этих исполинов) и затерялась далеко внизу среди больших деревьев. Ален заспешила, поторапливая своего спутника. Спутник быстро ходить не любил, но приноравливаться к нему стало скучно, и девушка, нетерпеливо дёргая за верёвку, сказала:

- Ну, что же ты, Паулино... мы так с тобой и к вечеру до города не доберёмся!

Паулино вообще остановился, глядя на неё печальными глазами, а про себя подумал:

- На тебя бы нагрузили две корзины клади, я бы посмотрел, как бы ты побежала…

Ослик со звучным именем Паулино стоял напротив каменной пирамиды с усечённой верхушкой, и, казалось, никакие силы не смогли бы сдвинут его с места. Иногда ослы бывают на удивление упрямыми и несговорчивыми. Вот кто бы мог подумать, что еще минуту назад такое милое, добродушное на вид животное превратится в бесчувственного упрямца. Ален вздохнула, укоризненно посмотрела на своего спутника и не стала ничего больше говорить. Пусть постоит, пусть подуется, пусть, в конце концов, отдохнёт, потом ему захочется перемен, и Паулино сам двинется дальше. Всё равно никакие уговоры и понукания не помогут, если уж он заупрямился. Оставив ослика на тропинке, Ален отправилась поближе к пирамиде. Ещё в прошлый раз, когда они так же спешили добраться до города, девушке хотелось  рассмотреть каменное сооружение. Но тогда Паулино весело постукивал копытцами по утоптанной дорожке, и останавливать его было бы неразумным, памятуя несговорчивый ослиный нрав. 

Ален подошла к высокой (выше любого дерева) куче камней и обошла её кругом. Нижние покрытые мхом валуны ушли глубоко в землю. Кусочки засохшей грязи, пыль, мелкие камешки забили щели, создавая впечатление надёжной кладки. Окружающее пространство, вдруг, показалось особенным, ни с чем не сравнимым – задышало древностью. Прогулявшись вдоль периметра пирамиды, девушка стала внимательнее рассматривать находящееся перед ней строение, и медленно пошла вокруг ещё раз. Теперь она обнаружила, что вдоль всей постройки по спирали поднимаются едва различимые ступени, выдолбленные в валунах, но почти стёршиеся, выветрившиеся и оттого ставшие незаметными. И только хорошо приглядевшись, удалось рассмотреть, что это лесенка, ведущая вверх на вершину. Отыскав начало лесенки, осторожно ступая, Ален стала подниматься. Ступеньки шли друг за другом, как будто кто-то специально подогнал их под её шаг. Добравшись до самого верха, девушка остановилась.

Начав своё путешествие, она предполагала, что, поднявшись до верхушки, глянет, как оттуда смотрится окружающее пространство, и, в крайнем случае, рассмотрит что-нибудь интересное в стороне на склоне горы. Но к своему удивлению на вершине Ален обнаружила нечто совсем неожиданное. «Интересное» оказалось не на дальнем склоне, а под ногами. Вместо «пирамиды» в прямом смысле этого слова, девушка стояла на верхнем ярусе колодца, только не вырытом в земле, а сложенном над землёй. Неизвестный строитель придал своему творению форму пирамиды. Хотя кто знает, может, этот колодец шёл глубоко в землю, сверху разглядеть не удавалось, а маленького камешка, чтобы проверить, под рукой не оказалось.

Заинтересовавшись неожиданной находкой, Ален присела и заглянула в колодец.  Там, по внутренней стороне, шли такие же вытесанные в камнях ступени. Девушка выпрямилась, оглянулась на ослика неподвижно стоявшего на тропинке и опустила ногу на первую ступеньку, ведущую в колодец, потом на вторую и аккуратно начала пробираться вниз. По мере того, как Ален исчезала среди камней, Паулино делавший вид, что ему неинтересно, но всё видевший, начал волноваться:

- Этого мне только не хватало, - всполошился упрямый ослик, - и ведь не кинешься за этой любопытной девчонкой. Чёрт бы побрал эти большущие широкие корзины…

Как будто без корзин он бы смог горным козлом взобраться на вершину. Переминаясь с ноги на ногу, Паулино хоть и взволновался, но решил не менять своего места пребывания.

- Подожду полчасика и вернусь домой. Слава богу, дорогу я знаю, всю жизнь брожу туда сюда, - подумал ослик, отмахиваясь хвостом от надоедливых мух.

А любопытная путешественница в это время, придерживаясь рукой за стену, спускалась вниз. Внутри оказалось довольно-таки светло и сухо – ни влаги, ни плесени, ни какой-либо слизи на стенах. Под пальцами чувствовался приятный бархат сухого мха. Сделав два довольно крутых витка вокруг стен, ступеньки привели девушку на дно сооружения. Теперь Ален смогла спокойно осмотреться. Света для этого вполне хватало. Прежде всего, её внимание привлекла лесенка. Оценив, что по ней без усилий можно подняться обратно, исследовательница продолжила осмотр. Взгляд пошёл по стенам, испещрённым линиями и кое-где покрытым тонким слоем зелёно-коричневого мха. Сначала девушка решила, что это всего лишь трещины или стыки валунов. Но, приглядевшись внимательнее, она заметила, что для стыков линии расположены слишком близко и по форме очень уж изощрённы. И тут что-то произошло. Что именно, Ален и потом, вспоминая это происшествие, не смогла объяснить. Как будто сменился ракурс и из беспорядочного сплетения линий выступили очертания вполне различимых рисунков. Да-да, все стены колодца покрывали рисунки, нанесённые на камни умелым художником. Художник, а может быть скульптор (рисунки выглядели чуть выпуклыми) отдавал предпочтение животному миру. Кого здесь только не было… Лани, архары, кони, соседствовали со львами, слонами и жирафами. Над ящерицей расположилась птица, распахнувшая крылья; под волком и лисой играл среди волн дельфин, а огромный кит занял довольно большую часть стены. Были совсем маленькие зверюшки похожие на хорьков и незнакомые крылатые рептилии – то ли драконы, то ли летающие ящеры. Многих существ Ален видела впервые, но откуда-то в голове возникали их названия. Например, разглядывая большую длинноногую птицу, девушка точно знала, что перед ней страус. Рядом с живущими на планете животными, неизвестный художник изобразил и давно вымерших, а может и никогда не существовавших или существовавших только в его воображении. Ален разглядела все рисунки, не пропустив ни одного. Сколько ушло на это времени, она не знала, да и вообще не замечала, что оно идёт. 

Паулино, оставшийся снаружи, простоял полчаса, дожидаясь хозяйку, но уйти не решился. Всё-таки он хоть и упрямый осёл, но не до такой степени безответственный, чтобы самовольно разгуливать по горам. Он успокоил себя тем, что ещё подождет полчасика и пойдёт. Потом ещё полчасика пришлось ждать, потом ещё… Когда Ален выбралась наружу, её встретил застоявшийся, раздражённый ожиданием спутник, готовый отправиться куда угодно лишь бы не стоять на месте.

- Ну, наконец-то! – выдохнул ослик, и девушка застыла перед ним в изумлении. Она поняла это - «наконец-то»… Паулино, с досадой бурча себе под нос, заспешил вниз по тропинке. До Ален донеслось: «Теперь мы опоздаем из-за тебя, а виноватым опять окажусь я, ни в чём неповинный осёл…». Тряхнув головой, пытаясь избавится от наваждения, Ален кинулась догонять «неповинного осла». Она понимала всё что тот «говорил», но никак не могла поверить в появившееся невесть откуда понимание. Догнав сердитое животное и решив, что всё это ей показалось, девушка огляделась вокруг. И только тут заметила, что полдень давно позади и поспешить, действительно, необходимо.
 
В город на базар они вошли, когда торговки уже начали сворачивать нераспроданные товары. Две корзины, нагруженные на спину ослика, полные глиняной посуды, привлекли внимание последних покупателей, и те расхватали миски и кринки за несколько минут оставшихся до закрытия рынка. Пряча монетки, полученные за последний горшок, Ален прикидывала, что домой они вернутся хоть и поздно, но ещё засветло. Ну, это в том случае, если не тратить время на исследование ещё какой-нибудь диковинки.

- Эх, жаль, что уже поздно, а то бы я ещё раз заглянула в пирамиду, - вздохнула девушка, не сразу заметив, что говорит вслух.

- Ну, уж нет! Больше никаких пирамид, сразу домой! – пробурчал, молчавший до этого, Паулино, а Ален опять растерялась так, что не нашла ничего лучше, чем спросить:

- А ты откуда про пирамиды знаешь?

- Как откуда? Ты же сама про неё только что сказала. Это ты меня до сих пор не понимала, а не я тебя. Я всегда знал, о чём ты говоришь, да и все звери знают и птицы знают. Люди вот только не хотят нас понимать или не могут.

- Может, ты ещё знаешь, почему я тебя вдруг понимать начала?

- Конечно, знаю. Что тут непонятного?   

- Ну, и почему?

- Колодец, - ответил одним словом ослик и заспешил, потряхивая пустыми корзинами.

Из городка они выбрались быстро и свернули на тропинку, петляющую вверх по горе. Домой им нужно было за перевал к морю. Там за горой, на обрывистом берегу, среди большой уютной, заросшей фруктовыми деревьями поляны, стоял дом, в котором жили Ален с дедом. За домом разместился двор, служивший жильём для Паулино. Соседствовали с ним гусь с гусыней, куры, петух и несколько уток. Большой лохматый чёрный пёс предпочитал проводить время возле крыльца дома, и иногда с ним на пару пристраивался понежиться на прогретых брёвнышках рыжий кот. Вот и все обитатели небольшой усадьбы. Крутой скалистый берег не позволял спускаться к морю. Гектора – хозяина дома и деда Ален, так и прозвали в городке – Гектор, живущий над морем.

Сейчас, когда Ален с Паулино пробирались домой, в голове у девушки крутилось множество вопросов.

- Откуда ты знаешь про колодец, - не сдержав любопытства, начала она расспрашивать ослика. 

- От своего деда, а он от своего. Да об этом колодце знает вся округа. Конечно, я имею в виду животных, а не людей.

- Ты хочешь сказать, что любой из людей, побывав в нём, начнет понимать зверей и птиц?

- Нет, конечно, - не любой. Но вот видишь, у тебя получилось.

- Почему у меня получилось?

- Ты особенная.

- Почему? – вопросы сыпались из девушки, но она понимала, что не на все её «почему» у Паулино есть ответы.

- Спроси своего деда, уж Гектор-то наверняка знает всё.

- Конечно, спрошу, вот только доберёмся до дома. А ты понимаешь мои мысли?

- Нет, мысли я не понимаю, а вот смысл твоих слов до меня вполне доходит, - ответил ослик на очередной вопрос.

Со стороны могло показаться, что девушка идущая рядом с ослом, разговаривает сама с собой. А осёл непонятно почему твердит почти всю дорогу своё «иа-иа-иа», то ли он недоволен происходящим, то ли есть хочет, то ли устал от долгой дороги. Так могли бы подумать люди увидевшие их, но вокруг людей не было. Вокруг порхали птицы, прошмыгивали ящерицы, да кто-то похожий на зайца, однажды мелькнул в придорожных кустах.

- А почему я птиц не понимаю, - опять начала задавать свои вопросы промолчавшая пять минут Ален.

- Ты их слышишь, но не слушаешь, послушай и поймёшь, - проворчал уставший от её болтливости ослик, - слышать и слушать – разные вещи.

Ален замолчала и прислушалась к птичьему гомону и вдруг она услышала:

- Не бойтесь, ничего страшного. Это Ален и Паулино возвращаются с базара, - протрещала сорока.

- Ой, как сегодня поздно, - откликнулась соечка.

- Не так уж и поздно, до заката ещё далеко, успеют до темноты дойти, - проворковала горлица.

- Успеют, успеют, успеют, - чирикали вслед воробьи.

Ален шла по тропинке и улыбалась. Она даже не заметила, как миновала перевал, совсем забыла глянуть на распахнутый мир и посожалеть, что нет у неё крыльев. Мир и так распахивался перед ней неведомым, превращая это «неведомое» в понятное и родное. Домой Ален с Паулино попали только к закату. Сил хватило поесть и добраться до кровати. Какие уж тут разговоры с дедом?

- Всё завтра утром, - думала Ален, закрывая глаза и проваливаясь в сон.

А на дворе в это время, забежавший «поболтать» пёс, спрашивал ослика:

- Как прогулялись, Паулино?

На что тот только и смог ответить:

- Всё завтра утром, - закрывая глаза и засыпая. Правда, до кровати ему не довелось добраться, спать пришлось тут же на подстилке из сена.