Глава xxxiii. перед битвой

И с этими последними словами все без исключения зашевелились, задвигались, занялись последними делами перед последним штурмом Проклятого замка – штаб Ордена Лани по-настоящему в первый раз ожил. Ланцы разошлись в разные его концы – каждый занимался своим делом.

Даша с Василисой и остальными членами группы «С» в комнате командира и ее правой руки обсуждали последние подробности своей части операции, а потом и все вместе под руководством Луковицкой делали копии Дашиных дисков с музыкой (Храбринова ни за что бы не отдала на операцию любимые диски), расставляли по магнитофонам, собирали нехитрые механизмы взрывчаток для башен.

Ваня собрал свою группу в их с Мишей комнате и тоже принялся за обсуждение последних подробностей, а затем отпустил всех по своим делам.

Все остальные в это время, то есть группа Егора, были на третьем ярусе комнат штаба, где помимо комнаты-«секретницы» с тем самым балконом и Тониной лабораторией был целый комплекс тренировочных залов, которых было три. Один был предназначен для фехтования, другой – для отработки заклинаний, и третий – для тренировок рукопашной, хотя все три вида борьбы могли отрабатываться в одном зале. Сейчас все, тем не менее, разбрелись каждый в свой зал – Славка сначала немного потренировался в заклинаниях, а потом, к всеобщему удивлению, перешел в фехтовальный и, взяв тренировочную саблю, попросил Егора помочь ему немного повысить навыки, на что Колесников с небольшим замешательством и забавой согласился. Здесь же, в фехтовальном, среди пацанов были Настя, Полина и Ира, которую Даша согласилась отпустить на третий ярус. Настя все так же упорно тренировалась в метании ножа, с чем ей помогал и ни на минуту не отходил главный мастер по этому делу Костя. Сашка Шварц занимался с Полиной на шпагах и с удивлением про себя отмечал, что ему, оказывается, тренировка с Полиной приносит одно удовольствие. Валера же обучал самым простым навыкам фехтованию на рапире Иру, и неловкость своей ученицы и ее заметное неумение его раздражали – почему-то он никак не понимал до конца, что Звонцова до этого дня ни разу в жизни не держала в руках рапиру. Магический и рукопашный зал поделили между собой для тренировки в заклинаниях феи из групп «А» и «В» и волшебники из тех же подразделений. В рукопашном тренировались с характерными вскриками, визгами и множеством комментариев девушки, а парни, тихо потешаясь между собой над своими соседками, привычно делали свое дело.

Времени на все-про-все было немного, всего один час, и поэтому ланцы старались не тратить время попусту и максимально сосредотачиваться на своих задачах. Все понимали всю важность предстоящего события и волновались, но все старались не показывать своего волнения.

В это время в комнате №17, на время превращенной в сборочный цех, где собирались взрывчатки, шел с виду невинный и легкий разговор.

- Серьезно, девчонки, я и сама никак не могла предположить, что, не видя никого из своих друзей по школе, то есть практически вас всех три года, я встречу всех вас здесь, в этой никому считай неизвестной, как ее там, Ястребиной чаще! – восклицала Жанна, согласившаяся заменить Иру, после увлекательного рассказа о своей волшебной учебе, аккуратно закрепляя последнюю лапку-крепеж «паука» с липким плоским концом на корпусе взрывчатки.

- Ха, да и мы никак не думали, что встретим тебя тут, да еще и феей! – усмехнулась в ответ Даша, завертывая в прочную бумагу и обвязывая тесемкой уже готовую бомбу.

- Пути господни неисповедимы, а наши тем более, как говорится, - процитировала известный старый афоризм Василиса, застегивая последний карман своего рюкзака и перетаскивая сумку к двери, где уже стояли Дашины уложенные вещи. Ведь ланцы планировали сразу после завершения операции возвращаться домой, не возвращаясь к своему штабу и, тем более, по плану, штаба уже не должно было быть. Вместо него должно было остаться уже обычное огромное дерево.

- Да, я думала такие встречи только в книжках бывают, - с улыбкой проговорила Алина, пересчитывая снова, уже в который раз, (на всякий пожарный) составленные там же, возле двери магнитофоны и проверяя, все ли с ними в порядке

- Ой, да вся наша жизнь и есть одна огромная книжка! – высказалась простодушно на эту тему Нина, отрезая кусок бечевки для очередной «упаковки». – Про нас уже можно эдак две, три, а то и все пять книжек написать – с нами уже столько всего произошло!

- Ага, вот Лешка и старается из года в год над этим, - усмехнулась Наташа, в последний раз рассматривая свое «творение» - взрывное устройство в виде металлического паука. – И дневники экспедиций, и свои поэмы – вот вам и литературное наследие Ордена Лани!

- Не жизнь, короче, а романтика! – рассмеялась Варя, укладывая уже упакованные взрывчатки в Василисину специальную, бомбо-непроницаемою темно-зеленую сумку.

- Кстати, о романтике, - сменила тему Люда, скучавшая без дела, сидя на полу, - тот факт, что вы с Витей знакомы, произвел на всех тот еще эффект, Жан! Лизка даже заревновала, у нее на физиономии, как всегда, все написало было.

- Ой, ко мне кого-либо ревновать – глупость несусветная, - раздраженно отмахнулась Золотова, проверяя качество своей работы. – Я ко всем мужикам, и красавчикам и не очень, отношусь одинаково – пофигистски!

- Почему это? – искренне удивилась Надя, посмотрев на восхищавшую ее Золотову.

- А на это есть несколько причин, - ответила совершенно серьезным и твердым тоном рыжая воительница, с чьего лица мгновенно пропала улыбка и веселое настроение. – Во-первых, я мужикам не особо интересна – мелкая, рыжая, сама себе хозяйка, могу сама за себя постоять – таких не особо любят – перед такими не выпендришься своей силой и готовностью защищать до конца своих дней. А во-вторых, я не простая девчонка, с которой повстречался хоть неделю, хоть несколько лет, сходил в ЗАГС, нарожал детей и лопаешь ее стряпню вечерами. Я волшебница и, тем более, воительница с образованием. Я училась в академии, откуда выходят те, у кого большая и серьезная миссия – спасать мир до последнего вздоха. Нам это всегда повторяли – у нас большое будущее, у нас великая цель. Какая ж может быть у меня любовь и семья, когда у меня служба отечеству и цель спасать мир от зла?

На эту горячительную и гордую тираду с заметным привкусом комплексов и прикрывавших их самолюбия и гордыни, Наташа хотела уже возразить что-то колкое и холодное, как она любила, но тут произошло из ряда вон выходящее. Даша побледнела, взвыла, не разжимая губ, швырнула прочь из рук упакованную бомбу, которую тут же ловко поймала все та же Жанна, и с криком «Все, не могу больше!» выскочила из комнаты, как ошпаренная, хлопнув при этом громко дверью.

Все, пожалуй, кроме Луковицкой, были шокированы этой выходкой. Девочки не привыкли к тому, что их Дашка, их бесшабашная командирша, так отреагирует на свою любимую тему о «великом предназначении волшебников» и, тем более, вообще ни о чем, видимо, не думая, бросит, пусть и стоявшую на предохранителях, но все же бомбу толи в стену, толи на стол. Первой очнулась от шока Алина, а через мгновение и Люда. Они тут же вскочили и уже готовы были выбежать следом за Дашей, искать, утешать и попробовать разобраться в причинах ее такого неожиданного поступка. Но их остановил спокойный голос Василисы:

- Не надо, девчонки, только хуже сделаете. Ей надо одной побыть и самой все обдумать.

- Василек, а, - замялась вдруг с вопросом Варя, которая тоже увидела подобное от Даши в первый раз, - а что это с ней?

- А, ничего особенного, нервы, - отмахнулась Луковицкая. – Не обращайте, в общем, внимания.

- А из-за чего это с ней-то? Может, расскажешь? – чувствуя себя в какой-то степени виноватой в этом инциденте, спросила Золотова.

- Я б удовольствием, - развела руками Василиса, - но не могу. Это, как говорится, не моя тайна. Когда-нибудь вы все узнаете, а сейчас не могу.
И тут же, почувствовав, что с этой темы надо срочно уходить, она прибавила:

- Ладно, давайте доделывать все, а дальше пойдете вещи свои собирать, - она взглянула на циферблат своих волшебных нашейных часов, - а то времени уже много – сбор же через тридцать пять минут.

Оставшуюся работу – завершение сборки последней взрывчатки и ее упаковки – девочки проделали в полной и угрюмой тишине, после чего разошлись по своим комнатам, а сама Луковицкая, застегнув сумку с бомбами и положив ее рядом с магнитофонами, вздохнула и вышла из комнаты.

**

Даша и сама не помнила, как оказалась под большой лестницей в цокале рядом с входной дверью. Когда она вылетела пулей из комнаты, оставив за собой пораженных таким поворотом дел подруг, ее единственной в тот момент мыслью было «Куда подальше! От всех! Где никто не найдет и не спросит!». Таким местом и оказалось то самое темное пространство под лестницей, где еще недавно прятались Люда Павличенко и Лида Красина, готовя план «свидания Штирлица с женой», как они в шутку между собой называли Витю и Лизу. Теперь всегда бодрая, веселая и полная энергии второй основатель Ордена Лани сидела там и глухо, уткнувшись лицом в колени, рыдала. Ее переполняли и разрывали самые разнообразные чувства, среди которых солировали больше всех страх и ненависть к самой себе.

Однако это истеричное уединение продолжалось недолго – неожиданно рядом раздался мальчишеский глуховатый голос:

- О, и ты здесь! Можно к тебе?

Это был никто иной, как Егор. В сумраке подлестничного пространства и сквозь застилавшие глаза горячие слезы Даша не смогла увидеть ни красноты лица друга, ни все еще плясавших в синих глазах недобрых огоньков.

- А чего ж нельзя, заходи, конечно, - шмыгнув совсем по-детски носом и быстро утерев рукавом олимпийки слезы, ответила Храбринова.

***

Потом друзья шепотом рассказывали друг другу о том, что во время очередного «раунда» с вошедшим во вкус Морозовым между ним и Егором произошел разговор о том, что в бою надо уметь все и быть готовым ко всему, к любым неприятностям и сложностям, и разговор этот кончился примерно так же, как в семнадцатой комнате. Егор неожиданно отшвырнул в сторону саблю, громко разъяренно рыкнул, оттолкнул оторопевшего с клинком в руке Славика и, весь красный до корней волос, широченным и быстрым шагом, означавшим, что командир, мягко говоря, «не в духе», на глазах удивленных друзей и очень удивленных Насти, Полины и Иры, покинул фехтовальный зал и вообще третий ярус. И, как и Василиса, Костя Елавин предупредил всех, что «его лучше сейчас вообще не трогать» и предложил еще немного позаниматься и расходится для «сбора вещичек, кто еще не собрался».

***

- Вот спасибо, - ответил Колесников тоном, который он попытался сделать шутливым, что у него не особо вышло, и уселся рядом с все еще плачущей Дашей.

- Ну, - вздохнул Колесников, взглянув на свою соратницу, - кто первый рассказывает? Может ты? Давай, выкладывай, Доротея.

- А что тут рассказывать! – воскликнула сквозь уже немного утихавшие рыдания Храбринова. – Все просто: я боюсь! Я боюсь, что мы завалим это дело, что я все испорчу, что я не проявлю себя как командир и не оправдаю надежд тех, кто мне доверяет и признает меня командиром, что из-за меня кто-то погибнет! Я же.. я вообще тупая! Я постоянно хорохорюсь, бегаю, на всех ору, спорю, ссорюсь, глупости делаю, вообще не контролирую себя! Ты прав был – дрянной из меня командир, самый дрянной!

- У, как понесло-то тебя, дружище, - протянул с какой-то редкой для него доброй усмешкой Егор и невольно обнял выговорившуюся подругу за плечи. – Для начала успокойся, пожалуйста, не люблю, когда ты вся зареванная

– смотреть больно. Давай по порядку. Никакая ты не тупая, перестань, ты умнее половины своего класса, вон, книжек сколько читаешь с самого детства!

- Ага, умнее даже Василисы?

- Ну, Василиса это Василиса, она тоже умная, по-своему. Она в науках разбирается и технике, а ты больше по другой части.

- Это по какой же? – всхлипывания прекратились, к Даше понемногу возвращалось спокойствие.

- Ну, не знаю, как назвать, по жизни что ли, - замялся Колесников. – Вон, вспомни, ты сразу в Антохе рассмотрела нашего человека, пока я все подозрения строил. Или как ты сходу раскусила того кренделя, который пытался затесаться к нам во время осады.

- Но, тем не менее, этот крендель успел подсунуть Сашке тот ремень, и ты помнишь, что дальше было.

- Помню, ну так он был профессиональным диверсантом, даже учителя говорили, что он сработал чисто, вряд ли бы кто мог предотвратить это.

- Это не ум называется, а интуиция, Егорий, - слегка улыбнулась Храбринова заблуждению друга в терминологии.

- Ну, может быть, - пожал плечами «Егорий», но тут же спохватился. – Так, ты к словам не приматывайся! Давай дальше! Командир ты отличный, я говорил тогда это, потому что завидно и обидно было, что у меня так не получается. Вон, помнишь, как вы ловко разгребли летнюю столицу за день – мы бы с пацанами там дня на три застряли, а вы за день все сделали! И под твоим командованием, заметь!

- Ага, а после этого я мало того, что не уследила за безопасностью и поставила под угрозу штаб и столицу, так еще и в плен вместе с девчонками угодила.

- Давай тогда не забывать, что той весной поселок еще полностью нам не принадлежал и у нас не было тех прав, а во-вторых тебе тогда было всего восемь лет, а ты мало того что смогла выбраться с девчонками, так еще сходу за руль села и поехала!

- Тот план придумала Полинка, это раз, а насчет машины – что я, не видела, как папа машину водил?

- Знаешь, можно на какое-то действие лет двадцать смотреть и нифига не запомнить! И неважно кто придумал, главное как все исполнили.

- Ты прям как мой папа говоришь, - улыбнулась снова Даша.

- А что я, не мог запомнить что ли? – в такт ей ответил Егор, тоже улыбнувшись. – А насчет страха… знаешь, это у всех. Все боятся, и это нормально. Главное чтоб во время самого дела не струхнуть, и все будет окей.

- Спасибо, ты меня успокоил, - вздохнула с облегчением Даша, ей действительно помог разговор с Егором. – А у тебя-то что случилось? Ты же не просто так сюда пришел?

- А ты догадливая! – усмехнулся Колесников, убрав руку с плеча Храбриновой и обняв свои колени, начал свою исповедь. – Да Славик во время тренировки разговор завел, что типа в бою надо все уметь и ко всему быть готовым и все такое. Я и психанул. Испугался, что вот я-то и облажаюсь – я же командир самой большой группы. Все то же самое, что у тебя, короче.

- Ты-то чего? – искренне удивилась Даша. – Ты непререкаемый авторитет, в отделении тебя уважают и слушаются, ты всегда действуешь четко и слаженно, твои группировки всегда надежно срабатывают.

- Да ты льстишь мне, - невесело усмехнулся Егор. – Так-то так, командир, авторитет, а первый штурм-то мы продули!

- Продули все, а не только ты – и я, и Костян, и Василек, и все остальные.

- Ну а как я не уследил за драконами тогда, в горах. Чуть не засыпались, как Бодров-младший.

- Но ты же тогда и полез ставить сети на тот узенький выступ, и все сработало четко.

- Это была идея Костяна, я только палочкой помахал да шкуру свою в итоге и подмял.

- Ничего себе подмял! – воскликнула Храбринова с удивлением, что друг так легко об этом говорит. – Да ты свалился знаешь с какой высоты, еще и с порезами! Тебе только сугроб и помешал в лепешку разбиться! Ты два дня в отключке валялся, в бреду, думали, не выживешь!

- Да я везучий, че ты! – рассмеялся Колесников, заодно проведя пальцем по своему лбу – едва ощущаемый, но все-таки шрамик – косой след от удара когтей взбешенного дракона – был на месте. Такой же, только покрупнее и пострашнее видом был на шее. Остальные чудесным образом тогда зажили.

- Везучий он! – проворчала Даша. – А я спать не могла, боялась, как с мамой твоей разговаривать буду!

- Ой, да нормально она отреагировала на меня – поохала, поахала, да я ей сказал, что все нормально, и она перестала!

Даша не особо поверила в то, что всегда строгая тетя Катя так легко и просто отреагировала на перебинтованную голову, подвешенную руку и расцарапанное лицо сына в январе 2011 года (эту историю вы обязательно когда-нибудь услышите), но выразить это не успела. Потому что тут же рядом прозвучал до чертиков знакомый и обыденный голос:

- Вас уже тут двое? Значит, опоздала, вторая обычно я!

Перед друзьями стояла спокойная и легко улыбающаяся Василиса, которая, действительно, всегда была второй в «Клубе истерик» - утешала Дашу. Егор настолько привык к холодному и малоэмоциональному лицу Луковицкой, что эта ее улыбка его несколько смутила – уж не подумала ли она, грешным делом, что у них тут а-ля-романтика и свиданка?!

- Ну так присоединится к вам разрешите, или мне так и стоять?

- Да пожалуйста! – махнул Егор рукой и отодвинулся в сторону подальше от тоже немного смущенной Даши, тем самым уступая место Василисе и обозначая «Не воображай тут, ничего такого не было!».

Луковицкая села и тут же, оглядев примолкнувших друзей, сказала:

- Ну, и чего как воды в рот набрали? Я мешаю что ли?

- С чего ты взяла? Разговаривали, как разговаривали! – окончательно раздражился Егор этим недвусмысленным (так ему казалось) интонациям. – Хочешь, тоже что-нибудь расскажи!

- Да чего тут рассказывать, - устало вздохнула Василиса, отбросив зачем-то волосы назад. – Все готовятся, собираются, волнуются – ничего интересного.
Немного помолчав, она вновь подала голос:

- Я так понимаю, вы оба не от настроения хорошего сюда от всех сбежали. Ну, с Дашкой мне все понятно, ничего неожиданного. Но ты-то, Егорий, чего?

- Да то же самое, - махнул рукой Егор, про себя разозлившись, что какая-то девчонка, пусть и сама Василиса, узнала тайну его поведения. «Я и так разоткровенничался с Дашкой, этой мисс Марпл здесь не хватало!». Хотя в то же время Егор понимал, что своим срывом он отрылся всем товарищам, и злится на кого-то, кроме как на себя, глупо.

- Да успокойтесь вы, господи, еще командиры называется! – воскликнула Луковицкая, схватив руками плечи друзей и сдвинув поближе к себе. – Вы должны вселять в нас искру бодрости и духа, а киснуть под лестницей в одиночестве! В конце концов, это просто ребячество, все эти истерики и срывы! Детский сад!

- А мы что, не дети что ли? – усмехнулся Егор, напомнив что им всем по двенадцать лет, а Василисе вообще еще одиннадцать.

- Дети, - согласилась Луковицкая. – Но мы не простые дети! Мы защитники страны, мы борцы со злом, мы Орден Лани, о котором шушукается весь волшебный мир, да и обычный тоже. И вы, прежде всего, самые необычные – вы нас собрали, вы нас возглавили, вы нами командуете! Ну, так руководите, только так, чтоб мы сами не падали духом!

Про себя Егор все больше и больше поражался переменам, произошедшим с Василисой. «Еще с утра была такой, как всегда, елки-палки! Снежная королева, сама холодность! А щас ну просто Дашка какая-то с Полиной и Настей вместе, только Василиса! Неужели Дашка свое обещание исполнила окунуть её в кипяток, чтоб растаяла? Хм, поразительно!»

- Василек, ну вот разве тебе не страшно? – спросила Даша. – Не страшно, что мы можем опять обломаться, на сей раз серьезно, что последствия могут быть?

- Что это вас обоих стал этот вопрос вдруг резать? Сколько операций было, еще опасней этой, вы всегда без оглядки вперед и с песней, знамя в руки и погнали, всех порвем да разнесем! А сейчас-то что с вами стало?

- Повзрослели! – брякнул Егор первый попавшийся предлог, который на самом деле был правдой.

- Ну, так страшно тебе или нет? – допытывалась Храбринова.

- И почему я не удивлен, что нашел вас именно здесь? – раздался чей-то задорный и веселый голос, и перед ребятами возникла чья-то высокая крепкая фигура. Конечно, это был Костя – «где генерал, там и адъютант», так шутили друзья про крепкий дружеский дуэт Колесникова и Елавина, что, впрочем, можно было сказать и про Дашу с Василисой.

Появление Кости никого не удивило, кроме Василисы. Зная, что Костя всегда появляется рядом с Егором, она, тем не менее, не ожидала, что Елавин появится именно сейчас, в то время, как она вовсю вживалась в свое новое, «неледяное» жизненное амплуа, которое ей с каждым мигом все больше и больше нравилось, и она все больше и больше жалела, что не была такой раньше.

- О, Костян, - в один голос сказали Храбринова и Колесников.

- Так о чем разговор идет? – с улыбкой спросил Елавин, которому место рядом с Егором уступили, подвинувшись, Даша с Василисой.

- О страхах и взрослении, - пояснил другу Егор.

- Так, продолжайте тогда, - вступил в разговор Константин.

- Конечно, мне страшно, Даш, - продолжила Василиса, молясь про себя, чтобы ее голос не дрогнул при Косте. – Но что мне делать? Сдаваться глупо и стыдно, я клятву давала бороться до конца, да и умом и сердцем я понимаю, что в моих, вернее, в наших возможностях драться и тем более победить. Что будет, то и будет. Главное в самом бою не струсить. И страх исчезнет сам по себе. Все от нас самих зависит.
«Ничего себе! – про себя поражался Костя, слушая Василисины слова. – Сплю наверно! Я и думать не мог, что она может так говорить и притом настолько душевно! Что это с ней стало? Может, не такая она уж и ледяная, как я думал?».

- Ну а ты, Костяныч, - уже из чистого любопытства спрашивала Даша, - тебе страшно?

- Да я точно так же как и Василиса, и думаю и чувствую, - отозвался Елавин, заставив Василису слегка заметно вздрогнуть. – Конечно, мне немного стремно, хотя чего там, страшно. Но не белый же флаг нам вывешивать теперь? Конечно нет! Будем бороться, а там как получится.

- Знаете, мне почему-то стало очень страшно, после того как монстр меня тогда, во дворе скинул. Шутка сказать, едва не убил. Я и носу не казала, но долго держать не могла. Ведь и вас обоих сегодня едва не прикончили, и на поляне и ночью! Вам не жутко?

- Ой, да нас уже как пять лет едва не убивают! – отмахнулся Егор. – По мне так давно пора к этому привыкнуть, что под смертью все ходим – сами этот путь выбрали для себя, сами же и ныть не должны.

- Согласен, дружище! – поддержал друга Елавин. – Когда там, на поляне, я вжался в то дерево, и Кристина уже держала в руках ту черную сферу, я действительно испугался. Испугался, что провалю тем самым задание, ничего сделать не успею в этой жизни, чего планировал. Но сдаваться и пойти на ее условия… да, она меня поставила перед выбором – либо информация, либо смерть. Пыталась даже шантажировать. И на какое-то мгновение я заколебался, но в тот же момент настолько стал себе отвратителен, что я колеблюсь, что я могу предать… я выбрал смерть и уже готов к ней был. Но тут появился Витька, спас нас всех. И после всего этого я подумал: а что если я все эти пять лет выживаю, потому что согласен в нужный момент пойти на смерть, что если меня судьба или Бог берегут именно за это? Но не это главное. Я понимаю, что вечно так чудесно спасаться я не смогу, что однажды я все-таки перестану существовать. Но пока мне так везет, и я обманываю смерть, я должен жить в полную силу, насколько это возможно, и не бояться – когда надо, тогда и помру. Вот как я на этот счет думаю.

«Как он все-таки замечательно и правильно сказал! – подумала Василиса. – Когда надо, тогда и умрем. Жить в полную силу и не бояться. Прав, тысячу раз прав. Костя-Костя…».

После размышлений Елавина разговор как-то сразу смолк – друзья думали каждый о своем. Но вот молчание прервалось.

- Пять лет! – воскликнула Даша, схватившись за голову. – ПЯТЬ ЛЕТ! Пять лет назад мы были здесь же и точно так же боролись и боялись!

- Да, были еще маленькими, ничего особо не умели, только открыли в себе способности и боялись всего на свете, - вздохнув, предалась воспоминаниям об уже далеких достаточно временах Василиса.

- Было время, - улыбнулся Егор, тоже погрузившись в воспоминания о первом деле Ордена Лани, вернее о первом приключении десятерых желторотиков - первоклассников, которые едва прикоснулись к магии и уже попали в безумный водоворот приключений.

- Так мы и не отметили эту дату! – сокрушалась Храбринова. – А ведь это была наша первая победа!

- Ну, начнем с того, что это была ВАША победа, девчонки, - конкретизировал Костя. – Мы сиднем сидели в подвалах этого замка, а вы впятером нас вытаскивали. Тогда еще не было ни Полинки с Саньком, ни старших звеньев. Так что официально праздновать было бы по отношению к ним нечестно.

- Наша первая общая серьезная победа была все-таки уже осенью восьмого, - высказался Колесников, - над Князюшкой.

- Но тогда и Тоньки с Вадиком не было, - вставила Луковицкая.

- Так можно бесконечно продолжать, - философски пришел к выводу Костя. – Состав наш с годами растет и растет, приходят новенькие…

- Ладно, как выберемся отсюда, соберемся все вдесятером, втайне ото всех, посидим и тихо отметим, - решил Егор.

Костя тем временем вытащил из внутреннего кармана початую наполовину коробку молочных маленьких шоколадок и высыпал на ладонь оставшиеся. Их было как раз четыре.

- На вот, отметим пока так, вчетвером, - улыбнулся Елавин, раздавая друзьям лакомство.

Когда в тишине сладость была употреблена, Василиса с грустным вздохом, что эти задушевные посиделки подошли к концу, взглянула на циферблат своих волшебных часиков и убедилась в своем грустном убеждении.

- Ладно, ребят, - снова вздохнула она, - пора расходится – через десять минут все уже будут здесь, внизу.

- Да, пора, - тоже вздохнул Костя, поднимаясь с пола и протянув вдруг руку Василисе, отчего она покраснела, но темнота не выдала ее смущения, и она приняла помощь.

Елавин был в небольшом душевном смятении после этого разговора. Василиса его поразила своим поведением и заставила задуматься: «Может, рано я поставил крест на чувствах к ней? А как же Саша? Надо с Витей посоветоваться. Хотя чем он мне может помочь? Хорошо ему, у него Лиза, любовь на всю жизнь. А я, бабник несчастный, запутался, и притом окончательно…».

Василиса после всех разговоров за этот день не питала никакой надежды на Костины чувства – она была твердо уверенна, что все кончилось и заняла позицию что «с ней ему будет лучше». Но чувства все равно, несмотря на ее усилия, умудрялись проскакивать через этот бастион, и это невероятно мучило девочку, едва ли не больше, чем ревность.

- Хорошо все-таки, что мы поговорили! – тем временем воскликнула Даша, на которую разговор повлиял благотворно, и на душе стало если не совсем легко, то намного легче. И с этим ее высказыванием были согласны все.

Ребята поспешили вчетвером наверх, чтобы быть уже окончательно готовыми к предстоящему бою. Направляясь к своим комнатам, каждый думал о своем, и общее в этих мыслях было одно: «Мы должны победить».