Деревня тумана. Третья часть

Прощальный подарок
Сердце щемит от воспоминаний.
Маленький веер —
Едва держатся створки.
О, как часто его раскрывала

Ёсано Акико


На сморщенный лоб мужчины опустились ледяные пальцы, а виски пронзили иголки. Нобу, открыв глаза, увидел перед собой плывущий паззл тумана и темный силуэт. Мокрая одежда, стягивающая тело с режущей болью в животе, заставила воина невольно издать хриплый стон. Слабой рукой он нащупал пропитанные какой-то жидкостью бинты.
— Не вставайте, у вас большая рана. Видимо камни оказались слишком острыми, — девушка аккуратно положила на лоб холодную ткань, смоченную в воде.
— Цьяхон, — захрипел воин, — что ты делаешь? Неужели храм — видение?
— Нет, — золотые листья упали на онемевшие пальцы самурая. — Вам нужно пить. Нобу, — Цьяхон, откинув обгоревшие шоколадные волосы назад, смущенно прошептала: — Давайте все останется секретом. И я в том числе.
— Что?
— Вы поймете чуть позже, но прошу, молчите, — девушка склонилась над мужчиной и запечатлела на сухих губах беглый поцелуй. — У нас мало времени, идут последние секунды. Спасибо вам.
— Эй, смотрите, там человек!
Сумрачные голоса, пролетевшие мимо стрелой, приблизились к маленькому островку густого тумана. Нобу лежал на змеиной тропе возле чистого ручья изумрудного цвета. Придерживая ладонью перевязанный живот, мужчина перевернулся на бок и увидел едва различимые силуэты людей. Жители деревни зажгли на тонких сучьях крохотные огоньки, которые путник-ветер не мог затушить. Нобу, закусывая губы, потянулся к Цьяхон в надежде, что они уйдут из опасной клетки храма, но девушки не оказалось. Она исчезла, как луна на рассвете, не оставив после себя и темной пыли.
— Где Цьяхон? — вопрос застал врасплох людей, которые сели на колени вокруг раненого Нобу.
— Глупая девчонка пошла за вами и, скорее всего, больше не вернется, — опираясь на стальной меч, объяснил мужчина.
— Как вы меня нашли? — самурай ощутил на губах теплое прикосновение невидимых ладоней.
— Мы не пытались вас искать, — усмехнулся один из жителей, отгоняя ворон от деревянных коробок, закрытых белыми тряпками.— В сердцах поселилась тревога, но мы не придали этому значение. Затем пошли к реке обмыть скудный урожай, но увидели вас. Это милость богов, ведь неизвестно, сколько дней вы здесь пролежали.
— Дней?
— Благословение с неба, — качая головой, старый человек вплотную приблизился к Нобу и протянул сморщенную руку к рубиновой полоске на груди. — Иначе не назовешь, ведь тут водятся ядовитые змеи. Ты бы запросто мог быть убит ими.
— Нобу, что в храме? — тихо спросил мужчина, обвязывая еще один слой ткани вокруг талии самурая – раны и новые шрамы открылись. — Где остальные?
— Они не вернутся, — голодные крики ворон оглушили змеиное логово. — Не поднимайтесь к воротам. Забудьте о храме, представьте, что его не существует.
— Коварное чудовище не даст нам покоя. Вдруг оно нападет на деревню, расцарапает и съест. Но мы обещали себе, что уготованной судьбы не изменить. Как прикажут боги, так и будет.
Нобу повернул голову в сторону каменных львов, и туман очертил фигуру женщины. Волосы, как длинный темный лисий хвост, закрывали лицо Мико и тихие всхлипы. Под ее ногами легла тонкая трещина, а мгла закрыла священные ворота опасной сокровищницы. Тесный ящик сковал существо, не подпуская к логову незримых змей.
Когда ночь ступила на порог, мужчина, взяв с собой скудный мешочек вещей, двинулся к храму. Невинная полночь без луны окрылила духов, что незаметно подталкивали Нобу к высоким бордовым пагодам. Туман воздвиг для ворон трон и наколдовал преграду для самурая. Мелодия в мистическом раю рассыпалась маленькими волнами высоких нот. Ступени, точно когтистые лапы драконов, открыли путь к фальшивому серому миру.
— Нобу, поднимись к нам, отдохни, — манящие голоса балладой полились из уст товарищей, променявших жизнь на вечную тюрьму радости. — Тяготы поглотили тебя сполна.
— В поцелуе вы должны были узнать все, о чем я не смогла рассказать, — пламя вспыхнувшей страсти Цьяхон разбудило зачарованного Нобу. Мужчина пришел в себя, но ласковые прикосновения девушки к губам тугой сетью сплели обиду.
— Сынок, разве ты не хочешь ощутить тепло? — воин с опаской взглянул на улыбающуюся маму и ощутил, как душа всколыхнула его гиблые желания.
Запах гортензий и яда приятно дразнил Нобу. Он не поддался темным забавам и повернулся спиной к храму, чью тайную маску снял не без боли. Мужчина, точно став слепым, испарился в туманном океане. Самурай, чувствуя западный ветер, двинулся прочь из деревни, как грешник сбегает из темницы. Ночь ледяным шлейфом из бисерной дороги пыли соткала новую жизнь для воина. Сотни флейт на небе, тайно сговорившись, повели Нобу домой. Туман, сделавший клеткой округу, отпустил на волю одну пташку, которая не велась на иллюзии.

***

— Дедушка, но ты ведь чуть не умер. Зачем встречаться с тем чудовищем? — Тидори потянул на себя рукав пожилого мужчины.
— Это не чудовище. Я понял спустя некоторое время, — Нобу вздохнул, протягивая руки к дождливому небу из темного пуха. — Это самое ценное, что у нас есть, но мы забываем. Благодаря путешествию я сумел признать: мама важнее жизнь, бусидо и императора. Я поклялся быть с ней до самого конца и исполнил долг.
— С кем ты хотел встретиться сейчас? — удивленный взгляд серых глаз мальчика поймал красные фонарики святилища.
— С ними обеими, — вдали зазвенел колокольчик от маленькой бури. — Одна подарила жизнь, вторая напомнила о том, кто сделал такой подарок. Цени маму, Тидори. Даже если это будет стоить тебе чести, богатств, друзей и жизни — будь с ней.
— А харакири? — удивленно спросил мальчик, будто неповиновение традициям — грех.
— Я бы не стал делать подобного, чтобы очиститься или показать верность феодалу, ибо он не мое сокровище, — Нобу учтиво склонил голову перед знатной дамой в черном кимоно и хмуро посмотрел на озадаченное лицо внука. — Я понял, что мое сердце не позволило бы сделать харакири из-за любви к матери и тому, что она может почувствовать, потеряв меня. Если такое случилось, по законам ей бы пришлось смириться, но любящая душа не простила поступка и терзала до выдуманного рая. Это важнее старых устоев и принципов нашей империи. Все мы ничто без матерей и их удивительной заботы.
— Ты же испытал страх? — Тидори хмуро осмотрел безмолвную пустую улицу с открытыми лавками, источавшими запахи удона*, сладких данго* и крахмальных дайфуку*.
— Впервые тогда узнал облик настоящего страха, но затем не увидел ничего ужасного в существе. Люди забыли о главном, а оно всего лишь пыталось напомнить то, что безоговорочно надо ценить. Я бы хотел посетить необычную деревню, но забыл, где она находится. Наверное, туман смыл дорогу, по которой некогда пришел.
— А Цьяхон…
— Она не сумела устоять перед силой, откинуть покрывало обмана. Ты теряешь разум и не помнишь, кто у тебя есть за барьером храма. Зов там силен и не поддаться — очень трудно, почти невозможно, — Нобу сухой костлявой рукой открыл ворота и зашел во двор с миниатюрными клумбами миндальных цветов, окунувшихся в рапсодию дождя. — Ее поцелуй был настоящим. Скорее всего, она пожертвовала собой ради моего возвращения. Цьяхон дала мне силу, от которой сломались замки иллюзий. Я ее благодарю, потому что этот жест объяснил многое, открыл слепые глаза.
— Тидори, — прошептал самурай, — мы дома. Иди внутрь, а я еще хочу насладиться прохладными каплями.
— Дедушка, — открывая бамбуковую решетку сёдзи*, мальчик улыбнулся, — я запомнил твои слова. Никогда не поставлю выше мамы кого-то другого.
Старый мираж на серебряных небесах показал облик созвездий из загадочных дорог. У Нобу почти не осталось сил держать слезы в себе. Тихое вечернее царство разделило участь самурая, закрыв все тайники от чужих глаз. Катана нитью вонзилась в землю, прочным узлом завязав невзгоды и тихую боль. Мужчина, отказавшись от горячего чая, направился к храму в надежде встретить обманную душу вновь.


Примечания:

*Удон — один из видов лапши из пшеничной муки, характерных для японской кухни, как и соба. Слово происходит от южнокитайского названия вонтонов (разновидность пельменей в китайской кухне).

*Данго — японские шарики моти (лепёшка) на палочке, обычно подаваемые с соусом.

*Дайфуку — небольшая рисовая лепёшка с начинкой, чаще всего — с анко, пастой из бобов фасоли адзуки (вид однолетних травянистых растений).

*Сёдзи — в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.

Первая часть - http://www.proza.ru/2015/06/15/4
Вторая часть - http://www.proza.ru/2015/08/12/105