Долго и счастливо

Когда Пит умер в первый раз, Анна заплакала.
На пятнадцатый вздохнула. На двадцать пятый сказала старшей дочери: Катенька, прикрой, пожалуйста, дверь, дует. На сорок шестой не подняла головы. На семьдесят восьмой собрала вещи, детей и ушла.
Приходила свекровь. Плакала. Уговаривала. Говорила да как ты могла. Говорила, что дрянь. Что сука. Анна молча кивала. Да, сука. Да, редкостная. Да, как земля меня еще носит, сама не понимаю. Да, непорядок, если дети без отца растут. Да, никто меня в жены не возьмет больше, так и помру в одиночестве.
Когда та выдохлась, встала, открыла перед ней дверь, дождалась, пока выйдет, закрыла дверь и пошла готовить ужин. А то дети голодные.
Подруги удивлялись. Да Анна и сама себе удивлялась. Никогда не думала, что сможет, а вот смогла.

Сначала было трудно. Не в том плане, что с бытом справиться не могла, нет. Могла. И девчонки старшие помогали. Да и младшие хлопот не доставляли. А просто пусто было. Везде. Проснется, бывало, среди ночи, а вокруг пустота такая, что даже воздуха нет, дышать нечем. Задыхалась, конечно, почти до смерти. А потом вдруг хныкнет кто из детей во сне или наоборот засмеется коротко – и Анна вспомнит и давай насильно в себя пустоту эту загонять. Раз за разом. Вдох за вдохом. А там и воздух вдруг появлялся. Или вот делает рабчоту какую-нибудь и вдруг как в стенку стеклянную уткнется – не слышит и не видит никого, и ее никто не видит и не слышит, и на помощь не позвать. Но с этим было проще, это Анна умела. Надо было просто продолжать двигаться и не обращать на стенку никакого внимания, и она растворялась рано или поздно. Поначалу-то, конечно, все больше поздно. А потом все быстрее и быстрее. И в конце концов даже и не возникала, а просто тень какая-то мелькала на границе зрения – мол, я тут, не забывай, не расслабляйся! – а Анна и не расслаблялась.

Альфред появился в очень неудачный момент - когда Анна, вся красная и встрепанная после большой стирки, которую она затевала каждую неделю, развешивала белье во дворе. Она доставала тяжелые скрученные жгутами простыни и пододеяльники, тянулась обеими руками к веревке, которая была натянута высоковато для нее, перекидывала через нее белье и аккуратно расправляла жгут. Утирала пот со лба, наклонялась за следующим. Альфред какое-то время молча наблюдал за ней. Потом так же молча подошел и вынул очередной тяжелый жгут из рук женщины. Ловко повесил и в две секунды расправил так, что получилось не хуже, чем у Анны. Потом взял следующий. И следующий. Теперь уже Анна молча наблюдала за ним. Когда таз опустел, Альфред поднял его и зашагал в сторону дома Анны. Анна последовала за ним. У дверей Альфред отдал Анне таз, попрощался кивком головы и ушел. Анна смотрела ему вслед. Странный какой-то. Немой, что ли.Через неделю Альфред появился опять. Так же, не говоря ни слова, помог развесить белье, так же проводил до дома, так же молча ушел. Анна попыталась разузнать о нем у подруг, но те только плечами пожимали - ну да, ходит какой-то мужик по деревне, живет один, никто о нем толком ничего не знает, а почему она интересуется? Анна сказала, что просто так и тоже пожала плечами. 

Поженились они осенью. Анна запомнила желтые листья, сухо шуршавшие под ее ногами и пахнувшие тонко и горько. Потом на эти листья выпал снег - подтаял немного на солнце, а за ночь схватился. Хрустел сахарной корочкой под ногами.
 
Анна вышла во двор, вдохнула сладкий морозный воздух, улыбнулась солнцу. И увидела Пита. Тот стоял у забора, снаружи, и пристально смотрел на нее. Анна скользнула по нему взглядом и удивилась - ничто не шевельнулось внутри, ничто не ёкнуло, не кольнуло.
- Поговорить бы, Ань, - хрипло выговорил Пит - так трудно, как будто не говорил вечность.
- Уже не о чем, - сказала Анна.
Пит помолчал. Потом сказал:
- Вот, значит, как.
- Да, - ответила Анна, - так.
Скрипнула дверь. На улицу вышел Альфред. Обнял Анну за плечи.
- Идем, - сказал. - Там Санёк проснулся, голодный, плачет.
Анна ушла в дом. Альфред постоял немного снаружи. Потом посмотрел на Пита и спросил:
- Тебе чего?
- Ничего, - ответил Пит.
- Ну и иди тогда, - сказал Альфред.
Пит ушел.

Ночью Альфред проснулся от странного звука. Какое-то время не мог понять, что это. Потом понял: Анна плакала. Лежала, отвернувшись к стене, и вздрагивала плечами. Молча обнял. Долго гладил по голове грубой ладонью. Наконец повернулась, спрятала мокрое горячее лицо у него на груди, повсхлипывала еще немного и затихла, уснула. Альфред не спал долго. Старался не шевелиться. Боялся разбудить.

После этого стал по утрам выходить из дома первым. И если Анна выходила - шел с ней вместе. Но Пит больше не появлялся.

Дети выросли. Дочери все повыходили замуж, а Санёк и два его брата-близнеца, родившиеся через три года после него, женились. Построили с помощью отца каждый по дому по соседству с родительским и жили там с женами, а потом и с детьми.

Когда пришла свекровь, Анна ковырялась в земле - выпалывала сорняки в огороде. Услышала чужой голос, слов не поняла, обернулась, утерев пот и оставив на щеке широкую грязную полосу.
- Помер он, - повторила совсем ссохшаяся и почти уже на себя не похожая старушечка, когда Анна переспросила.
- Опять?
- Совсем.
Анна почувствовала, как внутри, под сердцем, разлилась и пульсирует тяжелая и горячая пустота.
- Когда?
- Утром.
- Меня звал?
- Звал.
- Приду.

Вернулась в дом. Умылась. Расчесала волосы. Оделась во все чистое. Легла. И больше не встала.