Долгоруковская яйла, март 1990 года

ПЕРВОИСТОЧНИК

          Конец марта девяностого. На весенних каникулах я выбрался на недельку к семье, в Крым. Поход в горы. Втроём. Я, Катечка и Олечка. Электричка, троллейбус до Перевального и вверх, по Малиновой балке.

   Маршрут проложен года четыре назад с Олей.  В начале сентября мы остались с Олечкой вдвоём. Ей тогда не было и семи лет. В школу ей торопиться не надо. Накануне, перед отпуском в Пскове встретился с Аркадием Ждановичем, старым ориентировщиком, но больше туристом. Он мне и рассказал, как год назад отработал на Карадаге весь отпуск егерем вместе с шестилетней дочкой. – Как же ты её пас? – А зачем пасти, она всё время со мной и за мной, привязанная ходила. Это, как оказалось, был наилучший выход из положения, и запомнившиеся на всю жизнь и мне и, надеюсь, Ольге две недели. В горах я её водил на глухой обвязке. Лес волшебный. Под камнями журчат подземные речки и ручьи. Тоже волшебные. В горах озеро, ну, конечно, волшебное.
, встретились нам лесники на кордоне.
- Как вы сюда поднялись? – Ножками. – Ты-то ножками, а она как? – Ольга не без гордости: - И я сама. – Конец обвязки, за который я страховал и подтягивал дочку, засунут за пазуху её штормовки.
 
     На яйле, когда шли вдоль зелёнки до ущелья Красных пещер, я оступился, почти на ровном месте. Ремешок фотоаппарата соскользнул с плеча. Пропажу заметил только через километр. Поставил рюкзак, посадил рядом Ольгу, побежал. Минут пятнадцать меня не было. Возвращаюсь с фотоаппаратом. Ни рюкзака, ни дочки. Запаниковал. Оказывается, Олечке прискучило сидеть, она полезла в рюкзак, рюкзак покатился, Олечка за ним. Остановились в ложбинке, метров через двадцать, в кустах.

     Мы немного выскочили из графика, не успели спуститься и заночевали на яйле - плоскогорье. За тихим разговором уснули как-то незаметно. Ночью по распадку, в котором мы легли под скалой, завернувшись в тент от палатки, с гулом начал спускаться в долину остывающий воздух яйлы. Я всерьёз побаивался за дочку, как бы не перегрузить её впечатлениями. Но она уже крепко спала.
    Утром всё вокруг в инее. В горах климат совсем другой…

    Катечка с больной ногой после травмы идёт в горы впервые. Прошли посёлок, поднялись метров на сто. Кустарник, готовый зазеленеть, полянки, покрытые желтыми крупными примулами – первоцветами. Они намного крупнее наших, северных, совсем такие же, как садовые. По дну Малиновой балки течет речушка. Летом она превращается в маленький ручеек, но сейчас она довольно полноводная.  Выше начинается буковый лес. Он ещё не зелёный. Но почки уже готовы выпустить нежные листочки. День – два и лес тоже зазеленеет.
   Солнышко пригревает, совсем как у нас в теплый майский день. Забываешь, что по календарю ещё март. Ольга младшая, но идет как бы по знакомым местам. На ходу сочиняем песенку. Каждый по строчке, что-то получается, про добрый день, про тёплое ласковое солнышко, и даже в рифму.
   Смотрю на Катечку. Она идёт как бы прислушиваясь к себе, нет-нет да и скажет: «Сюда  уже половина не дойдёт». Поднимаемся выше. Малиновый ручей перегораживает плотина. Отсюда по трубе – горному водоводу вода идет в водопровод военного учебного центра Перевальное, оставшегося далеко внизу: «Сюда уже мало, кто дойдёт». Ещё километра два. Малиновый ручей разделяется на несколько ручейков. Мы идём вдоль самого крупного, забирая влево. Несколько сотен метров и ручей пропадает среди камней – уходит под землю: «Вот здесь и передохнём. Подкрепимся, водички попьём. Выше нас уже никого. Первоисточник». Достаем кружку. Вода необычайно вкусная. Катечка отпивает несколько глотков, и я слышу: «Здесь из наших, кроме меня, никого не было». - Катя, ты про кого? – Про одноклассников своих. - Только теперь я понял, что она как бы испытывает себя. Почти два года прошло после злополучной травмы, когда неряшливо брошенные на куче компоста вилы прокололи ей коленный сустав. Год лечения. Гипс, операции, процедуры… Лишний вес. Это, можно сказать, первый серьезный поход.

    Выше уже Долгоруковская яйла – открытое плоскогорье, только кое-где, в распадках и балках поросшее рукотворным сосновым лесом. Двигаемся в сторону Красных пещер. На утесе могила и памятник партизанской связной – следы войны. Олечка сходу узнаёт знакомые места. Поражаюсь памяти детей. И времени прошло немало и выглядит яйла весной совсем не так, как осенью.

   Попадаются и современные трофеи: осколки снарядов, стреляные гильзы. На Перевальном размещается международный учебный центр с полигоном. Горы, зелёнка похожи на Афганистан, и не только. Среди курсантов – офицеров немало и чернокожих.

   Выходим к горному озеру. Вокруг него ещё лежит снег. Белый, крупитчатый, насыщенный водой, но самый настоящий снег. Велик искус побегать по сугробам босиком, зайти в холодную воду. Я окунаюсь, вода обжигает  холодом. Дети пробуют воду босыми ногами. Щелкает затвор фотоаппарата. Идём дальше. Спуск в ущелье Красных пещер сразу не найти. Подходы поросли непроходимой зелёнкой. Одна единственная щель – тропинка, заметна, только если подойдёшь к ней вплотную. Десяток – другой метров вниз и зелёнка становится реже, лес. Кусты и деревья перемежаются обломками скал и каменистыми осыпями. Ноги то и дело соскальзывают, спускаться даже чем-то труднее, чем по той же тропинке карабкаться вверх. Но вот позади последняя каменная осыпь. Мы спустились к началу тропы, помеченному простреленным и не раз стальным листом с указателем «Камнепад». Дальше уже без приключений до самой Красной пещеры.

    Вход в пещеру открыт, пробуем пройти. Но удается уйти от входа только метров на двадцать, дальше идти что-то не хочется. Холод и темнота. Уж очень слаб и ненадёжен наш фонарик. Из пещеры берет начало ещё одна речка, покрупнее Малинового ручья.  Внизу она сольётся с Ангарой, не Сибирской всем известной рекой, а с Крымской Ангарой, которая берёт начало от Чатырдага, и дальше всё это будет называться Салгиром. Вдоль речки спускаемся вниз. Скалы, нагромождения камней, водопады.
   Памятная табличка на скале, предупреждение живым. Кто-то был неаккуратен. Крымские горы, считай и не горы, но неосторожности не прощают. Через пару километров спуск становится более пологим. Начинаются старые, заброшенные татарские сады. В камне выбивались ямы, засыпались принесенной снизу землёй. Груши, сливы, яблони остались со старых времён, одичали, частью вымерзли без ухода, но в хороший год и сейчас дают урожай. Сады поливались от речки. Плотина, канавки – желоба, выдолбленные в камнях, и вода самотёком питала деревья и грядки.
     Ниже уже современные, орошаемые с помощью техники, совхозные сады. Посёлок. Ещё километр и троллейбус. Домой.
     Катечкина нога испытание выдержала.


Рецензии
Близкие сердцу места и воспоминания) Спасибо Вам! Как побывала вновь!
С теплом, Лилия)

Лилия Анна   03.10.2018 08:26     Заявить о нарушении
Спасибо!
И я вспомнил.

Василий Овчинников   03.10.2018 09:32   Заявить о нарушении
Мои предки родом из тех мест. Суворов выводил их массово в Приазовье, спасая от резни.

Лилия Анна   03.10.2018 09:34   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.