Жало обезьяны - часть 15

Время до вечера пролетело незаметно. Мы с Другом гуляли, болтали, вспоминали бесшабашную юность. Я налегал на зелёный чай. Уже в сумерках поднялись в квартиру. Сразу после семи раздался звонок в дверь. Фирма, которая обслуживала фуршеты в офисе, привезла заказанные мной закуски и филе судака под сливочным соусом с белыми грибами. Его требовалось только разогреть в духовке. Когда бригада закончила украшение и сервировку стола, мы с Другом только развели руками от восторга. Красиво жить не запретишь! Впрочем, мы сами интерьера тоже не портили. Наконец, опять раздался звонок. Я открыл дверь. На пороге стояла Ольга. Но это была уже совсем другая Ольга... Окутанная страстным и порочным благоуханием "Ночной розы" от Серж Лютен, она впорхнула порывом безумного желания. Женщина-вамп. Женщина-мечта.

За её спиной маячила ненавистная мне в этот момент рожа нетрезвого Эрталбека. Мы прошли на кухню. При виде сервировки глаза у зама заблестели. Я достал из холодильника розовое "лансон". Пусть не самое модное из французских шампанских, но весьма приятное на вкус. Да и выбор в Бишкеке оказался невелик. Скользнул ножом снизу вверх вдоль горлышка бутылки и несильно тюкнул по кольцевому утолщению. Пенная струя унесла пробку вместе с верхом горлышка в окно под наше нестройное "ура". Ольга захлопала в ладоши. Я налил три бокала, а Эрталбеку половину хрустального стакана водки. Дал ему закусить, обнял за плечи и повел в коридор. Он вероятно, подумал, что я собираюсь с ним о чем-то пошептаться, и не сопротивлялся. Я открыл входную дверь, крепко сжал ему плечи и, наклонившись, прошипел в ухо:

- Изыди, Сатана!

Зам напрягся и задергался. Но я был куда трезвее, да к тому же застал его врасплох. Зажав ему шею в некоторое подобие двойного нельсона, мне удалось выпихнуть его на площадку. Теперь Эрталбек лягался изо всех сил. Мы встали на верхней ступеньке лестницы. Я ослабил захват и пнул его коленом под зад. Он полетел вниз по ступенькам, но, проявив непостижимую для меня изворотливость, на середине лестницы уцепился левой рукой за перила и сумел остановиться. По его лицу скользнула гримаса удивления. Потом злобы. За ней, страха. Я поймал его взгляд и негромко произнес:

- Не зли меня, Эртал. Очень тебя прошу.

Он мгновение колебался. Пожал плечами, поправил измятый костюм и, не поднимая глаз, нетвердой походкой направился вниз по лестнице. Я повернулся к проему распахнутой двери. В нем стоял озадаченный бурным проявлением местных нравов Друг. И Ольга. Девушка посмотрела на меня с сомнением:

- Не боитесь?

- Достал, - ответил я уклончиво.

К полуночи мы основательно наелись и напились. Друг играл на гитаре и пел баллады нашей юности. Ольга достала из укромного места папироску с травкой. По кухне поползли облачка сладковатого дыма. Ольга и Друг затягивались по очереди. Мне, как некурящему, достался выхлоп. "Ночная роза" в сочетании с травкой потихоньку делали свое дело, и Друг начал бросать косого в направлении спальни. Я отчалил и поплыл по волнам памяти. Картины в голове рождались только приятные. Меня медленно кружило и слегка покачивало на золотистой глади времени, сверкающей рубиновыми искорками. Я плыл, лежа на спине и положив руки под голову, и смотрел в бездонное розовое небо, покоившееся на ажурных сиреневых колоннах...

В ярком луче кружились искорки пылинок. Они двигались текучими завихрениями. Я пошевелил пальцами левой ноги. Пылинки закрутились в вихре. Плавно замедляя круговерть, они расползлись в пронизанное светом кисейное облачко, которое тут же начало вихриться язычками, словно туманность Андромеды, медленно вращаясь в двух плоскостях. И внезапно исчезло. Волшебный луч пропал. Похоже, солнце зашло за облако. Невидимая пыль защекотала в носу. Я чихнул и посмотрел на часы. Полвосьмого. Кошмар! Я рассчитывал проспать по крайней мере до десяти. Но свою спальню и матрас я уступил "молодым", а диван в столовой оказался удобным только на вид.  Мне почему-то очень нравится спать именно на диване, но этот оказался узким и скользким. Проснулся я от затекшей шеи, что стало последствием сбежавшей на пол подушки. В голове гудело.

На кухне царил бардак. Руины изящной сервировки были засыпаны крошками и объедками. Будто слон чихнул. Среди тарелок лежала на боку туфелька, окунутая каблуком в лужицу неизвестного соуса. Из  миски с салатом оливье свисал зеленый чулок с кружевной резинкой. В духовке кис судак, до которого дело так и не дошло. Я вздохнул. Достал из холодильника тщательно спрятанную вчера бутылку шампанского. Тихо, без гусарства, открыл. Щекотание пузыриков оживило настроение. Подвинул чулок и закусил салатом. Солнце вышло из-за облака и залило растерзанный стол безжалостным светом. Убираться на кухне наутро после дружеских посиделок мне даже нравится. Кулинарные руины ещё хранят тепло застолья. И вообще, приятно вспомнить. Мой взгляд упал на вазочку с фруктами. Как Оля ела виноград.... Второй плюс, не надо готовить завтрак, вполне достаточно остатков. Предметы одежды сложил на стул. Остатки закусок в коробочки и в холодильник. Тарелки в посудомойку. Скатерть в стирмашину. Прошелся влажной тряпкой. Через пятнадцать минут кухня приобрела вполне прибранный вид. Взял с полки первую попавшуюся под руки книжку, надел треники, положил в карман ключи и бутерброд и вышел из квартиры, тихо заперев дверь. День обещал много забавных приключений.

В киоске купил стопарик. Проще, наверное, прихватить бутылку из дома, но это п;шло. Куда правильней взять стопарик в ларьке. В сквере у дома сел на солнечную лавочку. Повозившись, раскупорил стаканчик. Там такая тонкая металлическая полоска отрывается, запросто можно порезаться. Или расплескать. Но я справился. Отхлебнул половину, пожевал бутерброд. На душе, как и в небе, светло и беззаботно. И это, заметьте, в будний день. Погрузился в книжку. Примерно через час внутренний голос напомнил о себе. Допил, доел, и в состоянии полного равновесия направился домой. В квартире пахло кофе, сигаретным дымом и утренними легкими духами. Чем-то вроде "пти шери" от Анник Гутал.  Розочки, персики и немного стриженной травы. Три инопланетных запаха. Друг сидел за столом с помятым и усталым лицом.  Конечно, не мальчик уже с молодухой кувыркаться, подумал я мстительно. Ольга, причесанная и накрашенная, в коротком прозрачном пеньюаре элегантно курила. Фи...

- Проснулись, - удовлетворенно констатировал я: - Оля, какие у Вас планы? Вас проводить, или поедете с нами на Иссык-Куль?

- Оля едет с нами. - авторитетно сказал Друг. Девушка возражений не озвучила.

Я позвонил Кубатбеку, и через полчаса мы бодро катились в направлении Иссык-Куля. Оля переоделась в походное и, расположившись с Другом на заднем сиденье, вела себя как обычный гид. До Токмока шоссе идет через населенные пункты и плотно забито грузовиками, маршрутками и гужевым транспортом. Кубатбек невозмутимо рулил сквозь хаос. Друг с интересом вертел головой по сторонам. Поведение Ольги сделалось игривым, ей нравилось его подначивать. Я скучал. Утренний душевный подъем предсказуемо сменился усталостью. Подступила дремота. В борьбе с ней я незаметно для себя заснул. Встрепенулся от того, что меня подбросило на сиденье вверх и вправо, так что я треснулся башкой об окантовку двери. Кубатбек держал около 120. На такой скорости колеса перепрыгивали через выбоины и машину лишь чуть потряхивало. Но тут, видимо, яма на пути попалась пошире. Шоссе опустело. По обеим сторонам тянулись поросшие перелесками холмы, за которыми высились горные хребты. Похоже, мы уже мчались по Боомскому ущелью.

Справа показался округлый холм с выложенным на склоне красными камнями киргизским флагом. Титанический проект. Натаскать столько камней на высоту метров в триста уже само по себе выглядело циклопическим трудом. Через полчаса въехали в Балыкчи. Оказалось, город приличных размеров, с кварталами многоэтажек. Но неуютный. Между домами вытоптанные пустыри. По ветру летают газетные обрывки. На обочине коротают сиесту уличные собаки. Но уже хотелось есть, и мы наугад завернули перекусить в придорожное кафе.

- Фи, - выразила общее мнение Ольга, окинув заведение опытным глазом. На столах липкие клеенки, под лампочками ленточки от мух. Решили взять суп, показавшийся самым безопасным блюдом. И бутылку теплой водки. Для профилактики. Друг безропотно взял в руку налитый до половины стакан. Ольга посмотрела на него с неодобрением. Не обращая на неё внимания, он опрокинул содержимое в пищевод. Поморщился.

- Нет, Борисыч, - произнес он наконец глубокомысленно, - это не Рио-де-Жанейро. Здесь выживают только те, кто с детства питается сырой медвежатиной.

- Или лошадиными кишками, - мстительно добавила Ольга, внешне сохраняя полную невинность. Друг мысленно представил себе это блюдо, побледнел, и пулей выскочил из-за стола. Принесли харчо. Мы переглянулись и решили ехать дальше. Мой желудок с грустью вспомнил о недоеденных вчера мидиях под трюфельным соусом и ананасах в шампанском. Справа показался Иссык-Куль, дорога шла вдоль берега, на удалении около километра. Проехали зеленый Сары-Камыш, за ним обрамленный бескрайним полями Тору Айгыр. Холмы предгорий то подступали слева к самой дороге, то отбегали чуть вдаль. За поселком Чырпыкты промелькнул указатель "Международный аэропорт". Никогда о нем не слыхал.

На въезде в Чолпон-Ата остановились у мемориала в честь одноименной исторической личности. Четыре облицованные белым мрамором массивные колонны, заканчивающиеся башенками с куполами в восточном стиле, выложенными глазурованной керамической плиткой. Посередине пятый купол, побольше. На позолоченном шпиле знак полумесяца. Между колоннами арки высотой метров десять. В просветы между ними виден другой берез озера. У подножия колонн каменные изваяния сидящих снежных барсов. Ступени из темно-красного гранита. Аллея розовых кустов. Построил это великолепие местный криминальный авторитет. На свои деньги. А может, на отчисления предпринимателей, которых он крышевал. Так или иначе, впечатляет.

Солнце жгло сквозь рубашку, но воздух оставался прохладным. Чолпон-Ата лежит на высоте около полутора километров. Пока Друг фотографировал Ольгу в розах, Ольгу верхом на барсе, Ольгу в разных позах на ступеньках, я зашел за монумент и направился к берегу озера по остаткам выложенной плитами дорожки. Обернулся, чтобы окинуть взглядом панораму горных хребтов. И увидел "хвост". На обочине стоял внедорожник, около него трое мужчин плотной комплекции. Один держал в руках фотоаппарат с телеобъективом и фотографировал. Меня. Больше вообще никого не было. Солнце стояло немного за спиной, а на фотоаппарате не было бленды. Блик на объективе и привлек мое внимание. Любители.

Не то, чтобы это факт меня обеспокоил или расстроил. Скорее, удивил. С чего это вдруг такое внимание к моей со всех сторон скромной персоне? И какая организация поставила за мной наружку? Я неторопливо пошел назад по направлению к монументу. Но не по прямой, а загибая вправо. Во-первых, таким образом через какое-то время монумент скроет меня от фотографа. Во-вторых, из-за монумента я выйду метрах в двадцати впереди их машины. Какая мне от этого может выйти польза, я пока не знал, но интуитивно выбрал именно такой маршрут движения. Однако когда я вынырнул из-за монумента, все трое уже сидели в машине. Я прибавил хода, хотел засечь номер. Заурчал мотор. Судя по звуку, дизель. Внедорожник с обочины сделал левый разворот через трассу и небыстро покатил по шоссе назад. Я подошел к загоравшему у "мерседеса" Кубатбеку:

- Видели  внедорожник?

- Ну да, подъехал, постоял, потом назад уехал.

- А Вы его по дороге сюда не замечали?

- Похожая машина шла за нами минут десять, как из Балыкчи выехали.  Потом свернула с трассы. Но именно эта или просто похожая, не знаю. Она довольно далеко от нас держалась.

За горным хребтом на противоположном берегу медленно росла плоским грибом белоснежная грозовая туча. Пахло нагревшимся асфальтом и розами. Я свистнул Другу, и замахал ему рукой кончать фотошутинг. Соблюдая все мыслимые правила движения, проехали по трассе до центральной площади городка. На обочине в теньке скучали тучные "гаишники", но нас не тронули. У центрального городского парка свернули в проезд направо, потом налево. Небольшая парковка ёлочкой, белые железные ворота с полуоткрытой калиткой. За ней просторная площадь, огороженная побеленными стенами. На дальнем краю забор из золоченых прутьев с распахнутыми воротами. Культурный центр Рух Орд;.
 
В переводе с кыргызского - Духовный центр. Или Град Благословенный. Смысл в единении пяти основных религий мира. Лужайки, дорожки, статуи, архитектурные композиции. Теология нанизана на образы Чингиза Айтматова. Бронзовый писатель в натуральную величину сидит вполоборота на лавочке. На плече два белых голубя. Приглашает присесть рядом, вместе подумать о смысле жизни. Скульптура мальчика с жеребенком на фоне бескрайнего озера. На горизонте белый пароход. Цепляет. Друг в обнимку с Ольгой направился в тур по религиям. А может, решил заглянуть в себя. Главное, чтобы не скучал.
Я же решил развеять терзавшие меня сомнения. Не люблю загадок. Боец из меня никакой, есть только опыт дворовых драк. Это когда подкрался к противнику и сзади по башке кирпичом. Не свалил с первого удар - пеняй на себя. Неспортивно, согласен. Но драка не спорт, а борьба за выживание. Так и у взрослых. Поэтому я залег в засаду.  Перешел на правую сторону парковки. Проскользнул в щель, оставшуюся между бампером одной из машин и стеной. Протянул под машину ноги и сполз по стене на попу. Если её владелец решит уехать, моё положение станет затруднительным. Поэтому выбрал ту, у которой капот оказался ещё теплым. Но долго я тут засиживаться в любом случае не собирался. Угол обзора получился очень узкий, между двумя машинами. Но достаточный. Не прошло и десяти минут, как мимо моей смотровой щели справа налево медленно проехал внедорожник. Вроде, похож. И двигатель постукивает.   

Хлопнула дверь, другая. Двое вышли. Водитель остался. Сейчас начнет разворачиваться, чтобы встать носом в направлении выезда. Так и случилось. Внедорожник второй раз пересек мое поле зрения, теперь в обратном направлении, и остановился. Мне было видно его правое заднее крыло и задний борт. Мотор перестал тарахтеть. Не теряя ни секунды, вылез в щель между машинами. На четвереньках дополз до закругления заднего крыла, прижал левую щеку к бамперу и осторожно высунул правый глаз. Двое мужчин стояли в проеме ворот и что-то обсуждали. Один из них теребил ремешок висевшего на шее фотоаппарата. Кивнули друг другу и бодрым шагом двинулись вперед. У нескольких машин на стоянке копался народ. Я обезьяньим галопом покрыл расстояние до борта внедорожника в два прыжка.

Продолжение - http://www.proza.ru/2015/08/21/1340