Часть 1. Глава 4-6

                Глава 4. Ранее детство

   Сразу после рождения меня крестили в местной церкви. Чуть
позже я заболел золотухой, которая дала осложнение на правый
глаз. Я навсегда потерял зрение, и на глазу появилось бельмо,
которое в дальнейшем принесло мне много физических и
моральных страданий. Что такое видеть двумя глазами, я не
представляю до сих пор.
   Со слов матери, я рос болезненным ребенком, переболел корью,
скарлатиной, малярией и др. Был очень любознательным,
общительным, окруженным заботой многочисленной родни.
Особенно неприятной болезнью была малярия. Постоянный озноб,
высокая температура и очень горькие пилюли «хинин».

            Глава 5. О близких родственниках по линии мамы

   О дедушке я практически ничего не знаю до сих пор. Помню в хате у
бабушки портрет молодого казака с красивыми усами и в военной форме,
почему-то не в кубанке, а в военной фуражке. Через много лет я узнал, что
дедушку Григория вместе с другими казаками расстреляли как врага
советской власти в 1937 году.
   Бабушка Дуня с первых лет моей жизни была для меня самым
близким и родным человеком после мамы. Судьба этой женщины
удивительна и трагична. С 12 лет она работала няней у помещика
Пузанкова. Единственный тогда двухэтажный дом в Курганной
сохранился, по-моему, до сих пор. После войны там была
начальная школа. Дуня жила в очень бедной семье, и с ранних лет
она начала работать. В 16 лет ее выдали замуж за пришлого казака
Григория. Бабушка всем сердцем полюбила мужа. Она родила 10
детей. Двое из них умерли при родах, двое – от голода в 1933 году.
А шестерых, трех сыновей и трех дочерей, она одна подняла на ноги,
дала образование, хотя сама не умела ни читать, ни писать.
   После гибели мужа у нее был надел земли 0,8 га и 20 соток около хаты.
С этого семья и кормилась. Единственным источником доходов были деньги
за проданные на рынке излишки овощей и фруктов.

                Сыновья и дочери

   Иван закончил 7 классов, школу механизаторов, женился,
построил хату на хуторе «Красное поле», что в 6 км от Курганной
и работал трактористом, а, затем. бригадиром тракторной бригады.
Он был добрым, душевным человеком. В семье родилось пятеро
детей: сыновья Володя и Вася и дочери Рая, Аня, Тося. С женой у
него отношения не сложились и через много лет совместной жизни
они разошлись.
   Сергей окончил среднюю школу, летное училище. После
расстрела отца он приехал в Курганную и пошел в МВД, чтобы
узнать, где находится место казни. Ему удалось выяснить, что всех
приговоренных привели к обрыву реки Лабы, расстреляли. Трупы
сбросили в реку, потоки которой унесли их в Кубань и дальше в
Черное море.
   Алексей. О нем я ничего не знаю. Он был самый младший из
сыновей и погиб в последний день войны в Берлине. Бабушке
назначили за него пенсию 10 руб.20 коп.
   Дарья, старшая из сестер, закончила 7 классов, вышла замуж,
родила двух детей, Татьяну и Алексея. Жила с мужем в городе
Армавире. В 1937 году муж был расстрелян как враг народа. Она
одна воспитала детей. Татьяна закончила школу и Петрозаводский
пединститут, Алексей после школы работал шахтером.
   Ксения. О маме я уже многое сказал. Она тоже закончила 7
классов, ее дальнейшую жизнь я опишу позже.
   Нина. Младшая дочь. Очень красивая брюнетка. Закончила 7
классов, влюбилась в офицера Красной Армии и уехала с ним по
месту службы в Эстонию.
   Между тем, все ближе чувствовалось дыхание надвигавшейся
войны. В 1939 году папу призвали в армию. О его дальнейшей
судьбе мы узнали лишь в августе 1945 года, а в 1941 году получили
повестку, что он пропал без вести.

                Глава 6. Война и оккупация

   К приходу немцев в Курганную мне было около пяти лет, но все,
что произошло, врезалось в память на всю жизнь. Иногда среди
молодежи слышишь такое: вот, если бы нас завоевали немцы, мы
бы жили, как теперь живут они. Если бы они знали, что стало бы с
нами, если бы это случилось.
   ...Лето 1942 года было очень жаркое. Как я писал вначале, в
Курганной был крупный железнодорожный узел. От нас поезда
шли на север: через Армавир на Ростов на Дону и дальше в центр
Союза. Шли поезда и на юг: в Закавказье через Белореченскую,
туннель в Туапсе, а дальше вдоль моря на Новороссийск, в Сочи,
Грузию, Армению, Азербайджан.
   Бомбежки начинались внезапно, днем. Станция горела и чадило
черным дымом от горевшего в цистернах мазута. Бомбы падали и
на станицу. На них были прикреплены сирены, и когда бомбы
летели к земле, звук сирен превращался в страшный вой, казалось,
что бомба точно летит на тебя. Мы с мамой прятались под кровать,
потом перебирались в погреб. А дедушка Архип залезал в колодец.
Он оборудовал там сиденье, накрывался крышкой и через щели
наблюдал за происходящим. Когда он наблюдал воздушный бой,
он звал меня к себе и мы вместе смотрели за тем, что творилось в
воздухе. К сожалению, наши фанерные «Яки» не могли
противостоять стальным «мессершмидтам», они горели и падали
рядом, буквально, один за одним.
   Через несколько дней, на восток, через станицу потянулись
сотни беженцев вместе с коровами, овцами и скарбом на бричках.
А следом, с серыми от недосыпания лицами, прошли и наши
защитники-солдаты.
   Потом наступила гнетущая тишина, которую разорвал рев
моторов мотоциклов и военных машин с большими белыми
крестами.
   Началось расселение офицеров. К нам поселили
оберштандартфюрера в красивой темной форме, и мы
переселились в дедушкину половину хаты. В соседней хате
поселился офицер-интендант. Здание плодоовощного техникума
заняло гестапо. Продовольствие, скот были реквизированы на
нужды немецкой армии.
   И начались кошмарные дни и ночи. Днем к зданию гестапо
сгонялись десятки людей: жены офицеров Красной Армии, евреи,
лица, работавшие в административных органах, интеллигенция. А
ночами из гестапо доносились нечеловеческие душераздирающие
крики, стоны умирающих от пыток и издевательств людей. Этого я
никогда не смогу забыть.
   Выпускники десятых классов, казаки ушли в горы, в партизаны,
и это позже спасло нас всех от кубанской Хатыни. Среди людей
нашлись и предатели, и обиженные советской властью люди,
желавшие помогать фашистам.
   Несколько слов о том, кем считали нас, жителей, немцы.
Офицер, который поселился у нас, заставлял мою мать ежедневно
его мыть во дворе. Представьте себе молодую красивую 24-
летнюю женщину, которая помогает мыться совершенно голому
немцу, поливает и смывает спину, льет из кувшина воду ему на
руки, он полностью намыливает себя и, с помощью мамы, смывает
грязь. А затем бросает на землю конфету и заставляет мать ее
съесть на глазах ее пятилетнего голодного сына. Мы для него были
недочеловеками.
   К счастью, не все немцы были такими. В соседней хате
поселился интендант, который принес к нам в хату радиоприемник
и включал
   Москву. Так мы узнали о победе под Сталинградом и стали
мечтать о скором конце оккупации.
   И вот потянулись в обратном направлении, в сторону Ростова,
брички, полные свинных туш. На бричках сидели воины в ярко-
зеленой форме. Это были румыны.
   Наша радость была преждевременной. В станице была
оставлена специальная зондер-команда. Всем жителям было
предписано заколотить окна с улицы. Двери солдаты заколачивали
сами. Плач и стон несся отовсюду в станице. Выли даже собаки.
Сквозь щели в окнах мы увидели клубы черного дыма. Это горела
местная нефтебаза. Немцы собирались сжечь нас огнеметами. И в
это время на лошадях прискакали наши спасители, партизаны из
местных жителей. Огнеметчиков порубили и мы были
освобождены. По рассказам очевидцев, немцы перед отходом ,
чтобы скрыть следы злодеяний, залили, с помощью
ассенизационных машин, нечистотами ямы, заполненные телами
замученных ими людей. Людей не только пытали и насиловали,
женщинам отрезали груди, мужчинам – кисти рук и ног, чтобы они
перед смертью испытывали страшные муки.
   Вот такую жизнь нам готовили. В лучшем случае, часть
оставили бы в живых в качестве рабов. Весной 1943 года немцев
отогнали с Кубани.