Часть 1. Глава 10-11

                Глава 10. Отец. 1939-1945

   Отца призвали в армию сразу после раздела Польши в 1939 году.
Его отправили командиром роты строительного батальона на
возведение линии обороны, дотов и дзотов вдоль новой границы.
Когда говорят, что мы, после подписания мирного договора с
Германией не готовились к будущей войне с ней – это неправда. За
короткий срок, вдоль границы в Западной Белоруссии была
возведена мощная оборонительная линия. Но отставала военная
промышленность, не были к началу войны доставлены орудия,
пулеметы и минометы. Не было даже винтовок Мосина. На весь
строительный батальон, а это около 500 человек, было 3 винтовки
для дежурства у знамени части.
   С весны 1941 года над укреплениями летали немецкие самолеты
– рамы, фотографируя все, что было построено вдоль границы. 20
июня 1941 года батальон был выстроен для объявления приказа о
награждении особо отличившихся военнослужащих. В числе
награжденных был и мой отец. Он был представлен к
награждению высшей правительственной наградой – ордену
Ленина. Но получить награду отцу было не суждено. В
воскресенье 22 июня началась война. Обороняться было нечем.
Батальон разбился на группы и ушел в леса. Началось
отступление.
   Полтора месяца голодные, оборванные, смертельно усталые
бойцы скитались по лесам. Однажды они решились заночевать на
поле, в копне сена. Один из бойцов простудился и сильно кашлял. Рано
утром местный крестьянин услышал кашель и выдал отряд немцам. Взвод
автоматчиков окружил стог. Так безоружные бойцы попали в плен.
   На территории Польши немцы построили концентрационный лагерь,
огородили поле забором из колючей проволоки, поставили сторожевые
вышки с автоматчиками, устроили отхожее место и все... Пленные спали
на земле, был август. Кормили отвратительно, в основном, супом из
брюквы с небольшим кусочком эрзац-хлеба, т.е. кроме муки там
были опилки и другие малосъедобные добавки. После двух
месяцев пребывания в лагере группа пленных, а в их числе и мой
отец, решились бежать. Но побег не удался. Беглецов поймали,
заставили лечь ничком перед собранными для этой цели пленными
всего лагеря. Офицер пошел вдоль лежащих и каждого десятого
пристреливал в затылок из пистолета. К счастью, отец не оказался
десятым и остался жив.
   Этот лагерь был временным. Вскоре пленных из него погнали в
глубь Польши, в построенные к этому времени постоянные
концентрационные лагеря, в которых имелось все необходимое:
бараки для заключенных, душевые для санобработки одежды и
людей, крематорий для сжигания замученных и умерших. Работы
были тяжелые: в каменоломнях рубили камень, в лесах валили
деревья. В лагерях слабели в первую очередь от недоедания и
тяжелой работы курильщики. Помимо скудной пищи немцы
выдавали пленным по одной сигарете в день. Отец был
некурящий. Это и спасло ему жизнь. Курящие меняли обеденную
пайку на сигарету – тяга к куреву была сильнее голода.
   К зиме 1942 года в лагере отобрали наиболее сильных к тому
времени пленных, построили их в колонну и поездом отправили в
глубь Германии. Лагеря в Германии представляли из себя
настоящии фабрики смерти. Круглые сутки дымились крематории.
Работа в рудниках забирала все силы. Зимой перед крематориями
лежали штабеля трупов. Среди умерших стонали умирающие.
Ночами появлялись мародеры-людоеды. Они разрезали грудные
клетки еще живых людей и ели печень, почки, сердце.
   Лагеря были интернациональными. Красный крест помогал
всем, кроме выходцев из СССР. Сталин сказал, что пленных из
СССР нет, есть только предатели. Тем самым он обрек на смерть
около 7 миллионов людей. Лагерь находился в Рурском бассейне,
недалеко от города Эссен. Пленным раздали рубашки до пят и они
на корточках сползали в туннели рудника. Иногда посылали на
работу на военные заводы. В 1944 году союзная авиация
совершала массированные налеты на предприятия. Немцы даже во
время бомбежек не отходили от станков, изготавливая боеприпасы.
Такая была у них дисциплина.
   Однажды отца послали на мелькомбинат переносить мешки с
мукой в приемный бункер. Отец, измученный и обессиленный,
решил покончить с собой и вместе с мешком упал в бункер. Но его
спасли и отправили в больницу. Там он познакомился с немкой,
которая его выходила и спасла от верной смерти, подкармливая
принесенной из дома едой.
   Перед приходом союзников немцы решили увести оставшихся в
живых пленных из лагеря и расстрелять в лесу, чтобы замести
следы преступлений. Узнав про это, группа товарищей, в их числе
и мой отец, спрятались на чердаке барака. Так они спасли себе
жизнь. На следующий день лагерь заняли американцы. Когда отца
взвесили, оказалось, что он весит 37 кг при росте 170 см. Мать
потом не смогла смотреть на эти фотографии, и мы их сожгли.
   Был конец 1944 года. А в мае 1945 года закончилась война,
американцы передали русских российским войскам. После
соответствующих проверок бывшие военнопленные двинулись на
восток. Шли, в основном, пешком. В небольших городках, где не
так давно шли ожесточенные бои, задерживались для строительства
памятников павшим советским воинам.
   В начале августа дошагали до Кенигсберга. Здесь колонну
построили и конвоиры скомандовали: кто пойдет дальше в Россию –
три шага вперед. Там они сразу же будут направлены в советские
лагеря. Кто сделает выбор остаться в Кенигсберге – будет
восстанавливать город.
 Отец решил остаться. В 1945 году он руководил строителями,
которые восстановили первый кинотеатр «Победа» и построили
памятник 1200 гвардейцам 11 гвардейской армии, погибшим при
штурме Кенигсберга. Позже отец рассказывал: «Сынок, мы шли по
Европе, на станциях в разбитых вагонах было столько разных
товаров, но я не мог взять ничего. Плакал и думал: из-за этого
добра было уничтожено столько народа.
Пленным, оставшимся в Кенигсберге, паспорта не выдавали 3
года. Вместо них выдали справки. Если кто с таким документом
въезжал в Россию, НКВД сразу их ловило и отправляло в лагеря.
Поэтому отец не мог приехать за нами на Кубань, а мог только
написать письмо, что он жив и мечтает о будущей встрече. Но
прошел еще год, пока мы получили вызов. Кенигсбергская область
была закрыта для свободного въезда.
   Прежде чем перейти к дальнейшему повествованию, скажу
несколько слов о судьбе родственников. Дядя Сережа после
окончания летного училища воевал в авиаэскадрильи. К концу
войны он дослужился до должности начальника штаба
авиадивизии и в звании майора обосновался в городе Старый
Крым. Женился во второй раз, на тете Гале. У них родилось двое
детей, мои двоюродные брат и сестра. Потом семья переехала в
город Херсон, где и проживает до настоящего времени. Дядя Ваня
вернулся после освобождения Курганной в свой хутор и работал в
колхозе механизатором. Тетя Даша жила в Армавире, воспитывала
детей. Алеша солдатом дошел до Берлина и был убит в последний
день войны. Тетя Нина с 1939 по 1941 год находилась рядом с
мужем. А когда немцы выбросили десант и окружили часть, муж
посадил Нину в легкий танк и ей удалось спастись. Муж в том бою
погиб. Тетя Нина вернулась в Курганную и пошла работать на
почту. К нашему отъезду в 1946 году она вышла замуж за
начальника Курганинской почты Бабич Алексея Яковлевича.
Бабушка Дуня неутомимо работала и ухаживала за своей хатой.
Каждый год она белила ее снаружи известью с синькой, а внутри –
мелом. Восстанавливала глиняные полы. Крыша была соломенной,
и с каждым годом хатка как-бы врастала в землю. Бабушка старела
вместе с хаткой.

                Глава 11.
        1946-1948 гг. Приезд и первые годы проживания в
                Кенигсберге-Калининграде

   Наступила осень. Мы продали в Курганной часть хаты, собрали
немного денег и двинулись с мамой в далекий и незнакомый нам
немецкий город Кенигсберг. Ехали медленно и долго. Когда поезд
пришел в Минск, сотни голодных, оборванных людей подходили к
поезду и просили милостыню. Город был стерт с земли, вдоль
железнодорожного полотна громоздились сплошные землянки,
оборванные детишки играли во дворах. Литву проезжали ночью и
я ничего не помню. Утром объявили, что поезд пришел в
Кенигсберг.
   Вокзал заменяли 2-3 теплушки на сортировочной станции под
мостом теперешней улицы Киевской. Южный и Северный вокзалы
были разрушены и не функционировали. Папа нас не смог
встретить, он был в командировке в Литве. Встретил нас солдат,
посадил в кузов полуторки и повез через весь город на улицу
Красную.
   Улица, которая сейчас называется Ленинский проспект, была
узкая и полностью разбитая. Первые этажи развалин были из
мрамора и гранита. Высились громады необычных для нас
церквей и соборов. Мать всю дорогу до дома ревела навзрыд от
ужаса разбитого, сожженного, мертвого города. Но самое
страшное ждало нас дома. Дверь нам открыла миловидная немка с
типичным для этих мест головным убором из переплетенного на
голове шарфа. Немка завела нас в квартиру и ушла, не сказав ни
слова. Русского языка она не знала. Мать всю ночь до приезда отца
проплакала, проклиная себя, зачем она сюда приехала. На
следующий день прибыл из командировки отец и все прояснилось.
   Отец работал в военной строительной организации УВСР-127
прорабом. А каждому руководителю была положена горничная,
которая занималась хозяйством. Никакого интима здесь не было.
Мама успокоилась и стала обживаться на новом месте. А для меня
папа приготовил подарок. На кровати стоял искусно
изготовленный макет советского истребителя, рядом – ящик
немецкого шоколада, 10 кг плиток по 50 г каждая, а также целый
ящик фруктовых конфет, посыпанных какао-порошком.
   Можете представить, после холода и голода очутиться в теплой
двухкомнатной квартире с ванной и унитазом, печкой-голландкой с
красивыми изразцами, мозаичным полом на кухне, в коридоре и
туалете. Гора вкусной еды и сладостей. Шоколада мне хватило на
месяц, потом я несколько лет не мог на него смотреть.
   Комнаты и кухня отапливались дровами и углем. В ванной титан
тоже отапливался дровами. Воды в доме не было. За ней
приходилось ходить к ближайшему гидранту, который был слегка
приоткрыт. Улицы должны были освещаться газовыми фонарями.
Но местный коксогазовый завод был разбит, поэтому город по
ночам не освещался.
   Зима 1946-47гг. была необычно суровой. Пока я на санках вез
домой воду, я видел окоченевшие трупы. Мама все время плакала.
Не только потому, что попала в совершенно разбитый чужой город,
а из-за другого климата. После солнечной Кубани ей было трудно
привыкнуть к дождливому городу, постоянно затянутому
свинцовыми облаками.

         Как жили мы и местное немецкое население

   Приехавших расселяли в уцелевшие дома. Немцы, в основном,
жили в подвалах. Ненависти к ним у нас не было. Это были худые,
изможденные и измученные войной люди. Управляла городом
военная комендатура. Были введены продовольственные карточки.
Норма черного хлеба для работающих была 400 грамм, для
неработающих и членов их семей – 250 грамм. Роли не играло,
русский ты или немец. Дискриминации никакой не было, мести
тоже.
   1 сентября 1946 года я пошел во 2 класс первой мужской школы.
Девочки учились в 4-ой женской школе. Обучение было
раздельным. Встречались мы только на праздничных вечерах. Я
учился со 2-го по 10-й класс только с мальчиками. Свой 10 «Г» мы
называли ”10 –ый гвардейский”. Здание школы уцелело. Здесь был
спортивный зал, душевые, актовый зал и прекрасно по тем
временам оборудованные классы и кабинеты. На башенке, которая
была для нас, мальчишек, недоступна, хранились старинные
немецкие книги в кожаных позолоченных окладах. Их мы увидели,
когда библиотеку вывозили из школы и мы помогали грузить
книги в машины.
   В эти голодные годы многие ученики приходили в школу в чем
попало: в солдатских немецких ботинках на босу ногу, в рваных
штанах и фуфайках. Счастливчикам, которым матери на местных
рынках покупали продукты, находили в котлетах кошачьи лапки и
другие части домашних животных. Питались все, в основном,
картошкой и выглядели внешне полненькими. Матери гордились
толстенькими сыновьями. Полнота была синонимом здоровья.
   Зимой 1947 года мы с пацанами играли во дворе сгоревших
домов в прятки. Я открыл решетку окна в подвал. То, что я там
увидел, повергло меня в ужас. Я заорал, сбежались ребята. На полу
комнаты, на животах, ногами к окну, лежали окоченевшие трупы
совершенно голых мужчин. Рядом лежала деревянная доска, на
ней лежала отрубленная топором человеческая рука, валялась
отрубленная голова человека. Обежав дом вокруг, я увидел у входа
в подвал труп старушки, прижимавшей к груди мертвого
младенца. Увиденное меня сильно поразило. Их-то зачем убили?
Это непонятно мне до сих пор. Вызвали военных. Они оцепили
квартал и людей, организовавших цех по производству продуктов
из человеческого мяса, поймали.
   В городе действовали и банды «недобитых» фашистов. В 1947
году памятник 1200 гвардейцам охранял милиционер. 7 ноября его
повесили на автомате скульптуры и написали по-русски:
«Поздравляем с 30-летием Великой Октябрьской
Социалистической революции!».
   Что из себя представлял город в 1946 году? Целых домов
практически не было, они были либо разрушены, либо сожжены.
Уцелело несколько домов на Сталинградском проспекте – это
теперь проспект Мира. В одном из зданий открылся гастроном
№1, в другом – комендатура. Сохранилось, как ни странно, здание,
в котором в 1947, после переименования Кенигсберга в
Калининград и образования Калининградской области,
разместились обком и горком партии, а также облисполком. С 1991
года его занимает администрация Калининградской области.
Уцелел стадион в центре города, переименованный в стадион
«Балтика». Сохранилось несколько зданий на улице К.Маркса:
административное здание, в котором разместился райком
Центрального района и здание рядом, где открылась
сберегательная касса.
   На площади трех маршалов, теперь это площадь Победы,
уцелели только здания городской полиции и суда.
Административное здание у теперешнего Северного вокзала было
сожжено. Здание, где теперь размещается мэрия, тоже сгорело.
Позже на первом этаже разместили магазин промтоваров, не
восстанавливая остальные этажи. Меньше пострадала улица
Кутузова. Там расселилось командование 11-й Гвардейской армии.
   Работали два трамвайных маршрута: №1 и №4. Автобусных
маршрутов в городе не было. Пригородного сообщения
электричками со Светлогорском, Пионерским и Зеленоградском
тоже не было, так как Северный вокзал был разбит, а Южный
сожжен.
   В 1946 году в городе побывал Василий Сталин и с центрального
парка культуры и отдыха Кенигсберга у теперешнего проспекта
Калинина было вывезено оборудование для катка с искусственным
льдом и смонтировано в Москве в парке Сокольники. Это был
первый в СССР каток с искусственным льдом. Хотел Василий
Сталин вывести и металлоконструкции Южного вокзала. Здание
вокзала немцы построили в 1935 году. Одновременно под крышей
он мог принимать 6 поездов. Такого вокзала в Москве нет до сих
пор.
   Позже со Сталинградского и Советского проспектов был
демонтирован пиленный камень. Им замостили Красную площадь
в Москве. Я помню мостовую Красной площади в 1946 году, она
была из округлого булыжника.
   Все уцелевшие трамваи стояли сплошным составом в сквере от
улицы Большой Почтовой до выхода на Сталинградский проспект.
Трамвайное депо функционировало с выездом на улицу Почтовую.
Сейчас это улица космонавта Леонова.
   С 1946 года в городе был открыт драматический театр на
Советском проспекте рядом с металлическими 50-метровыми
вышками. Позже было отстроено здание театра на ул.Бассейной и
в 50-х гг. было реконструировано и отстроено здание теперешнего
театра на проспекте Мира. Сразу после войны открылся зоопарк,
главной достопримечательностью которого был бегемот Ганс. Из
его тела ветеринары вытащили 112 пуль. На территории зоопарка
были ожесточенные бои.
   Восстанавливать город решили с Центрального района. В 1951-
52 гг. была полностью восстановлена ул.К.Маркса и теперешний
проспект Мира. На проспекте Мира появился первый универмаг
«Спутник». А на месте центрального немецкого кладбища у кирхи
королевы Луизы (теперь это кукольный театр) был открыт и
функционирует до сих пор Парк культуры и отдыха им.Калинина.
В 1950 г. Был восстановлен кинотеатр «Заря», отреставрирован
памятник Шиллеру. Заработала центральная библиотека. Рядом с
театром восстановили здание с колоннами, где по настоящее время
расположен штаб Балтийского флота.
   В эти же годы на Советском проспекте частично восстановлен,
частично пристроен комплекс зданий Военно-морского училища,
теперь это военно-морской институт. В Борисово было открыто
Высшее инженерно-саперное училище, теперь это училище
пограничных войск. Было еще артиллерийское училище и
авиационно-техническое, которые позже были расформированы.
   Первыми заводами, которые начали работать в 1946-47 гг были
вагоностроительный завод, ЦБК-1 и ЦБК-2 и 820-й военный
судостроительный завод, сейчас это завод «Янтарь». А также
рыбоконсервный комбинат на Советском проспекте.
   С образованием области началось массовое выселение
немецкого населения в 1947-48 гг. и заселение жителями из
пострадавших от войны областей РФ и Белоруссии. Как
происходило выселение немцев? Составлялись списки
отъезжающих, на сборы отводилось две недели. С собой можно
было взять личные вещи весом не больше 20 кг. Увозили немцев в
товарных вагонах, спали они на нарах, а вместо матрасов были
обычное сено или солома. Самым трагичным при этом
переселении было то, что к этому времени образовались
смешанные семьи. Это были, как мы теперь называем,
гражданские браки. По советским законам жениться на
иностранках было запрещено. Так было разрушено немало семей,
где царствовала любовь. Еще трагичней была ситуация с
немецкими детьми. Многих сирот взяли в русские семьи и
воспитывали, как своих. Таких детей специальные команды
военных силой отбирали у новоиспеченных родителей и грузили в
эшелоны. В это время в городе возникли стихийные рынки, где
можно было купить мебель, хозяйственную утварь, посуду,
картины и прочее. Из Кенигсберга немцев везли в Берлин и там
четырехсторонняя комиссия стран-победительниц определяла их
дальнейшее место жительства или в западной или в восточной
части Берлина. В основном, немцы поселялись в западной.
   Иногда спрашивают, не остались ли здесь, в Кенигсберге
немцы? Были единицы. В хуторах и глухих местах.
   Сейчас я убежден, что переселение было правильным шагом.
Ведь с чего начал войну Гитлер? С освобождения судетских
немцев в Чехословакии. «Мюнхенский сговор»! Потом в 1938
Гитлер лично на крейсере прибыл в Клайпеду. Клайпедский край
был отторгнут от Литвы и присоединен к Германии под маркой
освобождения проживавших там немцев.
   Восточная Пруссия по результатам Ялтинской и затем
Потсдамской конференции в качестве трофея отошла 1/3 с
Кенигсбергом Советскому Союзу, 2/3 Польше. Такие знакомые нам
по поездкам в Польшу города как Гданьск, Ольштын, Эльблонг –
это города бывшей Восточной Пруссии.
   Немногие знают, что 22 июня 1941 года Гитлер руководил
вторжением в СССР, находясь в Кенигсберге и его знаменитая
ставка «Волчье Логово» находилась всего в 45 км от Кенигсберга.
Там Гитлер провел почти все четыре года войны. Сейчас это руины
на территории Польши, взорванные при отступлении фашистами и
затопленные частично водой. Кроме «Альпийской крепости»
Гитлер любил отдыхать в Светлогорске, тогда городок носил имя
Раушен. А Геринг – главный лесничий Германии – имел на
территории Восточной Пруссии несколько имений и охотничьих
угодий. Гауляйтером Восточной Пруссии и, одновременно,
оккупированной Украины был Эрих Кох.
   То, что первое время, до 1953 г., область была закрыта, заселена
русским населением и вошла не в состав Литвы а в РФСР, было
правильным шагом. В наши дни, вспоминая древнюю историю,
ряд литовских политиков уже ставит вопрос об отчуждении
Калининградской области от России и присоединении к Литве.
Представьте себе, если бы преобладающим населением здесь были
бы литовцы. Очередная «цветная революция» была бы обеспечена.
   До 1953 года Калининград восстанавливали очень медленными
темпами. Связано это было со многими причинами. Прежде всего,
это огромные разрушения городов Советского Союза, недостаток
средств, колоссальные людские потери, понесенные страной в
ходе войны. И некоторая неуверенность, будет ли Калининград
всегда принадлежать СССР.