Часть 1. Глава 30-41

                Глава 30. О любви и женитьбе

   Когда я узнал, что Нелла в Калининграде, я разыскал ее в ближайший
отпуск. Разлука и размолвка с ней меня угнетала, мне не хватало ее. Я
понял, что она для меня – самый дорогой человек. Встреча была
радостна для нас обоих. Карие глаза моей подруги светились от счастья.
Шло лето 1959 года. Мы делились друг с другом всем, что произошло в
жизни каждого из нас. Мы впервые, за все время нашего знакомства,
поцеловались. Между нами возникли отношения. Это сразу было
замечено и моими родителями, и Нелиными. Родители предупредили,
что откажут в материальной поддержке, если мы поженимся до
окончания институтов. Но разве можно остановить любовь
родительскими запретами? Эти три года до окончания института были
самыми мучительными. Каждую неделю после отъезда я получал от
Неллы письма и писал ответные. Жаль, что потом мы эту переписку
уничтожили.
   Чаще мы встречались в Риге, когда Нелла приезжала туда на
каникулы. Два летних месяца каникул мы ходили за грибами. Нелины
родители получили две комнаты в коммунальной квартире с большим
балконом на окраине Риги. Рядом начинались сосновые перелески, в
которых было много маслят. За другими грибами мы ездили на
электричке. Часто ездили загорать и купаться в Юрмалу или на озера в
районе Юглы. Расставаться нам не хотелось, и вечерние проводы Неллы
домой всегда затягивались до ночи. Родители Неллы в наши отношения
не вмешивались, мне доверяли. Встречались мы и с другими ее
родственниками: с тетей Марусей, - она жила с дочерью Эрикой и ее
мужем, который работал на аэродроме. Он закончил Рижский институт
гражданской авиации. Он очень любил Эрику и хотел от нее детей.
Эрика родить не могла и тетя Маруся помогла им удочерить девочку
Руту из детского дома, где она работала. Но даже приемная дочь не
смогла спасти их брак. Вскоре пара разошлась. Как говорила Эрика, она
не могла долго жить с одним мужчиной. В ее жизни было много браков,
как законных, так гражданских. Виделись мы и с дядей Артуром и тетей
Милей и их детьми, Лориком и Эллой. Лорик тогда уже женился на своей
сокурснице Инне. Оба они закончили Ленинградский институт
холодильной промышленности. Элла тоже училась в Ленинграде, в
Энергетическом институте. Дядя Артур разводил на своем участке
серебристых лисиц и норок. Через его участок проходил ручей, он
выкопал там пруд и развел карпов.
   Мы с Неллой много мечтали о нашей будущей совместной жизни
после окончания института. И главной мечтой было как можно больше
путешествовать по нашей огромной тогда стране. Лето 1961 года мы
также проводили вместе. Однажды я предложил Нелле поехать на
рыбалку на Балт Эзерс с ночевкой. Взяли с собой теплые вещи, удочки,
червей для ловли рыбы, еду. Сели на электричку и поехали. Рыбы мы не
поймали. Любовались закатом над озером, красотой леса. Ночь прошла в
любовных ласках. Светились звезды и нам казалось, что мы попали в
рай, так нам было хорошо. В конце августа я проводил Неллу в
Калининград, а в конце сентября она написала, что беременна.
   Эта весть для меня была неожиданной, я немного растерялся, я не
представлял себя в роли отца. Но сразу ответил, что нам надо
официально пожениться и спросил, когда это удобно сделать.
Остановились на шестом ноября. Я договорился о дне бракосочетания с
рижским загсом и стал готовиться к свадьбе. Купил голубой чешский
костюм, белую рубашку, галстук, полуботинки и стал с нетерпением
ждать из Калининграда невесту. Накануне бракосочетания купил к столу,
через студентов мединститута, три литра медицинского спирта, пять кг
филе палтуса и шесть бутылок шампанского. Остальное брала на себя
теща Ольга Ивановна.
   Рижский загс находился тогда в здании бывшего посольства, внутри
это был настоящий дворец. Нелла была в белой нейлоновой блузке,
черной юбке и белых туфельках на каблуках. Я приподнес невесте букет
белых хризантем и мы вошли в зал. Дальше был ритуал, как и положено.
Свителелями были ребята с моей работы. Мы расписались и выпили по
бокалу шампанского. У меня в карманах оставалось пять рублей – на
такси до дома, это примерно 10 км. Я спросил Неллу: поедем или пойдем
пешком? Она ответила: пойдем пешком! День был теплый, светило
солнце, и мы, счастливые, шли по улицам Риги.
   Дома Ольга Ивановна уже накрыла на стол. Стали собираться гости.
Приехали на свадьбу и мои родители. Мама сидела с каменным лицом.
То ли от перенесенной недавно операции по удалению аппендицита, то
ли от недовольства на меня и на Неллу, что мы ждем ребенка. Впрочем,
свадьба проходила весело. Было много родственников со стороны Ольги
Ивановны: дядя Артур с тетей Милей, их сын Лорик с Инной, тетя
Маруся с дочерью Эрикой. От меня был Коля Корольков, с которым мы
пять лет делили комнату в рабочем общежитии. Дядя Артур оказался
прекрасным тамадой, он рассказывал анекдоты и пел, как теперь говорят,
в стиле шансон.
   На ночь мы ушли в маленькую комнатку Георгия Филиповича. Все
остальные спали в гостиной, где яблоку было негде упасть. Но в тесноте,
да не в обиде! На следующий день пиршество продолжилось. Я
фотографировал, и об этом дне осталось много снимков. Родственники
надарили нам много подарков. Ольга Ивановна подарила огромный
ковер «Мишки в лесу», красивый отрез из гипюра на платье, отрез из
бархата. Другие родственники подарили посудный набор, наборы вилок,
ножей и ложек, комплекты постельного белья. Мои родители не
подарили ничего. Более того, моя мама перед отъездом поссорилась с
Ольгой Ивановной, обвинив ее в плохом воспитании дочери, которая
забеременела до свадьбы. Я понял, что поддержки со стороны родителей
мне не будет больше никакой.
   Вскоре после свадьбы мы с Неллой расстались. Она уехала готовиться
к госэкзаменам, а я – к защите диплома. Так получилось, что в разгар
подготовки к экзаменам 5 апреля 1962 года в 7 часов утра у нас
появилась дочь, которой мы дали имя Светлана. В первый же день после
рождения Светы моя мама заявила, что она ни одного дня не будет
сидеть с внучкой. Нелла попросила свою маму срочно приехать, так как
ей надо было готовиться к госэкзаменам. Ольга Ивановна оставила
одного сильно тогда пившего мужа и после защиты и получения диплома
они немедленно выехали в Ригу. Тогда впервые я увидел свою
двухмесячную дочь.
   Мы поселились в Риге, у Ольги Ивановны. Жизнь там не приносила
нам радости, так как Георгий Филипович в то время сильно пил.
Светочка по ночам капризничала и не давала дедушке Жоре спать. На
одну мою небольшую зарплату в 79 рублей нам втроем было не прожить.
Нелле в Риге устроиться на работу было трудно из-за переизбытка
учителей. Мы сдали в коммисионный магазин все подарки Ольги
Ивановны. Надо было как-то решать вопрос с отдельным жильем и с
работой с окладом побольше.

                Глава 31. Поиски жилья и смена работы

   В то время строители получали 10% от построенного жилья и оклад
мастера был от 110 до 120 рублей плюс премии за ввод объектов и за
экономические показатели. В Риге мощной строительной организацией
был трест «Балтстрой» Министерства транспортного строительства
СССР и два его подразделения: СУ-310 и СУ-311. СУ – это абреввиатура
строительного управления. За годы работы в Институте строительства и
архитектуры я себя проявил как грамотный и инициативный работник и
заместитель директора института Георгий Янович Конус уговаривал
меня остаться в институте в должности младшего научного сотрудника с
окладом в 84 рубля и с гарантией, что через три года, после защиты
кандидатской диссертации, мой оклад составит 320 рублей. Я поставил
свое условие – жилье. Он посоветовал мне сходить к президенту
Академии наук Латвии, им стал бывший ректор Политехнического
института, который я закончил, теперь уже академик Малмейстер.
Академик сказал мне, что он не может обеспечить жильем даже
кандидатов наук, те живут в съемных квартирах. Я окончательно решил
перейти на работу в СУ-311, начальник которого Суслов пообещал
предоставить квартиру в течение полугода.
   С энтузиазмом принялся я с нуля строить склад генеральных грузов в
Рижском порту. Проработал там с августа 1962 года по январь 1963 год.
В январе, вместо обещанной квартиры, Суслов предложил мне комнату в
коммунальной квартире, где проживало еще три семьи рабочих. В
общем, меня обманули и я в конце января уволился. Я пошел работать
прорабом в Юрмальское стройуправление. На Слоке строился большой
целлюлозно-бумажный комбинат, к лету жилищный вопрос должен был
разрешиться.
   Отношения с тестем окончательно испортились. Он мне сказал:
«Женился? – забирай жену и дочь и уходи куда хочешь!» Я забрал ее
вместе с ребенком в комнату, в которой жило еще двое рабочих. Мы
отгородились простынкой, но ребенок есть ребенок, и вскоре жильцы по
комнате выставили мне претензии. Был май 1963 года. Мне предложили
комнату во вновь выстроенном бараке. Нелла наотрез отказалась от
такого жилья.
   Я не знал, что делать дальше. Вспомнил про трест «Балттрансстрой».
Там заместителем управляющего по кадрам работал замечательный,
душевный человек Виктор Александрович Алипов. Я рассказал ему
свою «одиссею». Он позвонил Суслову, тот ему соврал, что он предлагал
мне 3-комнатную квартиру, а я отказался. Алипов знал, что я приехал в
Ригу из Калининграда. Там от треста работало СУ-312. Он позвонил
начальнику СУ-312 Константину Ивановичу Котову. Тот сразу же
пообещал дать комнату в семейном общежитии и заверил Алипова, что я
получу 2-комнатную квартир ув строящихся новых домах.

       Глава 32. Переезд в Калининград. Работа мастером

   Я переговорил с Ольгой Ивановной, и она уговорила мужа на то,
чтобы Нелла со Светланкой пожили у них, пока я улажу свои дела в
Калининграде. 4-го июля 1963 года я начал работать в Калининградском
СУ-312 и получил комнату 28м2 в общежитии СУ на берегу реки
Прегель, на углу улиц Октябрьской и Дзержинского. Оперативно в
комнате сделали косметический ремонт и я поехал за семьей в Ригу.
   Когда Ольга Ивановна услышала про общежитие, она сказала, что не
отпустит дочь и внучку, пока я не получу квартиру. Я объявил
ультиматум. Дал им четыре часа на сборы, а сам поехал за грузотакси,
чтобы перевезти вещи на вокзал и сдать в багаж. Когда я приехал к
семье, все вещи были упакованы, Нелла и Ольга Ивановна сидели
зареванные. Вот в такой обстановке мы уехали в Калининград.
   Позже Ольга Ивановна сказала, что я сделал правильный выбор. В
Латвии отношение к русским со стороны латышей было плохим,
национализм поднимал голову в Латвии уже в начале 60-х. А потом и
жизнь показала, что я поступил правильно.
   В Калининграде отец помог устроить Светланку в ближайший от
общежития детский садик, в ясельную группу. Нелла устроилась на
работу в другой детсад, в Центральном районе на ул. Чернышевского.
Первые семейные бытовые проблемы были решены.
   Первый строительный объект, который мне поручили, назывался так:
Льдозавод Калининградской железной дороги. В то время
рефрижераторов с автономной системой замораживания в стране не
было, а были вагоны с двойными стенками, где в пазухи между стенок
укладывался лед. Основные заводские сооружения уже были построены.
При этом многие изоляционные работы были выполнены с браком.
Подъездные пути и лоток вдоль путей также надо было переделывать. До
меня на льдозаводе строймастером работал молодой специалист по
фамилии Крохмаль. Его отец был крупным партийным работником в
Белоруссии, но туда он поехать не мог, пока не отработал три года там,
куда послал его по распределению институт. Он словно отбывал свой
срок здесь - не столько работал, сколько выпивал вместе с рабочими. Он
уехал в Минск незадолго до моего приезда. Работать было трудно,
объемы большие, людей не хватало. Чего не коснешься – брак, который
нужно переделывать. Рабочие из-за брака стали меньше заработывать.
Однажды, после работы, под мостом меня ждал бригадир
изолировщиков Маньжуров. Он хотел меня избить, когда я шел домой,
но мы поговорили и разошлись мирно.
   Очень сложно шло строительство нового для нас объекта – градирни
для охлаждения аммиака. Нужно было уложить монолитный бетон без
остановки бетонирования. Из-за малой производительности
бетономешалок на бетонном узле произошли сбои и бассейн градирни
пришлось торкретировать, заполнять щели бетоном под большим
давлением. Объект был запланирован к сдаче во втором полугодии 1964
года. Это было невозможно сделать без привлечения дополнительной
рабочей силы. И совместно Калининградским отделением железной
дороги такое решение было принято. Со всех ж/д подразделений было
направлено более 350 человек, около 100 работников было переброшено
сюда с других объектов СУ-312. Всего собралось около 500 работников.
Начался настоящий штурм. Рабочие в массе своей были
малоквалифицированными, особенно те, которых прислали
железнодорожные организации. Несколько месяцев постоянного стресса.
Домой я приходил за полночь, а в семь утра – опять на работу. В конце
каждого месяца приходилось закрывать наряды выполненных работ. Для
меня это был экзамен на зрелость. Я не раз вспоминал слова Пановко не
бояться трудностей, проявлять знания, полученные в институте, в
полной мере.
   Между тем, мне выделили 2-комнатную квартиру во вновь
построенной вставке на углу Ленинского проспекта и ул.Багратиона. Мы
вселились в новую квартиру, но счастье наше длилось недолго. На
заседании профкома мне намекнули, чтобы я отдал квартиру мастеру
Ершову, а сам вселился в его квартиру. Я не отнесся серьезно к этому
предложению, но через несколько дней после вселения придя домой,
застал там зареванную жену. Нелла рассказала, что днем приходил
мастер Ершов и на коленях умолял сделать с ним обмен. Мне, как
молодому специалисту, со временем дали бы квартиру, а для него это
был последний шанс. Нелла дала ему слово, что квартирами мы
поменяемся. Я попытался уговорить жену остаться в квартире, но
переубедить ее не смог. Раз она дала слово, то менять его не будет. На
работу я пришел грустным. Поделился ситуацией с главным инженером
СУ-312 Горлаченко Юрием Сергеевичем. Он рассудил так: тебе дали
квартиру, ты в ней и живи. Но мы с женой приняли решение. То, что нас
просто подставили, мы поняли сразу же, когда переселились. Перед этим
я зашел в бюро обмена на ул.Коммунальной. Работники бюро также
отговаривали меня от обмена, говорили, что по отношению к нам – это
обман. Но я был непреклонен. Так мы въехали на новое место
жительства на ул. Пугачева. Комната наша была длинная, узкая и темная.
Единственное ее окно закрывала листва росшего во дворе дерева. В
комнате стояла печь-голландка, которая топилась дровами. Туалет был
длинным и узким, с одиноким унитазом. Кухня была большая, с газовой
плитой. Вторую комнату этой квартиры занимала семья моряка, который
уходил в длительные рейсы, оставив дома жену и двух дочек, пяти и
семи лет. Их комната была большой и светлой, с окнами, выходящими на
улицу. В общем, попали мы в обычную коммунальную квартиру того
времени.
   С соседом Витей мы сразу нашли общий язык на ниве улучшений
условий жизни в нашей совместной квартире. Я нанял рабочих, мы
перенесли перегородку между кухней и туалетом, уменьшили площадь
кухни и увеличили размеры туалета, что дало возможность установить
там ванну и газовую колонку. Камины выбросили. На кухне установили
котелок, в комнатах – батареи, и у нас появилось водяное отопление.
Котелок топился углем, и мы договорились топить его понедельно. У
себя в комнате я наклеил обои теплых тонов.
   Сразу после вселения соседка рассказала, что Ершов был
мошенником. У него была хорошая отдельная квартира на ул. К.Маркса.
Он поменял ее на комнату в коммуналке с доплатой. А потом пошел
работать в СУ-312. Так нас надули с квартирой во второй раз.
   Несколько слов об управленческих кадрах СУ-312. Начальником
управления был Константин Иванович Котов – это был грамотный
руководитель, доброжелательный и мягкий, он прошел войну, отморозил
себе пальцы на ногах подо Ржевом. Беда была в том, что он много пил.
Всем производством фактически руководил Юрий Сергеевич Горлаченко
– талантливый, грамотный инженер. Он был временно командирован в
Калининград трестом, когда прежнего главного инженера перевели на
партийную работу. В Риге у Горлаченко остались жена и дочка.
Начальником производственно-технического отдела была Бусарова
Людмила Сергеевна. Опытный инженер, так сказать, начальник штаба.
Начальником планового отдела трудилась Вадченко Елена Демьяновна –
опытный плановик. Должность начальника подсобного производства
занимал Бесогоров Константин Николаевич. Это был ответственный
человек на своем месте. У него в подчинении был растворно-бетонный
узел камеры для пропарки бетона, арматурный цех, деревоотделочный
столярный цех.
   В оперативном подчинении управления находилась автоколонна:
порядка 10 автомашин, половина бортовых и половина самосвалов,
автокраны. И автобаза, и ремонтно-прокатная база находились в Риге.
Через РПБ по заявкам мы получали бульдозера, экскаваторы, башенные
краны, компрессоры и другую технику. Был и механический отдел,
который обслуживал малую механизацию. Имелось четыре прорабских
участка. Прорабами были Смольский, Крутовцов, Соловьев, фамилию
четвертого я, к сожалению, забыл.
   После сдачи льдозавода в 1964 году меня на месяц послали на курсы
повышения квалификации в Днепропетровский институт инженеров
железнодорожного транспорта. Учеба в институте мне понравилась.
Понравился и Днепропетровск – большой промышленный город.
Особенно впечатлила экскурсия на металлургический комбинат им.
Петровского: работа мартенов, прокатный стан. В таких условиях я бы
работать не смог. Я порадовался, что выбрал профессию строителя.
   Нас отпустили за несколько дней до окончания учебы, и я решил
съездить к дяде Сереже в Херсон. Встретили меня радушно. Дядя
Сережа работал на нефтехимическом комбинате, тетя Галя занималась
домашним хозяйством и детьми. Из Херсона я вернулся в Калининград.
Нелла и Света лежали в инфекционной больнице. Я сходил на льдозавод,
там в хранилище завезли апельсины. Я набрал чемодан апельсинов и
передал жене и дочке. Вскоре их выписали.
   С 1-го марта 1965 года я пошел на повышение. Меня назначили
прорабом и, наряду с жилыми домами, поручили строительство бытовых
помещений на территории товарной станции и крупный объект на
станции «Калининград-Пассажирская»: РЭД – ремонтно-экипировочное
депо, где предусматривались различные мастерские и большое
прачечное отделение. Дали мне в подчинение пару мастеров и
установили оклад в 160 рублей. Жить стало веселей. После льдозавода
строительство жилья было довольно простой задачей. В мае 1965 года,
когда первый жилой 64-квартирный дом был сдан, я пошел к начальнику
СУ-312 Котову и напомнил про его обещание предоставить мне 2-
комнатную квартиру. Он объяснил, что возникла срочная необходимость
предоставить жилье семьям с больными туберкулезом. И добавил: -
Нужна квартира? Иди к заказчику и проси ее сам.
   Первое, что спросил меня начальник Калининградского отделения
железной дороги Сень Владимир Андреевич, почему Котов не обратился
к нему с этой просьбой. Я передал разговор с Котовым и сказал Сеню,
что я еще не один дом построю для железнодорожников. Оказалось, что
квартиры в доме уже были распределены, за исключением 10% для
города. И мне пообещали, если квартира меня устроит и будет
официальное письмо, квартиру я получу авансом в счет будущего
построенного жилья. Так, спустя два года работы в СУ-312 я получил
благоустроенную квартиру со всеми удобствами. Светлане исполнилось
три года. Нелла перевелась в детский садик на ул.Б.Хмельницкого, рядом
с новой квартирой. У меня строительные объекты были рядом с домом.
   Главный инженер Горлаченко уехал в Ригу и стал работать
начальником производственного отдела треста. Вместо него главным
инженером стал Казачков Дмиртий Георгиевич, который переехал из
г.Ухты. У нас с ним установились дружеские отношения.
   ...Кирпичную трубу на котельной строил опытный трубоклад из Риги
– старый латыш по фамилии Лукстыньш. Когда труба, наконец-то, была
готова, на ее верхушку, на громоотвод, по латышскому обычаю, повесили
большой венок из дубовых листьев. Лукстыньш предложил мне и
главному инженеру вместе с ним подняться на трубу. Поднявшись на
вершину, мы выпили две бутылки шампанского и Лукстыньш пригласил
нас на банкет, в дом рядом с котельной, где он снимал комнату. Таким
прекрасным образом завершилось строительство котельной.

                Глава 33. Путешествие по Волге

   Начали сбываться и наши мечты о путешествиях. Впервые мы
отправились в круиз по Волге, от Москвы до Астрахани и обратно. 21
день мы провели на теплоходе «Юрий Гагарин», в отдельной каюте. Для
Светланы нам дали раскладушку. Теплоход был новенький, построен он
был в ГДР. Мы не испытывали никаких неудобств, ночью мы плыли вниз
по течению, а днем заходили в города. Перед заходом в город нас
кормили, на теплоходе было два ресторана. В каждом городе нас ждали
экскурсионные автобусы. Экскурсии обычно длились два-три часа, и еще
пару часов нам давалось для самостоятельного изучения города и
походов по магазинам. Из всех путешествий это было самое интересное
и насыщенное.
   Мы посетили 15 замечательных городов. Волга с её морями и
шлюзами, прекрасная августовская погода. Поездка из Калининграда в
Москву и из Москвы в Калининград была почти бесплатной: билеты на
меня и одного иждивенца в купейный вагон в любую точку СССР с
двумя разрешёнными остановками достались по льготе от нашего
транспортного министерства.
   Первым на пути был город Углич, где в церкви хранился
ножичек, которым был смертельно ранен царевич Дмитрий,
а также опальный колокол, лишённый «языка». В самом городе
сохранилась атмосфера старины: множество церквей, узкие
улочки, торговые ряды, особняки купцов. Поразила нас
красота города Ярославля, чем-то он напомнил Ригу.
Идеально чистые улицы утопали в зелени, живописная
набережная вдоль Волги. Огромное количество церквей
возродило в памяти бессмертные строки великого поэта:
«Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!»
   Следующим незабываемым городом стал крохотный Плёс. Плёс
навечно прославил Левитана, а Левитан прославил Плёс. Берёзовые
рощи и сейчас словно сошли с его картин. А история была такая.
Приехали в городок Левитан и группа художников, среди которых была
родная сестра А.П.Чехова. Роман великого художника и сестры великого
писателя не имел продолжения, поскольку она решила посвятить себя
больному брату. Несколько лет спустя мы побывали в доме-музее А.П.
Чехова в Ялте. Директором музея была та самая сестра, уже старушка.
Ей удалось сохранить музей, когда немцы во время войны захватили
Крым.
   Кострома – типичный купеческий город, знаменит он Ипатьевским
монастырём, в котором - могилы Годуновых и Романовых. Памятник
Ивану Сусанину напоминает о том, что именно рядом с Костромой
Сусанин завёл в болотистый лес отряд поляков и сохранил жизнь
будущему царю России. Романовы правили нашей страной более 300 лет.
И последняя семья царя погибла в доме инженера Ипатьева в
Екатеринбурге. Ирония судьбы: с фамилией Ипатьев связаны начало и
конец российской короны. В Костроме сохранилось множество старых
улиц, купеческие ряды, старые булыжные мостовые, ажурные наличники
на окнах. В общем, старинный губернский город России.
   Следующий крупный город - Горький, нынешний Нижний Новгород,
это, прежде всего, кремль. Затем – родовой дом Горького, колоссальный
автозавод, пожалуй, самый крупный в России. И смог от
многочисленных заводов и фабрик…
   Чебоксары – родина легендарного Василия Ивановича Чапаева. Город
запомнился его монументальным памятником.
   Казань – Казанский кремль с девичьей башней, Казанский
университет, который заканчивал Владимир Ильич Ленин. Экскурсовод
очень много рассказала об Ильиче такого, что для нас в то время было
настоящим открытием. К примеру, то, что отец Ленина был по
национальности не чисто русский, в его жилах текла уйгурская и
калмыцкая кровь. Мать Ульянова была полунемкой, полуеврейкой, ей
принадлежала деревня, куда и был сослан Ильич после участия в
революционных событиях.
   Ещё мы узнали, как переплелись судьбы Ульяновых и Керенских.
Отец Ленина был руководителем отдела образования Ульяновской
губернии, отец Керенского – директором гимназии, которую с «золотой»
медалью окончил будущий вождь революции. Брат Ильича Александр к
этому времени был казнён за революционную деятельность, за участие в
подготовке покушения на царя. Отец Керенского выступил гарантом, что
В.И. Ульянов не будет заниматься революционной деятельностью. И на
основании этой гарантии Владимиру Ильичу всё-таки вручили медаль.
Через два года Ильич участвовал в студенческих волнениях и был сослан
в деревню своей матери. Отца Керенского сняли с должности и
отправили на пенсию. Сын Керенского поступил в Симбирскую
гимназию в тот год, когда Ильич заканчивал десятый класс. Отцы
дружили, ходили друг к другу в гости, а дети стали политическими
врагами, судьба вознесла их на вершину власти. В результате
октябрьского переворота Керенский сбежал за границу, а Ульянов
Владимир с партийной кличкой Ленин семь лет руководил
большевистской Россией.
   Саратов. Большой промышленный город. Самым интересным здесь
был художественный музей, организованный внуком Радищева. По
художественной ценности картин русских художников этот был третий в
СССР. В музее не было ни единой копии, только оригиналы.
   Куйбышев (Самара) – современный промышленный город, красивые
дома, центр военной промышленности. Нам дали свободное время,
экскурсии не было, поэтому изучали его самостоятельно. Очень
красивые гористые места, Жигули на подходе к Самаре. Город, кстати,
знаменит ещё тем, что перед битвой под Москвой всё правительство и
иностранные посольства выехали сюда. Для Сталина был построен
бункер, однако Иосиф Виссарионович отказался покидать столицу. Тем
самым, моральный дух бойцов, защищавших Москву, поддерживался на
самом высоком уровне.
   Ульяновск – родина В.И. Ленина. Сохранился дом, в котором жили
Ульяновы. Мама Ильича на немецком языке вышила подушечки на
детских кроватках. Экскурсовод очень скучно и агрессивно вёл
экскурсию, опроверг многое из того, что было рассказано его казанским
коллегой. В то время открывался огромный корпус музея, но экспозиция
в нём ещё не была готова для демонстрации.
   Наконец, за много километров до Волгограда (Сталинграда),
появилась огромная скульптура «Родина-Мать». Длина Сталинграда
более 100 км, сквозной трамвай идёт через весь город. На Мамаевом
кургане выстроен огромный пантеон, внутри которого выбиты фамилии
погибших защитников города. Очень интересен музей обороны
Царицына-Сталинграда. За оборону Царицына Сталин получил орден
«Боевого Красного знамени», указ подписан лично В.И. Лениным. В
экспозиции музея многочисленные подарки городу из разных стран
мира. Английская королева подарила меч. Я никогда раньше не мог
представить себе, что Сталинград был фактически взят немцами,
оставалась лишь узкая полоса земли у обрывистого берега Волги.
Ширина этой полоски 50 метров. Сейчас она помечена башнями танков.
Ежедневно в боях погибало порядка 25 тысяч наших бойцов, а ночью
столько же переправлялось через Волгу и занимали места убитых. Это
была настоящая мясорубка. Штаб фельдмаршала Паулюса,
главнокомандующего немецкими войсками, располагался в подвалах
универмага. Сам универмаг был в 250 м от Волги. За время обороны
Сталинграда скрытно была построена рокадная железная дорога, рельсы
для которой были сняты в Тынде, где она начала строиться до войны.
Благодаря этой дороге завезли огромное количество боеприпасов, и
свежие сибирские дивизии окружили немцев в Сталинграде, был пленён
и Паулюс. Так закончилась самая кровопролитная битва в истории
человечества.
   После Сталинграда мы попали в арбузный край. Следующая
остановка была в селе Никольском. У пристани высились пирамиды из
арбузов, покрытые сверху соломой для защиты от палящего солнца.
Одна пирамида из 20-килограммовых арбузов, вторая из 15, третья из 10-
килограммовых. Интересно было наблюдать, как погружался в воду наш
теплоход по мере покупки арбузов. В общей сложности, мы купили 160
кг. Светочка бегала у «пирамид» по берегу и ей подарили небольшой
арбуз. Она так обрадовалась, что на бегу споткнулась и арбуз раскололся.
Оказывается, у берега стояли баржи с неполивными арбузами весом от
трёх до пяти килограмм. Мы ещё купили 40 кг арбузов по шесть копеек
за килограмм. Тогда большие арбузы стоили 10 копеек за кг. Никогда
прежде мы таких сладких и вкусных не ели. Все купленные арбузы мы
съели ещё по дороге к Москве, один привезли в Калининград.
   Впереди нас ждала встреча с Астраханью. Город нам понравился.
Кремль, собор, всё покрашено белой краской. И обилие рыбы. В
Астрахани огромный рыбный базар, где есть всё, начиная от воблы и
заканчивая осетрами. Чёрную икру продавали на каждом углу в
берестяных бочоночках, но из-под полы. Цены на всё минимальные. На
пристани стояли баржи с вырубленными днищами – садки. В шесть утра
рыбаки сдавали только что пойманную рыбу, горожане тут же её
раскупали.
   Я рассказал о волжских городах. Волга – великая река России, а
города на Волге – это история нашего отечества.
   На обратном пути, подплывая к Москве, теплоход сделал остановку в
Серебряном бору. На лужайке перед стоянкой теплохода - огромное поле,
усыпанное шампиньонами. В Москве мы остановились у дальних
родственников отца - Паршиковых. Шампиньоны жарились на сале,
дедушка купил бутылку водки, и мы с аппетитом в первый раз в жизни
ели шампиньоны. А дальше было возвращение в Калининград, где нас
ждал сюрприз – пропало Неллино красивое платье. Ключи мы оставили
брату Жене, который в то время был курсантом мореходного училища.
Женя пригласил женщину лёгкого поведения, она и украла
приглянувшийся наряд. Деньги за него Женя вернул, но осадок
нехороший остался. В то время с красивой одеждой был отчаянный
дефицит. Мы пригласили родственников, ели арбуз и рассказывали о
путешествии.

                Глава 34. Работа в новой должности

   Прорабом я поработал всего полтора года и в ноябре 1966 года был
назначен на должность главного инженера СУ-312. В военной
строительной организации это звание подполковника. На ту пору мне
исполнилось 29 лет. Котова Константина Ивановича, начальника СУ-312,
перевели на работу в Ригу. Вместо него по направлению
Калининградского горкома КПСС был переведён из системы
Калининградстроя Алексей Фёдорович Борисов -- грамотный инженер,
построивший кинотеатр «Россия» на площади Победы. Казачков
оказался слабым главным инженером, и Борисов сразу поставил вопрос
о его замене. В Калининград приехал управляющий трестом Марков
Пётр Яковлевич и меня пригласили с ним на встречу. На вопрос
Маркова, почему он рекомендует именно меня, Борисов ответил:
"Потому что он честный человек". Я это звание честного человека
пронёс через всю жизнь и горжусь этим. Марков провёл со мной
непродолжительную беседу, особенно остановился на вопросах, что эта
должность требует риска, оперативных решений, смелости.
   Коллектив, в целом, встретил моё назначение положительно. Кроме
одного человека, Смольского Владимира Тихоновича, который меня
попросту игнорировал. Он сам рассчитывал на эту должность. Я
откровенно рассказал главному инженеру треста Фертману Ефиму
Анисимовичу об этом конфликте, он посоветовал пригласить
Смольского в ресторан и откровенно поговорить. Главная причина, из-за
которой не рассматривалась его кандидатура -- отсутствие высшего
образования. После той встречи наши отношения наладились.
   Чем отличались обязанности начальника и главного инженера?
Начальник выполнял представительские функции. В советское время
первый руководитель был обязан ходить на все партийные и прочие
совещания на самом высоком уровне. Начальнику подчинялись отдел
кадров, бухгалтерия, отдел снабжения, плановый отдел. Главный
инженер занимался организацией производства, ему подчинялись
прорабы и мастера, нормировщики, производственно-технический отдел,
отдел главного механика. Зарплаты начальника и главного инженера
были одинаковыми: 225 рублей в месяц, плюс премии за ввод объектов в
срок и квартальные за выполнение плана.
   У меня появилась служебная машина с водителем -- УАЗ-
микроавтобус, который мог вместить 10 человек. Я нередко использовал
его для переброски бригад с объекта на объект. Кроме городских
объектов были и загородные. В то время в запущенном состоянии
находился Черняховский Авторемонтный завод, и начались частые
командировки в Черняховск. Первый секретарь черняховского Горкома
Долгополов Николай Васильевич постоянно жаловался на медленный
ход строительства, не хватало людей.
   С Борисовым у меня сложились дружеские отношения, но он
проработал у нас недолго. В 1967 году он вернулся в
«Калининградстрой», после сдачи жилого дома в Черняховске. Трест в
конце года собрал все силы и объект штурмом был закончен. Борисов не
верил в сдачу объекта, на котором в декабре ещё велась кладка
последнего этажа. Управляющий трестом Марков П.Я. если давал слово
в партийных органах, он его выполнял. Это человек огромной воли и
сталинской закалки.
   В 1967 году я был послан на курсы главных инженеров от нашего
министерства в Москву. Лекции вели руководители отделов
министерства и руководители главков. На курсах начальник финотдела
министерства рассказал, как за одно и то же можно получить звание
Героя социалистического труда или расстрел.
   Кто был в Баку, наверняка любовался очень красивыми станциями
метро. Когда была проведена проверка по окончании строительства,
обнаружился большой перерасход финансовых средств. И на стол Л.И.
Брежнева одновременно легли два представления. Первое - результаты
проверки и резюме: приговорить к высшей мере наказания. Второе - от
секретаря ЦК партии Азербайджана Алиева с предложением присвоить
звание Героя. Начальник метростроя получил звезду героя.
   Знаний мне не хватало, особенно в части железнодорожного
строительства, ведь я закончил институт по специальности "жилищное и
гражданское строительство". Поэтому вскоре после курсов я поступил в
Ленинградский институт инженеров ж/д транспорта. Учился заочно, на
двух сессиях защитил проект развития путевого хозяйства и
строительства мостов. Объём путевых работ был значительный: путевое
развитие ранжирного парка станции Калининграда, строительство путей
на нефтебазу по территории завода "Янтарь", станционные пути для
приёма нефти в Знаменске и ряд других объектов.
   Когда я учился в Москве, мой брат закончил Калининградское среднее
мореходное училище и был направлен по распределению на Дальний
восток. В Москве мы встретились, я предложил отметить это событие в
хорошем ресторане. Выбрали ресторан в гостинице "Москва". За окном
светились кремлёвские звёзды, была молодость и планы на будущее.
   Позже я узнал, как советы моих родителей сломали личную жизнь
брата. Будучи курсантом, он дружил с Галкой Кичиной, которая училась
в техникуме. Перед отъездом они решили пожениться. Но родители
сказали Женику, мол, пусть она сначала закончит техникум в следующем
году, а уже потом поедет к нему, и они поженятся. Галя же поставила ему
условие, что если они сейчас не распишутся, она считает себя
свободной. Через три месяца Галя вышла замуж за капитана и уехала с
ним в Таллин, родила двоих детей. Так Женя потерял её. Что было
дальше с братом, расскажу попозже.

          Глава 35. Поездка на Кавказское побережье

   Следующее наше путешествие в 1966 году было в Сочи, Гагры,
Сухуми. Самыми яркими моментами были поездка на озеро Рица,
самшитовая роща, кипарисовая аллея в монастыре Афона, обезьянник в
Сухуми и тёплое голубое море.

                Глава 36. Поездка в Молдавию

    В 1967 году мы целый месяц провели в Молдавии. В Кишинёве нам
разрешили пожить в своей квартире знакомые, на это время сами
уехавшие путешествовать. В Кишинёве пили вино, сходили на выставку
спиртного. До этого раньше я никогда не мог себе представить, сколько
марок коньяков и вин производит Молдавия. Съездили и на местный
курорт Вадулай на Днепре. Из края вин привезли домой 10-литровую
бутыль столового и целый чемодан марочного вина. По приезду
устроили пир с родственниками.

                Глава 37. Поездка в Крым

   В 1968 году отпуск провели в Крыму. Жили в Ялте, в Массандре,
снимали комнату. Через Никитский ботанический сад сбегали к морю.
   В ботаническом саду нам рассказали историю одного крайне
ядовитого растения. Если прикоснёшься к нему, на руках появляются
язвы. Оно было огорожено двойным забором, на котором висела
предупреждающая надпись. Тем не менее, находились смельчаки, в
среднем человек 12 за год, которые получали травмы.
   Решили снять забор. После этого за три года не было ни одного
происшествия. Не зря пословица гласит: "Запретный плод сладок".
Заодно мы побывали в Алупке, Алуште, Ливадии. После посещения
музея в Ливадийском дворце, где проходила Ялтинская конференция,
Светлана впервые в жизни увидела негра и закричала: "Мама, папа --
негр!" Мы стали ругать дочь, а негр на чистом русском сказал: "Ничего,
девочка", - и погладил её по головке.

            Глава 38. Поездка в Херсон, Одессу, по Черному морю

   В 1969 году мы поехали в Херсон навестить дядю Серёжу. Светлана
там вдоволь накупалась в Днепре. Дальше путь лежал на метеоре (катер
на подводных крыльях) в Одессу. При подходе к Одессе я, на всякий
случай, сказал Неле, чтобы она спрятала деньги за лифчик. В кармане у
меня была кое-какая мелочь и ж/д билеты на обратную дорогу. Сели в
троллейбус, кондуктор попросила взять билеты, а кошелёк-то у меня уже
украли!
    Мы с Неллой отправились в ближайшее отделение милиции.
Оставалась надежда, что подбросят хотя бы билеты, так как они
именные. Дежурный милиционер хитро посмотрел на нас и спросил:
"Вы куда приехали?" Я ответил: "В Одессу". Он меня поправил: "Вы
приехали в Одессу-маму и здесь ничего не подбрасывают".
Пришлось идти в управление ж/д, связываться с Калининградом.
Нам выслали билеты, правда, в счёт будущего года.
   В Одессе мы сходили на местный огромный рынок привоз и
позагорали на пляже в Аркадии. Купили билеты на большой пароход
"Абхазия". Билеты взяли на палубу. Там стояли шезлонги, в которых мы
спали, ночи стояли тёплые. Вдоль теплохода плыли и ныряли дельфины.
Днём мы купались в бассейне. Первая остановка была Евпатория, затем
Севастополь, где мы прошлись по Графской набережной, полюбовались
на военные корабли. Потом - Сочи и конечный пункт, Сухуми. А дальше
путь лежал домой.

                Глава 39. Поездка в Грузию и Армению

   В следующем году мы познакомились с Грузией и Арменией.
Побывали в Кутаиси, Гори, Тбилиси. В Тбилиси нас поразила красота
центра города и страшная нищета окраин. Поднялись на фуникулёре в
верхний парк, а по пути посетили некрополь, где похоронены Грибоедов
и мать Сталина.
   Гори -- родина Сталина. Над домиком, в котором он родился, сделан
мавзолей. Наподобие как над могилой Канта в Калининграде. А рядом -
большой музей Сталина. Я раньше не знал, что Иосиф Виссарионович,
будучи семинаристом, писал на грузинском языке прекрасные стихи,
которые ещё до революции вошли в учебники 4-х классов. Экскурсоводы
рассказывали о его скромности в части одежды. Когда он умер, нашли
две пары сапог, рабочий костюм и костюм генералиссимуса, который
сшили специально для Потсдамской конференции стран победительниц.
И ещё в столе - 500 рублей, которые передали дочери Светлане.
Поразили слова Черчилля, которые он сказал о Сталине: "Этот человек
из лапотной страны сделал индустриальную державу, которая вскоре
устремилась в космос! Он поистине великий человек".
   Если сравнивать, что было сделано за 23 года в современной России с
23 годами периода с 1918 по 1941 год, напрашивается простой вывод: не
сделали и сотой доли того, что в предвоенные годы. Мы до сих пор
пользуемся плодами того времени: это и ядерный щит, и лучшее в мире
метро, и многое, многое другое.
   Из Грузии наш путь лежал в Армению. Ереван - очень красивый
город. Много домов из розового туфа, в центре - обилие фонтанчиков с
очень вкусной водой, которая течёт с ледников. Были в музее древних
рукописей. Письменность в Армении появилась за много веков до нашей
кириллицы, как и христианская вера. Такого тёплого отношения к
русским мы не встречали ни в одной из республик. Армянские старики
благодарили нас за спасение от геноцида турков. Побывали мы и в
Эчмидзине -- центре церковной жизни. Полюбовались горой Арарат,
которая теперь стала турецкой.

                Глава 40. Поездка в Среднюю Азию

   В 1971 году мы с Неллой совершили путешествие в Среднюю Азию, в
восточную сказку. Начну по порядку. Доехали поездом до Москвы, затем
фирменным поездом "Узбекистан" до Ташкента. Здесь сделали
остановку на несколько дней, адрес дали знакомые.
   Ташкент -- огромный красивый город с населением около трёх
миллионов человек, с изумительной современной архитектурой. Он
после землетрясения застраивался всеми республиками СССР, и каждая
из них внесла свой колорит. В Ташкенте изобилие овощей и фруктов.
Узбеки очень вкусно готовят. Фирменные блюда: лагман, шашлык, плов.
Позже, проехав по республикам Союза, мы убедились, что самая вкусная
еда -- в Узбекистане. В городе много зелени, которая дважды в день
получает воду из арыков (канавы вдоль дорог). Много искусственный
озёр. Отметили и чисто мусульманские особенности. В селениях много
детей, по мусульманским законам аборты -- самый страшный грех. В
озёрах девочки купаются в платьях, в купальниках запрещено. Жених
обязан заплатить калым за невесту, поэтому много смешанных браков.
Молодые узбеки, отслужив армию, едут за невестой в украинские
деревни. У нас и калым не нужен, кроме того, в украиских сёлах ребята
уезжают в города, и девушек здесь больше, чем парней. Причины,
почему выбирают украинок, следующие: 1) Они привыкли к жаркому
климату. 2) Они легко ассимилируются и привыкают к местным
обычаям. 3) Они не боятся рожать много детей. 4) Мужчины узбеки
высокие, красивые и не гуляют после женитьбы. Конечно, встречаются
семьи, где много жён. Официально, по советским законам, в ЗАГСе
регистрируют один брак, остальные жёны живут как родственницы.
   Были на экскурсии в медресе, где студенты получают религиозное
образование. Учатся 12 лет, из них четыре года изучают только Коран,
затем и другие предметы, среди них несколько иностранных языков. Это
среднее религиозное образование. Чтобы получить высшее, надо ехать в
Мекку или Медину.
   После Ташкента путь лежал в Самарканд, древнюю столицу
тимуридов. Очень красивые мечети и мавзолей, в котором похоронен
Тимур. Тимур построил в Самарканде самую большую в мире мечеть,
архитекторов привёз из покорённой им Индии. Мечеть получила
название Биби-Ханум, по имени жены Тимура. Вмещала она 20 тысяч
молящихся. Землетрясение не пощадило сооружение. Побывали в
обсерватории Улугбека. Улугбек, внук Тимура, был великим астрономом.
Удивил местный рынок, горы чарджоуских дынь, вес которых достигал
20 кг. Цены смешные.
   Бухара полностью сохранила старину. Своеобразная архитектура,
узкие улочки, глинобитные дувалы, отсутствие всякой зелени. На рынке
обилие чёрного винограда. Съездили в загородный дворец эмира, в
Коган. Роскошные палаты, бассейны, многочисленные комнаты гарема.
Последний эмир перед октябрьской революцией получил высшее
военное образование в Петербурге. Царица спросила эмира, где ему
больше нравится, в Петербурге с его светскими обычаями и порядками
или на родине в Бухаре. И как он умудряется жить с гаремом. На что
эмир ответил, что гарем передаётся по наследству после смерти отца. И
он не пользуется услугами своих мам, просто их содержит. А что
касается жён, то даже он, эмир, помазанник Аллаха, не может просто так
переспать с понравившейся ему женщиной, он обязан на ней жениться.
За полтора года пребывания в Петербурге он имел больше связей, чем за
всю свою предыдущую жизнь. Светские обычаи ему понравились.
   Мы хотели продолжить путь дальше, но планы изменились, в
Астрахани была вспышка холеры, и в Средней Азии установили
санитарные кордоны. Тогда мы повернули в Ферганскую долину, доехали
до Андижана, где на рынке впервые увидели очень крупные абрикосы,
персики, много сортов винограда. Затем с Андижана автобусом
добрались до киргизской границы, пешком её перебежали и оказались в
Ош, втором по величине городе Киргизии. В Оше на аэродроме сели в
самолёт Як-40 и полетели в столицу, Фрунзе (сейчас Бишкек). Полёт был
изумительный. Внизу проплывали заснеженные остроконечные вершины
гор. Ниже – ледник. Ничего подобного до этого нам видеть не
приходилось. По прилёту во Фрунзе увидели огромное панно с
надписью: "А ещё жизнь хороша, потому что можно путешествовать", и
подпись: Пржевальский.
   Фрунзе - небольшой город, со всех сторон окаймлённый горами.
Сходили в музей Михаила Васильевича Фрунзе, героя гражданской
войны. Хотели съездить на Иссык-Куль, но санитарные кордоны закрыли
и эту дорогу. Мы взяли два билета и отправились в Алма-Ату, столицу
Казахстана.
   Алма-Ата - очень зелёный город в долине, построен русскими, улицы
прямы, население - чуть больше миллиона человек. У нас был адрес
знакомых и мы остановились здесь на три дня. Съездили в Медео, в
СССР там проводились всесоюзные соревнования конькобежцев. Дорога
к Медео оставила незабываемые впечатления: яблоневые сады сменили
склоны гор с огромными тянь-шанскими елями, и, наконец, открылось
озеро и плотина. Зимой озеро замерзало и превращалось в естественную
трассу конькобежцев. Алма-Ата (сейчас Алма-Аты) в переводе на
русский означает "город яблок". Растёт здесь преимущественно сорт
апорт, красного цвета, яблоки по весу достигают полукилограмма.
Других фруктов на рынках практически и не было. Мы набрали чемодан
яблок, которыми по приезду в Калининград угощали родственников.
   Эта поездка оставила неизгладимые впечатления. Не верилось, что в
одной стране могут жить люди с разными обычаями. В Бухаре мы
видели стариков в белых чалмах и ватных халатах, едущих на ишаках, с
достоинством смотрящих на окружающих.

                Глава 41. Работа в СУ-312

   Вернёмся к производственной деятельности. После ухода
в 1967 году начальника СУ Борисова, трест прислал ему на замену
Субботина Николая Кузьмича. До этого он возглавлял СУ в
Архангельской области в городе Няндома на берегу Белого моря.
Николай Кузьмич быстро вошёл в курс дела. Установил отношения
с партийными и советскими органами и с вышестоящим начальством.
Мне тогда казалось, мы с ним всегда будем по-товарищески решать
производственные вопросы.
   В то время мы строили в торговом порту склад генеральных
грузов, гараж автопогрузчиков, продуктовую базу плавсостава,
жилые дома порта по улице Багратиона, детские сады. А также
восстанавливали здание бывшей фондовой биржи под Дворец культуры
моряков. На последнем объекте остановлюсь особо. Впервые я там
побывал ещё в детстве. На первом этаже у немцев был патронный
завод, и весь пол, на полметра в высоту, был усыпан новыми
гильзами. Прямыми попаданиями бомб здание внутри было практически
полностью разрушено. Я уже говорил о том, что в районе теперешних
улиц Пионерской и Пролетарской в таком же состоянии находились
здания министерств Восточной Пруссии, тоже в стиле барокко,
наружные стены облицованы песчаником. Первый секретарь обкома
КПСС Н.С. Коновалов предложил Калининградскому управлению
строительства, которое возглавлял Юдин Владимир Гаврилович,
восстановить здания министерств. В то время это была головная
строительная организация области. Юдин наотрез отказался,
сославшись на большие трудности в восстановлении. Впоследствии
здания были разрушены, и на их месте построены первые в городе
крупнопанельные дома. А с биржей было так. Коновалов решил
уговорить начальника морского торгового порта Сафарова Арама
Вартановича и управляющего трестом Балттрансстрой Маркова Петра
Яковлевича заняться этим объектом. Разговор сводился к тому,
что, если удастся восстановить здание, то на фасаде увековечат
их имена на медной табличке, и они останутся в памяти города.
Это оказалось блефом. Сафаров умер, не дождавшись окончания
реставрационных работ. Коновалова отозвали в Москву. Его
преемник не получил такого поручения.
   Но дело было сделано. До начала восстановления надо было
вывезти завалы, на это ушло два года, с 1964 по 1966. К
этому времени была готова техническая документация. Денег
на восстановление государство не дало. Смету составить было
нельзя, так как невозможно было установить точные объёмы
строительства. Решили работать по фактически выполненным
работам, проекты выдавал «Калининградгражданпроект» по мере
разработки отдельных узлов. Курировал объект непосредственно
второй секретарь Горкома КПСС Нетреба Михаил Павлович.
   Восстановление шло очень медленно, конструкции были
нетиповые, все индивидуальные. Фермы покрытия мы заказали
в России и два года ждали исполнения заказа. В Черняховском
доке три года сушился дуб для входных дверей. Дубовый паркет
также был изготовлен в Черняховске. Прошло уже 44 года,
а паркет в фойе, где постоянно устраиваются танцевальные
мероприятия, не пострадал от женских шпилек, и сейчас выглядит,
как новый.
   Самыми сложными оказались работы по восстановлению фасада.
Здание фондовой биржи было облицовано песчаником светло-жёлтого
цвета. 95% фасада было повреждено и требовало реставрации. Мы
попробовали то, что осталось, почистить пескоструйным аппаратом.
Но пороховые следы от осколков выступили на очищенной поверхности
ещё ярче. Н.С. Коновалов пригласил в Калининград начальника
метростроя Миллера. Миллер осмотрел фасад и ориентировочно
оценил стоимость реставрационных работ не менее чем в полтора
миллиона рублей. Таких денег у порта не было, он ежегодно за
счёт средств капремонта выделял на объект 200 тысяч рублей. Зато
Миллер решил вопрос с оконной столяркой: все наружные окна дворца
были изготовлены в Москве в мастерских метростроя.
   Ничего не оставалось, как самим решать вопрос с восстановлением
фасада. Собрали бригаду штукатуров из лучших рабочих управления,
одного художника пригласили из янтарного комбината. Нетреба
обязал главного инженера института «Калининградгражданпроекта»
Владимира Тяна собрать группу архитекторов для постоянной работы
на объекте и самому её возглавить. На земле собирали осколки
былых украшений фасада, по ним выполняли чертежи. Формы для
отливок из бетона нам из пластмассы изготовил завод «Техрыбпром».
У парадного входа скульптуры львов были сильно повреждены. У
одного полностью отсутствовала голова. Когда львов
отреставрировали, пригласили Нетребу. Он сделал замечание, что
львы слишком агрессивно раскрыли пасти, надо бы их сделать добрыми.
Что из этого получилось, можете посмотреть сами.
   Работами на объекте руководил прораб Ланин Леонид Сергеевич.
Человек, буквально влюблённый в своё сооружение. Благодаря ему
работы были проведены с высоким качеством. Сдача объекта состоялась
в 1970 году. Председателем госкомиссии был главный архитектор
Калининграда Покровский Юрий Кириллович. Работала сцена,
оборудованная всеми атрибутами. Спектакли можно было ставить
хоть на второй день после сдачи. Покровский высоко оценил
выполненные работы, но сказал, что он не может поставить
оценку "отлично", так как в отделке отсутствовали золото и
мрамор. Объект был сдан на "хорошо". Общая стоимость
реконструкции биржи вместе с оборудованием сцены составила
всего один миллион сто восемьдесят тысяч рублей, а реставрация
фасада - всего 180 тысяч рублей.
   Несколько слов об окраске фасада. Тян был командирован в
Москву в реставрационные мастерские церковного управления и
привёз рецепт состава. Но руководство порта использовало
масляные краски, которыми покрашены дворцовые постройки
Ленинграда и его пригородов. Песчаник - дышащий пористый
камень, его нельзя покрывать маслом, закупоривать поры. Когда
в наше время здание сдали в аренду, арендатор, частный
предприниматель, принял единственно правильное решение,
перекрасив фасад по старинному рецепту. Жаль, что город
отобрал у него аренду, стены со стороны реки так и не были
перекрашены.
   Перед сдачей объекта нам на помощь из Риги прибыл главный
технолог треста Южаков Анатолий Денисович. Это был второй
человек в моей жизни, который очень многому меня научил.
Первым, еще в студенческие годы, был профессор Пановко.
Первое, что сделал Анатолий Денисович, он проинвентаризировал
всё, что имелось в управлении: людские ресурсы, машины и
механизмы, мощность растворного узла. Прорабу Ланину он дал
задание расписать объёмы работ по каждому помещению. Дальше
Южаков составил график окончания строительства. Работал он над
бумагами ночами. Когда я спросил его, почему ночами, он
ответил: "Это со времён юности". Оказывается, в гражданскую
войну он служил в штабе батьки Махно. Махно он характеризовал
с положительной стороны. Все военные операции прорабатывались
ночью, а днём воплощались в жизнь. Южаков был крупным
талантливым инженером. Во время Отечественной войны он
возрождал военные заводы, перевезённые с Западную Сибирь.
Всеми тыловыми вопросами тогда занимался будущий премьер
Косыгин. Вопросами переброски заводов - Берия, а
строительством заводов на новом месте - заместитель Берии
Кожевников, после войны он стал министром транспортного
строительства СССР и оставался им до самого распада страны
в 1991 году.
   Южаков занимался строительством ряда заводов. Расскажу
об одном из эпизодов. Был очень большой объём взрывных работ
на строительстве крупного завода. Взрывчатка, заложенная в
шурфы, быстро отсыревала и не взрывалась. Тогда Анатолий
Денисович дал задание женщинам, работавшим на стройке,
разъехаться по разным городам Сибири и скупить в аптеках
все запасы презервативов. Женщины стали отказываться, в
то время это было стыдно, такие тогда были нравы. Но после
строгого приказа привезли необходимое количество
"изделий №2". Взрывчатка паковалась в презервативы, герметично
завязывалась и взрывные работы пошли полным ходом. После войны,
одним из уникальных объектов, построенных Южаковым, был
железнодорожный вокзал в Днепропетровске. Он возведён на
болоте, на сплошной железобетонной плавающей плите. С
образованием треста «Балттрансстрой» Южаков много лет
проработал там главным инженером, а по достижении
преклонного возраста был переведён на должность главного
технолога треста. Перед сдачей любого крупного объекта он
грамотно доводил его до конца. Это ж/д вокзалы в городе
Риге и Таллине, аэропорт и морской вокзал в Риге и много
других объектов. В Калининграде ему исполнилось 80 лет.
   Несколько слов о прорабе Ланине Леониде Сергеевиче. Это
был скромный грамотный строитель, отдававший себя полностью
работе. Личная жизнь у него не ладилась. Жена не понимала
его, он безумно любил дочь, супруга настраивала дочь против
отца. Он иногда выпивал, но это было редко и совсем не в
ущерб работе. Незадолго до окончания строительства он пошёл
вместе с главным инженером проектного института Тяном
пообедать в ближайшее кафе. Взяли по рюмке вина, и в этот
момент в кафе зашла Александрова, второй секретарь райкома
нашего района. Ланину объявили выговор. Нервы были напряжены,
что и привело к трагедии. Незадолго до этого он получил
трёхкомнатную квартиру в построенном под его руководством
доме. Казалось, всё было готово для нормальной жизни, но не
было поддержки семьи. Он зашёл в комнату, сел на кровать,
обвязал шею тюлевой занавеской и уснул навсегда. Как много
в жизни каждого человека значит семья!
   В это время мои отношения с Субботиным начали портиться.
Николай Кузьмич по натуре был подхалимом, это проявлялось
во время визитов крупных начальников, особенно заместителя
по снабжению треста Гузовского. Каждый раз он приглашал его
к себе на выпивку, затем просил забрать его в Ригу. Приглашал
он и управляющего. Однажды произошло следующее. Ему не
подписали премию отделы, он пошёл к Маркову и сказал: "Пётр
Яковлевич, помогите, ведь я вас всегда встречал, как
полагается!" Марков швырнул на стол деньги со словами:
"Это тебе за угощение!", - и выгнал его из кабинета. Вскоре
Маркова провожали всем коллективом на пенсию. Проводы были
в лучшей на то время гостинице Риги "Астории". Стол ломился
от угощений. Присутствовало всё руководство треста и всех
подразделений. Когда встал вопрос, кто от нас поедет в Ригу,
Субботин категорически отказался, и я отправился один. Марков
радушно меня встретил, обнял, пожалел, что сильно ошибся в
Субботине.
   Вскоре в тресте появился новый управляющий Сахновский,
до этого работавший начальником СУ в Воронеже и недавно
получивший там орден Трудового Красного знамени. Субботин
постарался быстро втереться в доверие новому начальнику,
благо тот был любителем выпить. Но в Риге не было свободных
мест для руководителя СМУ или СМП. В управлении начались
против меня интриги, он стал сколачивать против меня
оппозицию, но придраться было не к чему. В эту самую
оппозицию вошёл прораб из Черняховска Ананий Егорович
Волков, который постоянно просил перевести его из Черняховска
в Калининград, иначе, мол, уволится. И в это время СУ-312
поручают сложнейшие объекты: строительство аэродрома в
Храброво, до этого там стоял истребительный полк авиации,
были начаты работы по электрификации пригородного сообщения
на Зеленоградск, Пионерский курорт, Светлогорск.
   На железной дороге сложность работ состояла в том,
что установку опор и переоборудование стрелок надо было
выполнять в так называемые окна, то есть во время, свободное
от движения. А движение дизелей тогда было во много раз
интенсивнее, чем сейчас, автобусы не ходили.
   По аэродрому. Сначала я выехал в Москву на курсы по
аэродромному строительству, ведь предстояло удлинять на
800 метров взлётно­посадочную полосу. Военных с помощью
заместителя командующего флота по авиации перевели на
аэродром в Дунаевку. Нужно было срочно построить бетонный
завод, подвезти к нему ж/д пути и начать приёмку цемента,
щебня, песка в крупных объемах, надвигалась зима.
   В это время управляющий трестом Сахновский наконец
забирает Субботина в Ригу, в помощь Гузовскому начальником
УПТК. Меня вызывают в Ригу и сообщают, что руководство треста
решило назначить Волкова начальником СУ. Я понимал, что
Волков, не имея опыта строительства крупных объектов,
завалит управление. Я подумал и сказал, что подам заявление
на увольнение. Тон сменился. Мне предложили стать начальником
СУ, а Волков будет у меня главным инженером. Я согласился.
   Наступила зима 1973 года. Щебень для ремонта ж/д путей
пришёл в замёрзшем состоянии в вагонах думпкарах. При
автоматическом опрокидывании платформы думпкаров упали под
откос. Компрессорами выбивали щебень, а восстановительным
поездом ставили платформы на место. А тут на повороте ж/д
пути ушёл с рельсов тепловоз. Пригнали с Черняховска
восстановительный поезд. Движение восстановили. В этой
ситуации мне очень сильно помог начальник Калининградского
отделения ж/д Сень Владимир Андреевич. Он мне посоветовал
не подписывать никаких бумаг начальнику восстановительного
поезда, чтобы провести происшествие как учения.
   Почему всё так получилось? Ж/д путь, который вёл к
военному аэродрому, долго не эксплуатировался, слабые
рельсы, не рассчитанные на такие нагрузки и просевшая
балластировка не позволяли осуществлять поставку
стройматериалов. Требовался капитальный ремонт путей.
В это время трест «Балттрансстрой» сдавал ряд крупных
объектов в Риге. Ж/д вокзал, международный аэропорт,
здание морского вокзала. Меня засыпали телеграммами из
треста, чтобы я отправлял рабочих в Ригу. Секретарь горкома
партии Нетреба Михаил Павлович запретил мне отправлять
рабочих СУ-312. И я оказался между молотом и наковальней.
Из Риги получал телеграммы с выговорами и угрозами снятия
с работы, а когда приезжал в Ригу, то мне говорили:
«Ты хочешь получить орден в Калининграде!» А ещё "постарался"
Субботин. Перед отъездом он опроцентовал невыполненные
работы по ремонту ж/д путей, где якобы были уложены шесть
стрелочных переводов. Я получаю от Сахновского телеграмму
об отправке этих стрелочных переводов в Ригу. Понимаю, что
если я это сделаю, попаду под уголовное дело. Сахновский
никаких объяснений не слушает, получаю очередную телеграмму
с выговором. Иду к Нетребе, который объясняет, что без
согласия горкома Сахновский снять меня с работы не сможет.
Вскоре я еду с Сахновским в министерство в Москву, по
пути объясняю ему, что стройуправление надо преобразовывать
в строительно-монтажный поезд, иначе рабочие просто уйдут
работать в другие городские строительные организации. В
это время у меня рабочие работают за городом, не получая
никаких компенсаций за разъездной характер работы. Эти
вопросы решает лично министр. Сахновский в грубой форме
заявляет: "Тебе надо, иди сам к министру".
   Министр, естественно, без управляющего трестом меня
не примет. Я понял, что в такой обстановке работать
дальше нельзя. Просто так уйти мне не позволят. Пришлось
принять неординарные меры. Я лёг в железнодорожную
больницу и сделал операцию по удалению геморроя.
Главврач больницы по моей просьбе выдал мне справку,
что я в течение года не могу работать начальником
СУ-312. Я написал заявление: "Прошу уволить меня по
состоянию здоровья". Трест сослался, что я номенклатура
главка, и я написал заявление в главк. 6 сентября 1974
года главк согласовал моё увольнение. Нетреба после долгих
уговоров согласился меня отпустить при условии, что трест
пришлёт мне замену.
   В это время в Ригу из Сибири приехал некий Науменко,
который согласился занять моё место. Первый вопрос, который
я услышал от Науменко -- это решить вопрос с трёхкомнатной
квартирой. Я пошёл к председателю райисполкома Чекмарёву,
объяснил суть дела, и квартирный вопрос был решён. Науменко
сказал, что у него отец проживает в Риге, ему недавно
ампутировали ногу, требуется уход. Дальше он пошёл на
приём в горком к Нетребе. Там заявил, что в связи с болезнью
отца, он согласен поработать в Калининграде временно,
так как отец переезжать в Калининград наотрез отказался.
Нетреба опять вызвал меня к себе, снова стал уговаривать
остаться в СУ-312. Я ответил, что я инвалид по зрению,
зрение у меня действительно резко ухудшилось, и потом:
"Вы же дали партийное согласие на моё увольнение". Таким
образом я уволился и на всю последующую производственную
деятельность приобрел себе врага в лице Нетребы М.П.,
который тогда был вторым, а вскоре стал первым секретарём
горкома партии. Забегая вперёд, хочу сказать, что через
два месяца Науменко вернулся в Ригу и вскоре был назначен
управляющим треста «Балттрансстрой». Сахновского сняли с
работы. Субботин через два года пытался вернуться в
Калининград, но Нетреба ему отказал, заодно высказав всё,
что о нём думал. Он пытался устроиться в объединение
«Калининградстрой», но и там ему отказали. Через некоторое
время в Риге он лёг в больницу на операцию. Ему
ампутировали ногу, началась гангрена, и он умер. Вскоре
после моего ухода СУ-312 переименовали в СМП-504
строительно-мобильный поезд 504), и рабочие стали получать
30% надбавку за разъездной характер работ. В общей сложности
я проработал в СУ-312 9 лет, от строймастера до начальника СУ.