Часть 2. 1974-1991 годы глава 19-24

                Глава 19. Свадьба дочери

   Регламент свадьбы определял наш зять Володя. Отсутствие спиртного,
за исключением шампанского. Никаких свадебных кортежей. В ЗАГС
идут молодые со свидетелями. Родители ждут молодых дома. Никакого
платья невесты. Светлана расписывалась в кофточке, которую я привёз
ей из Германии. Свадьбу играли в нашей квартире. Гости читали стихи,
пели песни, исполняли отрывки из спектаклей.
   Танцев не было. Все гости были трезвы. Глаза дочери светились от
счастья.
   Нелла плакала, когда готовила закуску и ждала молодых из ЗАГСа.
Тогда одна из приглашённых девиц сказала ей: "Что вы плачете, вы
радуйтесь, что вашу дочь кто-то замуж берёт". Через два дня мы
наметили отъезд на Север. Контракт был подписан на три года. Мы с
Неллой подумали, что будет очень хорошо для молодых пожить без
влияния родителей, пусть притираются друг к другу.
   Я спросил Володю о размере его зарплаты. Оказалось, 55 рублей в
месяц. "Дочь, как вы будете жить на такие деньги?" На что Светлана
ответила: "Володя пишет статьи, пьесы, стихи и получает огромные
гонорары". В таком настроении мы покидали нашу взрослую дочь,
которая теперь целиком и полностью принадлежала своему мужу,
Володе Сухову. И фамилия у неё стала Сухова. Дай Бог им счастья.
Главное в жизни -- это любовь. А они любили друг друга, это было
видно невооружённым глазом. А нам не надо вмешиваться в их жизнь. И
решение уехать было верным.

           Глава 20. Сложное прощание с "Калининградстроем"

   Очень сложным было увольнение в СУ-312, меня не хотели отпускать,
особенно горком КПСС в лице первого секретаря горкома Нетребы.
Пришлось пойти против руководства объединения и против Нетребы.
Такое не прощается. Но начну по порядку.
   Прежде чем написать заявление о переводе в "Комсомольскстройгаз",
надо было сняться с партийного учёта. Секретарём парткома был
Задорожный Анатолий Игнатьевич. Я написал заявление о снятии с
учёта, Задорожный отправляет меня на беседу к Нетребе. Я, пользуясь
тем, что в связи с реорганизацией меня Горком не успел утвердить, к
Нетребе не пошёл. А пошёл в архив Облисполкома, где нашёл
правительственное постановление, подписанное Н.С. Хрущёвым,
председателем совета министров, в котором было чётко прописано:
«лицам, изъявившим желание работать в районах крайнего севера на
строительстве газопроводов способствовать увольнению в порядке
перевода в указанные организации». Принёс копию постановления
Задорожному, на что он высказался в том духе, что это постановление не
распространяется на коммунистов. Я ответил, что напишу два письма,
одно - Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу, а второе -
Председателю Верховного совета СССР Л.И. Брежневу. В то время
Брежнев занимал обе эти должности. Напишу с просьбой разъяснить
мне, является ли правительственное постановление обязательным только
для беспартийных или для всех граждан страны. Он меня попытался ещё
раз отправить к Нетребе, я наотрез отказался. Он снял меня с учёта, но
предупредил, что мне объявят выговор по партийной линии, и по почте
отправят его в Березовский райком Тюменской области.
   10-го июля 1980 года меня увольняют из ПСМО переводом в
"Калининградстройгаз". Кажется, все формальности пройдены. Я
прихожу домой в приподнятом настроении и встречаю зарёванную жену.
Она объяснила, что звонил начальник ПСМО Ильин Александр
Григорьевич и просил Неллу повлиять на меня, чтобы я вернулся
обратно на работу, иначе через три года, когда мы вернёмся, я не найду
работу в Калининграде. Нелла объяснила Ильину, что мы уже отправили
на Север вещи. Он посоветовал написать на ж/д, чтобы вещи вернули
обратно в Калининград. Я, как мог, успокоил жену, сказал, что диплом
инженера у меня никто не сможет отобрать, а когда приедем, Ильин,
может быть, и не будет начальником ПСМО. Так оно и получилось, когда
вернулись, начальником уже был Торопов, Ильин стал главным
инженером.

           Глава 21. Что было построено с моим участием в
                "Калининградстрое"

   С моим участием была внедрена саратовская система бездефектного
труда, что значительно повысило качество возводимых объектов.
Непосредственно с моим участием были построены:
   1. Санаторий "Янтарный берег" в Светлогорске
   2. Завод дренажных труб в Зеленоградске
   3. Янтарный комбинат в посёлке Янтарном
   4. Гостиница "Калининград"
   5. Комплекс крупного рогатого скота в посёлке "Дивное"
   6. Кафе "Ольштын"
   7. Жилые дома в Южном микрорайоне.
   8. Жилые дома по Московскому проспекту
   9. Дворец бракосочетаний
   10. Школа в посёлке Ладушкин
   11. Школа в посёлке Янтаровка
   12. Ряд детских садов в Калининграде и области

        Глава 22. Какие трудности пришлось пройти за годы работы в
                строительстве

   Самое страшное - это несчастные случаи на производстве. В самом
начале моей работы в Юрмальском СМУ мне поручили подсобное
производство, столярный цех. В первый день работы я собрал коллектив
и провёл устно инструктаж по технике безопасности, рабочие в журнале
инструктажа не расписались. На второй день прихожу на работу, а у
меня ЧП в столярном цехе. С утра было холодно, столяр не снял
перчатки, включил строительный станок. Перчатка зацепилась за брусок,
и руку затянуло под нож, отрезало три пальца, которые так и остались на
полу. Я забрал журнал и срочно поехал в больницу. Там как раз
закончилась операция и пострадавший вышел по моей просьбе из
палаты, бледный, он подошёл ко мне. Я попросил его расписаться в
журнале. И он расписался левой, непострадавшей рукой. Я срочно
вернулся на работу. Там уже была комиссия во главе с прокуратурой.
Если бы не было подписи пострадавшего, я бы сел в тюрьму. Этот урок я
запомнил на всю жизнь.
   Другой случай, уже со смертельным исходом, произошёл при сдаче
жилого дома на улице Багратиона в декабре 1969 года. Дом штурмовали,
из Риги прислали рабочих, среди них был пожилой маляр Крустыньш.
Всем командированным рабочим мы выдали разрешение на проживание
в общежитии СУ-312, но он решил ночевать на рабочем месте, в
квартире. Для сушки помещений использовались коксовки, которые
разжигали на улице, а затем на ночь ставили в квартиры. В одной из
квартир, предварительно закрыв дверь на ключ, Крустыньш и уснул.
Утром взломали дверь и нашли его без сознания, в больнице он умер. Из
Риги приехал техинспектор, подключились прокуратура и милиция
Калининграда. Комиссия пришла к выводу, что этот случай не был
связан с производством, в кармане пострадавшего нашли направление на
проживание в общежитие. Мы вызвали из Риги его жену, изготовили
гроб, и на уазике отправили труп на родину. Перед отъездом жена
рассказала, что когда они жили в деревне, Крустыньш постоянно
перекрывал дымоход, ему нравилось засыпать под угарным газом.
Странно, но факт.
   На строительстве ремонтно-экипировочного депо двое
командированных рабочих из Риги после работы на лужайке выпили
бутылку политуры и отравились. В больнице их откачали. Но милиция
меня изрядно потаскала. Лейтенант милиции пытался заработать
внеочередное звание и сильно давил на меня.
   Это что касается несчастных случаев. Но были сложности и в работе.
   Когда приезжаете в Калининград, вас встречает квартал
крупноблочных домов единым ансамблем с плоской крышей, с
подкарнизным орнаментом и фасадами из церризитовой штукатурки. А
когда я приехал, стояли четыре дома с шатровой крышей из шифера.
Безликая картина. Отделение дороги разработало проект реконструкции
и мне, молодому специалисту, было поручено воплотить эту идею в
жизнь. Вся сложность состояла в том, что работы надо было производить
без выселения жильцов. А это при нашей погоде, чаще дождливой,
приводило к многочисленным жалобам от населения. Моментально
подключалась прокуратура. Ходил я, как по лезвию бритвы. Стянули все
аэродромные обогреватели, над крышей натягивали огромный шатёр из
солдатских палаток. С задачей справились, и всё обошлось
благополучно. Приходилось рисковать.
   За время работы в СУ-312 три раза падали краны. Один раз
башенный, на проспекте Калинина, гусеничный, из-за просадки грунта
на строительстве склада генгрузов в Морском торговом порту, и
гусеничный, при закладке фундаментов под здание аэровокзала в
Храброво из-за перегруза. Все три случая, слава богу, без человеческих
жертв.
   Были ли случаи аварийных состояний строящегося здания? Да, были.
Детский сад на улице Серпуховской на 280 мест, для
железнодорожников. Причина -- недоработка геологов. В древние
времена это был крутой берег моря. Часть свай при забивке упёрлась в
твёрдые грунты, а часть оказались висящей в насыпных грунтах. И по
окончании строительства, даже при эксплуатации, ростверк разорвало и
один корпус начал быстро уходить под землю. Пришлось садик
разобрать. На его месте позже построили жилой дом. Моей вины в этом
не было никакой, но понервничать пришлось много.
   Были и другие случаи, но всё, слава богу, обошлось.

                Глава 23. Мой брат Женя

   Женя, после двух лет походов на рыболовецких судах, получил
ведомственную квартиру в Светлом и переехал туда вместе с женой.
Вскоре у них родилась дочь Оля. Но Луизе не нравилось ездить на
работу в Калининград, и Женя попросил родителей поселиться у них.
Мама очень любила Женю, и не могла отказать.
   На первых порах всё складывалось нормально. Приезжала из Казани
мать Луизы, познакомилась с нашими родителями. Затем Луиза с
маленькой дочкой решила съездить в Казань на родину. И тут мой отец
узнаёт, что Луиза подаёт в суд, чтобы отсудить часть родительской
квартиры. Хорошим другом отца в то время был главный прокурор
города. Когда отец рассказал ему обо всём, прокуратура немедленно
выписала Луизу из квартиры.
   Отец нашёл для молодой семьи однокомнатную квартиру в
кооперативном доме на улице Горького и заплатил аренду за год вперёд.
Меня он попросил встретить Луизу на аэродроме и отвезти на новое
место жительства. Я приехал на аэродром, посадил Луизу с Олечкой в
машину и сказал, что мы едем по новому адресу. Луиза рассердилась, все
её планы рухнули, она сетовала, что теперь детский сад будет далеко от
дома.
   Молодые снова зажили самостоятельно, но счастья в семье не было.
Луиза по-прежнему вела разгульный образ жизни. И вскоре наступила
развязка. Женя пришёл из рейса, открывает дверь, а в постели с Луизой
лежит молодой мужчина. Женя попросил его уйти, на что Луиза
ответила: «Уйдёт не он, а ты». И выбросила женины вещи на
лестничную клетку.
   Вскоре они официально развелись. Судья спросил при разводе у
Луизы: "У вас есть претензии к мужу?" Она ответила, что есть.
Пояснила: «Он обещал мне квартиру и не сделал этого».
   Женя после развода впал в депрессию, бросил работу. Папа потом
устроил его на «Торгмаш» сменным механиком

    Глава 24. Отъезд на Север. Первые впечатления. Работа на Севере

   "Богатство России будет прирастать Сибирью" -- эти слова
Ломоносова сыграли свою роль в моём и Нелином решении пожить три
года в этих краях. По натуре мы оба были романтиками. Юрий
Сергеевич Горлаченко приглашал нас на строительство БАМа. Страна в
то время переживала период крупных строек. И песни Пахмутовой тех
лет тоже влияли на желание сделать что-нибудь значительное. "Усть
Илим", "Марчук играет на гитаре" -- песни о геологах и необъятных
просторах Сибири.
   В это время мне исполнилось 43 года, Нелле 42. За эти годы был
приобретён огромный опыт в строительстве, ведь строили мы буквально
всё. Из пепла и развалин возродили, а вернее, построили заново
прекрасный город Калининград, население которого в 1980 году
составляло 380 тысяч человек, а население области - 800 тысяч.
   Если говорить о карьерном росте, то за 18 лет после окончания
института я прошёл путь от строительного мастера до заместителя
начальника строительно-монтажного объединения "Калининградстрой",
коллектив которого насчитывал около 20 тысяч человек. Мне было
поручено строительство жилья и соцкультбыта Калининграда и области.
В то время мы вводили в год более 100 тысяч квадратных метров
жилплощади. То есть более шести тысяч человек в год вселялось в новые
квартиры. Моя должность в то время соответствовала должности
генерал-майора в армии. Это был пик моей карьеры. Я сделал то, что
сделать моему отцу помешала война. Обидно было одно. Отец как бы не
замечал моего профессионального роста. Ни разу я не услышал от него:
   - Какой ты молодец, сынок!.. А как хотелось услышать такие слова от
отца, ведь выбрал я профессию отцовскую и добился всего честно.
   Уезжал я без сожаления. Работа в партийных органах меня не
привлекала. Я был инженером, а не политическим руководителем. И
добился того, чего хотел, на что был способен. Перед самым нашим
отъездом в Калининград приехал и дал концерты Владимир Высоцкий.
Впечатление от этого концерта осталось со мной на всю жизнь. На сцену
вышел невысокий, добрый человек с гитарой и хриплым голосом запел.
Пел много и то, что было запрещено, из цикла песен, написанных в
Париже. Песен, которые мы украдкой слушали на магнитофоне. На
сцену охапками несли цветы, цветами была устлана вся сцена, а он
умолял: не надо меня отвлекать, я за это время ещё много вам расскажу и
пропою. Но всенародная любовь побеждала, цветы продолжали нести и
нести. На минуту мне показалось, что несут цветы на память о нём. Так
и случилось.
   После Калининграда его срочно увезли в Москву и через несколько
дней он скончался в больнице. Но об этом мы узнали уже на Севере, по
радиоприёмнику. «Голос Америки» передал сообщение, что в Москве в
возрасте 43-х лет скончался великий русский поэт и композитор
Владимир Высоцкий. В нашей прессе, по радио и телевидению, ни
слова. Так умирали в России великие люди. В то время в народе ходил
анекдот: "Брежнева на том свете спрашивают, кем был Брежнев в жизни?
И отвечают: «мелким политическим деятелем во времена Аллы
Пугачёвой"
   Нам с Неллой посчастливилось побывать на её концерте на стадионе
"Балтика". Алла обладала магической аурой. Зрители были заворожены
её пением. Россия родила много талантливых людей, и среди них особое
место занимает Алла Пугачёва. При всём её сумасбродстве в личной
жизни, другой такой по масштабу Россия пока не родила.
   15 августа 1980 года самолётом "Калининград-Свердловск" мы
вылетели на Урал. В Свердловске вечером сели в поезд и на следующее
утро приехали в посёлок Комсомольский. В тресте
"Комсомольскстройгаз" меня оформили на работу главным инженером
Белоярской ПМК в порядке перевода. После оформления пошли на
вертолётку. Дальнейший путь, как в песне: "Только вертолётом можно
долететь". Белоярский севернее Комсомольского на 450 км. Это два часа
лёта на вертолёте МИ-8.
   По прилёте в Белоярский нас встретил заместитель начальника ПМК
Ходецкий и отвёз в гостиницу. Гостиница представляла из себя 3-х
комнатную квартиру в блочном доме. Мы заняли одну из комнат и сразу
пошли изучать окрестности.
   Посёлок располагался на берегу притока Оби, реки Казым. Река
судоходная. Посёлок компактный. Одна улица, застроенная
пятиэтажными блочными домами-хрущёвками. Газовая котельная
обеспечивает посёлок горячей водой. С электричеством, водопроводом,
канализацией проблем нет. Но рабочие предпочитают жить в деревянных
балках и, так называемых, бочках, так как тогда платить за проживание и
коммунальные услуги не надо. В центре посёлка - кафе "Берёзка" и
торговый центр с довольно скудным ассортиментом. Со всех сторон
вокруг посёлка раскинулась тайга. Когда летели вертолётом, внизу
проплывали болота, реки, сплошные леса. На окраине посёлка
раскинулись корпуса Белоярской компрессорной станции и подходящие
и отходящие от неё газопроводы. Контора ПМК находилась недалеко от
центра в одноэтажном здании. Рядом был стройдвор со складскими
помещениями и газовой котельной. Начальник Белоярской ПМК
Гольдштейн Борис Михайлович незадолго до моего приезда ушёл в
отпуск, вместе с семьёй уехал на родину. Отпуска здесь были 2-х
месячные. Так что командовать управлением пришлось с первого дня.
Ходецкий стал работать замом за несколько дней до нашего приезда, так
как бывшего зама Миллера трест перевёл в Комсомольский начальником
УПТК (Управление производственно-технической комплектацией), а
проще, главным снабженцем треста.
   Основные строящиеся в то время объекты ПМК были в посёлке
Сорум-- 250 км от Белоярска и посёлке Лонг-юган, 180 км севернее от
Сорума. В Соруме строили 12-квартирные двухэтажные дома для
работников компрессорной станции и наших рабочих, школу, детский
сад. Всё строительство велось из деревянных брусьев.
   Сорум и Белоярский находились в Ханты-Мансийском национальном
округе, Лонг-юган - в Ямало-Ненецком национальном округе.
Соответственно и дирекция (заказчик) по Лонг-югану была за полярным
кругом,в городе Надым. Дирекция по белоярскому и Соруму - в посёлке
Комсомольском. Основная база со сплавляемым по Оби брусом была в
Сергино, железная дорога упиралась в берег Оби. От Белоярского до
Сергино было около 300 км вертолётом.
   По «зимнику» (специальная дорога из брёвен по болоту, с
последующим намораживанием) ПМК получала не более 30%
стройматериалов, по рекам - не более 20%. Всё остальное доставляли
вертолётами, в основном МИ-6, который поднимал в воздух до 10-12
тонн груза.
   Белоярский входил в Берёзовский район, и первое, что мне надо было
сделать, это стать на партийный учёт. Первым секретарём райкома была
коренная русская женщина, сибирячка. Приняла хорошо и задала вопрос:
почему на вас прислали выговор с "Калининградстроя". Я откровенно
рассказал, что это - месть за то, что я уезжал на Север. В общем, я был
поставлен на учёт.
   Освоившись на новом месте, я отправился искать исторические места,
связанные с пребыванием в Берёзово семьи Меншикова, сподвижника
Петра I, сосланного сюда после смерти императора. К сожалению,
кладбище давно ушло под воду реки Сосьвы. Избы села вросли в землю,
леса вокруг села - кедровые с пушистыми иголочками. Понравился
магазин "Дичь", в котором продавалось мясо тетеревов, глухарей,
лосятина, оленина, куропатки и прочая дичь.
   Летел в Берёзово на самолёте АН-2, кукурузнике. Самолёт 12-
местный, мы часто использовали его как грузовой. Перевозили стекло,
цемент, мел, краску и другие стройматериалы. На Севере это самый
дешёвый вид транспорта. Один недостаток: требуется взлётная полоса,
хотя бы грунтовая. Вертолёт не требует полосы, ему достаточно
небольшой площадки из брёвен.
   После райкома вертолёт пошёл в Сорум, где меня ждал неприятный
сюрприз. Бывший главный инженер (молодой, но спившийся человек),
зимой, без всяких фундаментов построил на льду двухэтажный дом.
Летом дом превратился в бочку, стены распёрло. Пришлось срочно
принимать меры. Вокруг стен забили сваи из лиственницы, стены, как
могли, стянули тяжами и выровняли вагонкой. Качество конопатки швов
было отвратительным, а ведь зимой морозы здесь достигали минус 55
градусов.
   Следующая поездка, вернее, полёт, был в Лонг-Юган. Если Сорум
находился в таёжной зоне, то Лонг-Юган -уже лесотундра, песок и мох.
В Лонг-Югане качество работ лучше. В стадии строительства
находились детский сад, школа и два жилых дома.
   Столкнулся я ещё с одной проблемой. В Калининграде мы выполняли
только общестроительные работы, специальные производили
субподрядчики. Здесь не было субподрядчиков. Все работы надо было
делать собственными силами. А это газификация, электромонтажные
работы, сантехнические, и все наружные коммуникации.
   Трудности возникали со сбором комиссии по сдаче объектов. Летишь
вертолётом в Надым. Вертолёт, пока ты собираешь комиссию,
барражирует в воздухе, затем на минутку садится, забирает комиссию и
летим к сдаваемому объекту. В год мы сдавали до 12 объектов.
   И ещё. Не было комплектации по электромонтажным и
сантехническим работам. Приходилось летать в крупные строительные
организации в Тюмень или Свердловск и там за наличные закупать
необходимое.
   Наш трест был как бы подсобным. Основные работы по строительству
компрессорных станций и трубопроводов выполняли мощные
специализированные организации. У них было преимущество по завозу
материалов по-зимнему, парк мощных автомобилей, типа "Ураган",
которые брали по две трубы длиной 24 метра и диаметром полтора
метра.
   Вначале трубы варили вручную, один сварщик ложился на тележку и
варил внутренний шов, второй варил снаружи. Но вскоре появились
автоматы для сварки. Газ подавался в трубу давлением в 100 атмосфер. В
случае взрыва пламя поднималось до 300 метров в высоту. В нашем
управлении также находился комплект необходимого на случай аварии,
включая водку и тушёнку.
   Слава Богу, во время моего пребывания взрывов на нашем участке не
было. Я слышал от очевидцев, как горела тайга, люди бежали из палаток,
отмораживали руки и ноги. Всё это было похоже на ядерный взрыв.
   Объ замерзала на два месяца, и за это время перебрасывалось всё
необходимое для прокладки газопровода на год. Да и мы в это время
работали практически сутками, так как обязаны были из своих хранилищ
бензина и солярки заправлять все проходящие машины. Когда
вскрывались реки, в течение двух недель надо было, пока не спала вода,
переправить часть бруса в Сорум, Белоярский на плоских баржах.
   Но я забежал вперёд. Когда приехали в Белоярский, был конец июля.
Жара стояла неимоверная, до 40-45 градусов. В тайгу без спецодежды,
энцефалиток и «Дэты» (репеллент) войти было невозможно. Да и в
посёлках гнуса хватало. Комар кусает, а мошка выгрызает
микроскопические кусочки мяса, тело страшно чешется и образуются
язвы. Летом многочисленные болота выделяют метан и в воздухе не
хватает 30% кислорода, зимой по причине низкой температуры
происходит то же самое кислородное голодание. Многие рабочие семьи
увозили детей на лето на большую землю, дети страдали авитаминозом.
Организация доставки продуктов была неудовлетворительной. Фрукты в
основном шли из Китая. Это был период дефицита в стране. На Севере
было несколько лучше. Французское масло, мясо сайгаков и оленина.
Молока натурального не было, продавался сухой порошок. Картофель,
лук, капуста поставлялись вертолётами не в лучшем виде. На севере был
сухой закон, водка в магазинах не продавалась. Но кому было надо --
находили. Вскладчину нанимали вертолёт и отправлялись за спиртным в
Тюмень.
   Август -- это время заготовки ягод. В лесах было полно брусники и
голубики, в болотных местах - морошки. В конце августа-сентябре
появлялись грибы, в основном, подосиновики. Земля была буквально
усыпана их красными головками. Мы за один поход в тайгу заготовили
грибов на всю зиму.
   В конце августа вышел на работу начальник ПМК Гольдштейн, и мы
разделились. Он взял на себя функции снабжения, я - производства. Если
в Калининграде у меня была служебная "Волга", то на Севере - вертолёт
МИ-8. Летать приходилось ежедневно, конечно, я летал не один,
перевозили с объекта на объект рабочих, стройматериалы и изделия.
   С приходом Гольдштейна и отъездом семьи Миллера в
Комсомольский я получил 2-х комнатную квартиру со всеми удобствами.
Купил телевизор, холодильник и мебель. Неллу определили на работу в
производственный отдел ПМК, на самую низкую должность техника.
Она заведовала технической документацией, выполняла несложные
чертёжные работы. Сразу после прихода Гольдштейна жена получила
поручение решить производственные вопросы в Ханты-Мансийске.
Нелла слетала удачно, я за три года так и не побывал в Ханты-
Мансийске. Зато при вынужденной посадке вертолёта побывал в Урае,
там, где в Сибири была пробурена первая нефтяная скважина.
   Нефть в Западной Сибири была предсказана геологом, профессором
Губкиным вскоре после войны. Довольно курьёзным было открытие
первого газового месторождения. После бесплодных летних попыток
геологи решили зазимовать в Берёзово и, на всякий случай, начали
бурить скважину. После нескольких дней бурения хлынувший из земли
газ вырвал буровую установку, произошёл взрыв, газ загорелся и
несколько месяцев не могли потушить пожар, не было опыта.
   Кстати, когда исследовали месторождение к Северу от Берёзово,
правительством и было принято решение строить нитки газопроводов на
Европу. Всего было построено пять ниток, четыре - через Украину и
одна - через Белоруссию. На период, когда мы приехали в Белоярский,
две нитки уже работали, три находились в стадии строительства. Это
был период резкой конфронтации СССР с США. Президент Рейган
объявил нашу страну империей зла и объявил фактическую блокаду.
Сейчас Обама делает то же самое, объявив Россию угрозой №1 для всего
мира и введя санкции против нашего государства. Имеется и конечная
цель - уничтожение России как целого государства и распад страны,
чтобы завладеть её богатствами.
   В Надыме я несколько дней провёл с геологами, пережидая непогоду.
По их рассказам, разведанных на тот период запасов газа хватит на 300
лет, нефти на 70. Но тогда не была разведана Арктика. Всё это – суша,
материк.
   В чём проявилось тогда противостояние США строительству
газопроводов? Наша промышленность в то время не производила
мощной землеройной техники, способной работать при низких
температурах. Эту технику производила американская фирма
"Катальпилер". Рейган запретил поставку тракторов, бульдозеров и
экскаваторов в нашу страну. Мы перезаключили договор с Японией и
получили от них аналогичную технику, а также тягачи с широкими
пластмассовыми гусеницами, способными в случае аварии провозить
трубы через болота и при полном бездорожье. Поставили японцы и
большегрузные самосвалы.
   В эти годы был построен завод "Камаз". Прислали партию
автомобилей и нам, но зимой трубки "Камазов" перемерзали, в
сибирских условиях работать они не могли. Из отечественной техники
пользовались только «Уралами». Но они были неэкономичными и
работали только на высококачественном бензине. Хорошо показали себя
чешские самосвалы "Шкода" с увеличенной шириной резины, мы их
называли «лаптёжниками».
   Возник вопрос с трубами для газопроводов. Их поставляла немецкая
фирма «Манесман». Было оказано давление на фирму со стороны США,
и мы, в спешном порядке, организовали производство труб большого
диаметра у себя в стране. От санкций американцы перешли к актам
прямых диверсий, подрыву действующих ниток газопроводов и
инфраструктуры.
   Нашим правительством было принято решение о переброске для
охраны газопроводов двух дивизий КГБ. В каждом посёлке мы в
срочном порядке построили сборно-щитовые казармы для размещения
роты солдат.
   Расскажу об одном случае, который произошёл в Лонг-Югане, где был
совершён поджог детского сада, находившегося уже в стадии отделки.
Поджигатель был пойман и доставлен в КГБ Надыма. Я срочно вылетел
в Надым. В КГБ допрашивали нашего рабочего, молодого плотника,
который в моём присутствии сознался, что в свердловском аэропорту он
был завербован американским агентом, который передал ему пять тысяч
долларов для совершения диверсии. Дальнейшую судьбу этого человека
я не знаю. Но передачам «Голоса Америки» я перестал верить. Как
может страна, называющая себя самой демократичной в мире, идти на
такие гнусности?
   Из всей нашей советской техники я бы поставил памятник вертолётам.
Они тысячами работали в Сибири, если б не они, не было бы и освоения
Сибири. Американцы и сейчас закупают их у нас сотнями. А ведь
впервые в мире американцы применили в вертолёты ходе корейской
войны. У нас в то время их не было. А вообще, вертолёт изобрёл русский
конструктор Сикорский, который после Октябрьской революции
эмигрировал в США.
   Беседуя на севере с вертолётчиками, а я часто летал с ними в кабине, я
узнал секрет, почему наши вертолёты - лучшие в мире. Дело в том, что
ещё в царской России металлургами была изобретена пушечная сталь
для стволов орудий, которая в 3-4 раза прочнее зарубежной. А главным
элементом вертолёта является обойма для винта, которая изготовлена из
этой стали.
   Лето закончилось в середине августа, во второй половине пошёл снег,
температура упала. Повысилась наледь на реках.
   Я, в свободное время, на воскресенье, прилетал домой в Белоярский,
увлекался рыбалкой. Рыбы здесь было много. Самая вкусная - нельма и
муксун, самая ходовая, похожая на нашего рыбца, - сырок, сорная --
чабак и сорога, чем-то напоминающая нашу плотву и воблу. А щуку
здесь и за рыбу не считают. Ханта спросили: "Как рыбалка?" Он ответил:
"Рыбы нет, только щука". Рыбачили мы с Неллой. На озере закинули
донки. Я отошёл дальше. Нелла кричит: "Не могу вытащить!" Ей
попалась большая щука. Вскоре я познакомился с парнем, у которого
была новенькая лодка с брезентовым верхом. Проплыли с ним до
середины озера и не успевали закидывать удочки, быстро наловили два
ведра окуней. Ночью нас заела мошка.
   Как-то раз была у нас интересная зимняя рыбалка. Бур ушёл на всю
глубину, толщина льда была один метр 20 сантиметров. Ловили щуку без
наживки, только на блесну. Не успевали опускать леску в прорубь. Щука
на Севере очень жирная, мы часто делали из нее рыбные котлеты.
   Одна рыбалка чуть было меня не сгубила. Казым уже покрылся
тонкой наледью. Мы, трое рыбаков, поплыли по Казыму. Через два часа
начался песчаный берег. Первое, что мы сделали -- набрали валежник,
сухих веток деревьев, зажгли костёр. После этого конец сети передали
одному человеку, который должен был идти по берегу, по течению. Мне
поручили второй конец сети, я сидел в лодке, а третий управлял лодкой.
Он отплыл на середину реки вместе со мной, сеть натянулась, мы плыли
по течению. Вдруг послышался шум винтов пассажирского парохода.
Мы срочно погребли к берегу. Сеть я из рук не выпускал. Когда до берега
оставалось 5-6 метров, напарник крикнул мне "Прыгай!" Я прыгнул с
лодки и оказался по шею в ледяной воде. Вскочил и побежал к костру.
Пока бежал, сбросил с себя всю одежду и нагишом стал греться. Грею
спину -- мёрзнет живот, грею живот -- мёрзнет спина. Поплыли домой. Я
одел на себя сырую одежду, лёг на дно лодки. Домой зашёл, зуб на зуб не
попадал. Включил горячую воду, залез в ванну и долго отогревался.
Затем залпом выпил 250 грамм водки, накрылся одеялом и уснул. Утром
встал, как огурчик. Слава Богу, что на обратном пути нам не попались
сплавляемые брёвна.
   Ханты так рыбу не ловят. Они в рыбных местах ставят сети и
регулярно их проверяют. И вообще, интересный народ ханты. В Игриме
мне довелось две ночи провести в гостинице с милиционером, который
приехал на суд. Судили ханта за то, что он убил человека, укравшего
рыбу из его сетей. Судья спрашивает подсудимого: ты убил человека?
Хант отвечает: «Я убил не человека, а зверя». Судья спрашивает, почему
он так считает. Хант отвечает: "Человек не может взять без спросу
чужое". Подобные случаи были и с хантами-охотниками, капканы
которых приезжие очищали от песцов, лис и соболей. А мы говорим о
честности и порядочности у нас! Мы на голову отстаём от этих людей. Я
спросил у милиционера, что будет с этим человеком. - Высшая мера
наказания. - Ты сам будешь приводить приговор в исполнение? - Нет, его
отправят на работу в урановые рудники и через 3-4 месяца он умрёт
естественной смертью от облучения.
   Были среди нас предприниматели, которые закупали ящиками водку и
на лодках спускались к стойбищам охотников хантов, спаивали их и за
бесценок, точнее, за водку, покупали мех. Средняя продолжительность
жизни ханта тогда составляла 34 года. Организм ханта не имеет
ферментов, перерабатывающих алкоголь, водка на них действовала, как
наркотик. От чрезмерного ее употребления они умирали. И ещё о хантах.
Было специальное постановление, если приезжий женится на хантыйке,
молодым выдавалось специальное пособие, а ханты это воспринимали с
большой радостью.
   Расскажу ещё один случай. Зимой мы поехали из Белоярского в Лонг-
юган. Нас было несколько человек. По дороге решили остановиться в
хантыйской деревне. Зашли в избу, где дым коромыслом, сильно
закопченные стены, на столе - рыба-строганина и бутылка водки. Мы
попросили погреться и попить чаю. Нас радушно пригласили. Мы
спросили, как у хозяев дела, как здоровье. Они ответили: "Всё хорошо,
но один товарищ нас подвёл». Мы стали выяснять, в чём дело.
Оказалось, «товарищ» умер и лежит в другой комнате, окна в которой
были открыты. А похоронить его друзья не могут, пока не допьют всю
водку, которой у них осталась, пять или шесть бутылок. Мы
поинтересовались, как у них хоронят и получили ответил: "На санках в
оленьей упряжке мертвеца отвозят в священное место, там бросают, вот
и все похороны».
   Кроме хантов и ямалов эту землю в небольшом количестве населяют
заряне. Когда Ермак с казачьим войском покорил Сибирь, он на Севере
построил города, опорные крепости с небольшими гарнизонами. Казаки
тогда переженились на местных женщинах, и их дети, метисы,
получившие русское воспитание и русскую культуру, стали называться
зарянами. В их домах чисто и аккуратно, религия христианская, девушки
красивые.
   Заканчивался 1980 год, первый год нашего пребывания на Севере.
Стали покрываться льдом реки. На Оби специальные бригады
наращивали лёд, готовили переправы. Мы готовили транспорт для
перевозки из Сергино пиломатериалов. Здания мы собирали не из
брёвен, а из пиленого с четырёх сторон бруса. В брусьях сверлили
отверстия и при помощи деревянных нагилей скрепляли их между собой.
Главное в этом процессе сборки зданий - это конопатка швов паклей. Я
во все поездки брал с собой 20-сантиметровый гвоздь и протыкал им
швы. Если гвоздь уходил в глубину - это был явный брак. Несмотря на
мои требования, каждый раз повторялось одно и то же. Я говорил
рабочим, что морозы зимой здесь доходят до -55 градусов. Напрасно,
ничто не могло их убедить. В начале января сгорел 12-квартирный дом, в
котором жили наши рабочие. Дом сгорает как спичка, за 15-17 минут.
Жильцы успевают только выбросить в глубокий снег детишек и
выскочить сами. Возгорание происходит из-за самодельных
электрических "козлов", так как плохо проконопаченные стены не
удерживают температуру от батарей.
   Как только поступил сигнал о возгорании, мы с Гольдштейном
вылетели в Сорум. При подлёте к месту пожара увидели тлеющие
головёшки и кирпичные трубы, а вокруг сгоревшего дома - сбившихся в
кучку людей. Манёвренного жилфонда у нас не было. Пришлось
погорельцев подселять в уцелевшие дома, в другие семьи. У нас
работали два плотника, братья близнецы, женатые на женщинах-
близняшках. Жили они в разных домах. Подселить одну семью к другой
оказалось невозможно, такая между сёстрами была вражда. В конце
концов, эти проблемы были решены. Всего за мою бытность на севере
сгорело три дома.
   ...Мы пошли в гости встречать Новый год. Вечером температура
воздуха была -35 градусов. Выспавшись 1 января, решили сходить
полюбоваться заснеженной тайгой. Прошли несколько шагов и
почувствовали, что замерзаем. Вернулись домой. Я позвонил на щит, и
мне сказали, что температура воздуха -53. За ночь она опустилась на 18
градусов.
   Обычно на Севере температура держится -30, -35. Ходим в обычной
зимней одежде, которую носили зимой в Калининграде. Холод не
ощущается. Но если температура ниже -40, да ещё с ветром, то женщины
закутываются шерстяными платками, оставляя только щёлки для глаз,
обувают валенки или кисы (бурки из оленьего меха). Мужчины на ноги
обувают унты и специальные пуховые носки, которые называются
"подунтики". При температуре ниже -42 работать запрещено, эти дни
актируются и рабочие получают 2/3 тарифной ставки. Школы в такие
дни тоже не работают. Дети целыми днями катаются с горок, снег до
одного метра высотой, и, что удивительно, простудных заболеваний
почти не бывает, микробы от низких температур и сухого воздуха просто
вымирают. А если и простудишься, вечером выпьешь горячего чая, к
утру встаёшь здоровым.
   Зима - время охоты. Я не охотник, но от многих слышал про прелести
здешней охоты. В лесах много глухаря, куропаток, песцов и лис, реже
попадается соболь. Охотятся также на норку и белку. Я пробовал борщ
из медвежатины. Мясо медведя сладкое, напоминает говядину. Контроля
за отстрелом нет никакого, также, как и за рыбалкой. Рыбу можно ловить
сетями. И, вообще, в то время в посёлках не было даже милиции, все
бытовые ссоры приходилось решать нам самим.
   В феврале начался массовый завоз труб для газопроводов и бруса для
наших строек. Работали круглые сутки. Трубы завозили на "Ураганах", в
прицеп которого укладывалось по две трубы диаметром в полтора метра
и длиной 24 м. Эти машины возят сейчас межконтинентальные ракеты
"Тополь", мы их видели на парадах на Красной площади и в
телехронике.
   На машине установлено два танковых двигателя по 550 лошадиных
сил. По зимнику, по бездорожью, развивается скорость 60 км в час. Во
время езды клубы снега разлетаются от машины на несколько метров.
Если "Ураган" идёт навстречу, лучше уйти в сторону и остановиться.
   Машина эта имеет два недостатка. Во-первых, как любая военная
машина, она рассчитана на моторесурс, после выработки которого
списывается. И второе. В случае пожара двигателя водитель не успевает
выбраться из кабины и сгорает вместе с машиной. Кабина двухместная.
Я проехал пассажиром от Сорума до Лонг-югана. Впечатления остались
незабываемые. Ревут дизеля, машину обволакивает снежный буран, а на
сиденье тебя подбрасывает почти до потолка, хорошо, что ремни
удерживают. Всего я ездил на "Урагане" два раза.
   Гольдштейн встретил меня настороженно. Он сразу внушил себе, что я
приехал занять его место и ждал удобного случая, чтобы опорочить
меня. Так получилось, что моему отъезду способствовал Алексей
Фёдорович Борисов, который приехал на Север на полгода раньше меня
и работал начальником ПМК в Игриме. Там тоже была своя подковёрная
борьба. Борисов перед отъездом на Север развёлся с женой. Приехал без
всяких вещей и за счёт производства обустроил свою служебную
квартиру. Купил телевизор, спидолу, посуду и ряд необходимых в быту
хозяйственных предметов. "Добрые люди» сразу об этом сообщили в
районную прокуратуру и райком партии. Секретарь райкома дала
санкцию на арест и последующий суд. Борисова осудили на пять лет,
через полгода он был убит в тюрьме уголовниками.
   Гольдштейн часто напоминал мне, что все мы, из Калининграда, воры
и жулики. Хотя я никакого повода к подобному не давал.
   В конце января в тресте состоялся партийно-хозяйственный актив, на
котором мне дали выступить от Белоярской ПМК. Я честно рассказал,
что главная проблема ПМК - это низкое качество работ и упомянул про
злополучный дом в Соруме, построенный моим предшественником на
льду без всяких фундаментов. И здесь случилось невероятное. Главный
инженер треста, который заинтересован в повышении качества работ в
первую очередь, грубо оборвал моё выступление словами: "Мы не дадим
вам опорочить наше лучшее подразделение в тресте. И я понял:
Гольдштейн и главный инженер треста - друзья, и мне предстоит долгая
и изнурительная борьба. Если бы мне удалось встретиться с
Гольдштейном до приезда на работу, объяснить ему, что я еду всего лишь
на три года, что мне не нужна должность начальника ПМК , меня вполне
устраивала должность главного инженера!
   Вот такую злую шутку сыграла со мной дочуркина свадьба. Но что
случилось, то случилось. Начальник треста Лихогреев меня
поддерживал, и это было главным.
   Настало время рассказать, что из себя представлял Гольдштейн Борис
Михайлович. Приехал на Север он за несколько лет до меня, из Донецка,
с женой Татьяной и двумя малолетними детьми. С собою он привёз
прораба, начальника ПТО Шотова, бывшего проектировщика, которого
бросила жена из-за пьянок. Впрочем, при мне он вместо Шотова
назначил начальником ПТО свою жену Татьяну. В ПТО старшим
инженером работала приглашённая им из Донецка некая Валентина, муж
которой быстро раскусил, что работать на Севере прорабом тяжело и
невыгодно и устроился водителем на мусоровоз...
   Я почему заговорил про Валентину. Гольдштейн ещё до моего
назначения обещал ей квартиру Миллера. И тут приехал я и заселился.
Ну, она и стала писать жалобы в трест, в профком треста и объединения.
Там ей вежливо ответили, что приглашённые на работу руководители
подразделений пользуются преимущественным правом в получении
жилья. Ей пришлось смириться, но, украинка по натуре, она затаила
злобу и при удобном случае придумывала всякие гадости про меня,
рассказывала моей жене, что я ей изменяю и тому подобное.
   Гольдштейн был властным человеком, не терпящим никаких
возражений. В тресте его называли «человеком с металлическим
голосом». Не было ни одного дня, чтобы он не накричал на кого-нибудь,
или не оскорбил работника. Я как-то поговорил с ним по душам, почему
он так грубит людям? На что он мне ответил: "Если я в течение дня ни с
кем не поругаюсь, то я плохо себя чувствую". Спрашивал я его жену
Татьяну, спокойную, уравновешенную женщину, как он ведёт себя в
семье. Она сказала, что точно также. Из чего я сделал вывод, что у него
задатки шизофрении.
   Как всякий еврей, он обеспечивал себе тылы. В райкоме лучшим его
другом был заведующий промышленным отделом. Он часто прилетал в
Белоярский и они весело проводили время в кафе "Берёзка". Во время
попоек Гольдштейн наговаривал на меня. Была у него своя рука и в
главке в Москве. Но об этом чуть позже.
   Летом Гольдштейн ушёл в очередной отпуск и уехал на юг. Перед
отъездом он показал в процентовках объёмы якобы выполненных работ
на большую сумму. Я об этом не знал, так как вопросами выполнения
планов он занимался лично. Сразу после его отъезда нагрянула комиссия
из объединения, которая провела контрольные замеры выполненных
работ.
   Комиссию послал лично начальник объединения Яковлев, человек
кристально честный и порядочный, не терпевший мошенников и
коррупционеров. О результатах проверки ему доложили лично, и он стал
ждать из отпуска Гольдштейна.
   Прораб в Соруме, боясь уголовного дела, сказал, что написать
подложные процентовки его заставил Гольдштейн. А Гольштейн,
находясь в отпуске, поехал в Москву, в министерство газовой
промышленности и от начальника главка получил заверение, что он по
окончании отпуска будет назначен управляющим трестом
"Комсомольскстройгаз" вместо Лихогреева. Игра закрутилась по-
крупному. Главк направил представление Яковлеву с предложением
назначить Гольдштейна управляющим трестом.

   Вернулся он из отпуска в радушном настроении. И узнаёт от прораба
Сорума о контрольном обмере. И сразу получает вызов на беседу в
Комсомольский к Яковлеву. Яковлев в беседе с ним сказал, что пока он
будет начальником "Тюменьтрансгаз", Гольдштейну кресла
управляющего не видать.
   Чтобы смягчить удар, предложил ему занять место главного инженера
треста. Гольдштейн понимал, что с Лихогреевым ему не сработаться,
весь аппарат треста Лихогреев привёз из Киргизии, из Бишкека.
Вернувшись из треста, Гольдштейн рвал и метал. Все его планы были
разрушены. Наверняка ему подумалось, что это я вызвал
злополучную комиссию. Но я, клянусь Богом, не имел ко всему
этому никакого отношения.
   Между тем, приближалась зима и надо было готовить к сдаче
детский сад. Не хватало людей, особенно отделочников.
   Как-то Гольдштейн собрал в Белоярском женщин-отделочниц и
объявил, что завтра они должны отправиться в Сорум. Женщины
объясняют, что у всех дети, их надо где-то пристроить. Гольдштейн даёт
команду начальнику отдела кадров всех уволить. Начальник ОК
отказывается увольнять рабочих, это незаконно. Тогда Гольдштейн даёт
команду принести их трудовые книжки и своей рукой пишет: "Уволить за
неподчинение приказу". Женщины в слёзы. Как мог, я их успокоил и они
побежали решать свои личные проблемы. Через пару дней они
прилетели в Сорум.
   Дальше со стороны Гольдштейна начинается откровенный саботаж с
поставкой сантехники для отопления, не было труб, радиаторов. А когда
получили, ударили морозы до -40. В таких условиях пускали отопление,
радиаторы трещали, как орехи от моментально замерзающей воды.
Отогревать паяльными лампами нельзя, строения деревянные. С
очередной партией радиаторов, взамен размёрзшихся, прилетел
Гольдштейн. Мы окунали тряпки в горячую воду и так согревали
подключаемые радиаторы. Работали всю ночь. Отопление пустили.
Детсад сдали к Новому году.
   И опять заминки с завозом материалов, всё повторялось, как и в
прошлом году. Лихогреев несколько раз пытался встретиться с
Гольдштейном, но тот каждый раз брал вертолёт и перед самым
прилётом Лихогреева улетал в неизвестном направлении. Шла игра в
кошки-мышки.
   Работа шла своим чередом. В июне 1981 года мы с Неллой улетели в
отпуск. Взяли путёвки в Адлер, там находился пансионат газовиков.
Вылетели попутным рейсом из Белоярского на АН-2, или, как мы её
называли на Севере, "Аннушка". И сразу попали в страшную болтанку,
самолёт швыряло из стороны в сторону и сверху вниз. Двоим
пассажирам стало плохо. Нелла поделилась с ними специальными
пилюлями.
   Лётчики объявили нам о вынужденной посадке из-за погоды в
районном посёлке Советский. Устроившись в гостинице, мы решили
сходить в ресторан. И вот мы вечером по пустынной дороге,
проложенной в тайге, прошли пять км пешком и дошли до места
назначения. Там мы отвели душу, вкусно поужинав. С нами была куча
денег. На дороге ни души, но страха не было. Утром вылетели в Тюмень,
к обеду приземлились и сразу пересели в ИЛ-62, который повёз нас на
курорт. Полёт длился 3,5 часа, благодаря часовым поясам во сколько
вылетели, во столько и прилетели по местному времени.
   В Адлере на пляже провели три дня. Дальше надоело и мы решили
первым уходящим поездом уехать в сторону дома. Таким поездом был
Адлер-Харьков. Погуляв по Харькову, пересели в поезд Харьков-Москва.
В Москве занялись шопингом. Купили Неле красивое кожаное пальто с
воротником из ламы, золотой перстень и цепочку и ещё ряд покупок,
потратив львиную долю отпускных. Дома встретились с родными,
отдохнули в Светлогорске и Зеленоградске, на косе. На обратном пути
погуляли по Свердловску, сходили там в музей. На месте расстрела
Николая II и его семьи был пустырь.
   Но вернёмся к лету 1982 года. Закулисная игра Гольдштейна привела к
тому, что главным инженером треста стал бывший начальник
технического отдела треста. И главной задачей Гольдштейна стало
избавиться от меня. Он уговорил начальника промышленного отдела
Березовского райкома оказать мне недоверие, как не справившемуся с
работой. Большей подлости я не ожидал. Я доложил в трест о кознях
Гольдштейна. Мне предложили переехать в Комсомольский и работать в
тресте в начальником технического отдела. Зарплата сохранялась,
менялся психологический климат. Единственное, пришлось целый год
жить в гостевой комнате. Нелла пошла работать в детский сад.
Гольдштейн, несколько раз напившись, пытался вломиться ко мне в
комнату, но я ни разу не открыл ему дверь и с ним не встречался. Подлее
этого человека на моём жизненном пути не встречалось.
   Мне рассказали случай, когда он в Комсомольском принял на работу
дежурной по вертолётке молодую женщину и сразу предложил ей
переспать с ним. Когда она ему отказала, он уволил её. Она
пожаловалась в трест. Чем это кончилось, я не знаю, но сам факт говорит
о моральном облике этого человека.
   Валентине я отомстил, в свою квартиру вселил семью из Казахстана.
Гольдштейн тогда был в отпуске и не мог мне помешать.
   В отделе у меня работало три женщины. Они занимались проверками
качества работ в подразделениях, технической документацией,
внедрением новой техники, разработкой планов по внедрению новой
техники, заказывали проекты. Когда приходилось проверять качество
работ Белоярской ПМК, Гольдштейн давал команду не сажать нас в
вертолёт, и мы по нескольку дней просиживали на вертолётке.
   Жизнь в Комсомольске проходила интересно, работа тоже приносила
большое удовлетворение. Оттуда меня посылали на партийные
двухнедельные курсы в Тюмень. Тюмень тогда представляла собой
захолустный областной город, много старых построек и жилых домов.
Хотел съездить в село, откуда родом Распутин, но так и не решился.
   Отдыхать в Комсомольском было веселее. Купались в местном озере.
Ходили за брусникой и голубикой, тайга была рядом. Собирали грибы. В
магазинах был значительно больший ассортимент, ведь Комсомольский
расположен у железной дороги. Когда надоедало, на выходные ездили и
гуляли по Свердловску. Там нам нравились тумбочки, зеркала и другие
изделия, отделанные малахитом. Хорошие рестораны. Да и город нам
пришелся по душе, настоящая столица Урала.
   К концу контракта меня уговаривали поработать ещё, но Нелла
заявила: "Я не хочу увозить тебя отсюда в цинковом гробу". У меня
обострилась гипертония. Гольдштейн наряду с природой внёс свой
вклад. И мы стали готовиться к отъезду. При подходе поезда мои
сотрудницы прослезились, у нас в отделе за год не было никаких
конфликтов. Я ко всем относился уважительно, и они жалели, что теряют
такого руководителя. Вещи мы предварительно сдали в багаж. 15 июля
1983 года началось возвращение в Калининград.
   Незадолго до этого мы получили письмо от мамы. Она писала, что
папа купил на хуторе Митино заброшенный дом, и они с Валентином
восстанавливают дом и участок к нему. Мы подумали, что нас тоже
приглашают в Митино. Но когда вернулись, поняли, что мы там не
нужны. Дом они восстановили на две половины: одну Кате с
Валентином, а вторую себе. Так и остался у них чемодан "гроб
носильщика", другие вещи завозить к ним они запретили.