Медаль За отвагу. 1 часть

****
Петр Дмитриевич Круглый, двадцати восьми лет отроду, водитель грузовика ЗИС пять, которого получил три месяца назад, бывший рабочий Южной железной дороги, теперь военный водитель специальной роты второго эшелона, спешил домой с разрешения командира роты старшины Прохорова.

С Мариной женились рано, только минуло по восемнадцать. Дети погодки, у них их было четверо.

Жили в небольшом хуторе Лиман, одной стороной притулившегося к железной дороге, другой, к сосновому лесу и небольшому озеру.

Высокий, стройный, широколицый, глаза голубые, как июльское безоблачное небо, коротко стриженные светлые волосы, прямой нос, немного приплюснут, но этим только красил гладко выбритое лицо Петра.

На всё, что происходило вокруг, имел своё личное мнение. За крутой нрав, начальство его не любило. Что намечал - почти всегда добивался, трудно жилось, но по-другому не мог.

****

Марина, невидящими глазами смотрела в сторону дороги, откуда должен появиться грузовик.
 
Левой рукой судорожно держала ручку двухлетней Любаши, которая, чувствуя тревогу, правой хваталась за мамину юбку, прижимаясь к ноге.

Железные тиски сдавливали сердце женщины, тяжелые камни отчаяния навалились на душу, казалось ещё немного провалиться в землю, белый свет исчезнет.

Старшие дети стояли рядом, держась за руки, поглядывали на маму, не понимая, что происходит.

Осеннее солнце поднялось высоко в небо, необычно яркое, колющее глаза, всегда равнодушное ко всему земному.

Воздух  наполнился мелкой пылью, которая не оседала даже ночью, поднятой сотнями тысяч людских ног, едким дымом тлевшего тротила, пороха, догорающих жилищ, запахом человеческого пота, мочой угоняемых колхозами стад животных, страхом перед приближающимся врагом и запахом смерти.

Война, казавшаяся какой-то жуткой фантазией деда Федора, жившего по соседству, ветерана первой мировой, внезапно подкралась к Харькову.

Петра вызвали в военкомат, направили в воинскую часть, стоявшую в посёлке Большая Рогань, вместе с грузовиком.

Когда послышался гул мотора, который Марина могла узнать за много миль, обмякла, сдавило в груди, стало тяжело дышать, выпустила ручку Любаши, медленно, как во сне опустилась на землю – муж уходит на фронт, оставляя одну с четырьмя маленькими детьми, которые может быть, в последний раз увидят своего отца.

Любаша громко заплакала, захныкали старшие дети, размазывая слёзы по лицам пыльными руками, в их души залезли страх за маму, тревога и беспомощность.

Петр, с большим трудом пробился сквозь тысячи и тысячи отступающих, беженцев, гнал свой ЗИС, прыгая на выбоинах и промоинах.

Чувствовал, что не вложится во время отпущенное командиром роты, махнул на всё рукой, спешил к своей семье проститься.

Выехав на дорогу, ведущую в хутор по полю, свободную от леса, увидел напротив дома жену и детей. – Как, Марина узнала, что я приеду?- сбавляя скорость объезжая вечную яму посреди дороги, подумал Петр. 

- Она всегда в это время, выходила встречать меня, теперь с детьми,- к сердцу подкралась боль, сдавила со всех сторон, не хватало воздуха, стало не по себе, и он заплакал.

Остановив грузовик так, чтобы пыль поднятая колёсами не достала близких людей, побежал к ним.

– Папа!- закричал Славик, бросился на встречу.

Петр, подхватив обеими руками сына, подбросил вверх, поймал, ещё подбросив, и уже с ним поспешил к сидящей Марине, Любаше, Клавдии и Наденьке.

Поставив сына рядом с женой и сестренками, огромными любящими руками, собрал всех в охапку, прижал к себе.

- Что ты Петр?- причитала Марина, обнимая мужа,- я знала, я чувствовала, что ты приедешь, хоть на минуточку, мы тебя ждали, и ты приехал.… Всё обойдется, ты вернешься к нам.… Не плачь, ты сильный, а мы будем ждать тебя, слышишь любимый, мы выстоим, дождёмся…

Петр, ничего не мог сказать, комок слёз давил горло, которые лились ручьем, заливая лицо, капая на детей и жену.

Любаша плакала, старшие поддерживали, один Славик, по мужски, без слёз прижимался к отцу.

Он сидел на сухой траве рядом с семьёй, зная, что надо уезжать, что отпущенное время давно кончилось, но так не хотелось!

Всё же нашёл в себе силы, поднялся, поцеловал старших, помог встать на ноги Марине, взяв на руки Любашу:- Мне пора,- тихо сказал Петр,- простите меня, я так мало был у вас отцом. Если пощадит Господь – вернусь.

Поцеловав ещё раз Любашу, осторожно поставил на землю, от сердца отлегло, всё же, как бы ни было, а семью повидал.
Крепко обнял Марину, поцеловал, не стесняясь детей, пошёл к грузовику.

- Папа!- закричал Славик, повернулся, показывая рукой на летнюю кухню,- там мы собрали тебе поесть!

Побежал, что было сил во двор, открыл двери летней кухни, схватил старый походный мешок с едой, принялся было бежать назад, но не смог, поставил на землю.

Клавдия и Наденька кинулись помогать ему, втроем осилили тяжесть.
Петр знал, если не возьмет, Марина не простит, пошёл навстречу к детям.

Взял мешок, ещё раз поцеловал каждого ребёнка, обнял жену и Любашу:- Пора мне, прости Марина, береги себя и детей.

Огромной тяжести камень снова навалился на сердце, не оборачиваясь, внезапно потяжелевшими ногами побрёл к машине.

Мешок поставил на место пассажира, крутанул мотор заводной ручкой, который весело заработал, приглашая в путь.

Повернулся, Марина держала Любашу, Славик, Клавдия и Наденька стояли рядом, махая на прощанье руками.

Грузовик потихоньку  выехал на дорогу, поднимая пыль, исчез из виду, въехав в ближний лес.

****

Петр ехал по лесной дороге, оставляя капельки тепла своего сердца на каждом повороте знакомых с далёких детских лет, думал о Марине, детях.
Доехав до Большака, так местные жители называли дорогу Москва-Симферополь, немного успокоился, свернул в направлении Харькова.

По дороге двигалась масса людей, отступающих военных, гражданских, на грузовиках и пешком, время от времени дорогу перекрывали стада колхозных коров, овец угоняемых в тыл.

На счастье в этот день налётов немецкой авиации не было, люди, техника, животные медленно двигались на восток, подымая в воздух тонны пыли.

Маневрируя в этом куда-то движущимся людском море, Петр относительно недолго ехал в расположения своей части.

Старшина Прохоров Иван Иванович, пятидесяти лет от роду, высокого роста, седые коротко стриженые волосы, густые строгие брови, темно коричневые глаза, пронизывающие человека насквозь, прямой нос, волевой подбородок, короткие аккуратно подправленные усы, подчеркивали губы, которые явно нравились женщинам.

Он стоял на так называемой проходной, ничего не сказав, махнул рукой в сторону выстроенных в линию грузовиков.

Иван Иванович воевал уже на третьей войне. На первую мировую - попал в двадцать три года, в армию генерала Самсонова.

Верилось, что через три месяца немцев и австрийцев разобьёт русская армия, как обещали заголовки газет, вернётся домой, но вышло всё иначе.

Война затянулась, раскрутила маховик политического, экономического, правительственного кризисов до разноса, «сорвала с болтов» огромную страну и развалила.

Когда солдаты начали бросать винтовки и беспрепятственно уходить с фронта домой, или кто его знает куда, Прохоров последним оставил свой пост, попрощался с командиром и на железнодорожную станцию, благо было недалеко.

Там сел на товарный поезд, шедший в сторону  России, договорился с машинистами за небольшую плату довезти, как можно ближе к родным местам.

Ещё несколько раз менял поезда, питался, что бог посылал, ночевал, где придется, в общем, шёл домой своим ходом.

Родом из деревни Островка, недалеко от Курска. Добравшись до центра губернии, потом пешком.

Разыгравшаяся гражданская война, отдыхать время Ивану не оставила.

Проходившие войска Фрунзе через село, забрали везти обоз.
Домой не отпустили, переодели в форму красноармейца, вручили старую немецкую винтовку, политработник провел с новобранцами беседу, дал подписать присягу и на передовую.

За четыре года гражданской войны, куда только не бросала его судьба!
Сначала жестокие бои с народной армией батька Махно, потом Перекоп, освобождение Крыма, потом Урал, бои с армией Колчака, подавление сопротивления банд Туркестана.

Пройдя две войны - не получил даже лёгкого ранения, люди говорили, мол связан с нечистой силой. На разговоры людей, Иван не обращал никакого внимания, махал рукой, пусть говорят.

Коммунистом не стал, как не агитировали, мягко отказывался, аргументируя свой отказ тем, что мало разбирался в идеологии.

Иван Иванович был глубоко верующим, молился, улыбался и молчал.
По тем временам, женился поздно. Жена, местная крестьянка, любила мужа, но детей им господь не дал, так и жили.

Спокойный, уравновешенный взгляд, отсутствие каких либо панических настроений, уверенный голос,  жизненный опыт, оценили в военкомате, и в первый же день войны направили на фронт, повысив в звании.
Иван Иванович, со спокойным видом принял военную карточку, медальон с личным номером зашил в кармане брюк, попрощавшись с женой, отправился в свою воинскую часть, стоявшую под Харьковом.

Ему вручили автомобильную роту второго эшелона по снабжению войск, расположив в селе Большая Рогань.

Когда Петр, стал сзади колоны, к нему подошёл сержант Орлов, помощник командира:- Поедешь замыкающим. Заправь канистры бензином, через полчаса выезжаем. Держи дистанцию, не ровен час налетит авиация. Едем в Первомайск, на военные склады, грузим снаряды. Потом, на строящуюся линию обороны. В Новой Водолаге грузим раненых, оборудование госпиталя, и везем на жедэ вокзал Мерефы, там стоит медицинский состав. 

Петр, схватив три двадцатилитровые канистры, поспешил к бензозаправщику.

Сержант Орлов, был родом из Харькова, и как каждый харьковчанин гордился тем, что он харьковчанин, даже акцент у этих людей был особый – харьковский, но как человек добрейшей души.

Всегда поможет, подскажет, если надо возьмёт ключ, полезет под машину помогать с ремонтом.

Родителей не помнит, вырос в детдоме, интернат, спецшкола младших командиров, теперь вот заместитель командира автороты. 

Среднего роста, немного полноват, карие глаза, черные брови, густые, черные как смола волосы головы стриг очень коротко. Но это ему было к лицу, небольшой курносый нос, пухлые как у подростка губы, всегда держал на лице улыбку, с ним всегда было приятно встретиться или просто на него посмотреть.

Колонна медленно потянулась к Харькову, объезжая отступающих военных, беженцев, стада животных, брошенную по разным причинам технику.

****

В голову Петра, начали лезть разные мысли. - Боже, куда движется это море людей?! Мы отступаем, спешим. За полтора месяца, немцы заняли почти всю Украину, Белоруссию, жутко. Как мы могли это допустить? Почему?

На душе стало тяжело, старался держать дистанцию с передним грузовиком, не оставляя места втиснуться постороннему транспорту и отрезать от колонны.

К вечеру, грузовики старшины Прохорова подъехали к складам. Пока командир роты мотался с документами, Пётр успел подтянуть гайки рессор, промежуточной опоры, болты правой подушки двигателя.

Погрузка началась в час ночи, грузили снаряды. Когда Петр закрыл за собой дверь кабины груженой машины, понял, что везти будет не три тонны, а все пять.

В четыре утра, двенадцать перегруженных грузовиков, потянулись в направлении Новой Водолаги к строящейся линии обороны.

Водители тормозили перед выбоинами и промоинами, старались как можно тише проезжать железнодорожные переезды, оберегая деликатный груз от случайных ударов, каждый жалел свою машину.

Петру чудилось, что везет эти снаряды не на грузовике, а несёт на своих плечах. Когда на ямах прогибались рессоры, казалось, что сжимается и его тело.

К трём часам после полудня, подъехали к намеченному объекту. Такой грандиозной стройки, Петр ещё не видел!

Тысячи людей, копали противотанковые рвы, траншеи, блиндажи, окопы и ещё что-то. Горы досок, бревен, работали плотники, команды военных сапёров.

Установлены  и окопаны дальнобойные орудия, орудия средней дальности, самоходные установки, зенитки.

Стройка тянулась, сколько могли видеть глаза, скрывалась за дальним лесом.
Петр, разгрузив свой ЗИС, стоял рядом, смотрел, как строится оборонительный рубеж.

- Приказ Сталина – Харьков врагу не сдавать. Здесь мы должны остановить немца,- сказал незаметно подошедший командир роты, вздрогнувшему от внезапности водителю,- едем в госпиталь Новой Водолаги, ты замыкающий. Давай Петро, держи дистанцию…. Прохоров исчез, как и появился.

Петр, крутанул заводной ручкой двигатель, прыгнул в кабину, автоматически обрадовавшись, что нет в кузове груза, выжал сцепление, включил первую передачу, не спеша потянулся к хвосту выстроенным грузовикам.

****

Колонна медленно вырулила на дорогу, ведущую на Новую Водолагу. – Недалеко мой дом,- думал Круглый, объезжая яму на дороге,- километров пять.

Когда подъехали к военному госпиталю, была уже глубокая ночь.

Начали выносить тяжелораненых на носилках, четырех человек на кузов.

Петру досталось грузить оборудование, какие-то коробки, растяжки, штанги. Нагрузил полный кузов, увязал верёвками, подложил доски, картон. – Поспать бы часок,- подумал Петр, ставя ногу на подножку кабины, открывая дверь,- четвертую ночь без отдыха….

- По машинам!- донеслась команда командира роты, Петр вздохнул, протер глаза, лицо мокрым полотенцем, которое положила Марина.

Грузовики, медленно потянулась к Большаку, свернули направо по направлению Мерефа – Харьков.

На железнодорожном вокзале Мерефы, колонну уже ждали. Вышедшие встречать санитары, медсестры, помогали переносить раненых в вагоны медицинского состава.

Только закончили разгружать, командир роты дал команду ехать  обратно, на Новую Водолагу.

Петр слышал, как гремит передовая, как рвались снаряды орудий, шум не прекращался ни днём, ни ночью. – Тяжело нашим,- вытирая лицо полотенцем, с которого бежала вода, подумал Круглый,- поспать бы часок….
 
Харьков, немцы бомбили почти каждый день, над головами летали самолёты разведчики, фотографируя строительство оборонительного рубежа, передвижение войск.   

Обливаясь потом, старался не отставать от впереди идущего грузовика, крутил руль, держался за него как корабль за якорь, подпрыгивая на ямах, доставая лбом крыши кабины, иногда вспоминал родную маму и всех своих ближних и дальних родственников.

– Если руль оторвётся, вылечу я к бабушке нечистого не через окно, а через крышу,- думал Пётр, улыбался, облизывал обсохшие губы, сплёвывал слюну наполовину с дорожной пылью. 

Этот раз колонна шла совсем рядом с домом, знакомый с детства лес, в котором собирал грибы с братьями и сёстрами, просёлочные дороги:- Линия обороны в пяти километрах. Господи - сохрани мою семью….

Сердце опять сдавили тиски, отяжелели ноги, руки, вспомнились дети, махающие на прощанье раками, Славик, тянущий по земле походный мешок с едой, Марина,  держащая Любашу на руках, старших Клаву и Наденьку.

Дурные мысли, всё лезли и лезли в голову, чудились какие-то фантастические города, чудовища, дорогу перебегали обезьяны, шестиметровой высоты, зайцы с добрых собак, периодически терял контроль. – Засыпаю,- подумал Петр, тряхнул головой, ладонью провёл по шеё, потёр правое ухо,- точно засыпаю. Это хреново, мягко выражаясь….

Потянулся к фляге с водой, открутил крышку, полил голову. Теплая жидкость, растекаясь по волосам, полилась за шею, по спине к брюкам.

Ещё и ещё лил на голову, потом направил горловину фляги за воротник, вылил оставшуюся половину воды на спину. Немного просветлело, атаки сна прекратились, чудища исчезли.

Дорога забита гражданскими людьми, военными, идущими к строящейся линии обороны, танками, грузовиками, тракторами тянущих орудия – казалось всё окунулось в хаос, что происходит никто не разберёт, потому, как этому движению нет конца и края. 

В кабине ЗИСа жарко, через открытые окна наполнялась дорожной пылью и духотой. На ямах и выбоинах так трясло, казалось ещё немного, отвалиться печень, по меньшей мере, одна из почек.

Эта ходка была последней, весь госпиталь был погружен, помогли грузовики, подошедшие с передовой.

На вокзале разгружали без задержек, организовано, продумано до мелочей.

Петр видел, как занесли последнего раненого, поезд дал прощальный гудок, тронулся в далёкий путь под Москву. – Счастья вам, дорогие земляки,- подумал Круглый, стоя возле бампера ЗИСа, ожидая распоряжения командира.

Прохоров дал команду по машинам, каждый занял свое место в колонне, потянулись к военным складам.

В Первомайске, зам комроты Орлов распорядился рассредоточить машины под деревьями, и пять часов спать. – Почему пять?- подтягивая под себя ноги, стараясь не класть сверху рычагов переключения скоростей и ручного тормоза, засыпая, подумал, Петр.

****

- Кто меня дёргает за ноги?- прилетела первая мысль к Круглому,  отдёрнул ногу, опять отключился. – Это мне не сниться, меня действительно кто-то тянет за ноги,- поднял голову, невидящими глазами посмотрел на своего обидчика.

Поднялся, сел, протёр глаза:- Сергей, ты меня решил вытащить с кабины, но мне в ней было так хорошо.

- Просыпайся Петр,- настаивал Сергей Вишняков, водитель предпоследнего грузовика колонны,- идём, что нибудь перекусим. Каша вроде уже готова, а то голодными останемся, мешок-то твой уже пустой, дожрали мы вчера всё, что в нём уцелело, теперь каша. Пошли, протрёшь глаза на ходу.

- А умыться?

- Петр, голодными останемся, помоешься потом.

- Вот так всегда, с тобой Сергей. Я в пыли, как нечистый в саже.

- Лучше быть в саже, чем голодным. Пойдём, Прохоров ждать не будет, рявкнет по машинам, и опять голодные. Пошли!

Петра, как ветром сдуло, вспоминая команду командира роты.

Сергей Вишняков, молодой солдат с посёлка Садовод Белгородской области.

Среднего роста, глаза зеленоватого цвета, брови черные, как и волосы на голове. Небольшой прямой нос, губы как у девушки на выданье – всегда розовые, нежные и полные.

Когда улыбается, на щеках возникали неглубокие ямки, ещё не брился, первый юношеский пух островками покрывал подбородок, над губами рисовались усы, чем очень гордился.

Сергей рассказывал Петру, что в августе этого года, хотел, было жениться на своей соседке - голубоглазой блондинке, очень строгой и одновременно добрейшей души девушке.

Росли вместе, ходили в школу, в колхозный сад красть вишни, на речку купаться, относился к ней как к своему «парню» и тут….

****

Майским утром, рубил дрова для растопки печи на завтрак. Топор, как всегда был тупой, хворост еле поддавался моим стараниям.
 
– Надо отнести в кузню - наточить. Отцу некогда, мать молчит, только хмуриться, мол, три мужика в доме, а ножи и топор тупые, как сибирские валенки.

Вытаскивая с горы хвороста очередную ветку, взгляд мой заметил девушку в белом платье, идущей по дороге. 

Положил хворостину на колоду, рубить не стал, отложил топор, присмотрелся. – Так это же Настя, соседка! Наверное - на экзамен.

Меня словно парализовало - стройная, как березка, новая прическа, подчеркиваемая небольшим белым бантом, белого цвета туфельки, белые носочки, в руках несла букет ранних цветов.

Курносый носик, глаза, как майское небо над нашим селом, пухлые щечки, тонкие брови, розовые усмехающиеся губы, тонкая  шея, завитки золотых волос на ней.

Руки тонкие, нежные – в общем, я оторопел. 

Она давно скрылась за поворотом, а я всё стоял, как заколдованный.

Работа не ладилась, кое-как нарубив охапку дров, понёс к печи. Мать, заметив причину столь долгого отсутствия, ничего не сказала, улыбнулась, принялась готовить завтрак.

С того памятного утра, потерял голову. Стал думать только об Анастасии, куда бы ни шёл, чтобы не делал, всюду она. Засыпая, желал ей доброй ночи, просыпаясь, желал дорого утра, стал более ласковый с матерью и братом.

Домашние видели во мне перемены, знали причину, но никто виду не подавал.

Интересно, раньше мог говорить с ней, даже поцеловать в щечку на прощанье без стеснения, а тут меня перемкнуло – слова не могу сказать, она смеялась, дразнила, а в душе моей всё верх дном.

Анастасия, почувствовав, что мои отношения к ней приняли другое направления, взяла инициативу в свои руки. Оказалось, я давно ей нравился, и всегда верила, что придёт наш день.

В августе решали жениться, а тут война…

- Иди на фронт, а я тебя буду ждать, сказала она,- закончил свой рассказ

Сергей, вздохнул, посмотрел на небо, обнял за плечо Петра,- так, что закончится война, сыграем свадьбу. Ты, Марина и ваши дети будут самыми дорогими гостями, без вас свадьбы делать не будем.

- Приедем обязательно, за нами дело не станет,- смеялся Пётр, ласково похлопывая по плечу друга.

- По машинам!- громко кричал команду Прохоров, махая рукой, стоя на подножке первого грузовика.

- Вот, позавтракали,- грустно сказал Сергей, поворачиваясь к Петру,- бежим назад.

Грузовики, один за другим потянулись на территорию военного склада.

****

Сергей, цеплял ящики, размещая их на кузове. Пустой желудок настроения не прибавлял, в голове стоял странный сон, старался вспомнить подробности, хмурился.

Огромная черная птица, упала с неба, стащила с кузова брезент, отбросив в сторону, клюнула кабину, разбив стекло, когтями растрощила борта и скрылась.

- Наверное, попадём под бомбёжку,- думал Сергей, прислушиваясь, как урчит в животе, стягивая борта верёвкой,- надо пойти к Круглому, у этого парня всегда есть, что перекусить, явно не всё вытащил с походного мешка, а то так с голоду помру.

Сергей, первый сын водителя местной автобазы обслуживающей колхозы, с детства приученный к порядку, особенно к порядку в технике.

Его грузовик, был образцовым в колонне и всей автобазы. Двигатель всегда чистый, в кабине как в доме доброй хозяйки.

Давления в шинах проверял каждый день, знал, когда нужно подтянуть тот или иной болт, гайку.

Инструмент тщательно разложен по размерам, не болтался и не звенел.

Сергей, с детства усвоил слова отца – «В технике мелочей нет!»

После школы шоферов, пошел в автобазу к отцу. Ему дали старый ГАЗ АА, который давно стоял под забором, без движения. За неделю Сергей привел его к жизни, и начал работать.

Перед самой войной, автоколонна получила новые ЗИСы и Сергею, как передовику производства, торжественно вручили ключи от одного из них.

Война, как и все беды, пришла – вдруг….

Его призвали в числе первых, вместе с грузовиком, направив в воинскую часть под Харьков, в автороту которой командовал старшина Прохоров.

Проходя мимо ЗИСа, стоящего на ремонте, остановился, спросил причину.

Оказалось, кронштейн крепления глушителя постоянно отваливался, как ни приваривали сваркой – не помогает.

– Дай мне,- залез под кузов, посмотрел,- тут надо по другому, подожди.

Пошел по территории, принёс бесформенный кусок металлической пластины толщиной пять миллиметров, взял держатель электрода, поколдовал возле сварочного аппарата, приварил так, что любо-дорого посмотреть.

- Ты прям колдун,- смеялся Петр, так и познакомились.

Жизнь и судьба военного водителя - напрямую связанна с судьбой его машины, если по какой-то причине грузовик ломался или заканчивал свое существование на мине, бомбе – водителя отправляли в пехоту.

Понятное дело, в пехоту идти никому не хотелось, куда девать правду….

Водители выручали друг друга - если грузовик ломался, цепляли к исправному, ремонтировали, используя время каждого привала или отдыха.

С запасными частями особых проблем не было, так как подбитых, брошенных ЗИСов было много, оставалось найти и снять.

****