судьи хто

слов нет,
ничого нету,
жвачка зажевана,
да жывите какоси хочите.

чем могет нищий
поделитьси с другим?
наврно, ничем не могеть.
кажному евонное в ентой жисти.

манипулянтам в кайф
было видеть, какоси дрожали
в такт унутренние и внешние органы
и органчики, цепеневшие от ужаса.

чувачок-чурбачок, деревянненький, эй,
ты чо енто свой носик изволил засунуть не тудысь, ась?
не, ну ты посмотри на ниго, куклу ходячую, билин,
а фсе туды ж, мы, билин, демократия, страна.

время разделяло
людев, определяя им
роль поколений, к-рым
следовало соответствовать.

енто он сам
в костюмчик влез
неосторожно, ну, быват
фсяко, молодой исчо, глупый.

пожыл в свое удовольствие -
пора и место освободить, а то
присосалси какоси пиявка, пузо раздул,
гранд-опера, ни большее, ни меньшее у ниго будить.

не хотелоси евонному ломать
устоявшиеся конструкции, опьять жеж,
престиж, в обчем, круговая порука, лутчшее, кншно, не
всматриваться пристально, фсе старо в ентом не лутчшем из мiров.

естественное и противоестественное образовывали
грань бытия челика-обнакновенного, проходящего по документам
службы надзора, как путешественника во временных потоках
без специального снаряжения из группы особого риска.

слов, кншно, многовато,
но и события-то происходят
без ихних, о, риал, ты жесток, не
милосерден вофсе, не дай утонуть в словах.

мысль запечатленная
искалась на раз, в паутинке
запутавшаяся, сложнее было переработать
ентот консерв, ужо оченно ядовитые экземпляры попадались.

эмоции, как листья опавшие,
ветром увлекаемые, болтались по
неухоженному пустырю, тоской пульсируя о
временах неудобовосходимых в горечи предрассудков.

челик бросал кырпич в прошлое -
тот сваливалси евонному на голову в будусчем,
благо крыша ехала в нужном направлени
и доставляла кырпич кудысь нать.