Где же я нахожусь?

Виктор Матюк

Где же я нахожусь?

В поте лица весь день тружусь, горячим испариной вот-вот обольюсь, но где же я нахожусь?
Сам себе немощным и маленьким кажусь, страстями сполна обопьюсь, и чувств лишусь,
Но духом креплюсь! Предел моих мечтаний узнал о моём приезде заранее!
Все местные крестьяне зализывали, как придется свои душевные раны,
Жизнь свою из последних сил, тесня, беспутно грешили даже среди белого дня,
Чтобы не обидеть себя, а зря! Плача и стеня, мечту свою, пьяня, сухой листвой звеня,
Теряю ночь и полдня, поднимаюсь чуть свет, чуть заря и я вновь седлаю лихого скакуна,
Без его полымя и холодного льда не было бы у меня молодецкого житья!
Больше чем полдня нет на мне лица, на всё воля небесного владыки и Творца,
Его всесильная рука грубо стёрла морщины с постаревшего стремглав лица,
Приблизила часы удушья и зноя и вот душа не находит себе ни места, ни покоя!
Уходит счастье земное бог весть куда, оно оставляет жилые веси и шумные города,
Видать нам не судьба: набивать сообща свои огромные и бездонные закрома!
Молодая вишня в небольшом палисаднике у меня под открытым настежь окном уже расцвела,
Мне подали вороного коня, рядом стоит заплаканная жена, слёз поток  струится с её щёк,
А я нарадоваться никак не мог при виде стройных и божественных девичьих ног!
С надеждой на них гляжу, что я ей на прощанье скажу? Что не тому хозяину служу?
Что он безумствует в чужом краю? Я же одну её люблю, одну её боготворю,
Но храню свою мечту вдалеке от здешних мест, пора знать честь, труба зовёт,
Время неумолимо идёт и только вперёд! Баклуши бьёт сосед, в его доме давно погас свет,
Его душа, как губка вбирает серый цвет, мне же дела до его воздыханий  нет,
Каждый не просто жаждет и сильно  алчет, нет, вожделение этого воздуха тяготится,
Ему ночами не спится! Утрат не жаль, взгляд радует тонкая белоснежная шаль,
Небрежно наброшенная на стройную спину женщины той, что два дня спала рядом со мной,
А сейчас громко рыдает в огромной гостиной! Быт и пуст, и наизнанку перекручен,
Баба стоит у родных излучин, я её с собою звал, красоту и ум любимой воспевал,
Но был сражён стрелами женских острот, она с усмешкой спор со мной ведёт,
Мой вороной конь уже стоит взнузданным у высоких тёсаных ворот! Где нахожусь?
К чему стремлюсь? Внизу в зелёной ложбине стелется дымок синий, на землю упал иней,
Время уходит, но какой вид открывается из этих полуразрушенных пирамид? Вся семья молчит,
Все в сборе, отстояли на коленях вечернюю молитву в златоглавом соборе, теперь по коням
И в погоню за мечтами своими, будем оберегать христианские святыни! Горячий воздух
Принёс смешение чувств, исчезли тоска и грусть, и только скрип уключин был перекручен,
Я же измучен вконец, пережито немало несчастий и бед, нет денег ни на ужин, ни на обед,
В дому много других проблем, и через край тем, которые можно бесконечно обсуждать!
Пора признать, что трудно в ногу со временем шагать! Пришло время менять грязное бельё,
Везде одно и то гнильё! Шутки с жизнью плохи, на всё пути встречаются козни и подвохи,
С барского стола нам достаются жалкие крохи, судьба тяжела, мы готовы есть с общего котла,
Дрожат трепещущие руки, они обречены на тоску и муки, есть мощный ствол, вокруг сухи е ветки,
Был соблазн зайти в гости к молоденькой соседке! Мужик сам сел за дубовый стол,
Перевёл разговор в иную плоскость, не спеши, погодь, который уже год твои беспомощные корни
Стремятся наивно и упорно добраться до святой воды из проповеди Нагорной,
Но на стезе торной видны следы серые и чёрные! Вокруг растёт трава сорная,
Вдалеке видны выси горные, они привлекают к себе мужей храбрых и непокорных,
Вспыльчивых и вздорных, я бы не вступал с небом в споры в ночную пору, приструнил бы коня,
Остановился бы у замирающего огня, только бы никто пальцем не трогал меня! Хочу уединиться
И с глаз людских подальше скрыться, пыль столбом клубится, оставлены заботы, не выношу гнёта,
Я все дрязги дома оставил, свои обиды по горной реке вместе с брёвнами сплавил, сам цепенею,
Но не сгибаю перед невзгодами шею! Здоровый дух в здоровом теле, но грядущие потери
Начнутся после завтрашней дуэли, я застрахован от самострела!
Тень прошлого мелькнула жалкой тенью, сегодня воскресение,
Я же не ценю короткие мгновения семейного бытия, пытаюсь вровень с ним встать я,
Но очередная фигня вылезает из-под кухонного стола, падает старая табуретка,
Седая голова царапается о зелёную  ветку, с ней такое случалось нередко!
Надо выпить обезболивающую таблетку! Пригласить бы в гости молодую соседку,
Женщину с душой ребёнка предстоит отвести  от греха в сторонку, сказать пару слов вдогонку,
Пусть полевые венки из цветов сплетает, и горькие слёзы наземь небрежно роняет!
Любая жена, что без мужа какое-то время прожила, от него отвыкает!
Я же рядом с ней на пригорке присяду, больше мне ничего от неё не надо,
Я не буду для неё пастухом, не стану сторожем, один хрен, если  захочет изменить,
Не избежать проблем, пойдёт на сторону, чтобы ей плоть опосля исклевали чёрные вороны!
Она – молодая девица и ей приятен звук скрипящей половицы, была бы птица
Не раздвигала бы ни ноги, ни ягодицы заезжему купцу иль доброму молодцу!
Пусть стонет под окном злая вьюга, а твоя боевая подруга будет изменять своему супругу
И красивые слова шептать своему любовнику на ухо, он отрастил себе приличное брюхо
И доволен судьбой, длань сама рвётся в бой, он голый и босой стремится в мир иной!
Там всё по-другому, нет ни очага, ни дома, но много блеска никеля и хрома,
Повернувшись резко, можно наткнуться на острую стамеску, получить ранение
И уйти в забвение за своё тайное прегрешение! Трав шелестение ускоряет сердцебиение,
И вот длань уже взошла на вершину, её любовница благословила, как мать благословляет сына,
Страсть убавила мощь и силу, но не тут-то было! Бывало, что старое ведение о себе напоминало,
Оно скулило и рыдало, хотя спало, не вытерев о белое полотно своё вспотевшее чело!
Любо-дорого со стороны посмотреть, как встретившись через пару десятков лет,
Бывшая любовница вновь начинает задницей вертеть! Она едва не плачет, много не судачит,
Но встреча была горячей, а как же иначе! У неё характер вздорен и нрав непокорен,
Будь её волос бел иль чёрен, если мужик проворен и нагл, как старый ворон,
То она не будет долго ждать и прошлое в деталях вспоминать, как тут же вернётся назад к ней
Небесная благодать! Её надо принимать, и ни в коем разе не отвергать! Уж лучше промолчать,
Чем на три или пять букв посылать! Она приличная мать, и естественно, не ****ь,
Так она продолжает, по крайней мере,  считать, и будет на своём до самой смерти стоять!
Трудно женскую душу понять, поют свирели, дрожь пошла по телу, а мысли уже давно созрели
Для чужой постели! Любовница белую простыню постелет и даже,
Если ей опосля муж на слово не поверит, отмоется от грязи,
Не задумавшись даже, что изменив с тобою, сама попала в рабство и неволю!
Труба зовет, длань готова к бою, грех притаился за роковой чертою, сидя иль стоя,
Нам предстоит согрешить вместе с тобою! Слава героям! Героям слава!
Невдалеке шумит зелёная лесная дубрава, уже поставлена на расщелине приличная печать,
Голос страсти трудно хором перекричать! Уж лучше промолчать, чем говорить невпопад!
Страсть заходит далеко, мысль, как неумелый выстрел уходит в молоко, но ещё никто не сказал,
Что он своей жене когда-то соврал, что толку правду по свету искать, она словно в сене иголка,
Живёт сама по себе - втихомолку, и нет от неё никакого толку, где истину отыскать?
Какого черта зря в дебри мыслей вникать? К чему подниматься чуть свет, чуть заря,
Свою душу сомнениями разя, проиграв туру и ферзя, проигрываешь шахматную партию
И вот ты видишь уже наяву раздетую наголо свою проказницу-судьбу! Вникнув в детали,
Ждёшь, чтобы тебе слова любви на ухо нежно прошептали женские уста, но вокруг  тебя пустота
И не видено ни черта, хоть выколи глаза, везде  тлен и маята,
Они на три амбарных замка закрывают  бабам их грешные уста, а на черта? 
Такова их участь, стеная и мучась, жить наедине, не доверяя ни людям, ни себе!
Что ты ищешь на стороне при тусклой полночной Луне, истина - в вышине, а в голове пустота,
Она рядом и это грозит всем нам душевным разладом! Нам бы нарушить старинный обычай
И не стать в чужих руках чьей-то добычей, правила приличия не меняют законы мирского жития!
В этом всё отличие, коль нет душевного тепла, жизнь уходит в никуда, там шумит дождевая вода,
Но опосля начинается мышиная возня среди белого дня! Пришло время осознать,
Что и нас могут запросто в грязь втоптать, но вначале начнут злые собаки за пятки кусать
И нервы будут всю ночь щекотать! Как пить дать! Каждая ****ь мнит себя королевой,
Но уходит налево нагло и смело, ничему мы не научились у наших пращуров,
Хотя, в конце концов, кто из мужиков обрел в родном краю надёжный кров?
Отважных было немало, но змеиное жало их душу искусало, и плоть в клочья истерзало,
Что ночью упало, считай, пропало и только матёрый волк способен деньги взять у бабы в долг,
У неё любовнику отказа нет, но в случае измены ему тотчас перешибут хребет! Кто даст совет?
Таких вблизи нет! Живешь, греша, ходишь по лезвию обоюдоострого ножа, не имея ни шиша,
Ни копия, ни гроша, одна душа, да и та на вид уже не скромна! О, времена! О, нравы!
На первом месте - корысть, а потом - деньги и скорость, молодая поросль не отстает,
Даст фору старикам на сто шагов вперёд, портится зрения, медленно идёт процесс старения!
Где те люди, что наслаждают блудом? Они повсюду, это они бардак развели
И почему в Лету канули умные поводыри, они были родом с нашей земли?
Исчезла супружеская верность, на поверхность жития исподволь ложь всплыла!
Знаю не только из жизни, но из книг я давно постиг, что чем дальше ты в дебри знаний проник,
Тем тяжелее тебе отстаивать собственные бредовые идеи! Вокруг много бездны и тьмы
И в неё погружены лучшие умы, у неё свет нельзя взять взаймы, и вот каноны бытия изобличены,
А слова жены в облака давным-давно ушли, страсть уходит прочь в холодную и промозглую ночь!
Ты что-то полночи бормочешь, но что ты хочешь? Зачем ты голову себе и людям морочишь?
Истина недоступна мне, она висит в вышине, и вряд послужит стране, коль нет ничего в голове!
Как-то  во время антракта, презрев законы светского такта, свои полномочия мой мозг превысил,
Он вышел со сцены и направился за кулисы и с пеной у рта требовал от публики толики тепла,
Но вся доброта неспешно покинула богом забытые места, ей ли с пошлецами тягаться?
Ей трудно перед ними оправдаться, приходится по нужде соприкасаться, но драться - смысла нет!
Какой-то свинопас на путь истины вздумал наставлять всех нас! Ему дела нет, что изменился цвет
Мирских утех, а повседневный грех - один для всех! Стоит поднять голову вверх,
Как стоны мёртвых и живых переходят в душераздирающий крик, шум и гам не зря возник!
Если огня не унять своего, свой гнев излей на достойных его!
Все точки над «и» расставит божество! Проходит всё, стареет чело,
Былое время отцвело, время исхлестало на ветру всем надоевшую темноту,
Мне она не по нутру, боюсь вновь окунуться по уши в пустоту! Всю ночь бушевала гроза,
От всплесков молнии болят глаза, а на поля после проливного дождя упала алая заря,
Испарилась роса, просохла стезя, дом в одной версте, ничего не остаётся мне, как жить в нищете!
Пусть догорают свечи, пусть нас покидают повзрослевшие дети, пусть под вечер ты сгорбил плечи,
Ты устал жить впритык с увечьями, пусть душу одолевает грусть,
Пусть трудным будет твой последний путь, главное, ты не забудь, что дело Державное
Пишется с буквы заглавной! Любой труд почётен, даже если бы безработный, всё равно
Не мечи бисер, рок свои полномочия на час иль два превысил, он услышит шелест листьев
И выйдет за кулисы, а там молодая поросль ему в спину дышит и зова природы никак не слышит!
Глаза горят, их не впечатляет ад, но им не привыкать идти наугад, тускнеет взгляд, я пячусь назад
Уже который год подряд, нервы изрядно шалят, заумные мысли седую голову кружат,
На небе прошлой ночью был звездопад, потом на землю пролился дождь и посыпался град,
Никто ему не рад! Деревья шумят и листья всю ночь шелестят, но чувства по-прежнему молчат,
Томясь и мучаясь, ждут свой час, такова их участь, чтобы досужие мысли не означали,
Они свой век привыкли коротать вблизи тоски и печали, особо не вникая в мелкие детали!
Унынье грубое что-то шепчет сквозь надутые губы, брось, жить на «авось»,
Мы пережили Иловайск и Форос, нас по жизни ведёт всесильный господь,
Дует северный норд-ост, из рук выпадает сучковатая трость, я здесь – нежданный гость,
Погодь, отшучиваться язвительно ты брось! Жизнь удивительна и на диво хороша,
Даже если ты не привык жить без рубля, на всё, Боже, воля Твоя! Вспотела рубаха
От избытка страха, впереди топор и плаха, но душа жива и ей нравятся красивые слова,
Хотя каменные жернова перемалывают всё, но пока колосится жнивьё,
Прежней остаётся точка зрения и чуточку замедляется процесс старения,
Дело не доходит до омовения грешной плоти, она одета по погоде, а её мысль всегда в работе!
Мало добра грешная душа выделяет людям по росчерку пера, жару сменили холода, вместо аиста
Прилетело вороньё, оно уселось на неубранное ещё жнивье и разрывает ниву в клочья
Холодной ночью, замёрзла почва! Так сталось, что однажды на рассвете мне показалось,
Что мимолётная девичья шалость в моей памяти навеки осталась! Ступни босые
Обходят стороной места воистину святые, люди простые орут матом благим
И мешают жить честно другим! Опосля на эту тему спокойно поговорим, как бы нам не пришлось
Бросать собственный воз на полпути и дальше пешим ходом идти, всему виною страсть,
Ей мало денег не дашь, в противном случае на поверхность вылезет шантаж!
Никто из нас не застрахован от краж, но половая связь выручала не раз, предавших нас!
В былые времена миру их соловьиная песня была не нужна, смотрю на поля из окна,
Даль печалит глаза, на ранний цвет присела стрекоза, она покинула поля, никто из моей семьи
Не стремится к власти над людьми! Боже, упаси продать свою совесть за палку колбасы!
Люди пьющие меньше всего задумываются о грядущем, они ходят по холмам,
Редко посещают храм, но даже там ставят в упрёк нам, что мы не хотим избавиться от сумы!
Живём только мигом одним, волна морская душу радостью переполняет,
Она большого шума избегает, с разгону на берег крутой налетает, её сила впечатляет!
Не досадуй, хватит всем отменного винограда из нашего сельского сада!
Полагаю и вправду, что ближе к утру перестану замечать всеобщую толчею,
Но душа сползает почти всегда как можно ближе к царству всеобщего стыда,
А там сутолока, ногу поставить нет куда, тоска и жажда, и высокая цена, но она взята с потолка,
Во избежание греха не повторяю дважды, что умираю от жажды!
Там, где стоит златоглавый храм, меняют грязное бельё, везде валяется жалкое рваньё,
Но не всё, а только кое-что! Из окон сквозит, никто никого не стыдит, по расчётам моим,
Чуточку поговорим, а уж потом свои плотские желания угомоним! Бабий пыл неудержим,
Я же по причинам другим особо не слежу за ним, что бы он ни натворил,
Силу страсти можно определить по шуршанию двух белоснежных крыл!
Неужто я Америку для себя заново открыл? Я с этой мыслью спать не ложусь,
Можно тут же лишиться чувств, накатится тоска и грусть, и благие пожелания прочь сбегут!
И неимущим, и богатым мы в равной степени нужны, сказал сгорбленный старик,
Убегая от состарившейся жены, когда та подняла душераздирающий крик!
Вы удивлены? Это - не чудачество, а борьба за качество! Я видел белый свет и мне немало лет,
Не помню, кого из баб я полюбил впервые, и кому посвятил строки слепые?
Главное, что другие тоже пошли гулять по бескрайней России, всё в голове переплелось,
Я пошёл в рост, широкой оказалась кость, внешне – не прохвост, хотя похож! Нет, это сущая ложь!
Возник вопрос, явиться взору проблема: почему мы все зависим от воли Дядюшки Сэма?
Мне люди ответить не смогли, я же белого света не видел впереди, тучи и проливные дожди
Укорачивали моей жизни дни, все ноги в крови и в пыли, ты только на себя вблизи посмотри,
Ты же немощен и слаб, велик твоих грехов масштаб, ты – раб у пронырливых баб,
Но мне ещё с молодой поры, просто-напросто  - хрен с хоры: как не суди и как не ряди,
Не хрен  буром переть против рока и судьбы! Подайте нищему глоток ключевой воды!
Зачем живу я здесь? Мне нужны чины и пригодится честь, порох в пороховницах ещё есть,
Но дома нечего пить и есть! Мой внутренний протест идёт из таёжных мест, там тоже жизнь есть,
Но я дрожу весь, а почему? Пора прекращать пустую болтовню, и рубить ложь на корню,
Не ровен час кто-то из нас попытается пошатнуть нынешнюю власть, но даже маленькую её часть
Никто в другие руки просто так не отдаст! Жившие здесь до меня, тоже грешили среди белого дня,
Сюда меня привела моя едва заметная стезя, моя же кровная родня не просыхает уже три дня,
Пьянка продолжается, тальянка разрывается, но это великим грехом в России не считается!
Трудно дышится мне, я в одном дырявом шушуне, иду пешком, не на коне, а босиком,
Хотя потом буду сожалеть обо всём, но коль вопрос встал ребром, не буду настаивать на своём,
Все хотят надругаться над больным мужиком! Он вышел на проезжую дорогу и умоляет бога,
Помочь ему с деньгами немного, но его гонят с порога подальше от царского дома!
Здесь родные края, но судьба моя не по нужной колее пошла, осталось в кармане три рубля,
Остальные прогуляли, все члены сильно устали, но то, что искали, нашли, себя за грех не корю,
Во всём обвиняю кровную родню! Мне бы перед ней шапку снять, но не могу до конца понять,
В какую сторону головой кивать? Мысли ложатся второпях в толстую клетчатую тетрадь,
Знакомые голоса вопят, что кто-то из грешных баб начинает опять мужиков к греху склонять!
Вот так – иначе никак! Тот старик говорить привык весомо, он недавно ушёл из дома налегке,
В одном старомодном пиджаке, и клок бумаги зажал в большом кулаке!
В стенах родных он не дописал свой стих! Баба зря подняла крик, с виду он мужик, как мужик,
Остр на язык, далеко выступает его массивный кадык! Он не пытался свою бабу сломать,
Она же мать его детей, и он обязан заботиться о ней до скончания дней,
Но она выгнала его взашей, но опытный воробей с пеной у рта вышел на сцену с раннего утра!
Он попытался во всём разобраться и с носом не остаться, но семейная трагедия
Возникла среди белого дня вследствие тяжкого наследия прежнего горемычного бытия!
Он не захотел играть роль холуя, его понимаю я, а на хрена козе баян, если он – не тиран
И по ночам пишет новый любовный роман? «Смотри», молю, и тихо той женщине говорю,
Которую не просто так люблю, а боготворю: «Вот кровь, вот кость моя,
Неужто ты не способна любить холуя? А как же вся необъятная вселенная,
Без которой судьба моя – не моя!» Мой призыв вылетел из открытого настежь окна
И звучит дольше дня и одной ночи, я же, между прочим, на сексе сильно не сосредоточен,
Прохожу взглядом по стройным ногам, пальцам и ступням, между ними бушует страстей караван,
Посредине видна узкая трещина, да, это моя любимая женщина
И она со мной давно уже обвенчана! У нас изба бревенчатая,
Что-то ищу второпях, матерюсь в сердцах, детородный орган чуточку притих, он пишет стих,
Оказавшись в стенах родных, но в этот миг он между небом и землёй завис,
Раздался сдержанный крик и вразнос пошёл седобородый мужик! Он что-то бубнит себе под нос,
Целует женщину взасос, а сам падает с ног от усталости или навалившейся внезапно старости!
Где я нахожусь? К чему стремлюсь? Это минус или плююсь? Больше ни на ком не женюсь?
Быть может, с выводами тороплюсь? Что мне ранним утром скажет Иисус?
Мне бы сомнение снять, а уж потом начать вновь эту женщину к греху склонять!
В небе журавли летят, их голоса на всю округу звучат, нервы теребят, и садятся на берег крутой,
Я же сплю со своей женой и образ дорогой везде и всюду со мной, не блещу зрения остротой,
Но под крутой горой, у самой реки пытаются прыгнуть выше головы возбуждённые сурки,
Но им не прыгнуть выше головы, неисповедимы господние пути! Исчезла сутулость,
Судьба и на этот раз промахнулась, как мочевой пузырь она вздулась и едва не рехнулась,
Но не сошла с ума, заново расцвела, поселилась у ленинского ходока,
Он - знаток всех местных дрязг и склок, да есть у него такой порок,
Но для её стройных ног всегда открыт его высокий порог,
Преграждающий путь в бревенчатый дом, ему не писан закон, он спит за углом,
Там возвышается заброшенный террикон! Невдалеке речной затон, он зарос камышом,
Мысли гуляют по нёму без одежды, не так, как прежде, а голышом и глаза пялят на тьму!
Я же мечу колоду карт, и срываю банк, пру на бабу, как танк, этот знак ниспослан небесами,
Мы сами с усами, посещали заморские страны, но проигрывали деньги в очко, ну и что?
Это было в ночь под Рождество! Не пострадал тогда никто, я сгибаюсь под тяжестью земною,
Обнявшись с женою, готовлю себя к утреннему бою, но дитя грудное не даёт мыслям покоя!
Умру сидя иль стоя, мне плевать, кого из баб иметь, когда и как? Мне бы набросить сеть
На скрытое зло, оно вчера мне дорогу перешло, но ничего страшного не произошло!
Сосед городской не спит за стеной из-за зависти мужской, смешались радостные чувства
С тоской и толикой грусти, в голове - пусто, в окне торчит лунный рог, бессонницы глоток
Я вижу между стройных женских ног, но я – не бог, хотя мне многое дано,
Баба не лежит, как бревно, то есть, как пень колода, у неё сил ещё много,
А на дворе дождливая погода! Все вожжи у бога, цвет серый рисует миражи и химеры,
Ведь в духовной сфере нельзя и дня прожить без надежды и веры! Есть тому примеры,
Моя жена – беспокойна и смутна, в этом виновата холодная Луна,
Её тусклый свет попадает из окна на брачное ложе, и он отшельницу тревожит,
Страхи множит, но она без дела лежать на спине долго не может! Помоги ей, боже!
Смотрю рану поутру в открытое настежь окно и не узнаю ничего, даже стезю,
По которой неспешно иду, любуюсь на Солнце и на Луну, вспоминаю жизнь свою,
Мне не принадлежала она, как и полночная Луна, она всегда была беспокойна и смутна!
Ночь, что прошла, темна была, лоскут тьмы будоражит память и ночные сны, мы рождены,
Чтоб сказку сделать былью и обрести себе огромные крылья, но умираешь от полового бессилья!
Вблизи никогда не было изобилья, живёшь без своего жилья,
Лишь иногда, остановившись у степного ручья, ищешь сучье вымя у себя, нет спокойного житья,
Сам боишься высоты, ревнивец ты! Жизнь, спаленная грехом, осталась тлеть за окном,
Смотрю на неё через оконный проём, там мы идём по стезе вдвоём, баба с животом,
А я выгляжу сгорбленным стариком, вот за следующим углом появится наш общий дом!
Зябко в нём, во все века многоголосая толпа пыталась обидеть немощного старика,
Какая? Простая, что не горит в огне и на солнце не тает, но её крик на площади впечатляет!
Жизнь идёт монотонно, живу отчуждённо, не богато, а скромно, тащу груз неподъёмный
 На собственной спине, тяжко дышится мне! В ритме сумасшедшем годы прошедшие
Оставили недобрую память о себе, каково оно мне: жить как в тумане,
И писать свои любовные романы? Грешен простой человек, время ускоряет свой бег,
Остался едва заметный след от похорон друзей, их уже нет на тропе моей, душа скорбит,
Её знобит, но какой вид открывается, глаза из орбит вываливаются!
Восклицания изо рта вырывается на свободу, проходят годы, проходит жизнь,
Но не утерян смысл, чтобы улучшить как-то жизнь! Поторопись, но не споткнись!
Не попадает зуб на зуб, мужчина и вправду груб, с его губ слетает нецензурная брань,
Пьянь, не буянь, куда ни глянь, нет среди неё приличных дворян, мало крестьян
И много горожан! Шумит волшебный дуб, из него вот-вот построят деревянный сруб,
О прошлом забудь, живи настоящим, глагол смотрит на подлежащее, стоит бутылка на столе
И ветер гуляет в голове! Врут злые языки, что наши мужики пьют от безысходности и тоски!
Просыпаюсь с бодуна, звезда кремлёвская мне не видна, денег нету ни хрена, орёт жена,
Что она всю ночь спала одна, я же пришёл с похорон, слушал колоколов прощальный звон!
Болит печень, выпить бы, но нечего, сушняк в горле, документы воры спёрли, глаз заплыл,
Где вчера я был? Пиджак изорван и в пыли, у каждого интересы свои,
Под кроватью валяются брюки, взял бы крикливую жену на руки, но сил и мощи нет,
Вдруг вижу тёщин силуэт! Вылитый её портрет! Выхожу один на дорогу, природа внемлет богу,
А холостяцкая берлога приобретает внешний вид по прихоти господа-бога!
Мне бы пообщаться с народом и глотнуть два литра кислорода, глядит та баба на молодца,
Не бывает счастья без конца! Лепота! Лепота! Лепота! Господа, от винта! Уходим в бега!
Бежать-то куда? Везде холода, куда ни плюнь, хоть на календаре июль, никуда без пилюль,
Куда член ни сунь, куда ни дунь, повсюду люди улыбаются хитро, кое-кто уже ест эскимо,
И у него на душе светло! У меня любви не отнять, она улеглась с вечера в кровать
И продолжает до утра на всю округу жалобно стонать! Не скрою, я уже приготовился к разбою,
Кручу по сторонам головою, воздух пропитался скошенной травою,
Над головою мерцает нервное пламя свечи, идут торги в ночи, набекрень повернулись мозги,
К бабке не ходи, не суди и не судим, будешь, если об этом однажды забудешь,
Что-то начудишь! Закусишь губу, проклянёшь судьбу, но не простишь грех никому,
Даже другу своему, будешь стонать от боли в диком поле и ничего кроме воли
Не попросишь у бабы, коль духом ты слабый и опыт у тебя немалый, зачем тебе скандалы?
Я бабе всегда подсоблю, потому что любовный процесс боготворю! Соображаю на ходу,
Но понять никак не могу, почему она бьёт о стену ногой и кричит:
«Напрягись, дорогой, не издевайся надо мной! Давай – кончай,
Нам надо бы допить остывший чай!» Зимней порой до сих пор вспоминаю крики за стеной!
В тихом переулке встретились два урки, они ещё не старики и у них наглажены шнурки,
На туфлях подбиты каблуки, но  впереди не видно ни зги! Поволынили, пошатались,
Ни хрена не сделали и быстро расстались, не произнесли ни звука, натрудили руки,
Не выиграла наука, но в космосе за ночь побывала наглая сука!
Она тогда едва не умерла от унынья и скуки! Опустились долу руки,
В часы предгрозья в грубой позе выстроились законы земного бытия,
Нет нам житья, на всё, боже, воля Твоя!

г. Мариуполь
16 августа 2015 г. 20:50