Путь

Шаги гулко отзывались в мощеной камнем дороге. Ночью все звуки становились громче и сильнее, а еще запахи и мысли. Со всех сторон доносился терпкий аромат цветов.
Весна снова напоминала мне о том, как красиво и многообещающе начинается жизнь.
Тот человек, с которым я должна была встретиться, тоже когда-то был исполнен надежд.
В детстве все происходит так легко, творчество струится насквозь, не находя преград.
Мальчишкой, он находил себя в рисунках, сочинял неаккуратные стихи, которые могли бы со временем перерасти в глубокие поэмы. Он громко пел песни, все, какие ему хотелось, не обращая внимания на то, как их воспринимали окружающие.
Было легко танцевать, хотя тело еще не вполне слушалось. Так же легко было жить, ожидая, что дальше все будет еще лучше.
Но потом все это закончилось. Мальчишка узнал, что его рисунки слишком простые, что у него нет к этому таланта, и вряд ли он мог бы достигнуть в этом каким-нибудь успехов.
Он стал сравнивать свои стихи с более совершенными, начиная понимать, как низко могут их оценивать другие люди. Пусть даже в этом у него был талант, он был загублен в самом начале, когда мальчик не нашел в себе сил работать над этим не смотря ни на что.
Как быстро и неуловимо утекла та легкость самовыражения.
Упрочнялись границы, выходить за которые было нельзя. Появлялись все новые барьеры, которые нужно было преодолевать в тяжелом труду, теряя удовольствие от процесса.
Старые детские мечты были огромными и свободными в мире, наполненным ускользающей магией и множеством тайн. И они все исчезали одна за другой. Или преображались до неузнаваемости.
Люди поначалу казались очень простыми и честными или, наоборот, злодеями, которых можно было сразу опознать. Друзья должны были быть верными, семья – вечной опорой и поддержкой. И когда-нибудь у него должна была появиться своя собственная.
Куда потом делось юношеское ощущение полной свободы и безграничных возможностей?
В то же время, многих других черт того возраста ему было не жаль. Он перестал оглядываться на мнение всех вокруг, признание ребят во дворе перестало иметь решающее значение.
Взросление подарило независимость и понимание того, чем на самом деле являлась жизнь. Но дыхание становилось все менее свободным, ограничения протягивались цепями со всех сторон и во всех областях жизни. Люди оказались сложными и непредсказуемыми, не поддающимися логическому пониманию. Полностью устранилось разделение их на честных и справедливых людей и злодеев. И самыми страшными врагами оказались монстры, которые жили внутри него самого.
В жизни возникало столько трудностей, что уже не оставалось душевных сил на новые попытки понять других. Способность сочувствовать однажды исчезла совсем.
Все эмоции притупились. Мир стал ощущаться мрачным разлагающимся местом, где было слишком много поверхностных явлений, и большинство людей оказывались такими же поверхностными.
- Твои ребята подкинули мне слишком много работы, - сказала я ему.
Пожилой мужчина привычно усмехнулся, а затем достал из кармана толстую сигару и закурил, выпуская кольца дыма. Он никогда еще не получал такого удовольствия от маленького саморазрушения.
- Давно уже никто не смотрел на меня, как на равного, - сказал он.
Он все еще был слишком наивен.
- Для меня ты все еще мальчишка.
Мы пошли по тихой улице, спокойно и неторопливо, наслаждаясь ночью со всеми ее звуками, запахами и словами.
Мой спутник вспоминал ту жизнь, которую прожил, то восклицая, что все-таки это было неплохо, и он ни о чем не жалеет. И через несколько же минут он пускался горевать о тех ошибках, которые совершал. Он понимал, что его жизнь могла сложиться по-другому, что он мог бы завести семью и оставить после себя хоть что-нибудь хорошее. А он оставлял после себя только страх и заслуженное этим же страхом уважение.
Я думала о том, что могла бы утешить его, и возможно он ожидал этого, но мне не хотелось этого делать. Все эти поступки он совершал сам, потом он пожинал их последствия, а сейчас он же оценивал все произошедшее.
- Сыграй мне еще разок, - попросила я, протягивая старику гитару.
Его глаза загорелись, когда он увидел инструмент.
- Но я уже разучился, - возразил он, покачивая головой. – Да и умел ли я когда-то? Мне кажется, это могло бы быть тем, что я только собирался сделать…
И все же, он мне сыграл, как мог, напевая свою последнюю песню, пока я показывала ему путь.