Житие чиновника. Гл. 39. Разговор с пофигистом

       РАЗГОВОР  С   ПОФИГИСТОМ  (особое мнение о чиновнике)

     Разборки житейских ситуаций составляли солидную часть моих выездных мероприятий и проверок. То с Антоном Буквой, членом Административно-технической комиссии, то с тем же Женькой Бондаренко, руководителем этой службы. Как истинные хохлы-блорусы и люди военные в прошлой жизни, с живым юмором и острым словом, с наработанным опытом, стилем  и хваткой, они  были ощутимым подспорьем в деле убеждения и принуждения. А так же примером мастерства  диалога. У них я учился выдавать белое за белое и, кажется, преуспел.
    Судьба послала меня как-то в места не столь отдалённые от улицы моего детства. Вдоволь наговорившись и возбудившись только что решённой житейской проблемой (с чьей дыры в крыше дождь протёк в соседскую квартиру), я довольный успехом возвращался домой и встретился с чистой воды пофигистом.

    Его дом производил впечатление шалаша и землянки одновременно: низкая, в одно окошко комнатёнка с облупившейся побелкой, крохотные дощатые сени «под скат» с осевшей дверью.  Всё под выцветшим взлохмаченным толем с обломком асбестовой трубы на вершине. Таким он мне помнился с тех пор, как улица, носившая до 1957 года имя одного из славных вождей, переименовалась в одну из славных юбилейных дат отечества. Таким я наблюдал его и более трети века спустя. И ничему бы не удивился, не окажись на шатком порожке сидящий на корточках владелец, старый знакомый, которого я бы и не узнал, не окликни он меня сам:
     -    Не признаёшь, кореш?
     -   Володька?! -   Узнать было трудно. Рыжая борода, раздавшаяся чуть не до глаз, скрывала знакомые черты бывшего приятеля, но голос был знаком.  -   Узнаешь тебя! Чего-т ты сидишь, как зэк на перекуре?
     -   Спасибо. Зэка ты угадал, хоть сам, небось, не сидел?
     -   Не удостоился.
     -   Ты грубияном стал.  Садись, рассказывай, как дошёл до жизни такой…

     Я, чувствуя неловкость за бестактность, присел на порог рядом. В седьмом классе мы были приятелями. Володька в классе верховодил, а мне даже покровительствовал.  Что он сидел, я мог бы догадаться.

     -   Я – что? Вот ты – фигура. Биография, поди - сюжет для романа?  Давно вернулся?  Как там?
     -   Год скоро. А как «там» - не спрашивай. Сядешь – сам узнаешь!
     -   У меня и здесь дел полно. А ты, похоже, не озабочен? За год-то, небось, крыльцо б починил? -  Володька пошевелился и доска, на которой я сидел, опасно покосилась.
     -   Вещи – они покой любят. Реже по ним ходи – дольше служить будут.
     -   Любопытно. Выходит, жить вредно? Чем больше ходишь, тем скорей помрёшь?
     -   Ходить – полезно. Суетиться вредно. Это - разница!
     -   А что, по-твоему, суета?
     -   Слышишь мат на моём огороде? Это сосед суетится. Я им с женой огород свой отдал. Вот они весной ругались - кому сажать, летом – кому полоть, а сейчас – кому искать, что где уродилось. Я б за это время на пять мешков картошки заработал.
     -   А уж дачу ты принципиально отвергаешь?
     -   Блажь! Было сто гектаров свёклы или подсолнуха, всё по законам агротехники. Теперь там двадцать гектаров дорог и курятников, заборов и пустырей с крапивой. Остальное – плантации для белых.
     -   Но, дача ж – удовольствие!
     -    Работать после работы?
     -   А ты, кстати, что после работы делаешь?
     -    Живу по-людски. Ем и отдыхаю.
     -   А дом рухнет? Придушит!
     -   Красиво умру! Только вопрос в том, кто раньше рухнет? Думаю – я.

     Володька продолжал спокойно сидеть, как и вначале разговора, удивляя меня стабильностью позы и стабильностью тона необычных рассуждений. Похоже, он не шутил.
     -   Ты что, вообще против прогресса? Телевизор смотришь?
     -   Даже газет не читаю!
     -   Не голосуешь, не митингуешь?
     -   Спаси и сохрани! Кому от этого польза?
     -   А что ж тебе от жизни надо?
     -   Мало. Сон, тепло, еда. Всё остальное причтётся.
     -   И никакого интереса кроме?
     -   Есть интерес. Смотреть на вашу возню. Все как есть озабочены! А у меня всё сделано. Я свободен.
     -   Потому так сидишь и наблюдаешь? Ты что? Диоген в бочке?
     -   Так и знал. Идиот в кепке! – Володька впервые повысил тон. – Диоген – циник!  А я – работаю.

     Претензия к Диогену меня не удивила. В школе Володька читал побольше меня, и по его рекомендации я тогда прочёл и Сервантеса, и Лагина (не «Старика Хоттабыча», а «Остров разочарований»). Критика прчитанного им была категорична и кратка:  «Хоттабыч»  - дерьмо,  «Мушкетёры» - дрянь!  «Спартак», «Остров…» - сила!

     -   Богатым не хотел стать? – было интересно: за что-то ж он сидел?
     -  Хотел, пока не понял: раз решил стать богатым, не остановишься, пока кому-то в морду не дашь. Потом –  борьба на всю жизнь, пока и тебя не поколотят.
     -   Не обидно? Кто-то рискует и пьёт шампанское.
     -  Заблуждение. Зачем это? Человеку надо в пять раз меньше, чем имеет, и в сто раз меньше, чем хочется.
-   Карандаш есть? Записать бы…
-   Ты не записывай, а следуй. Впрочем, всем вам хочется. Забудь: бестолку.
     -   Без желаний нет прогресса!
     -   Прогресс, цивилизация…  Уже сама от себя защищается. «Зелёные» – тоже дитя прогресса.
     -   Но, извини… Медицина! Рак лечат!
     -  Она открыла столько болезней, что и здоровый начинает подозревать и болеть! Ты не заметил, что дураки всегда здоровее умных?
     -   Ты говорил про агротехнику. Польза очевидная?
     -  Попытка угнаться за нуждой. Раньше мы мяса больше ели, по себе сужу. И колбасу без добавок делали.
     -   Ну, а водопровод? Вода в доме!
     -   В колодце вода чище была. Времени на колодец не хватало? Да у баб было время на улице песни петь!
     -   Ну а радио, телевидение?
     -   Роскошь искусственного общения!  Грамотно говорю? – почему-то добавил. - Всяк в клетке сидит, глаза портит, а соседей по дому даже не знает.
     -   Ты не хотел иметь машину? Прокатиться с ветерком!  Или пешком ходить проще?
     -   Здоровее. Торопимся к счастью - попадаем на тот свет!  Потерь от машин - как на фронте!
 
     Я откровенно устал его пытать, уже сомневаясь в его искренности. Отрицать очевидное! Но тут по улице с диким воем промчалась ПГМка, и я обрёл второе дыхание:
     -   Видал? Сейчас какого-то ухаря сцапают. А как раньше, без телефона и авто?
     -   Раньше, милый, был один городовой на весь город. Но его и уважали, и боялись, как огня! А сейчас – по стражу на душу, а бардака - втрое!
     -   А от денег ты не отказываешься? Продукт цивилизации! Или ракушки да  песцовые шкурки – то, что надо?
     -  Ракушки, они похуже, точно. Но их на ультрасвет проверять не надо: не сам ли ты их сварганил? А теперь, если уж  залетишь, то по-крупному. Мелочь не подделывают. 
     -   А молодёжь к прогрессу тянется, согласись. Они ж не глупы?
     -   Это они так считают.  Потому и в тюрьму чаще садятся. Но умнеют, заметь, к старости. Опыт учит.
     -   Так какой же вывод даёт твой  опыт? В чём смысл жизни, по-твоему?
     -   В отключке. Не гонись за смыслом, как и за счастьем. Не смущай душу.
     -   Жить как трава? Не желать себе успеха, счастья?
     -   Счастье уже в том, что человек живёт. Желание большего -  вот несчастье! Оно от зависти. Ты завистливый?

     Сознаваться в дурном чувстве перед неординарным собеседником не хотелось, хотя, кто ж живёт без этого греха?
     -   Да, вроде – нет.
     -   А что движет прогресс? Реклама, скажешь!    Она – от желания добра сопернику? От зависти! Дурное чувство может вести к добру?

     Я  вдруг засомневался в собственных убеждениях. Прогресс, зависть, соревнование, конкуренция…
     -   Это что – религия, философия? Назад, в пещеры? -  Зависть, как двигатель прогресса, как-то неприятно тревожила сознание. Я взглянул на его бороду с подозрением. – Ты самый - умный?  Гуру?
     -    Не дурак.

     Подумал. Спрашивает:
     -   От скажи, твоя жизнь праведней?
     -   Во всяком случае, я б не хотел оказаться на твоём крыльце с твоей бородой.
     -   Оно понятно. Да грубишь, однако. Я-то болтаю для души и «за так». А тебе, поди, «капает», пока мораль читаешь?

     Это была почти правда. Я где-то растерялся. Деньги ещё «шли» - пяти часов не было. А инициатива  уходила.
     - Нужны ж и наши заботы о морали. Власть «за так» денег не платит…

     И лучше б я так не говорил. Володька ж не просто обыватель – демагог и пофигист! Ответил весомо и кратко:
     -   Себе ж и платит. Ты власть?
     Мы замолчали, вживаясь в мысли друг друга.

     -   Ну, а как же жить по твоей системе? – я вдруг обозлился. – Если все, как ты, – спят, едят, наблюдают, работают по минимуму - что будет?
     Сквозь ржавую бороду  проблеснула улыбка сатира:
     -   Облом будет! Факт! Миллион Диогенов в Италии – похуже Везувия! Да мне – по фигу. Моя религия – во мне, мой храм – под этой крышей! Дураки пусть сами маются.  Мой мир – для умных!
     -    Циников?

     Володька почувствовал раздвоение и, кажется, обиду: в циники он не метил.  Встал медленно и грузно.
       -  Пардон, кореш. Заболтались мы. – И, не попрощавшись, исчез в своём храме пофигистской премудрости.

     «И лучше б я так не говорил». («За так», де, власть денег не платит.)
     Этот момент прокомментировал коллега: "Тут Сергеич ты то ли забыл, то ли поскромничал. Во всяком случае  промолчал. А по факту, как раз чиновникам глава области Шабанов (ну, или кто с его мудрого согласия), оклады солидно повысил. И тебе, Сернеич, тоже. Может в надежде более активной отдачи в агитации за Ивана Михайловича на предстоящих губернатроских выборах."

     Пофигист ли, циник ли, Володька?...
     И кто его оппоненты? Чиновники, как и интеллигенция в России издавна в самых высоких сферах пользуются не очень лестной репутацией. То в угоду моменту, то по существу. Да и любят ли они себя сами?
     Может и это загадка русской души?