Яичница из твоих яиц

— Кы-ыся! — промурлыкал я в одном полотенце, повязанном на поясе, выходя из ванной.

Игорь уже стоял у плиты; после моей реплики его широкая спина напряглась, и сквозь шкворчание сковородки я услышал тихий рык. Моё лицо озарилось улыбкой: да, я снова его выбешиваю. Вы даже представить себе не можете, как раздражает брутального татуированного мужика с громовым голосом моё нежное «Кыся», обращённое к нему.

— Кыся, а у нас сегодня яичница? — томно произнес я, подойдя сзади и обняв Игоря.

Он заскрипел зубами:

— Будет из твоих яиц, если не перестанешь меня так называть. Я тебя сейчас сковородкой тресну!

— Я тебе тресну, — ухмыльнулся я и легонько шлепнул его по заднице. — Кысь, а…

— Ты! Наглое блондинистое существо! — рявкнул Гор и развернулся ко мне, не дав договорить. Мне еле удалось спрятать улыбку и состроить испуганную мину. — Стас, не называй меня так больше!

— А ты мне не указывай, — надул я щёки и обиженно вытянул губы в трубочку. — Ты только в универе мне препод по социологии Игорь Евгеньевич, а дома — мой Кыся.

Гор сжал кулаки, готовый врезать, но быстро успокоился. Нет, вы что, он бы не ударил: любовь — она такая.

— Да, препод, — усмешка на губах Игоря заставила меня вздрогнуть. — И сдаст социологию сегодня только тот, кто не пропускал пары, усердно к ним готовился…

— И я в виде исключения! — договорил я за гору мышц и мило улыбнулся. Моя персона посетила одно-единственное занятие и совсем не беспокоилась о зачёте, возлагая большие надежды на жалость и любовь ко мне со стороны препода и по совместительству моего парня. — Да ведь, Кыся?

— Нет, — обнажил зубы Гор. — Завтракай давай и проваливай в универ.

Я хотел было возразить, но Игорь заткнул меня поцелуем и вышел из комнаты.

Я молча возмущался, уплетая за обе щеки яичницу, а после тост с маслом и кофе. Как-как он сказал? Нет? Да ну, бред какой-то! Гор слишком любит меня, чтобы поставить «неуд». Однозначно: не завалит!

***

Он завалил.

Он, мать его, завалил!

Я громко выругался, вылетев из кабинета, и впился глазами в зачётку: двойка. Да что он себе позволяет?


— Игорь Евгеньевич! — воскликнул я, допорхнув на крыльях ярости до лифта и просунув ногу между закрывающихся дверей. — Что это значит?

Гор стоял и улыбался. И у него, и у меня уже закончились пары, а значит, препод по социологии собирался подняться к себе в кабинет, а после пойти домой. Вот где-где, а дома уж точно эту проблему решать мне не хотелось.

— Негин? — осклабился Игорь Евгеньевич. — Что Вам нужно?

— Понимаете, — прошипел я, — мне хотелось бы переговорить насчет оценки или пересдать!

— Гм, пересдать, — притворно задумался Гор и хитро улыбнулся. — Встретимся у моего кабинета. Дойдёте первым — зачёт.

Через мгновение двери лифта закрылись, оставив меня стоять, хлопая глазами. Вдруг до меня дошёл смысл слов, сказанных Игорем, и я сломя голову побежал вверх по лестнице.

«Япона мать, четырнадцатый этаж!» — пронеслось у меня в голове наряду с мольбами, чтобы лифт почаще останавливался. Этаже на десятом я выдохся окончательно и смирился бы с оценкой, если б не хотел показать, что тоже способен на что-то, хоть и выгляжу нежным парнем! Это, конечно, не жим стодвадцатикилограммовой штанги, но всё же.

Я, мокрый от пота, еле живой, добежал до кабинета и… не обнаружил там социолога. Какого чёрта? Он давно должен был доехать! Я толкнул дверь и вдруг увидел на ней объявление.

— Руководство кабинетом передано Альмире Владиславовне, Игоря Евгеньевича Вы можете найти на седьмом этаже в шестьдесят первом кабинете, — задыхаясь, прочитал я вслух и выпал. От всей души ударив по стене и направившись вниз, стал вспоминать все ругательства, которые знал, чтобы обрушить их и кулаки на Гора.

Пинком открыв дверь в шестьдесят первый, я, твёрдо ступая, вошёл в аудиторию.

— Мне час назад дали новый кабинет, — расплылся в улыбке Игорь Евгеньевич, отчего я полез на него с кулаками. — Здорово, правда? — рассмеялся Гор, шутя блокируя мои удары.

Препод одним движением заключил оба моих запястья в замок и притянул к себе.

— Бесишься? — участливо спросил он.

— Да! — прохрипел я в ответ.

На его губах мелькнула добрая улыбка, и Игорь прижал меня к себе:

— Вот и я тоже, когда ты меня Кысей называешь, милый…