Принцип коллективизма

ПРИНЦИП  КОЛЛЕКТИВИЗМА

В конце августа, на совещании, директор сказал:
– Первого сентября сначала проведем общешкольную линейку. Потом будет “Урок мужества”, посвященный проекту новой Конституции. (Классные руководители – готовьтесь). А дальше пойдут уроки по расписанию. Начнем учебный год. Ну, а со 2-го сентября все, кроме начальных классов, идут на сельхозработы. Идем на свеклу. Сбор в 8 часов у школы. (Классные руководители, предупредите учеников).

“Классные руководители” – это теперь касалось и меня. В этом году я тоже классный руководитель. У меня – 8 “Б”.

– А что им брать с собой? Им ведь нужно сказать, – спросил я после совещания у более опытных коллег.
– Да ничего им не нужно говорить, – заверили меня. – Скажите, что – на свеклу. А остальное они сами знают.


2-го сентября с утра на площадке около школы собрались почти четыре сотни учеников. Толчея, гомон. У каждого в руках большой нож. Мои тоже пришли с ножами. А Коля захватил вместо ножа топорик – небольшой, но острый.

Солнечно и по-летнему тепло. Кое-кто из моих девчонок явился в немыслимо-коротких юбках. И это – на сельхозработы! Городские школьницы так в колхозы не ездят.

Вышел Александр Федотович, организатор внеклассной работы. Сегодня он у нас старший.
– Ну, пошли! – бодро сказал он сразу всем – и учителям, и школьникам.

Нестройной толпой ученики двинулись по асфальтированной дороге. Небольшими группами, ближе к обочине держались учителя.

Встретился грузовик. Гудит. Какое там! Никто и не думает расступаться. Труженики полей идут! Так и пришлось водителю стоять и ждать, пока ученики с двух сторон обтекали его машину.

Сразу за околицей – сначала усады. Зеленеют картофельные участки. Лук уже убран, и на пустых черноземных грядах – лишь желтые кучи срезанной ботвы.

А за усадами – колхозное свекольное поле. Огромные кормовые свеклины тесными рядами стоят по бороздам.

Александр Федотович почти сразу ушел назад, в школу. Он приходил, чтобы уточнить с бригадиром место работы и фронт работ. А остальное – это уже забота классных руководителей.

Глядя, как это делают другие, я расставил своих 8-классников по бороздам. А дальше они и сами знали, что делать. Кто-то выбивал свеклину ногой, другие расшатывали руками. Затем одним-двумя ударами ножа срубали ботву и кидали тяжелый корнеплод в общую кучу. Когда куча оказывалась далеко позади, кто-то кидал свеклину на новое место, закладывал новую кучу. И все начинали бросать туда.

Работали мои ученики не долго, минут 15. А потом, как по команде, все сели: кто – на пук ботвы, кто – на крупную свеклину, а кто и – просто на землю. “Устали”. Отдыхали тоже минут 15. Я не вмешивался, хотя и считал, что отдых затянулся. Но вот несколько девчонок поднялись, за ними разошлись по бороздам и остальные. А через 15 минут – снова сели. Опять “устали”.

Все произошло на моих глазах. Но так быстро, что я не успел даже что-то понять, не то что вмешаться.

Коля, тот, что с топориком, подошел сзади к однокласснику Вите, который сидел на пуке ботвы. Левой рукой, двумя пальцами, Коля приподнял клок волос у Вити, замахнулся и…

Он собирался срезать топориком этот клок точно под корень. Если бы он взял на 2 миллиметра ниже, то снес бы товарищу череп. Но он ошибся только на 1 миллиметр, поэтому лишь срезал кожу. Впрочем, и этого оказалось достаточно. Не поднимаясь с ботвы, Витя замычал, закрыл двумя ладонями темечко, склонился, уперся лбом в землю, и стал раскачиваться вправо и влево. Между пальцев выступила кровь.

Вида крови я боюсь, и хотел уже хлопнуться в обморок. Но было не до этого. Вместе с Емельяном Ивановичем, классным руководителем 9 “Б”, мы оторвали Витины ладони от раны, открыв слипшиеся волосы. Замотали, как умели (а умели мы оба плохо), голову пострадавшего бинтом. Бинт я захватил из дома на случай ссадин, царапин. То, что мои ученики будут рубить друг другу головы, я, конечно, не предполагал. Затем я отправил Колю и Витю в село. Виновник должен был проводить пострадавшего до дома, а потом прийти к директору и сообщить о случившемся.


– Константин Владимирович!
– Константин Владимирович! Вася ногу разрубил!
– До кости!
Это было уже во время следующего 15-минутного перерыва. Спешу туда, где столпились ученики. При моем приближении они расступаются, и я вижу кучу свеклы. На свекле сидит Вася. По Васиной правой штанине, выше колена, расплылось бурое пятно.

Оказалось, что Васенька решил проверить, сумеет ли он разрубить свеклу одним ударом ножа. Выбрал свеклину покрупнее, положил себе на ногу, размахнулся и…

Нож был хороший, тяжелый. Васин папа сделал его из рессоры. И наточил на совесть. Поэтому лезвие разрубило и свеклу, и штанину, а дальше врезалось в ногу.

Вида крови я боюсь, и хотел уже хлопнуться в обморок. Но было не до этого.

Где и кто разглядел у Василия кость – не знаю. Я ничего разглядывать не стал. Обмотал мазохисту остатками бинта ногу и отправил калеку домой.

В “битве за урожай” мои ученики несли вполне реальные потери. Пока только ранеными. Но если дальше так пойдет…

– У вас потому все время что-то случается, что они бездельничают. Делать им нечего, и порядка нет, – сказала мне Лилия Ивановна, классный руководитель 10 “А”.

Поредевшая цепь моих учеников продолжала наступать на свеклу. Впрочем, это уже не была цепь. Кто-то ушел далеко вперед, другие – большей частью мальчишки – отстали. Причем, отставшие не выказывали никакого стремления догнать передовиков. Да и “передовики” особенно не спешили, частые перерывы продолжались.

“Почему они не торопятся? Ведь – не горожане, от автобусов не зависят. Закончат, и сразу уйдут домой. Им что, нравится торчать здесь, в поле?” – недоумевал я.

Но вот девчонки, из тех, что шли впереди, стали одна за другой заканчивать борозды. Не дожидаясь указаний и ни о чем не спрашивая, они сразу же переходили на борозды одноклассников, выбирая тех, кто отстал больше других, и шли им навстречу. Мальчишки, увидев, что им пришла подмога, совсем перестали работать и чтобы хоть чем-то заняться, стали кидать комьями земли в своих помощниц. Затем девчонки дружно навалились на три борозды, оставленные теми, кого я отправил в село.

– Можно идти домой? – спросили у меня ученики, когда все было закончено.

Надо же! А я-то думал, что они уже забыли обо мне. Давным-давно никто ни о чем меня не спрашивал. Все решали сами.

– Завтра – опять к восьми. Но не в школу, а сразу сюда, – ответил я.

И все они – и те, кто кидал комья, и те, в кого эти комья попадали, – дружной гурьбой направились в село. А я пошел к автобусной остановке, чтобы ехать домой, в Арзамас.

“Так дело не пойдет, – размышлял я, шагая по накатанной колее. У них, видимо, еще с пятого класса было заведено: с поля уходим все вместе, а те, кто закончил, помогают отставшим. Вот часть учеников и бездельничает. Да и никто не торопится. Зачем спешить, стараться когда все равно закончишь со всеми?”

“Нет. Так дело не пойдет, – мысленно повторил я. – Принцип коллективизма в воспитании, конечно, никто не отменял. Но коллективизм – это не значит, что одни бездельничают, а другие работают и за себя, и за бездельников. Нет. Коллективизм – это когда каждый член коллектива хорошо делает свое дело, свою работу. А в результате хорошо работает весь коллектив”.

Решение я принял. Но посвящать учеников в свои планы собирался не сразу.


На другой день, в восемь часов, мои восьмиклассники собрались в поле. Пришли на работу и оба пострадавших. Причем, бинта на голове у Вити уже не было. Пришел и Николай, и снова с топориком. Я как увидел этот топорик…

– Опять с топором! Подскочил я к нему. – Ты был вчера у директора?
– Был, – хмуро ответил Николай.
– И что он сказал?
– Сказал, что завтра иди на работу.
– С топором?! Отправляйся домой. С топором ты работать не будешь. Сегодняшний день я тебе не засчитываю.

Николай стоял, понурясь. Топор он держал в опущенной руке.

– Иди домой, – настаивал я.
– Что он опять натворил? – за моей спиной стоял Александр Федотович. Я и не заметил, когда он подошел к нам.

– Вот, опять пришел с топором…

Александр Федотович взял у Николая топорик, повернул и взглянул на лезвие, как бы оценивая острие, а затем вернул ученику.

– Иди, работай, – негромко, но отчетливо выговаривая каждое слово, сказал он. – Сегодня ты должен работать лучше всех.

По словам Александра Федотовича, по слову “опять” я понял, что организатор в курсе вчерашних событий. Но больше ни он, ни кто-то другой никогда не упоминали о случившемся. И директор к себе меня не вызвал.

Сейчас я думаю, что здесь повлияло то, что Коля и Витя были родственниками, и их родители решили все “по-семейному”. Ну, а директор… Директор больше других заинтересован, чтобы не предавать огласке подобные происшествия, если есть такая возможность.

…На второй день поначалу все шло, как и накануне: неспешная работа с частыми перерывами; группа мальчишек, далеко отставших от остальных. Только на этот раз мои ученики никого не ранили и даже не убили.

Но вот одна из девчонок закончила свою борозду. Она уже направилась, было, помогать другим, но я остановил ее:
– Все. Иди домой. Завтра к восьми – опять сюда.
– Можно идти? – не поверила своему счастью ученица. – А помогать?
– Зачем? – как можно более равнодушно возразил я. – Они умеют работать не хуже тебя, и все сделают сами.

Те, кто был на подходе, встрепенулись, задвигались быстрее. А я прошел туда, где неспешно помахивали ножами и надеялись на помощь любители кидаться комьями.

– Сегодня вам помогать никто не будет, –  сказал я. – Каждому нужно пройти свою борозду самому. Тем, кто не пройдет, я сегодняшний день не зачту.


Еще 1-го сентября, на классном часе, совмещенном с Уроком мира, я предупредил своих 8-классников, что те, кто пропустит на сельхозработах два дня, получат “неуд” по поведению за 1-ю четверть.

– За год! – предложил тогда кто-то.

Но я сразу для себя решил, что никогда не буду обещать ученикам то, что заведомо не смогу выполнить. Поэтому ответил так:
– Оценки по поведению за год утверждаются педсоветом. Если это – ваше мнение, то я сообщу его на педсовете. А дальше – что решат учителя.

– Нет… Не надо, – загомонили ученики. – Хватит и за четверть.

Видимо, каждый примерил на себя и решил, что с оценкой за год погорячились…

Почему я решил снижать оценку за два прогула, а не за один? Дело в том (и я это знал), что в каждой водоватовской семье бывают дни, когда убирают лук или картошку со своего усада. А весной занимаются посадкой. Это – не какой-то общий, для всех установленный день. У разных семей эти дни разные. Они сами себе их назначают. Родители в такой день не выходят на работу в колхоз, а дети не идут в школу – вся семья трудится на усаде. И ничто не может помешать этому – ни контрольная по алгебре, ни угроза “неуда” по поведению за четверть. Урожай с усада – это деньги, и деньги немалые. Случалось, что только за сданный лук семья получала больше, чем зарабатывает механизатор или доярка в колхозе за год.

Сейчас, в сентябре, предстояла уборка картошки. Так что если бы я решил снижать оценку за один прогул, мне, возможно, пришлось бы выставлять “неуды” всему классу.


Ученики один за другим заканчивали борозды, и всех я отпускал домой. Некоторые оставались и помогали подружке, товарищу, чтобы потом идти вместе. Но это была именно помощь, а не работа за других.

Однако несколько мальчишек, отставшие больше остальных, по-прежнему не торопились. Они все еще не верили мне, ждали, что откуда-то возьмутся помощники или, может быть, пропустив один-два арзамасских автобуса, я скажу им: “Ладно, идите домой, а борозды закончите завтра”. Прошло немало времени, прежде чем они осознали, что борозды им сегодня придется проходить самим.

В тот день я пробыл в поле долго. Трое моих учеников все никак не могли добраться до межи. Но вот, наконец, последние свеклины полетели в кучу. К тому времени уже давно разошлись и ученики из других классов, и учителя.
С поля я уходил последний.


Зато в последующие дни…

Нет, не скажу, что настали “тишь да гладь и божья благодать”. Проблемы, конечно, были. Не обошлось и без “неудов” по поведению за четверть. Но…

Чтобы не зависеть от автобусов, я стал ездить на сельхозработы на велосипеде. Подъезжаешь к полю, восьми еще нет. А мои ученики – пусть не все, но внушительная группа – уже в бороздах и орут мне оттуда:
– Константин Владимирович! Долго спите! Солнышко уже высоко!

                25.07 – 28.12.2010