Экшен или игра в Гения. Отрывок 8

- Господин, Леонидов! Рад слышать ваш голос! – жизнерадостным тоном приветствовал его знакомый издатель-грузчик. Сегодня на нем был фиолетовый пиджачок и черная рубашка. И как всегда, был он без галстука.
- Встреча без галстуков, - подумал Леонидов, здороваясь.
- Господин Леонидов, я сейчас просматривал информацию о свежих изданиях и случайно набрел на ваши книги. Вы снова печатаетесь? Вам удалось продать свои тиражи?
Леонидов посмотрел на горы книг, подпиравших потолок, и уклончиво ответил: - Не совсем, - и замолчал. Говорить ему было нечего, говорить не хотелось, особенно после тех последних событий, а человек в фиолетовом пиджаке продолжал:
- Может, это не мое дело, но я хотел спросить, как вас угораздило связаться с мошенником?
- Мошенником? – тупо переспросил он.
- Вы знаете, о ком я говорю?
- Да, пожалуй, теперь знаю, - ответил он.
- Вы бы спросили меня, прежде чем нести свои деньги неизвестно кому, мы ведь давно знакомы, я не отказал бы вам в информации. Я только что просматривал, так сказать, списки жертв этого господина и случайно наткнулся на ваше имя. Мне даже обидно стало за вас и за себя тоже, - и он промолчал, - вы отказались сотрудничать с моим издательством, а заплатили деньги этому…, - и он подавился именем, в котором чего-то не хватало.
Леонидов молчал, и издатель тоже какое-то время молчал.
- Вам не хочется говорить на эту тему? Понимаю... И во сколько же, если не секрет, вам обошлось это, так сказать, сотрудничество?
Леонидов почему-то ответил на этот бестактный вопрос, хотя, не понимал, какое дело этому человеку до него, и какого черта он лезет со своими вопросами и помощью?
- Я надеюсь, вы еще не успели вступить в так называемый Союз писателей третьего тысячелетия? – продолжал тот.
Леонидов вспомнил вывеску на стене большого особняка, вспомнил город призраков-улиц и площадей, карточных домов и спросил:
- Скажите, как человек с улицы может сегодня создать целый Союз и стать во главе?
Издатель засмеялся, помолчал немного и ответил: - А как сегодня создаются целые академии?
- Академии? – удивился он.
- Ну, конечно! – воскликнул издатель. – Для того чтобы проснуться академиком, достаточно собраться втроем, написать кое-какие бумаги, подать их в нужные инстанции, и доброе утро… Только обязательно втроем.
- Почему втроем?
- Чтобы голова с утра не болела… Шучу! Такие правила. Учредителей должно быть как минимум трое.
- Но, зачем все это? – удивился он.
- Как зачем? – воскликнул издатель. – Вы теперь уважаемый человек, член-корреспондент Академии чего-то там, не важно чего. Двери перед вами открыты! Вы вешаете это звание в красивой рамке своего офиса, пишете на визитке! Вас объявляют и принимают, а потом… Потом вы начинаете принимать новых членов в эту армию академиков, присуждая им такие же регалии и звания. Брать за это деньги или принимать услугами! Это же бизнес! Обыкновенный бизнес! Пиар!
- Экшен! – сорвалось у Леонидова.
- Точно! Экшен! Да что там академики! Мы живем в замечательное время, когда любой человек, имеющий фирму, может назначить себя президентом, генеральным секретарем, хоть Председателем почетного собрания директоров или императором. Кем угодно! Одним росчерком пера! Он может выпустить любые премии и награды от имени своего предприятия, учредить и назначить, заявить и презентовать. Все это просто бизнес и ничего более, - он поправил на себе свой фиолетовый пиджак и продолжил:
- Вы, господин Леонидов, далеки от этого и не знаете некоторых правил бизнеса.
- Почему же, я работал в бизнесе 15 лет, - возразил Леонидов.
- В каком? – спросил тот, и, узнав о тех нехитрые делах, которыми Леонидов занимался, сказал:
- Все это цивилизованный бизнес. Вы занимались реальными делами, где товары и услуги имели четкую цену, а как можно оценить стоимость Пиар-компании, как ее взвесить, какой здесь может быть эквивалент цены? А мошенники этим пользуются, создают видимость работы и делают целые состояния. На сегодняшний день, пожалуй, это один из самых криминальных видов деятельности. Здесь вращаются крупные суммы, а значит и желающих погреть руки у этого костра много, а желающих стать знаменитостью еще больше. - Господин, Леонидов, - бодро продолжил издатель, - а не пора ли вам закончить валять дурака? – откровенно спросил тот. – Вы пишете замечательные книги, они стоят того, чтобы их читали, а вам платили за труд. А вы тратите свое время и деньги на…
- Вы, наконец, прочитали, мои книги? – удивился  он.
Голос издателя сменился: - Ну, господин Леонидов, это вы уже слишком, не перегибайте палку, надо бы и честь знать, я вам уже говорил - я не читаю книг! Я, вообще, ничего не читаю!!! – горячился он. Потом успокоился. – Но мои специалисты рекомендуют вас. А давайте-ка вернемся к нашему договору, начнем работать и зарабатывать. У меня есть интересный сюжет. Нам заказал его один уважаемый господин. Писать он не умеет, зато имеет приличный бюджет и огромное желание стать писателем – работа как раз для вас. Отличный гонорар!
- Я подумаю, - неожиданно для себя произнес Леонидов.
- Вот! Конечно! Подумайте! Так-то лучше! Совсем другой разговор!...
- Скажите, - перебил его Леонидов, - а почему вы хотите мне помочь? Сотни писателей не могут пробиться в ваше издательство, бегают за вами, уговаривают, а вы звоните мне?
- Тысячи писателей! – поправил его издатель. - У моих людей скопилось три тысячи непрочитанных рукописей, и все гениальные, все хотят.
- Ну вот, а вы звоните мне?
- Почему звоню вам? – задумался тот. - А черт его знает, почему, - воскликнул издатель, - сам не знаю... Вы мне нравитесь!... Сказать по правде… Вы первый человек за десять лет моего бизнеса, который меня “послал”. Откровенно, нагло послал! Такое просто невозможно, такого не может быть, - он промолчал немного и добавил: - Леонидов, скажите честно, а почему вы не приняли условия моего договора, почему отказались работать на моих условиях? Ведь они лучше, чем у других?
- Вы не поймете! – неожиданно для себя воскликнул Леонидов.
- Почему? – искренне удивился издатель.
- Потому что я не могу вам этого объяснить, - произнес он и в ужасе отшатнулся от телефонной трубки. Он не понимал, что с ним происходит, но слова эти он уже где-то слышал, точно слышал, и теперь, как в  гипнотическом сне, вынимал их из своей памяти и повторял.
- Но, почему вы не можете мне этого объяснить? – уже горячился издатель.
- Потому что… вы не поймете, - тупо повторял Леонидов, а он действительно этого не мог объяснить.
- Значит, объясните мне так, чтобы я понял!
- Не могу!
- Но почему?
Что он мог сказать человеку, сидящему в своем шикарном пиджаке, зарабатывающему миллионы на книгах, которые писал кто-то другой, а он их даже не читал. Как он мог рассказать о том, чего порой стоили ему эти страницы написанных книг, строчки, как они вымучивались, рождались. Бывали моменты, за которые можно было отдать все. А он и отдал. Но объяснить не мог…
- Я подумаю, - сказал он, - я подумаю над вашим предложением и перезвоню вам,… перезвоню,… потом,… позже,… потом…
- Но, вы не ответили на мой вопрос! – настаивал издатель.
- Потом! До свидания, - сказал Леонидов и повесил трубку.
- Чертова книга! – промелькнуло в его сознании. - Он попал в плен своим собственным фантазиям, это та самая книга, последняя, недописанная не дает ему покоя, она тащит его за собой, не дает спокойно работать, делать деньги, жить!!! И почему этот Клейзмер не взял свой миллион… миллион… миллион…? - билось в его сознании, стучало в висках, разрывало мозги на части, колотилось по черепу, не давая покоя,  не давая дышать и жить…

Уже знакомым маршрутом они с Ангелом шли по холодной заснеженной Москве. Вот та самая улица, тот старинный кирпичный дом, Храм без крестов. Они шли забирать свои книги, напечатанные за сумасшедшие деньги “небольшим тиражом”. Он не мог оставить их в темном подвале, не мог оставить этому человеку, словно часть его самого находилась здесь. Ему просто было жалко их. Он шел, думал и вспоминал:
Что мешает ему уничтожить это ничтожество, разобраться с ним как в старые времена. Ему это не стоит ничего! Он стал совсем другим. Если бы раньше он вел себя так, не смог бы выжить в бизнесе и одного дня. Он хорошо помнил все те правила и умел решать вопросы… разные вопросы, но теперь. Все как-то изменилось. Что-то мешает… Книга? Она связывает ему руки, заставляет смотреть по-другому, думать иначе, чувствовать. Теперь просто не хотелось пачкаться, прикасаться к этому жалкому человечку. А, может, все же…
- Не стоит! – перебил его мысли Ангел. – Он сам себя уже наказал, - добавил он. Леонидов сначала не понял его: – В каком смысле?
- Ты хочешь знать, что будет с этим человеком после… потом?
Ангел улыбался совсем не ангельской улыбкой. Ангел очень изменился за последнее время, а может, всегда и был таким, просто он его плохо знал или не знал совсем?
- Хочешь, я покажу тебе кое-что, чего человек знать не должен?
И странный незнакомый блеск засиял в черных глазах Ангела призрачным светом.
- Только скажи, и ты узнаешь все…
На мгновение в глазах Леонидова померкло, и только этот свет, исходивший от Ангела, притягивал его. Он смотрел и оторваться не мог. Он уже не хотел смотреть туда, хотел не знать, не видеть, а Ангел все стоял и ждал ответа на свой вопрос, и в глазах его застыл этот светящийся образ, а в глазах Леонидова ужас.
- Пожалуй, не надо, - пробормотал Леонидов, отрываясь от этого зрелища. Нет, он ничего не понял, он не успел понять, но то, что он увидел за короткое мгновение, леденило душу.
- Я тоже так думаю, что не надо, - произнес Ангел, - просто, поверь мне на слово.
И тут Леонидову стало жутко, стало страшно за того несчастного человека, стало не по себе…
- Стоило ли того? - пробормотал он тихо.
Маленький В-дом стоял рядом. Вокруг собралось много народу, люди волновались, оживленно говорили о чем-то, спорили. Они облепили В-будку какими-то бумагами и что-то писали на них. Леонидов хотел было спуститься в подвал, а Ангел уже пнул ногой старенькую дверь, и та пронзительно заскрипела. Люди у будки закричали, замахали руками и кинулись к ним.
- Членство!!! Вы за членством? Идите, пишитесь в списках! Здесь очередь на неделю вперед! Вы в третье тысячелетие? Идите, пишитесь!
Гвалт нарастал. Дверь отчаянно скрипела на старых несмазанных петлях, приглашая зайти в темноту подвала. А над головами их гордо висела вывеска… та самая – “Союз писателей 3 тысячелетия”. Обеспокоенные люди уже начали высовываться из окон ближайших домов, вороны, спрыгнув с веток, ходить прямо у них под ногами, угрожающе каркая. Вдруг из черного проема появился человек. Это был Тепанов. На нем сверкал новенький пиджачок из магазина знакомого нам Медильяне, горло его перехватывал новенький галстук, видимо, оттуда же, а в руках его был калькулятор.
- Что за шум? – недовольно воскликнул он, - что за безобразие?
Вороны посмотрели на него и присмирели.
- Членство… Членство… Членство…, - послышались голоса замерзших людей.
- Ах, господин Леонидов? – воскликнул он, не обращая внимания на остальных, - вы ко мне?
Узнав, что он хочет забрать свои книги, ничуть не удивился и даже обрадовался этому.
- Сейчас вам их вынесут, не волнуйтесь, - произнес он. – А ну-ка, тихо тут, - шикнул он на толпу собравшихся, и отдал распоряжение какому-то маленькому человечку, который возник у него под ногами. Тот кинулся исполнять его приказ, а они остались стоять на улице.
- Вы не желаете к нам в 3 тысячелетие? - спросил он.
Леонидов был немногословен, и после увиденного только что в глазах Ангела, смотрел на этого человека с искренней жалостью. Даже с ужасом. Тот ничего не заметил и продолжил: - Ну, что же, тысячелетие большое, еще успеете, всегда пожалуйста, всегда рады-с. За вход всего три тысячи рубчиков-с, пока расценки не поднимались.
Потом он посмотрел на толпу: - Все, господа, я устал, - сказал он, - у меня обеденный перерыв. Мне нужно отдохнуть, я с самого утра торчу здесь, я семнадцать лет кручусь в этом… Я, в конце-концов, строю загородный дом… домик… домишко!!! – засмеялся он. - А вы знаете, как это нелегко, как непросто! Везде одно ворье! Стоит засмотреться, проглядеть – моментально надуют. Одно ворье… ворье-с, - пропел он. Изящно поправил на себе новенький пиджачок и посмотрел на Леонидова.
– Ну, что, господин Леонидов, рад был с вами работать, вы очень талантливый писатель, заходите к нам еще.
Из дома выскочили маленькие люди и начали выносить книги. Все они были очень низкого роста и были чем-то похожие друг на друга. Какой-то детский сад. И только лица их были сморщенными, глаза умудренные опытом долгой жизни, с лукавыми, порочными улыбками. Они ехидно посматривали на Леонидова и зло косились на Ангела, как будто могли его видеть. А может могли? Но кем тогда нужно быть??? – странная мысль промелькнула в его голове.
Коробки с книгами стояли на снегу, маленькие помощники суетились, Ангел подогнал такси, и человечки начали грузить. Как Ангел это сделал, было непонятно – такси само подъехало и двери открылись. Водитель молча вышел, открыл багажник и начал помогать. Леонидов хотел было пересчитать книги перед тем как расписаться за них.
- Пересчитай, пересчитай Леонидов, - поддержал его Ангел.
- Ну, что вы? – прочитал в его глазах такие намерения Тепанов. – Дома пересчитаете, дома. Все в порядке-с, все под ключ-с!
А Леонидову и самому хотелось уехать отсюда быстрее, он уже не мог видеть этого человека в его костюме, в этом липком темном уголке Москвы, под этой вывеской.
- До свидания, господин Леонидов, до встречи. Заходите еще.
- Заходите-с, заходите-с еще-с, - возник под ногами один из тех маленьких помощников, подмигнув ему, гнусно улыбаясь,  и голос этот показался ему удивительно знакомым. Ему бы еще кудрявые рыжие волосы и бакенбарды, и котелок на голову…
Он в последний раз оглянулся на эту улицу, посмотрел на трансформаторную будку, которая мнила себя целым домом, на человечка в новом пиджачке, который мнил себя издателем, на старинное здание, бывшее некогда церковью, на притихшую толпу людей. Потом они сели в машину и уехали. Дом тот действительно был когда-то Храмом, только давно уже не было на нем крестов…
Вернувшись, они с Ангелом пересчитали книги в новеньких коробках. Там не хватало ровно тридцати штук. И тогда он словно увидел, как уважаемый поэт и издатель, владелец газет и журналов, учредитель Союза писателей третьего тысячелетия в темном подвале раскрывал эти коробки и украдкой своими тонкими пальцами музыканта по одной их оттуда таскал. И ему стало невероятно жалко этого человека, в имени которого чего-то не хватало…