Практика

Я висела вниз головой между стенкой траншеи и трубой. Меня держали за ноги и подавали раствор. Размазывала старательно. Такую честь оказала бригада! Как самой надёжной и единственно тонкой для этой щели.
А выглядели мы кулёмами. В новых, огромных комбинезонах, застёгнутых не на те пуговицы, в платочках и сапогах до колена.
Мы - это пролетевшие первые туры в театральные институты, недобравшие баллы в МГУ и я, потерявшая аттестат.
В армию нас не забривали, но годик нужно было где-то перетоптаться. А в этом училище форма была как у стюардесс, кормили три раза в день, давали прекрасное общежитие и образование.
Мы изучали мировую культуру, этику, эстетику. Нас водили по выставкам, устраивали встречи со знаменитыми поэтами.
Интересно, зачем? Чтобы через год натянуть на нас робу и засунуть в траншею к матерящимся мужикам? Похоже, у кого-то в минобразе очень большое чувство юмора.
И вот он наступил - первый день практики на молочном комбинате!
На его территории мы срочно все потерялись. Одни припали к цистерне со сгущённым молоком, другие обожрались шоколада и залезли в кусты давать себе клятву больше его не есть - никогда! Третьи, то есть я, занялись обменом. Через забор перекидывала сметану, а мне - пиво ( территория ликёро-водочного комбината была через забор).
Пиво оказалось невкусным - горьким. Заела его кишмишем и поменяла на пояс монтажника. Нацепила на себя. Тяжёлый! Зато я стала походить на горноспасателя, а это дорогого стоит! И здесь меня выловили:
- Практикантка?
- Практикантка и что?
- Нужно в колодец слазить, никто не хочет.
- А что там?
- Задвижку открыть.
- А мужики где?
- На другом задании.
Я просто так спросила. Видела их у забора с ликёро-водочным... С таких заданий живыми не возвращаются.
Полезла в колодец. Это как в шестнадцатый век. Голоса наверху раздаются всё глуше и глуше. Спустилась на дно и легла спать. Смертельно спать захотелось. Так щекой и уткнулась в землю. Очнулась уже наверху. Бригадир радостно прыгал вокруг меня и рассказывал:
- Загазованный был колодец! Не проверили. Тебя спасло то, что на тебе пояс был. Быстро пристегнули и вытащили!
- Да знаю я, что везучая, -
едва ворочая языком, сообщила всем.
- Ты до обеда отдыхай!
Это я люблю! Пока отдыхала, натолкала в урны через пики забора пустой тары из-под молока. После работы сдам посуду в магазин напротив - вот тебе и денежки!
Проведала девчонок. Они умывались молоком и накладывали сметанные маски. На сырки в шоколаде, мороженое и творожные торты никто уже смотреть не мог. Самая умная из нас толкнула речугу:
- Нам разрешили есть всё что хотим в неограниченных объёмах.Но сказали, что с собой нести через проходную нельзя. А я ни кусочка ничего не съела и имею права отнести своей подружке два сырка.
- Ага! И тебя поймают как несуна и пригвоздят!
- Куда?
- К доске позора, вот куда!
Обедать пошли все. На нашу команду клоунесс смотрели с любовью даже пожилые тридцатилетние женщины. Трудно завидовать красавицам с огромными пузырями на комбинезонах, которые уже еле передвигают ноги в неподъёмных резиновых сапогах и мечтают о селёдке, чесноке и красном жгучем перце без хлеба.
Оранжевые каски мы не сняли и были похожи на мухоморчиков рабочего класса. Поверх платочков это великолепие смотрелось, как кавалерийские сёдла на осликах. Но инженер по технике безопасности нам объяснил, что в воздухе, помимо бутылок с коньяком, летают кирпичи и ловят головы без касок.
Передо мной невысокий пацан набирал два подноса еды. Потом в несколько заходов он отнёс яства и заставил ими весь стол. Я его пожалела, что приходится обслуживать друзей, но никого больше не было. Наблюдала, как он делает дубли. Первое, повтор. Второе, повтор. Салат, повтор. Десерт, повтор. И два стакана компота. Посмотрела на его живот. Вполне себе нормальный живот. Куда он поместил обед великана, я так и не поняла. Мама его мне виделась измождённой от непосильной ноши прокорма киндер-сюрприза.
До работы оставалось полчаса и все разбрелись по новым знакомствам. Я пошла в кочегарку. Место, где ночуют черти. Пахло углём, зимней стужей и окалиной. Мне разрешили пошуровать в печке кочергой. Топка была, не приведи господи такую накормить дровами! Кочерга трёхметровая, а полешки - полутораметровые стволы деревьев. Сгоряча я закинула парочку в зев обжоры и скисла. Молодой красавец оператор быстро рассказал мне об устройстве печи и это перпетуум-мобиле произвело на меня неизгладимое впечатление! Но больше всего мне понравился сам оператор и искры из его глаз. Он увлечённо посвящал в тайны мастеров восемнадцатого века аудиторию слушателей в моём лице.
Но обеденное время подошло к концу и меня призвали повисеть вниз головой. Что делать. Только я умудрялась курить вверх тормашками и меня не нужно было доставать на перекур.
Зависая гимнастом на трапеции, после сытного обеда и порции газа я не скоро попросила прикурить сигаретку. Боялась, что дым выдохну с огнём. Во рту был привкус керосина и, поднеси ко мне огонёк, вполне могла улететь в Токио.
Первая фраза, которой я обрадовалась, была про раствор, который застыл. Я очень его за это полюбила.
От бригады сховалась надёжней, чем от всевидящего ока. Пошла в раздевалку и переоделась в белый халат. Неузнанная, гуляла себе целых десять минут. Выдали девчонки. Заорали хором:
- Галя! Ты чего переоделась, нам маты из стекловаты таскать.
Подумаешь, маты - не вниз же головой после обеда. Но это было ещё хуже. В непокрытое тело воткнулись миллиарды стеклоиголок и мне захотелось снять одежду, кожу и сбежать на край света. Но побежала я в душ. Никогда больше не мылась с таким остервенением! Будь я смуглой - стала бы снегурочкой. Но моя кожа покраснела за меня от стыда. Это какой идиоткой нужно быть чтобы не понять, что в слове "стекловата" акцент нужно делать не на "вата", а на "стекло"!
В общем и целом, рабочей быть я передумала.
На импровизированном костре что-то варили в ведре. Подсела к огню:
- Что варим?
- Битум.
- Зачем?
- Для гидроизоляции. Подашь нам, когда крикнем? Только верхонки надень!
Ведро было странным. Похожее на турку для кофе, с крышкой, половинка которой открывалась.
Через некоторое время в ведре забулькало. Невидимые шарики стали взрываться и мне крикнули:
- Неси!
Я натянула толстые верхонки и взялась за ручку. От ведра шёл жар, и отставив руку подальше, потопала к мужикам. Внимательно глядела на крышку. Как будто боялась, что из-под неё выползет дракон. А вот под ноги смотреть я не успевала. Споткнулась и стала падать. Первая мысль: - Ведро отшвырнуть подальше! - Сделала движение рукой, но рукавица к ручке прилипла и, отлетевшая было бадья, вернулась назад. Густая, расплавленная масса хлынула на полуоткрытую крышку и на мою руку. Верхонка сползла и оголила запястье. Туда и попала эта раскалённая магма из вулкана. Я согнулась пополам и от боли перестала дышать. Мне стучали по спине, заскорузлыми ногтями срывали с кожей остывающий битум. Сбежались все как на пожар и бегом понесли в медпункт.
За химический ожог дали освобождение от практики. Мужикам дали по шапке. Инженеру - выговор, а чего дали мастеру производственного обучения, я так и не узнала. Но она перестала замачивать свои ногти в солевом растворе, как раньше, а стала ходить за нами хвостиком - не покурить, не посплетничать.