Переезд. Главы 9, 10, 11

     Глава 9.
     Подъезжая к переезду узрел на путях стоящий наш ЛиАЗ. Останавливаюсь узнать что с ним приключилось, редчайший случай, автобус ждёт поезда не за шлагбаумом, а на рельсах. Коллега мне: Заглох, причину искать некогда, поезд идёт. Я оперативно объехал его, сдал назад, вытащил трос, и в целом всё что необходимо проделано было без сучка и задоринки. Помешала одна маленькая заусеница, автобусы наши оказались не подготовленными к буксировке на гибкой сцепке, впрочем как и на жёсткой, по причине неподготовленности самой сцепки.
     Виной тому своеобразный кодекс чести автобусного парка, предписывающий каждому водителю, что бы не случилось, передвигаться только самоходом. Как исключение из правил, подрыв на противотанковой мине. Буксировка на привязи считалась мероприятием, недостойным высокого звания водитель. Потому этот в сущности необходимый водительский атрибут игнорировался принципиально. В результате извлечённый на божий свет трос, отдалённо напоминал приспособление для гибкой буксировки.
     Выбора у нас не было, его не оставлял нам приближающийся поезд, а пуще поезда эта милая женщина, что на своё усмотрение опускает и поднимает шлагбаум, не считаясь с пожеланиями водителей. Я, пока прилаживал неприспособленный трос, всё прислушивался, казалось слышится перестук колёс товарняка, а это она цокает возле нас каблучками и зубрит одно и тоже слово: Быстрей. Её нервное напряжение передалось нам, от нас тросу, он и без того мало на что годился, а теперь хоть выбрасывай. Но на что у нас в бардачке монтировки и гаечные ключи как не для гибкой сцепки. Где надо завязали, что надо воткнули стала лучше новой.
     Пути освободили, женщину успокоили, пассажиры с неисправного автобуса, ожидавшие развязки неподалёку, перекочевали ко мне. Маршруты разные, и разнились на предыдущем отрезке дороги, а тут будто нарочно сходились, и я повёз их до конечной. А коллега остался устранять неисправность, или на крайний случай поджидать техпомощь.
     Кстати сказать, это был тот самый коллега, который помог мне, когда я, проехав пол-города без тормозов, победно финишировал у лыжной базы с лыжницами на борту. Долг платежом красен.
     Ещё раз кстати, забавный случай произошёл со мной на той конечной остановке. На конечке положено отмечаться после завершённого круга. Автобус подъезжает под отметку, столб с приёмным проводным устройством, и водитель не выходя из кабины посредством передающего беспроводного устройства, отчитывается диспетчеру о проделанной работе. Подъезжаю вначале смены доложить что к работе готов, почувствовал под самой отметкой, автобус плавно оседает, одновременно всеми колёсами, в какую то яму. Не обращаю внимания, отмечаюсь.
     Вдруг стук в дверь, открываю, и человек с первых слов начинает меня удивлять: Что вас всех так манит эта мышеловка? Вроде лопочет по-нашему, а понять ничего не могу. Какая такая мышеловка? Пытаюсь переварить информацию, но не усваиваю. В мышеловку мне нельзя, мне людей возить надо. Спрыгнул осмотреть  устройство. Автобус уютно разместился в четырёх углублениях от колёс, старательно углублённых моими предшественниками в снегу, и отполированных частой обработкой до ледяного блеска. Сказал ему, что не такое видали, и поехал. На месте. А этот стоит рядом и скептически приговаривает: Ага, ага. Мол не таких видали. Судя по возгласам этого скептика, я не первый кто предпринимал усилия высвободить себя без помощи техпомощи. Они затем здесь и караулили, что бы никто в ловушку не ловился. Но я оказался шустрым, и меня не успели предупредить. Призывать на помощь смекалку мне не потребовалось, грех не призвать на помощь техпомощь, раз уж она под рукой. Высвободившись приступил к работе.
     Сделал круг, подъезжаю к конечной, в мышеловке бьётся в истерике очередная жертва. По всему видно, тоже шустрый. Пока отмечался на соседней отметке наблюдал его спасение. Сделал ещё круг, гляжу мышеловка опять кого то уловила. Таким манером мышеловка срабатывала ещё и ещё, выставляя на всеобщее обозрение очередной улов, пока техпомощь не дождалась грейдер, и её не сравняли с землёй.
     Вот так и я походя, нарушил негласный закон парка. Но мог ли я тогда предположить, что спустя немного времени, другой мой автобус, изувеченный в жестокой схватке с поездом, сможет самостоятельно проехать всего несколько метров, и мне придётся нарушить кодекс парка ещё раз.

     Глава 10.
     Из автобусного парка я уволился, отработав всего пол-года, жаль, работа мне нравилась. Нам новоявленным водителям не светило счастье в ближайшем будущем разъезжать на новых машинах. А те которые нам достались доставали нас частыми поломками, не позволяя набрать необходимое количество часов на выездах, и дотянуться до достойной зарплаты. Работали в две смены, в первую ремонтируешь, во вторую выезжаешь, и наоборот. В простонародье такая ветхая телега называлась выразительно-лохмот.
     Вскоре нашёл в гараже на Обувной фабрике всеми забытый старенький КВЗ, стоял он в дальнем углу, куда его определили уже давно, чтобы не спотыкаться об него, шофёра не находилось. Стоял он уткнувшись в стенку, казалось отвернулся от всех, обиженный за свою судьбу. Застоялся дружище, надо взглянуть на движок, прибраться в салоне, от невостребованности в него складировали отработанные детали, от чего он был весь замызган маслом вперемешку с годовой пылью. Привёл его в порядок и принялся за работу.
     Он видать истосковался по дороге, оказался безотказным, заводился с пол-оборота, так что один из шоферов во всеуслышание как то сказал: Вот как должна заводиться машина! Мы с ним выполняли различную работу. Развозили по складам продукцию фабрики, коробки с которой сложенные в салоне автобуса до потолка, на ходу и в особенности при торможении, падали мне на голову и валились на спину. А сопровождающая эти тапки-шлёпки молодая женщина разгребала на ходу завалы раскапывая из коробок меня с рулём, и остаток пути оберегала от этой опасной продукции нашей фабрики. Мы смеялись, мягкие тапочки не кажутся  мягкими когда бьют с высоты своей упаковкой. Возили какие то ящики, мешки, тюки. Чем не грузовик? Возили девочек из конторы с серьёзными лицами и не очень, по каким то неотложным фабричным делам, возили инженеров, снабженцев, строителей, в общем без дела не сидели. Временами не оставались без дела до позднего вечера, когда автобус ставили дежурным.
     И вот как то везу трёх припозднившихся трудоголиков, вот же не спится людям, дня им не хватило, они всю дорогу оживлённо беседуют и меня вовлекают в разговор. Втроём поговорить не о чём что ли? Сколько ж раз уже говорилось: Не отвлекайте водителя! Едем по слабоосвещённой улице, идёт дождь, фары светят как две догорающие свечки, ничего не видно. Вообще то этой дорогой я каждое утро добираюсь на работу, знаю наизусть каждый дорожный знак, каждый поворот, даже скучно. Вдруг мои свечки освещают какой то знак прямо посреди дороги. Вот так номер, откуда он взялся? Утром его не было. Ну-ка, что за знак? Мне на встречу, мчался знак Дорожные работы, за которым округлился свежевырытый котлован, и можно уже не тормозить, поздно. Что мне осталось делать, остаться наблюдателем? Ну вот и приехали. Хотя в котлован угодить неохота. Руль завертелся в руках со скоростью колёс, что несли машину в пропасть. Ещё не знаю, что ждёт меня на объездном пути, но хуже чем не дне котлована уже не будет. Объезжая заглянул в ямищу, дна не разглядел. Автобус влетел бы в неё весь по самую крышу. Я глядел на провал в дороге со смешанными чувствами. Первое, недоумение, откуда взялась эта бездна, но отчётливей прослеживалось чувство раздражения теми демагогами, что отвлекали меня своими разговорами всю дорогу. Подозреваю, что знак я мог заметить и раньше. Мои пассажиры сразу приумолкли, и даже не удосужились полюбопытствовать: Что это было?
     Это был тот случай, после которого дорожная удача отвернулась от меня. Если долго ходить по краю, когда-нибудь он обломится. В будущее не заглянешь, а то бы я знал, что там мне наперерез уже подкрадывается железнодорожный состав, тогда, за мгновения до, прибавив газу, я разминулся бы с ним.

     Глава 11.
     Холодно, печка почти не греет, от того стёкла в салоне затянулись изморозью, и только лобовое, оставаясь неприкасаемым для наледи, позволяет следить за дорогой. Обзор ограничен, а в это время мне наперерез, оставаясь невидимым, подкрадывался железнодорожный состав. Его приближение я мог определить только по светофору, но тот не подавал сигнала об опасности. Тороплюсь, диспетчер сказал отвезти людей, а до обеда вряд ли успеть если не поторопиться. Мысли путает недавний переезд на новую квартиру, на днях мы с женой получили от неё ключи, ждали её долго. Она подарила нам новые впечатления и ощущение полноты жизни.
     Выехал на пути и вдруг услышал звонок. Звонок раздался неожиданно как взрыв, мне сразу стало ясно что я допустил ошибку, исправлять которую, времени уже нет. Я резко повернул голову вправо, чувствуя что беда мне грозит именно от туда, но среагировать не успел. От мощного удара повылетали стёкла, звук мерно работающего мотора потонул в звуках ворвавшихся с улицы, скрежета металла и вибрации корпуса. Интуитивно чувствуя, что из этой мясорубки есть всего один выход, я сразу открыл дверь. Но то что я увидел, заставило меня задержаться на несколько мгновений. Дорога, мне на ней не удержаться. Я теряю бесценные мгновения, надо что то предпринимать, или я рискую остаться в этой железной бочке навсегда.
     И тут я заметил, что движение замедляется. Этого не может быть! Я перестал доверять своим ощущениям? Он останавливается? Радуйся, опять тебе повезло, а ты ещё посмеивался над словами цыганки. Да ты счастливчик, и из такой переделки выбрался невредимым, тебе с таким пророчеством и поезд нипочём. Скажи, разве это не счастье? А разве такое оно, счастье?
     Как бы то ни было, радоваться мне не хотелось. Состав, сдвинув автобус на встречную полосу, остановил его в аккурат в колее движения встречного транспорта, только мой транспорт был развёрнут им на встречу, как антипод. Всё остановилось и успокоилось, даже движок молчал, видимо я выключил зажигание уже на автомате. Моему ангелу-хранителю пришлось нелегко, когда вытаскивал меня из этой бойни.
     -Ну что ж ты?- послышался откуда то сверху голос с нотками сочувствия. Кто со мной разговаривает, я здесь был один? Если ангел, пусть не говорит мне что я уже на небесах, нашёл время шутить, своим ощущениям я доверяю. Посмотрел вправо вверх, на меня с высоты железнодорожной платформы, через проёмы выбитых стёкол, смотрел какой то человек. А это ещё кто? Дайте угадать, никак составитель? Он ехал на платформе, и дал отмашку машинисту тепловоза чтобы остановился, по рации. Выходит своим спасением я обязан этому радиоустройству? Как же это обыденно, а так иногда хочется верить в чудеса. У меня не было никакого желания давать интервью. Не ответив, я прошёл в салон, под ногами хрустело, полный разгром. Ещё неизвестно, что я увижу снаружи. Поднял шапку, слетела от удара, и пошёл осмотреть увечья нанесённые моему транспортному средству.
     Бог мой, что это железнодорожное чудище сотворило с моим автобусом. Разве  для того пионеры собирали металлолом, чтобы эта груда железа гоняла сломя голову по железным дорогам и калечила зазевавшиеся автомобили? Мой старик стоял как то скособочась, дверь всмятку, крыло искорёжено, стёкла выбиты, изранен так что казалось ему больно.
     Я вызвал ГАИ. Приехавший капитан только и спросил меня: Сигнал светофора видел? Я только и ответил: Видел. А что много разговаривать? По-всякому виноват то я. И ведь не додумался же предложить взглянуть на светофор, я без единой царапины был весь изранен душой. Диспетчер позднее говорил, замечал что светофор явно неисправен. Прошёл бы эти пять-десять метров не гадал бы десятилетия спустя, он ли доставил столько хлопот машинисту, составителю, мне и ангелу. Ну а все мы просто делали свою работу.
     Тепловоз отогнали, я попытался тронуться с места, завёл двигатель и тут же заглушил. Он взревел как раненый зверь, я же говорю ему больно, педаль заклинило. Проезжую часть я всё таки освободил, но добраться до своего места работы сам не смог. На фабрике не поверили в моё приключение, я хоть и не пилот формулы один,но и за рулём не новичок,грузовик всё же прислали.
     Автобус я восстановил, моим коллегам шоферам, приходившим взглянуть на его возрождение, я в шутку говорил, что готовлю его в музей советского машиностроения. Он и впрямь стал краше прежнего, таким я его и оставил. Права мне вернули через три месяца, но вновь за руль мне довелось сесть только через десять лет. В первый мой самостоятельный выезд мне было двадцать три года, а все эти события уложились в один год моей жизни.