Есть что-то в ней, что красоты прекрасней...

В Государственной Третьяковской галерее среди полотен великих мастеров искусства, хранится портрет прекрасной молодой женщины в красном платье. Французский художник Анри Франсуа Ризенер, ученик одного из основоположников неоклассицизма, своего знаменитого соотечественника Жака Луи Давида, с легкостью написал портрет молодой княгини Варвары Сергеевны Долгоруковой.
     Статная, кареглазая  женщина с тяжелой темно-каштановой  косой  в высокой прическе, с открытым взглядом, в котором читается мягкость и доброта… нежная полуулыбка, обаяние – всё это вдохновило Ризенера на создание запоминающегося образа  молодой, русской аристократки. Княжна Варвара Ильинична Туркестанова - фрейлина императрицы Марии Федоровны писала о ней в 1815 году: «Молодая княгиня Долгорукова очаровательна, прелестна как ангел, она остроумна, озорна и в меру капризна. Её поведение безупречно, и хотя у нее много поклонников, она держит их на почтительном расстоянии»... На таком почтительном расстоянии держала юная  выпускница  Екатерининского института Варенька Гагарина своего будущего супруга – Василия Васильевича Долгорукова. Родившаяся в их счастливом браке, названная в честь матери дочь Варя в будущем станет женой московского генерал-губернатора Владимира Андреевича Долгорукова и подарит миру еще одну Варвару – мать последнего дворцового коменданта Николая II – Владимира Николаевича Воейкова  - ему по материнской, долгоруковской линии перейдет в наследство пензенское имение Каменка. Да и походил внешностью своей ее сын более в Долгоруковых…
   Василий Васильевич Долгоруков  был так глубоко влюблен в будущую супругу, что уступил даже ее капризу. Перед ним  на пути крепкой стеной встал нелегкий выбор, либо брак , либо военная карьера. Варвара  Гагарина была не преступнее крепости Браилова, во взятии которой Долгоруков отличился в турецкую компанию, и  только, когда князь оставил военную службу, сердце Варварушки смягчилось, да и разве могла она устоять перед таким красавцем? Оба они стоили друг друга и знатностью, и наружностью, и добросердечием, да и состояние Долгоруковых приумножилось приданным Варвары Сергеевны. Василий Васильевич  был хорошим предпринимателем, быстро продвигался по службе, стал обер-шталмейстером в правление Николая I, вице - президентом вольного экономического общества.  В своем имении в пензенских землях - Каменке Долгоруков сделал свою супругу владелицей суконной фабрики.
           Василий Васильевич Долгоруков, внук князя Долгорукова-Крымского, разбившего семидесятитысячную армию хана Селима III Гирея и овладевшего  Крымом, не мог не обладать многими достоинствами, да и разве мог бы он быть другим, выросший в счастливом браке своего отца Василия Долгорукова и Екатерины Долгоруковой, урожденной Барятинской, статс - дамы, кавалерственной дамы, сверкавшей и в русском свете и при дворе Наполеона во времена опалы ее семьи… Салон русской красавицы Долгоруковой посещал весь свет французского  общества – писатель и драматург Лагарп, поэт и переводчик аббат Делиль, историк и дипломат  граф Сегюр, художница Мари Виже-Либрен  написала ее в образе Сивиллы (прорицательницы). Позже, художница вспоминала о ней: « …Красота её меня поразила: черты лица её были строго классические, с примесью чего-то еврейского, особенно в профиле; длинные темно-каштановые волосы падали на её плечи; талия её была удивительная, и во всей её особе было столько же благородства, сколько и грации.» На картине  мастера парадного портрета Иоганна Батиста Лампи Екатерина Долгорукова предстала в образе Гебы – богини  вечной юности и красоты.  Своих сыновей  Екатерина Долгорукова определила в Страсбургский университет. Юной матери Василия Долгорукова поклонялся фаворит Екатерины  Григорий Александрович Потемкин, а  Петр Иванович Багратион, служивший ординарцем у ее супруга, был ее другом. Екатерина Федоровна в Багратионе  верно определила самородка неукротимой породы, который, если надел мундир, то первым встретит его или пуля, или слава. Поэтому, для воинского поприща, своего старшего сына Василия, Екатерина Федоровна доверила  в надежные руки наставника Петра Ивановича, который сразу ее предупредил - «Дружба и родство у меня прочь. А долг и присяга святы и нерушимы»…
       Молодой князь Долгоруков души не чаял в своей прелестной жене и ни в чем не отказывал ей. Супруги жили в  согласии. Варвара Сергеевна была чувствительной натурой, заботливой, нежной матерью и очень добродушной женщиной. Варвара, получив образование в Московском Екатерининском институте благородных девиц, нацеленное на культ семейных добродетелей, старалась следовать им и в воспитании своих детей. За время учебы в институте Варвара Гагарина подружилась с сестрой будущего декабриста Александра Петровича Беляева. Расставаясь, девушки  дали друг другу клятву, что если кто-то из них выйдет замуж, то непременно приедет за подругой, которая, если будет возможно, не разлучится с ней. И так было угодно судьбе, что имение, в котором проживала подруга Варвары Сергеевны – Екатерина, было не далеко от Каменки, рядом с Чембаром в селе Ершово, принадлежавшего министру народного просвещения графу Алексею Кирилловичу  Разумовскому. Подруга Варвары Сергеевны была полусирота, отец ее нетитулованный дворянин, георгиевский кавалер и масон, коллежский советник  Петр Гаврилович Беляев скоропостижно скончался после тушения пожара сельской церкви. Однажды, когда он был в бане  и крепко парился, - прибежали сказать, что в селе пожар и он близко от дома управления. Петр Гаврилович наскоро оделся и  прямо из бани в сильный мороз поскакал на пожар и, распоряжаясь тушением, простудился и заболел. Перед смертью управляющий попрощался с семьей и утешая жену произнес: "Не плачь, мой друг, Бог их не оставит". Эти слова твердой веры были как бы пророческими. Граф Разумовский не оставил в беде супругу своего верного друга и управляющего Петра Беляева, выдал его вдове 10000 рублей, что составляло тогда значительную сумму. Дано было также предписание, чтобы  до конца ее жизни давать помещение в одном из графских домов ее семейству, прислугу мужскую и женскую, все продовольствие, экипаж и лошадей для поездок. То же положение и со смертью графа Алексея Кирилловича было утверждено его сыном и наследником  Петром Алексеевичем Разумовским, так что мать Беляевых – шведская дворянка Шарлотта Верениус прожила в Ершово до конца своих дней  и была похоронена в одной могиле с супругом своим Петром Гавриловичем Беляевым у алтаря Троицкой церкви.
      Брата Катеньки Беляевой – Сашеньку граф Разумовский намеривался определить в Царскосельский лицей, благодаря графу и появился этот выдающийся центр просвещения, подаривший России Пушкина. Но судьба распорядится иначе. В июле 1813 года Варвара Сергеевна Долгорукова прислала с нарочным из Каменки письмо, в котором  сообщала  о своем приезде. И скоро по сельской дороге  Ершово потянулось множество экипажей. Из  остановившейся во дворе кареты вышла  молодая красивая женщина и бросилась в объятья Катеньки Беляевой. Князь Василий Васильевич приехал вместе с любимой супругой и  вышел из кареты вслед за ней. Так, бывшая воспитанница Екатерининского института сдержала своё обещание, она приехала, чтобы забрать с собой свою любимую подругу. Шарлотта Верениус была в смятении, Долгоруковы похищали ее дочь, а вместе с ней с большим трудом упросили отпустить и старшего сына Беляевых - Сашу, пообещав заменить ему родителей. Так будущий декабрист Александр Беляев впервые оказался в Москве. Столица произвела на одиннадцатилетнего ребенка неизгладимое впечатление. Мальчика водили гулять по разрушенному после наполеоновского нашествия городу слуги князя и среди разных историй, рассказывали  Александру, как в Бородинскую битву видели Георгия Победоносца на белом коне, ободрявшего русских воинов…
     Осенью Долгоруковы переезжают в подмосковное имение Полуэктово, где князь занялся строительством новых домов для своих крестьян, пострадавших во время войны. При нашествии французов семьи вынуждены были укрываться в лесах, откуда возвратились на свои пепелища. Долгоруков приказал выдать своим крестьянам бесплатно лес, продовольствие и семена на посев. Большой господский дом был разорён, требовалось немало времени на то, чтобы восстановить разоренное хозяйство, поэтому временно разместились в доме управляющего.
      Для молодой княгини Варвары Сергеевны, чтобы она не скучала, Василий Васильевич пригласил домашнего шута Ивана Савельича  Сальникова, бывшего крепостного князей Хованских, уже в начале 19 века он получил вольную и  гостил то у одного, то у другого «поклонника».
О Сальникове говорили тогда современники, что Иван Савельич был на самом-то деле преумный, и он иногда так умно шутил, что, не всякому остроумному человеку удалось бы придумать такие забавные и смешные шутки. Круг аристократических знакомств у Ивана Савельича был так велик, что в 1812 году, перед занятием Москвы генерал - губернатор Ростопчин поручил ему развозить по городу патриотические афишки. Савельич был плутоват. Он мог подкупить горничную и выведать у нее секреты барыни. А затем приходил к барыне, гадал на кофе и бобах и был очень прозорлив! Но маленький Саша Беляев был страшным озорником и сам подшучивал над Иваном Савельичем. Одна из таких шуток, чуть не стоила Савельичу жизни, когда во время прогулки мальчик, дразнивший шута, выбежал на тонкий лед замершего пруда и погнавшийся за ним старик провалился по пояс в ледяную воду и смог выбраться только при помощи слуги. Увидев эту сцену Варвара Сергеевна очень сильно испугалась, а ей нельзя было волноваться в ее положении, в то время она ждала первенца, но к счастью всё обошлось. Страшным огорчением для мальчика стала не головомойка от старшей сестры и ожидание сурового наказания от князя, нет, Саша с болью в душе переживал, что прекраснейшая Варвара Сергеевна не желала говорить с ним долгое время. По вечерам князь, Катенька Беляева, Сашенька, Иван Савельич и две горничные девушки часто играли в жмурки. Варвара Сергеевна в это время сидела в стороне
 и глядя на происходящее от души смеялась…
      В январе Долгоруковы переехали в Петербург в дом на углу Английской набережной и Крюкова канала. Хотя дом был открыт для визитов высшего света, праздники и балы князь Долгоруков давал редко, так как Варвара Сергеевна не любила больших пышных собраний и очень редко ездила ко двору, но собираясь на бал, всегда звала посмотреть на свой наряд юного Сашу Беляева и от души смеялась, видя его восхищение.
      В доме Долгоруковых бывал  весь свет высшего общества, министр иностранных дел Карл Нессельроде – муж дочери двоюродной сестры Варвары Сергеевны Марии Гурьевой, мать которой была замужем за членом госудаственного совета, графом Дмитрием Александровичем Гурьевым – будущим министром финансов. Прославленный генерал 1812 года Михаил Андреевич Милорадович также был частым гостем в доме Долгоруковых. Василий Долгоруков  в молдавскую компанию служил у него адъютантом и чуть не погиб, угодив в потемках в глубокий колодец и по счастливой случайности, князя вытащили тогда, проходившие мимо солдаты.
      Когда Василий Долгоруков  купил дом на Гагаринской пристани, с ним поселилась его мать – Екатерина Федоровна, принимавшая участие в воспитании своих внуков. Здесь же в этом доме прошло детство и счастливая юность братьев Беляевых – Александра и его младшего брата - Петра, за которым Василий Васильевич ездил через два года, посещая свои имения. В Петербурге в доме Долгоруковых  жили и их сестры – Екатерина и позже приехавшая Елизавета. Через некоторое время приехала погостить и третья сестра Беляевых…
  Летом Долгоруковы переезжали на дачу на Каменном острове. Жили так же и на даче на Елагином острове, где однажды Варвара Сергеевна решила увенчать лавровым венком героя отечественной войны, графа Милорадовича, которого пригласили к обеду. За обедом играла музыка полкового оркестра. Разговор был самый оживленный. Вспоминали войну, победы, русское великодушие и  государь - император был одним из главных и самых интересных предметов разговора. Было шумно, весело, оживленно, несмотря на продолжительность роскошного обеда. Чтоб исполнить мысль княгини, заблаговременно разыскано было лавровое дерево и из его листьев устроен венок, вместо кольца, употребляемого в игре серсо.
Когда шумно встали из-за стола и вышли на террасу, Варвара Сергеевна предложила Милорадовичу сыграть с нею в серсо; тот немедленно подчинился, но вместо палки, не видя ее, торопливо вынул в ножнах свою шпагу и приготовился ловить. Венок полетел; герой, незнакомый с игрою, едва успел его поймать, но все же поймал, раздалось громкое ура, поднялись бокалы, музыка заиграла марш и герой, пораженный неожиданным оборотом игры, держа лавровый венок, тронутый до глубины души, склонил колено перед княгиней и  поцеловал ее руку. Так как венок едва только был им пойман и уже падал, то он сказал:
- Как бы я обманул ваше великодушное намерение, княгиня, если б уронил венок, которым вам угодно было меня увенчать! И Варвара Сергеевна ответила:- Если б он не попал на вашу шпагу, то, конечно, упал бы вам прямо на голову!..
Беляев вспоминал этот момент: «Да, это было истинным торжеством героя. Я уверен, что при древних турнирах и рыцарских поединках не было красавицы выше княгини, красотою, умом, любезностью и тем очарованием, каким она обладала. Это было чудное существо, за один ласковый взгляд которого не было подвига, на который бы не решился истинный рыцарь…Что же должен был чувствовать герой, увенчанный рукою такой женщины!» И сам воспитанник, Долгоруковых - Александр Беляев с любовью вспоминал моменты, когда он как верный паж нес шаль, или зонтик прекрасной Варвары Сергеевны во время прогулки. Варвара Сергеевна была старше своего воспитанника только на девять лет и более годилась ему в сестры, но молодая женщина испытывала к нему большую материнскую привязанность. Для юного Саши княгиня стала идеалом женщины, главной добродетелью которой было милосердие. У нее, поистине, было ангельское сердце - княгиня содержала многих бедных своими пенсиями, не желая быть известной, поручала Александру Беляеву писать и переписывать списки тех, кому она постоянно помогала. Когда Варвара Сергеевна впервые увидела  возмужавшего Сашу в  мундире с золотыми эполетами, то улыбнулась и сказала: - Ну, теперь, уж буду звать тебя не Сашенькой, а Александром Петровичем,- Эти слова ранили его сердце, и так ненавистен был ему мундир в ту минуту, лишь бы слушать ее ласковое обращение к нему по-прежнему!..
    Выбор учебного заведения для воспитанника Варвары Долгоруковой сделал Василий Васильевич. После роскоши княжеского дома, размеренной и сладкой жизни Саша окунулся в незнакомую жизнь с суровой воинской дисциплиной, муштрой и розгами  в кадетском Морском корпусе, только на время каникул мальчик жил у Долгоруковых. Та же участь в скором времени постигла и его младшего брата Петра. Конечно, Долгоруков считал, что нет лучшей службы, чем служба Отечеству, ведь когда-то по воле судьбы он отказался от любимого дела ради любимой женщины, но его воспитанники должны вырасти настоящими мужчинами  и  в том, у князя не было сомнений.
       Александр Беляев проживет долгую жизнь, но до конца его дней душу его терзало раскаяние  за участие в декабрьской смуте 1825 года, осознание пагубности  идей революции, которые обращают человека в зверя, лишив его Бога, алтарей, семьи, всего святого и благородного, возбуждая  к самоуничтожению:
                «  Известно мне: погибель ждет
                Того, кто первый восстает
                На утеснителей народа , –
                Судьба меня уж обрекла.
                Но где, скажи, когда была
                Без жертв искуплена свобода?»
Строки  поэмы «литературного генерала» Кондратия Рылеева «Наливайко» имели тогда большой эффект воздействия на разгоряченные умы неопытной молодежи. Беляев раскаялся в смерти убитых сослуживцев, а их полегло на Сенатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 года  немало, было убито 103 человека Гвардейского экипажа, 62 матроса  арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость.
Прославленный генерал Милорадович, которого некогда увенчала венком дорогая сердцу Варвара Сергеевна, избежавший ранения более чем в пятидесяти сражениях, получил в тот день две раны, одна из которых оказалась смертельной - пулевую выстрелом в спину и вторую — штыковую от своих соотечественников. Перед смертью генерал завещал дать вольную своим крестьянам, что было исполнено.
       Бывшего декабриста Беляева не готовили к участи заговорщика, императрица Мария Федоровна была его крестной матерью и обеспечила пенсией вдову георгиевского кавалера  назвавшего сына своего в честь императора Александра , потому что он был его кумиром.
       Александр Беляев сожалел, что отъезд княгини Долгоруковой за границу состоялся перед эпохой 14 декабря 1825 года. Князь  в это время был очень занят службой. И будь Варвара Сергеевна в то время в Петербурге, то по большей части бесед, которые так воспламеняли молодых людей-декабристов, возможно, не было, потому что большую часть времени братья проводили бы у Долгоруких. В этот период Беляевы наносили редкие визиты Анне Михайловне Паризо – воспитательнице дочерей Долгоруковых – Марии и Варвары. Это была женщина хорошо образованная, снисходительная и в то же время со строгостью правил, с изящными приемами в обращении, она была не просто другом и  гувернанткой, она заменяла мать маленьким сестрам Долгоруковым.
    Княгиня  мечтала о том, чтобы  по окончании Морского корпуса  ее воспитанник  Александр Петрович Беляев,  остался служить в Петербурге, в Гвардейском морском экипаже и  хлопотала об этом перед военным начальством.
    Государь, получавший ходатайства за молодого офицера с разных сторон, узнав, что просит Варвара Долгорукова, к которой он был неравнодушен, повелел назначить Беляева в Гвардейский экипаж. Мечты о будущем Александра и его брата Петра были связаны с Америкой, но выбор за них был сделан Варварой Сергеевной, не ведавшей, к каким последствиям это приведет.
 Так Александр Петрович Беляев остался в Петербурге и встретил в гвардейской среде людей, заразивших  революционными идеями не только его самого, но и его младшего брата Петра , который в 18 лет имел уже первую высокую награду – святого Владимира за смелость проявленную при спасении людей во время сильного наводнения в Петербурге 7 ноября 1824 года.
      Беляевы продолжали бывать в доме Долгоруковых до восстания 1825года. Когда же свершилось неизбежное, Александр посчитал, что участия в этих кровавых событиях его опекуны никогда не простят. Но Долгоруковы не отвернулись от своих воспитанников. Не отвернулась от братьев  их названная мать Варвара Сергеевна Долгорукова, как тогда в детстве, не отвернулась она от одиннадцатилетнего мальчика, выбежавшего на тонкий лед пруда в Полуэктово, не понимающего тогда, что он чуть не погубил несколько жизней, не только никчемного, старого плута, но и сам чуть не утонул… 
      В следственном деле декабристов сообщалось, что Александр Беляев, являлся сторонником республиканского правления, разделял мнение о необходимости истребить царствующую фамилию. Каким душевным мукам стоило заставить решиться на участие в заговоре неопытного молодого человека?  Как же глубоко он тогда ошибался!..
    Когда заключенным в крепость братьям - декабристам  принесли  две  огромные корзинки с сахаром, чаем  и  большим количеством сахарных сухарей и булочек, они не поверили своим глазам – это убитая горем Варвара Сергеевна заботилась о несчастных своих воспитанниках. Ей, не связанной кровными узами с осужденными на каторгу молодыми людьми, не позволили  с ними повидаться. Как же дорога она была Александру!  Настолько она оказалась ему родной ,что и  немногие из кровных могли с ней сравниться. Перед отъездом в Сибирь, переданные Долгоруковой 200рублей были отданы фельдъегерю на дорожные расходы…
           Может быть, эти события, связанные с декабрьским восстанием, повлияли на то, что Варвара Сергеевна в последние годы жизни отдалилась от мужа и света?..  Княгиня угасла рано, прожив на земле только сорок лет, в то время, когда братья Беляевы были только выпущены из Петровского завода в Сибири на поселение. Еще только 8 лет оставалось до их освобождения.  От своих сестер Беляевы узнали, что Варвара  Долгорукова как истинная христианка, завещала похоронить себя в простом гробе, без пышных похорон и  много простых, бедных людей, которым она помогала,  пришли проводить ее в последний путь. Овдовевший  Василий Васильевич Долгоруков часто оказывал братьям Беляевым финансовую поддержку. В 1833 году, благодаря его ходатайству им разрешено было отправиться рядовыми на Кавказ.
         Александр Беляев в 1846 году по болезни вышел в отставку в чине подпоручика,  ему было позволено проживать в Самаре, а так же временно разрешено посещать Москву. В Самаре братьям Беляевым удалось организовать товарищество для постройки буксирного парохода. В это время пароходство в России только начиналось и "Самара" (так назвали свой пароход Беляевы) была вторым пароходом на Волге.
       Зимой 1847 г. Александр и Петр Беляевы вновь посетят родные места, они побывают в Каменке в имении незабвенной Варвары Сергеевны, откуда она приехала за ними, чтобы увезти в Петербург. С семьей Долгоруковых будет связана и вся его дальнейшая жизнь. Шестнадцать лет он прослужит в имении, принадлежавшем супругу Марии Васильевны  Долгоруковой – Льву Кирилловичу Нарышкину в Балашовском уезде Саратовской губернии.
       О красоте молодой  дочери Варвары Васильевны напишет в своем дневнике Долли Фикельмон – супруга  австрийского посланника  и  хозяйка литературного салона - « …замечательное лицо редчайшей красоты, прекрасный профиль, правильные и тонкие черты, очень живые красивые черные глаза и черные волосы…»  В 1856 году Беляев впервые после долгих лет ссылки посетит Петербург. В эту поездку он познакомит свою жену с князем Василием Васильевичем Долгоруковым, который обязал его непременно показать ему  жену. Александр Беляев увидится и с дочерью Варвары Сергеевны, которая, к  сожалению, к тому времени страдала душевной болезнью. Мария Васильевна -  мать  юных Нарышкиных, имениями которых управлял Беляев, жила в одном доме с отцом, после того как по воле Государя была взята из Бонна, где находилась на лечении. Хотя она была еще не в полном сознании после болезни, но приняла она Александра Беляева очень ласково. Была ли похожа Мария Васильевна на мать, об этом ее бывший воспитанник не написал ничего…
      Такова история портрета кисти французского художника. Глядя на облик  красавицы княгини, невольно вспоминаются строки  Евгения Баратынского:
                « Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,
                Что говорит не с чувствами – с душой;
                Есть что-то в ней над сердцем самовластней
                Земной любви и прелести земной.
                Как сладкое душе воспоминанье,
                Как милый свет родной звезды твоей,
                Какое-то влечет очарованье
                К ее ногам и под защиту к ней ».
Прекрасней красоты в Варваре Долгоруковой было ангельское сердце и добрая душа, поэтому ее воспитанник Александр Беляев до конца своей жизни хранил ее светлый образ в своей памяти…