Дружба

- Федор!.. – позвал негромко Осип Игнатич.

Осип Игнатич был мужиком средних лет, огромного, как древнерусский богатырь, роста, с достаточно отросшими слегка вьющимися волосами пепельного цвета. Усы у него были довольно длинными. Как у моржа. Или, по крайней мере, как у Тараса Бульбы. Они печально топырились на его смуглом, изборожденном морщинами лице. Лицо у него было такое… трогательное, что ли. Линия бровей была прорисована таким образом, что всегда казалось, будто Осип Игнатич вот-вот разрыдается. Да и в целом он был человеком хоть и угрюмым, но вполне сентиментальным.

- Федор… Это…

- Чего ты, Игнатич? – глянул на товарища через плечо Федор. А Федор был напротив мужичком мелким и щуплым. Но сильно вертлявым и непоседливым.

- Ты знаешь? Дружба… - пробурчал Осип Игнатич. Он говорил почти не открывая рта. Таким глубоким утробным басом. Ногами можно было чувствовать, как от его голоса дрожала земля.

- А?! – крикнул Федор. Он пытался открутить гайку, которая находилась в замасленных недрах двигателя трактора. Он не мог одновременно смотреть на гайку и крутить ее. Можно было либо смотреть на нее одним глазом, либо просунуть одну руку с ключом почти до плеча. Словом, это была крайне не приятная процедура. Когда рука Федора тщилась открутить упрямую гайку, его глаза остекленело таращились в пространство не видящим взглядом. Он мысленно силился визуализировать паршивый узел, и терпение его было на исходе.

- Дружба – что… Что это такое? – вымолвил Осип Игнатич, уставившись в землю. А потом он поднял глаза и выразительно посмотрел на Федора.

- Тьфу… - сплюнул Федор. Ключ сорвался с гайки, выпал из уставшей, измазанной машинным маслом руки и, звякая, покатился вниз. Но где-то застрял, так и не достигнув земли.

За тракторам вдруг послышался свистящий смех Григория. Он, оказывается, сосредоточенно и бесшумно колдовал там с электропроводкой. Осип Игнатич смутился. Федор вытянул руку, потерявшую ключ, оперся ею о радиатор и посмотрел широко раскрытыми глазами на Осип Игнатича. Рассмотрев как следует его растерянное лицо, Федор начал слега приплясывать и раскачиваться, словно пьяный и вздрагивать от накатывающегося приступа смеха. Солнце уже почти закатилось за горизонт. Был конец тяжелого дня. В эту пору так приятно от души посмеяться!

Осип Игнатич стоял сконфуженный и слушал, как хохочут два его друга, один другого распаляя. Но вот и он сам расплылся в широкой улыбке. Он неуклюже попереминался с ноги на ногу, махнул на насмешников рукой и побрел, лыбясь во все лицо, в дом. Он напоминал в этот момент медведя, который переваливаясь огромной своей тушей, забирался в густую лесную чащу.
Да, они знали, что значит дружба. Все трое. Сейчас они лишний раз в этом убедились.

***
Вечером после ужина все трое повалились спать под открытым небом, на соломе. Летом, во время сбора урожая это было самое милое дело. Федор, засыпая, вспомнил разговор из детства:

- Дед, а что это – дружба? – спросил он, мальчишка лет восьми, у своего дедушки.

- Дружба? Дружба, мой мальчик – это праздник. Ты любишь праздники?

- Ну… не все.

- Но есть у тебя любимый праздник?

- Конечно!

- Вот, представь. Когда это дружба, и ты радом с другом – это как постоянный праздник. Тебе всегда весело, совсем не страшно. И ты всегда готов рассмеяться. Вместе с другом.
А если это не так, то это не настоящая дружба. Это как праздник, который тебе не очень то нравится. Вроде и праздник, да тебе что-то не весело. Когда друг далеко, то все остальные люди кажутся тебе будними днями. Рабочими днями календаря. Ты проживаешь их в предвкушении твоего самого любимого и волшебного праздника. Понимаешь?..

- Осип! - пробормотал сквозь сон Федор, - Дружба – это праздник…