Времена не выбирают... глава 16

Горловка. Легостаевы.
   Кого только не было в Горловке за Мировую, революцию, Гражданскую. Немцы в касках с рожками, как черти. Белые в мундирах разных добровольческих формирований, но с неизменной мертвой головой где-либо на форме. Махновцы, среди которых не было двух одинаково одетых. Красные в буденовках, как древние богатыри.
   Неожиданно появились на шахтном поселке китайцы. Женщины их стали торговать всякими безделушками и бумажными игрушками. Пройти мимо было невозможно.  Чуть вдали от всех стоял небольшой  стульчик и китаец приглашал прохожих лечить зубы. Вскоре выстраивалась целая очередь. В основном зеваки, но после первого удачного лечения, многие спешили попробовать диковинный метод. Пациента усаживали и  заглядывая в рот, без конца говорили что-то на непонятном языке. Затем следовало уточнение, какой именно зуб  вызывал тревогу. Доктор, улыбаясь, брал небольшой крючок и  вынимал изо рта пациента маленького червячка, показывая его толпе и утверждая, что именно он виноват в том, что зуб болел. Теперь болеть не будет. Получив небольшую плату провиантом или деньгами, китаец приглашал следующего. Зубы и правда после этого не болели. Может, в самом деле, червячок виноват?
   Однажды поселок взбудоражили  представители какой-то армии. Повальный обыск выявил целую группу китайцев, которые оказались коммунистами. Немедленно наверху у школы была построена виселица. Китайцев, после скорого суда казнили. Все, как один, умирали бесстрашно, крича лозунги о мировой революции, и утверждая, что все равно она состоится, как бы того не желали другие. Особую трудность у палача вызвали косички, которые были у всех мужчин. Возникло подозрение, что благодаря этой косичке изворотливые китайцы смогут пережить казнь. Хотели расстрелять, но все же повесили. Китайцы умерли.
   Когда фронт стоял где-то на окраинах города над поселком пролетел дирижабль. Цеппелин тихо проплыл в высоте. От него отделилась какая-то черная точка. Точка росла и вызвала неподдельный интерес поселковых девок. Все дивились странному происшествию и гадали, что бы это было. А точка оказалась бомбой и с грохотом взорвалась в стороне ставков, никого при этом не задев. Визг девок перекрыл звук разрыва.
   Ввиду голода ходили по деревням менять вещи на продукты. Ходить приходилось далеко, в богатые станицы Придонья. Однажды шли целым  табором, как налетела конница красная с одной стороны, и конница другого цвета с другой. Все в панике бросились в степь, врассыпную.  Помчалась и Ефросинья что было духу. Да и угодила в яму. Тогда людей косили болезни вроде чумы и холеры, тифа. Многие мерли в большом количестве. Трупы кидали в ямы, засыпали известью, заливали карболкой, спустя какое-то время зарывали землей. В такую яму и угодила Ефросинья.
  Когда улеглась баталия, и можно было снова отправляться в путь, её нашли. Вытащили, обмыли в ближайшем ставке, но было поздно, уже на глазах росла температура. Вскоре она умерла.
   Похоронить не дали. Никого, кто умирал от заразы, хоронить не выдавали. Трупы сбрасывались в очередную яму и засыпались известью, потом заливались карболкой, потом укладывался следующий слой. Где, когда, кого никому не сообщали. Мария, ходившая с матерью на село для обмена вещей на продукты, вернулась домой ни с чем и рассказала о случившемся. Савелий Егорович овдовел, дети осиротели.  Повсюду гуляло горе, и жизнь отдельного человека ничего не стоила. Эту жизнь могли забрать походя белые или красные, или многочисленные банды, снующие по окрестностям, а то и просто, кто был сильнее и менее сдержан в привычках. Государства больше не было и некому было спросить за преступления. Красивые лозунги со всех сторон никого не защищали. Люди мало кого интересовали. Разве, чтобы набрать кого на окопные работы, или на очередную сходку, где очередная политическая или иная сила, стремилась прикрыть свои делишки волей народа.
    Поэтому маленькую трагедию в семье Легостаевых мало кто заметил.
Рядом гибли за просто так люди бедные и богатые, за то, что имели нечто ценное, или наоборот, не имели.Не спасало отношение к какому-либо движению, всюду находилась вина. То за то, что сделал что-нибудь, то за то, что не сделал.От этой дьявольской мясорубки не укрыться ни приверженцам старого порядка, ни поборникам нового, ни нейтральной стороне.В жерновах лихолетья перемалывался всякий народ, который только что был сыт, имел дом,покой, семью, работу. В одночасье все стали бедны, лишились какого-либо комфорта, какого-либо покоя и теперь жили мыслью, что когда-нибудь эта дьявольщина, наконец. закончится.