Ракушечник и перламутровое барокко

I.
Ты знаешь - твой волнообразный
панцирь, покрытый перламутром
и слюдой, как пауза в дыхании
такта танца, где жест и веер
сопряжен с рукой.

И собран край, как юбка у актрисы,
как щедро накрахмаленный манжет.
Ты референт воды в придонной
пьесе, со стажем в миллионы
земных лет.

Рождая свой эфир в радиоволнах,
среди частиц песка - как пустоты
в которой извергались плотью
горны, под скорлупой плетя
лучей жгуты.

И не был мир тогда взаимосвязан:
ни разумом, ни проводами вен, ни
эрой исторических рассказов,
что собирал сетчаткой
Полифем.

Под куполом из тонкой литосферы,
укрывшей, разве только, от дождя,
ты стала соглядатаем аферы, с
названием - сотворение
бытия.

II.
Сливаясь с тишиной в потоках,
среди предшествий моногамных
слов, своим натруженным и
стекловидным оком, ты
вглядываешься в
метастазы снов.

Которыми клубится сырой космос
и трением добывая плазму с тел,
он сеет в чёрных дырах - зёрна
просо, зодиакально вычертив
предел.

А радианы рвутся с поволокой,
углами утопая в молоке, как в
створках. Упиваясь млечной
кокой, ты расслабляешь
жилы на ноге,

на той, что кем-то согнута дугой.
Или почти, как нотный знак в
котором жизни нет другой,
чем та, где в спорах
полумрак,

над полуосью. Светит месяц -
стекаясь в рыхлый известняк
и где-то в полых, тесных
взвесях, влачит свой
панцирь сонный рак.

III.
Вы все отшельники, вам не впервой
быть в оппозиции, на дне. И видя
в свете - чан с водой, вы вздохи
бездны в вязкой
мгле.

Как ил, так время - обтекают вас
и геометрией расчерчено нутро,
а орган чувств, вам заменяет
глас: как образ, как божница,
как окно.

Где каждый вдох - кротовая нора,
со знаком минус, с направлением
ост, где континенты сомкнуты в
года, с размером в четверть
жала диких ос.

От чувства бесконечности претит,
всё то, что у людей страстями
жжёт. Ты слышишь формой
уха и отит, воспламеняется
в песке, чтоб сделать плод.

Из малой формы, до сферических
планет, укрыв слоями смальты
костный век, застрявши меж
капроновых тенет, ты из
песчинок строишь свой
ковчег.

IV.
Бывает, что снаружи вязнет шторм
в заиленностях с пенною водой, а
ты скрываешь нежность своих
форм под бронебойной, белою
фатой.

И в центре, спустя чувственный накал,
находишь жемчуг, круглый как ядро,
как часть от плексигласовых лекал,
какими чертит в Стиксе, Аид
дно,

а кривизна, как форма прямоты, в
отсутствии поверхности иной, для
связки рук. Парящие мосты из
многоточий возводя
дугой

под диафрагмой, а под сердцем стук
выносит за предельность бытия.
Ты собираешь из фрагментов
круг от параллельных
линий и цевья.

Пинцетом отделяешь волокно и
ткёшь водой меж струями дождя
из времени и гипса полотно
и обволакиваешь им
себя.

---
Вся плоть, от части - это саркофаг
материи и памяти людской, из
алфавита выбрав твёрдый
знак, ты закрываешь
створки. И покой.