Тепло твоих ласковых рук

Чьи-то мягкие ласковые руки гладят меня по голове. Кажется, что я в невесомости, парю над облаками, а легкий ветерок обдувает со всех сторон. Сладкая истома, блаженство... Знакомый голос шепчет над ухом: «Танюша, солнышко мое, пора вставать». Просыпаться не хочется, чтобы не потерять сладостное ощущение, которое нарушает лишь одна деталь: я не могу понять, чей это голос. Неужели бабушкин? Родная моя, как же я тебя люблю, как хорошо, когда ты рядом! Но назойливый червячок извивается в мозгу, не дает покоя. «Ведь бабушки уже нет!» — пронзает мысль, и в момент пробуждения чувствую, как по вискам на подушку стекают слезы. С неохотой открываю глаза и вижу над собой мамино лицо. Мама гладит меня по волосам и говорит:
— Танюша, пора вставать.
— Мамочка, не могу… — бормочу недовольно и отворачиваюсь к стенке в надежде, что еще раз посчастливится услышать бабушкин голос и почувствовать прикосновения ее теплых шершавых ладоней.
Мама выходит из комнаты со словами: «Ну ладно, полежи, пока кофе сварю».
Заснуть не удается, босиком шлепаю на кухню. Мамуля у плиты. На столе оладьи, которые всегда пекла бабушка, а теперь печет мама. Пока бабуля была жива, мама никогда этого не делала, а теперь вот все за ней повторяет. Удивительно…
— Мам, я сегодня на кладбище схожу, ладно? — спрашиваю, допивая кофе.
— Скучаешь… Я тоже… — она подходит, наклоняется ко мне, прижимается щекой к волосам: — Очень мамы не хватает… — и рывком оторвавшись от меня, говорит уже жестче: — Компанию тебе не смогу составить, надо в офис съездить — с работой не успеваю…
…Бабушка слышит меня. Я говорю с ней, сидя на кладбище. Она всегда была моей самой близкой подружкой. Маме многое стеснялась рассказывать, а бабуле доверяла любые секреты. И про мальчиков, и про другие девичьи дела. И когда впервые с парнем поцеловалась, и когда первый раз случилась близость. Я испугалась тогда, прибежала к ней, а она говорит:
— Ничего страшного, дело житейское. Ты ведь его любишь?
— Да! — ответила с жаром.
— Ну вот, тем более. С любимым человеком — это не грех, а счастье. Все будет хорошо.
Но хорошо почему-то не получилось, Виктор меня бросил и стал встречаться с другой.
— Как же так, бабуля? Ты говорила, все будет хорошо, — всхлипнула я, вернувшись домой после разрыва, зареванная, с опухшими глазами.
— И будет! — уверенно заявила бабушка. — Просто то был не твой человек. А своего еще непременно встретишь. У каждого есть судьба. Твоя идет тебе навстречу. Только Богу известно, где и когда вы пересечетесь. Но ты должна верить. Иначе проживешь чужую жизнь.
А сколько раз бабушка меня спасала! Однажды я просунула голову сквозь балконную решетку, было мне тогда три года (знаю из маминых рассказов). Туда-то я ее просунула, а вот обратно — никак. И главное — от страха онемела, не кричала. А учитывая, что голова у меня в детстве была большая, а тельце худенькое (даже головастиком прозвали), то я вполне могла упасть с третьего этажа. Но бабушка почуяла неладное. Выскочила на балкон, ловко перехватила меня с другой стороны перил и вернула в комнату — живую и здоровую. А когда мама стала кричать, узнав о случившемся, бабуля ее осадила:
— Ты, Марьяна, не расходись зря. Сама ведь не углядела, винить некого. Только себя. И выводы сделай.
Когда я пошла в третий класс, мама и папа работали, а бабушка, которая до этого все время жила с нами, переехала к маминой сестре. Сын тети Зины, мой двоюродный брат, в тот год стал школьником. Вот бабушку туда на вахту и поставили. Со мной она свою отстояла, водила меня целых два года в школу, теперь пришел черед Владика.
Мама оставляла мне еду, чтобы я не голодала после занятий. Причем то, что не надо было разогревать (газовой плитой я еще пользоваться не умела). Обычно на столе стояла молочная каша и лежали бутерброды. Их я, конечно, лопала с удовольствием. А вот кашу не любила, но строгой маме сказать боялась. В тот раз не было сил давиться ненавистным блюдом, и я не нашла ничего лучше, чем вылить кашу на улицу. Вылить вылила, а сообразить оконное стекло вытереть ума не хватило. Да и подоконник тоже. Представляю, как бы мне влетело вечером от родителей, если бы не счастливая случайность. Двоюродный брат как раз заболел, и тетя осталась с ним дома. А бабушка пришла меня проведать: как я тут одна справляюсь.
Слышу, дверь ключом кто-то открывает. Сначала жутко испугалась — вдруг какой-то бандит, как в кино?! Притаилась на кухне за шкафом — сижу, даже дышать боюсь. И вдруг слышу бабушкин голос:
— А что это у нас так тихо? Танечка, солнышко мое, ты куда подевалась?
— Я тут, бабулечка! — радостно выпрыгнула из своего «укрытия». — Ура-а-а!!! Думала, бандит, а это ты, оказывается.
— Моя хорошая, — рассмеялась бабушка. — Как же я по тебе соскучилась! Сейчас оладьей напеку… Ой… — бабуля всплеснула руками, глядя на кухонное окно. — Это что ж такое? — она перевела взгляд на меня. — Таня, ты зачем кашу вылила?
— Я не выливала, — пробормотала я, опуская глаза.
— Врать нехорошо. Я тебя очень люблю, но это не приветствую.
— Бабушка, я честно не… — начала было, но укоризненный взгляд заставил меня замолчать. — А как ты узнала? — только и спросила.
— Правда всегда выходит наружу, — ответила бабуля. — Шила в мешке не утаишь.
Окно она вымыла, маме ничего не сказала, но с меня взяла слово никогда больше не врать. И это слово я держу.
О бабушкиной страсти к вязанию можно написать роман. Может, напишу когда-нибудь. А пока… Вернусь домой с кладбища и поговорю со своими игрушками. Вязаные малютки, сделанные бабушкиными натруженными руками... На каждый день рождения она дарила мне маленькое чудо из разноцветных ниток, с глазами-пуговичками, вышитым нитками ртом, а главное — со своим особым характером! Я находила чудесный подарок у себя под подушкой и счастливо улыбалась. На двух полках книжного шкафа теперь целый музей! Мои друзья, память о бабулечке.
А еще вязаное лиловое платье и чудесная мягкая шаль. Их бабушка смастерила после того, как я пришла расстроенная с первой встречи Нового года в компании ровесников и пожаловалась, что была одета хуже всех. Утром восьмого марта меня ожидала корзинка с дивным платьем из мягких ниток и такая же шаль. Я крутилась перед зеркалом и буквально визжала от восторга. Теперь часто закутываюсь в эту шаль и представляю себе, что меня обнимают ласковые бабулины руки.
Вот ведь как все устроено — человек умирает, но оставляет для близких следы, чтобы они не сбились с курса и нашли свою судьбу. И я осторожно ступаю в каждый след, оставленный бабулей во Вселенной.   

Опубликовано в журнале «Моя судьба» № 19, 2015 год