Глава - 4. 3-Романа

       Время тянулось мучительно долго, боль как таковая притупившись, оставив по себе, только назойливый мучительный зуд, зуд от которого не было спасения и терпеть его, также не хватало мочи. В голове Виталия, зациклившись громогласным звоном, гудела одна мысль; как можно скорее освободится от этого растерзанного тельца: и бежать, ехать, лететь, ползти на конец с этого проклятого места, и забыть об нем, забыть как о страшном сне, как о каком- то безумии, чудовищной беззаконности, хотя и вполне справедливой. И Боже упаси, кому хоть намекнуть о месте, на котором это все произошло. Всплывёт предыстория этой кастрации; всё, тюрьма. И то, тюрьма! Это очень мягко сказано, скорей всего, это будет: чреда позора, насильства, чудовищных надругательств и прочего, прочего, прочего…. И не на год, два, а длинною в жизнь. Мысли путались, голова болела, руки дрожали, но решение нужно было принимать и как можно быстрей, быстрей, поскольку день уже катился к закату, а ночь в подобном состоянии, в лесу у пня, можно и не пережить. Решение!? Так просто, взял да и принял, принять то принял, а само действие провести. Порой, не просто сложно, а практически невозможно.
   Виталий взял в руки нож, подвёл его к месту отсечения плоти, и тщательно  ощупав, определил примерно возможный вариант, с силой надавил на лезвие ножа у самой ручки. Набрав полную грудь воздуха, и закрывши глаза, резко рванул нож из под себя. Неистовый крик вырвался из груди Виталия, и громким эхом разлетелся по опустевшему лесу. Из разреза бурным потоком хлынула сперма, кровь, какая- то жидкость и ещё Бог весь что. Виталий попытался встать, но что- то, его ещё крепко удерживало на месте, он поднес руку к ране, и тщательно её прощупал. Члена, на прежнем месте, уже не было, но часть мошонки ещё находилась целой и, по-видимому, она- то, и удерживала. Парень, изнемогая от боли, сильнейшего нервного потрясения всё же превозмог себя, и повторно заведя нож, и максимально отклонившись назад, резанул со всей силы плоть, от чего не удержавши равновесие, больно ударился плечом, но эта боль была хоть и сильной, но на фоне промежности, показалась комариным укусом. Немного полежав, по возможности выпрямляя своё измотанное, уставшее, засиженное тело, парень поднялся и, зашвырнул, куда по дальше в кусты нож, после чего, широко разведя ноги, потихонечку направился к машине.
   Мотор тихонько, ели слышно заурчал, и темного цвета Вольво, покатило к выезду из леса. Минут через пятнадцать, слегка расслабившийся парень от невыносимого перенапряжения, понял, что теряет сознание. Он остановил на обочине, возле указателя населенного пункта, машину, и, набрав по мобильному телефону отца, указал свои примерные координаты и попросил срочно выслать скорую помощь. В сознание он пришел, уже в больнице.
   В кармане сидевшей на скамеечке девушки зазвонил телефон, она, поднявшись, достала его. – Да, слушаю…. Дома! Да один. Но я; по крайней мере, с ним, больше никого не видела. У подъезда стоит его машина, Порше-924, цвет, цвет, темно синий перламутр. Ладно, ухожу…. Да, да я всё поняла, пройдусь.
   Майор Якименко не особо торопясь направлялся в отдел. Время у него ещё было, примерно минут сорок, так что он, прежде чем приступить к обсуждению, дел текущих; заглянуть решил в Гуся лапчатого, да посмотреть парочку раз в бездонные глаза, ну те, что смотрят на тебя со дна, хрустального, как есть; видать стакана. Что, не особо мешкая, и сделал. После двойного « взгляда как бы с бездны», дух майора: воспарил над миром бренным, воображение заиграло, настроение запело, в честь свою чудные дифирамбы, на сердце стало тепло и радостно. Вдруг захотелось быть, жить, ещё, ещё, ещё!.. Но дела государевы, звали на службу ратную, и пришлось оставить мир грез, за стойкой бара и ковылять, в отдел. Там его уже дожидались сослуживцы, дабы обмозговать, новые бредовые версии, своего больного воображения. Майор встал с барного стула, находящегося у стойки, медленно поковылял влачить свою службу, которая и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна. – «Господи! Да когда же настанет то время, когда я не спеша, зайду тихонечко в гуся, и, пропустив рюмашечку, отправлюсь на рыбалочку». – Подумывал Якименко, идя тротуаром; как вдруг в кармане, зазвонил телефон. Достав его и, нехотя глянул на дисплей, ответил.  – Да слушаю тебя!
   – Станиславыч Вы где? Это Мосякин. – Раздался, голос из телефонной трубки.
   – Минут так через пять, буду у себя. Так что подтягивайтесь. А что за срочность- то такая?
   – Да на свете, ещё одним евнухом стало больше. – Ответил Мосякин.
   – Кто на этот раз? – Спросил майор.
   – Сын генерального прокурора.
   – Значит я, всё- таки был прав, и Онищенку уже будет не так скучно, коротать часы в гордом одиночестве, деля пустую палату, разве что с мухами. – Съязвил майор.
   – Так же, видать подумал и прокурор, посоветовав врачу, подселить своё чадо к сыну мера. – Добавил Мосякин.
   – Ну ладно, я уже подхожу, договорим в кабинете. – Сказал Якименко, и нажал сброс.
   – Не успев толком переступить порог; как вошедшего в отдел Якименко, окликнул дежурный и сообщил, что его хочет видеть генерал Панков.
   – Хорошо! – Сказал майор и добавил. – Спасибо Саша.
   Направляющегося к начальнику, майора, тот, встретил его в коридоре. – Олег Станиславович Вы ко мне?
   – Да, Яков Аркадьевич, мне только что сказал дежурный, что Вы хотели меня видеть.
   – Олег Станиславович, надеюсь, Вы в курсе, что пострадал уже второй парнишка, а именно сын прокурора.
   – Да Яков Аркадьевич, мне доложили.
   – Так вот Олег Станиславович. Берите и это дело в своё производство, объединяйте его с делом Онищенко, и работайте в тесном сотрудничестве с прокуратурой. Есть мнение, что это происки одной группы ублюдков, пытающихся, таким вот паскудным способом, подорвать авторитет власти в канун предвыборной гонки. Так что майор, полнейшая конфиденциальность, и отнеситесь к этому делу как первоначальному и с полной ответственностью. Я на Вас надеюсь.
   – Постараюсь оправдать Ваше доверие, Яков Аркадьевич.
   – Постарайтесь майор, очень постарайтесь. Документы на Ваше очередное, я уже направил; так что вскоре надеюсь, перешьёте на своей пижаме, новые погоны. – Закончил генерал, и, развернувшись, ушёл к кадровику.
   – Вот те типа, тупо на, охренеть, какие страсти…. – Буркнул себе под нос майор, и, ускорив шаг, направился в свой кабинет.
   Войдя к себе, Якименко рухнул в кресло и, откинувшись на его спинку заложив руки за шею, зевнувши, потянулся, и для завершения картины закурил. – «Господи как хорошо- то дома»… – подумал он, но мысли его прервал короткий стук в дверь, и в её проеме появился Мосякин. – Можно? – Спросил он, и практически ввалился в кабинет, подтолкнутый сзади Кузьминой, следом за которой, не спеша вошел и Живаев.
   – Ну что же, давайте присаживайтесь и начнем, пока как бы все в сборе. – Сказал майор и, помолчав, добавил. – События сегодняшнего дня принесли не мало, кому радости, а кое-кому и разочарований. Так что Тамара Викторовна, пожалуй, начнем с Вас.
   – Мне удалось сегодня побеседовать с девятью из восемнадцати ранее нам известных пострадавших. Остальных пока не встретила. Кто на даче, в селе, на речке, ну а кто и уехал к морю, как ни как, лето. Девятнадцатая, Маркелова Татьяна Петровна, пока вообще молчит и не с кем, разговаривать не желает. Ну, оно и понятно. Её отец, Пётр Матвеевич в полном штопоре, сказал, найдет, яйца по отрывает и заставит сесть. И судя по его настрою, да и телосложению, но и, конечно же, исходя из тех дело в его праведных, что творил он в лихих, так сказать, девяностых годах; сомнения здесь не уместны.
   – Да, Тамара Викторовна, я помню этот персонаж. Да и- то, чем он зани-мался. Веселый был паренек, ох и попил же он нам кровушки. – Перебив Кузьмину, вставил своё воспоминание, майор. – Продолжайте….
   – Так вот! – Продолжила начатую тему Тамара. – Выйдя из больницы, Пётр Матвеевич, вскочил в машину, у него BMW- троечка, и куда- то умчался, на телефонные звонки не отвечает. По всей видимости, открыл сезон охоты.
   – Хотелось бы верить, но сына мера, оскопила женщина. – Сказал Мосякин.
   – Откуда столь утвердительная информация? – Спросил майор.
   – Я заезжал в больницу! Клиент в шоке, молчит как партизан, но, тем не менее, после операции, пока выходил наркоз, он таки бредил. И вот в это- то время, если верить доктору, он и кричал, называя кого- то, безжалостной сукой, страшной стервой, и слёзно просил, что бы та, его простила, и не откручивал ему мужские достоинства. – Добавил Мосякин.
   – И она, уняв его мольбам, послушав бедолагу Игорька, и всё оставила при нем. – Добавила Тамара, улыбнувшись.
   – Вы не забыли что у нас кроме Игоря, есть и ещё один пострадавший? – Вставил свою реплику майор, и добавил. – То есть, Карнаух Виталий Петрович; так сказать, сын прокурора. Сын, потому что дочерью, он ещё не стал.
   – По кличке, Карнаухий! – Произнес Живаев, и спросил. – Ему что тоже открутили?
   – Ему отрезали, по самое не балуй, – ответил майор.
   – Значит, если верить Костику- то это чья- то злая месть…. Но чья? Неужели мстит одна из пострадавших? Если да, то это должна быть очень бойкая девка, двух парней за один день; круто даже и для здорового мужика. Да к тому же, не просто отрезает, а так чтобы не умер, но мучился долго. – Как бы мысли вслух, высказала Тамара.
   Зазвонил телефон. – Да, да, да майор Якименко, слушаю Вас! Ага, да, понятно. Завтра? Сегодня; значить никак? Понятно. Хорошо завтра прямо с самого утра; примерно с восьми…. Ага, добро, мой сотрудник придет. Спасибо! Да, да, я понял….
   – Что там?! – Спросила Тамара.
   – Там?! Там, если верить доктору, ещё один евнух. Только что привезли. Не- то сына? Не- то дочь? Хозяина сети ресторанов, Яценко.
   – Значит, Яценко Николай Николаевич, как бы уже и не сын? Да…. Есть женщины в русских селеньях. – Сказал Мосякин, глядя на Тамару.
   – Представляешь Костик, что может сотворить, обиженная женщина? – Ухмыльнувшись, сказала Тамара.
   – А я всегда утверждал и утверждать буду, что если и существует Сатана, то он с женским обличьем. Поэтому: неумолимо безжалостен, коварен, злобен, мстителен, не мучащийся в угрызениях совести. Старающийся с каким- то завидным постоянством: оскорбить, унизить, охаять ближнего своего. И как не странно, но этим лохом, практически всегда становится мужчина. – Ответил, как бы на Тамарин поддев Костя.
   – Видать этот дурачина, всегда под рукой; типа ближе уж некуда…. – Улыбаясь, сказала Тамара.
   Якименко, наблюдая за перепалкой между сотрудниками, казалось, абсо-лютно не реагировал на эти дебаты. Давая, таким вот образом, всем выска-заться, поскольку считал, что в подобных бурных дискуссиях, иной раз рождается истина. В стрессовых ситуациях, включается более активная работа мозга, анализирующая все пути и выхода из сложившихся обстоятельств. Нечто он пытался получить и в данном случае.
   – А вот, к примеру, между прочим, женщины и сами за мужиками бегают. – Обиженным тоном заявил Костя.
   – Так это ник- то и не отрицает! Каждая уважающая себя женщина имеет виды на послушного, да к тому же, проворного, исправно исполняющего свои обязанности холуя, каким и является по сути своей, мужчина. Главное ему, хомута вовремя на шее поправить, дабы потертостей избежать. – Снова, поддернула Костю Тамара.
   Разгорячившийся в дискуссии Костя, пытаясь доказать улыбающейся женщине свою правоту, стал стучать указательным пальцем по столу при этом крича, – а между прочим, ты вот тут мне межу прочим!.. – Все умные слова, словно кто- то стер мокрой тряпкой из его головы, оставив только холодную испарину на лбу. И кроме как, между прочим, ничего другое не шло ему на ум.
   – А что такое, между прочим?!
Вот, между прочим, знать мы хо чим.
Если мы у женщин к прочим,
Ноги отнесём. То увидим
Там воочию, есть овраг, ох!
Опасный очень, по краям он,
Скрыт лохматым, шерстяным ковром.
В том овраге кувыркаясь,
Нарушая, очень ладный строй.
Не один храбрец накрылся, той
Зловеще – манящей, бороздой.
За тот клок, шерсти с оврага;
Страстей, с наскоку, не унять!
Да, было время, посылали,
В место дара, в битву рать,
Да вот и нынче есть готовы,
За тот клок, и Родину продать.
В ту девичью брешь сырую,
Не стремись, ведь - весь брат, не войдёшь.
Сунешь вещь, а обмылок вынешь;
Да и прочь, куда- то побредёшь.
Ты обходи, чужой овражек,
Лучше как- то, дальней стороной.
Тогда бродить, по жизни будешь,
Уверен, с целой головой…
   – Нагло улыбаясь в перекошенное, от бессилия лицо Кости. Процитировала Тамара, Чем и основательно добила красноречивость парня.
   – А я! Да я, да вот тут, вот я…. – Начал было Костя, что- то пытаться доказать, но поняв что это бесполезно, замолчал.
   Инициативу перехватил Живаев.
   – Ну – всё, всё заканчивайте! Особенно это касается тебя Тамара, ишь, раскудахталась тут, да о своей, старой потёртой шинели. Я, вот тут наблюдая за спором, прикинул некую тему и думаю провести её как одну из версий. А именно?! Допустим, что всё это сделала обиженная девочка. Тогда возникает вопрос; как она это сделала? Трое парней, и замете не из робкого десятка. Каждый из них как мы знаем, прослыл в городе как драчун, баламут и прочее, а тут девочка…. Но эта девочка, не просто оторвала им, или отрезала их мужские причиндалы. Она сделала всё со знанием дела, лишив парней их погремушек, таким образом, чтобы они не умерли, не рехнулись, а только неимоверно мучились в процессе данной операции. Откручивала, давила, рвала и резала, она ведь без наркоза, ей было необходимо, чтобы всё происходящее они ощущали, и в полной мере осознавали свою беспомощность, да и безысходность. Я думаю, каждому из Вас не стоит объяснять, какую адскую боль испытал каждый из этих троих. Значить обиженная девочка, должна быть, довольно начитанной умницей, хотя и этого слишком мало. К начитанности нужно добавить холодный ум, рассудительность, бесстрашие, безжалостность, но и владение, хоть какими- то бойцовскими навыками, а так же, находится в отличной физической форме. Поскольку я сомневаюсь что ни один из наших пострадавших, не сделал хоть какую- то попытку вырваться из до-вольно цепких, на мой взгляд, рук, представительницы слабого пола. Прежде чем накрыться, «злобной бороздой». Ко всему выше сказанному, должна владеть навыками вождения авто. Лично я сомневаюсь что она нанимала себе водителя, скорей всего что вырубала она парней в машине и после того как связывала их, собственноручно отвозила к месту экзекуции. Затем обратно на трассу где и оставляла, дожидаться скорую помощь, которую как не странно, сама же и вызывала. Значить смерть парней, некоем образом, не входила в её планы. Да и работала она с кем- то в паре, потому что не мог одновремённо человек, калечить парня и выслеживать место нахождения другой жертвы. Из этого выходит, что есть помощник.
   Я думаю, что с самого утра, нужно чтобы Тамара подняла на уши всех пострадавших девушек, и выяснила, кто и где находился на протяжении сегодняшнего дня, вплоть, что по минутам. А особое внимание обратила, на так называемую, Завьялову Антонину. Изо всей когорты, которую мы знаем, эта малышка, больше всех подходит на роль мстителя. Стреляет из лука, дерется, втыкает в щит всякие железки, да и с психикой у нее, слава Богу.
   – Так она ведь в Керчи у тетки. – Перебила Живаева Тамара.
   – А ты её там видела? – Переспросил Якименко.
   – Нет, но так заявила её мать. – Ответила Тамара.
   – Чтобы уберечь свою дочь от тюрьмы, мать и не такого наплести может. – Сухо сказал майор.
   – Я Вас поняла, Олег Станиславович. – Как бы оправдываясь, тихим голосом сказала Тамара.
   – Тогда завтра с самого утра, зайди к матери, возьми номер телефона тетки, и, перезвонив, убедись лично. Затем навести всех остальных. – Распорядился майор.
   – А мне чем….
   – А тебе Костя, с утра в больницу. И душу вытряхни с этих кастратов. Только нежно, без особого напряга, ты же знаешь, их папики, ещё имеют голоса, и не только. Пусть вспомнят. Как их пленили?! Кто: где, как, и когда, да и главное. Куда они, Черт возьми, ездили?! Как откручивали им яйца, чем, и что при этом говорили? То есть всё, всё, что они помнят или знают. – Добавил Якименко, и пристально посмотрел на Живаева, продолжил. – Из троих пострадавших в совершенно разных местах, мы, как вам известно, и понятия не имеем, где эти места находятся. А ведь они есть, есть и довольно реальные и завтра же их нужно обследовать, поскольку совершенно идеальных преступлений не бывает. Хоть что- то да должно быть оставлено, упущено из виду, и его нужно найти, и найдя, определить преступника. Не настолько уж эта девочка умная, чтобы сделать всё безупречно, и не такие прокалывались. – Майор замолчал, продолжая смотреть на Живаева.
   – Я думаю, что особо они, откровенничать не станут. Скорей всего что всё- то, что касается инквизитора, они не помнят. Малейшая утечка информации относительно девочек и явных причин столь чудовищной кастрации, им грозит огромным сроком заключения, и скорей всего отставкой их отцов, но это в лучшем случаи. Так что папы им помочь уже будут не в силах, слишком громкая шумиха может подняться вокруг этого на первый взгляд, обыденного дела. А Вы все понимаете, что ни один вышестоящий чин, под такой историей не подпишется. Очень уж хлопотное это дело. – Добавил Живаев.
   – Да Витя, скорей всего ты прав. – Сказала Тамара и, пробежавшись взглядом по присутствующих, добавила. – Если всё так, а скорей всего что да, то завтра нас ждёт ещё трое кастратов.
   – Это если не считать атаманши, – сказал Костя, и добавил. – Но будим надеяться, что её минует сия чаша.
   – Ну, так и решим. Тамара девушками, Костя парнями, а дальше по обстоятельствам. Ну а ты Витя, займись текучкою, там тоже есть что выгребать. Кстати, её- то мы сейчас и обсудим. Давай Тамара Викторовна, тебе слово.
   – Я вот что подумала. А помните ли вы такую Нину Петровну Кадышеву? Примерно под метр восемьдесят ростом, довольно крепкого телосложения….
   – И?!.. – Вопросительно произнес Якименко.
   – Это не та ли, что её дочку изнасиловали в прошлом году? – Спросил Константин.
   – Ну да! Она ведь когда забирала заявление, заявила что забрать- то она забирает, но от мести не откажется и подонки, сотворившие такой ужас с её кровинкой, об этом, очень сильно пожалеют. Да и найдет она их сама, рано или поздно, но найдет. Да и без помощи, продажных, Иуд Ментов. – Добавил Живаев.
   – Вот и я- то о чем! А ведь эта женщина, по специальности то, Айболит!.. – Сказала Тамара и улыбнулась.
   – А ведь ты Тома, как не странно, но права. Кто, кто, но ветеринар, кастрирует практически профессионально, это его прямая обязанность, но и работа. Ему всё одно кому яички отстегнуть: коту, коню, иль нерадивому мужичку?.. А ну - кА, давайте мне её сюда, пока остальных не искалечила. Хватайте парочку бойцов и на задержание, быстренько. – Распорядился майор, и группа оперативников метнулась к выходу с кабинета.
   На звонок, прозвучавший в коридоре, входную дверь, открыла, довольно стройная, высокая женщина. – Слушаю Вас? – Вопросительно сказала она.
   – Вы Кадышева Нина Петровна, ветеринарный врач и мать девочки, которую изнасиловали в прошлом году, то есть Кадышевой Лилии Сергеевной?
   – Да! А в чём собственно дело? – Спросила хозяйка.
   – Я старший опер уполномоченный розыска, капитан Кузьмина Тамара Викторовна, – сказала молодая женщина, пришедшая в сопровождении четверых мужчин, двое из которых были одеты в милицейскую форму. Вам необходимо проехать с нами, в отделение.
   – Это обязательно; ехать с Вами? – Спросила хозяйка.
   – Даже очень! Вы подозреваетесь в нанесении тяжких телесных увечий, с отягчающим…. – Ответила Кузьмина.
   – Можно переодеться? – Спросила хозяйка.
   – Да, пожалуйста, –  утвердительно ответила Тамара.
   – А что собственно здесь происходит? – Спросила, выбежавшая из комнаты, высокая, худощавая, лет семнадцати девочка.
   – Не волнуйся, я скоро вернусь, нужно уладить некоторые формальности с этими людьми. – Нежным, чуть дрожащим от волнения голосом ответила женщина и добавила. Я готова, пошли.
   – Конечно, – сказала Тамара и группа людей, направилась вниз по лестничной клетке, к выходу.
   Кадышева в сопровождении троих оперов вошла в кабинет Якименка.
   – Присаживайтесь Нина Петровна, – Якименко указал ладонью на стул. – У нас к Вам имеется ряд вопросов, которые не терпят отлагательств, и первый из них, такой. Где Вы были, или находились сегодня практически на протяжении дня? Желательно разложить всё по минутам, и как можно подробней.
   – Знатчит так! Прихожу я к себе, примерно к восьми утра, осматриваю больных в стационаре, затем приём посетителей. Кроме всего прочего, приходится в процессе рабочего дня, и оперировать; вот и сегодня я кастрировала четверых мальчиков….
   – Вот, вот, с этого момента поподробнее, – сказал Живаев и приготовился записывать.
   – Вам рассказать подробно весь процесс кастрации, или поверхностно?
   – Подробно! – подтвердил Живаев.
   – Ну, тогда слушайте! Первым был, английский кокер-спаниель, мальчик приболел, и дабы не случилось обострение, ему пришлось удалить левое яичко. Я сделала….
   – Стоп! Стоп, стоп, стоп…. Причем тут кокер?….
   – Я молодой человек, ветеринарный врач! И мои пациенты, как это не странно: чижики, собачки, кошки забиячки, и так дальше, и тому подобные.
   – Но ведь Вы сказали, что кастрировали четверых мальчиков!?
   – Но не девочек же!? Да! Представьте себе троих, собачек и кота, которому какие- то баламуты, привязали к яичкам консервную банку, да к тому же капроновой нитью. А он, разогнавшись, пригнул через штакетник и повредил, замечу, довольно серьёзно, свои семенники. Пришлось удалить.
   – Господи, я ведь имел в виду людей!..  –  Протяжно сказал Живаев.
   – Я, молодой человек, не хирург, у меня немножко иной профиль, а если Вас интересует, чем я занималась на протяжении дня, так позвоните в вете-ринарную клинику и пусть дежурная, прочтет записи журнала приема. Я  не собираюсь помнить еще и это. Но судя с Ваших вопросов и последующей за ответами реакцией, я могу сделать вывод, в следующем. А именно в том, что кого- то из этих папенькиных мажоров, всё-таки кастрировали, и, судя по реакции, не одного. Да, я хотела это сделать, но мне пока было не до этого, мне нужно было в первую очередь, заняться здоровеем дочери. Вы и представить себе не можете, сколько сил, денег и нервов, стояло лечение девочки, после того что сделали с ней эти уроды. И я счастлива, счастлива, что суд Божий, всё же настиг этих ублюдков, и наказал за всех тех, кого они осквернили. В сущности, я, только из - за ради этого и пошла с вашими подопечными; майор. Пошла, что бы, опровергнуть, или закрепить в твёрдой позиции свои личные домыслы, домыслы о настигшем возмездии. А всё что касается дальнейшей информации, по этому вопросу, так мне завтра изложат в мельчайших подробностях, уж можете мне поверить.    
   Звонок в дверь, жужжал как назойливая муха. – Да кому там уж так невтерпёж; достали! – Сказал парень, и, оставив на столе, недоеденный ужен, направился открывать дверь. Распахнув дверь, в её проеме увидел нечто. Оно стояло в серых бахилах, сером спортивном костюме, темной шлем маске и солнцезащитных очках, на руках имело, технические перчатки, на спине свисал рюкзак, в руке, находилась какая- то коробочка.
   – Чё за на?!!! – Только и успело, вырваться из груди  дебелого, здоровенного, тугодума, с темно русыми волосами, зачесанными слегка назад, и имеющими пробел посредине, с маленькой челочкой, спадающей на лоб. В основном прическа была аккуратно уложена, и отливала блеском от чрезмерно применяемого геля. Погоняло Бычара, ему было как раз под стать, поскольку стандартный двухдверный шкаф, отдыхал бы в сравнении с этим парнем.
Сильный разряд электрошокера, практически вырубил его, и он рухнул словно мешок, на пол.
   Серое нечто вошло в квартиру, закрыв на замок входную дверь. Наклонившись над парнем, вынуло с рюкзачка пакетик, достало с него бутылочку, и небольшой платочек, смочив его содержимым бутылочки, плотно прижало к лицу парня. Тот едва придя в себя, и не совсем ещё осознав, что все- таки произошло, вдохнул со сладковатым привкусом запах хлороформа, отдал дань глубокому сну. Пришел Михаил в чувства, только после того, как кто- то обрызгав его водой, врезал сильную пощечину. Он помотал головой, пытаясь, вернутся в реальность и осознать, что всё- таки произошло, и это ему удалось. Попытка расправить тело, прошла безуспешно. Руки парня были отведены немного назад, согнуты в локтях и от запястья до локтевого сустава, привязаны к крайним секциям чугунного радиатора водяного отопления, туловище в районе поясницы так же было плотно притянуто к нему же. Что касается ног, то они были разведены, высоко задраны  к краям плеч и притянуты к трубе, проходящей над радиатором и являющейся одним из звеньев по-дачей к радиатору теплой воды. Парень напряг всю мощь своего тела, но капроновые шнуры, выиграли этот неравный поединок, и выстояли противостояние человеческого тела. Переведя глаза вниз, Михаил увидел, что его промежность была идеально выбрита, и, по всей видимости, одноразовым станком находящимся тут же на полу. Подняв глаза и уже более скрупулезно осмотрев человека находящегося перед ним, понял, что это ни кто иной, как среднего телосложения девушка. Она стояла перед ним, держа в руках открытую бутылку водки, вероятней всего взятой из холодильника. Михаил хотел ей что- то сказать, но большой лоскут скотча, крепко удерживал его плотно закрытый рот. И вдруг, немного со стороны, Михаил увидел и ещё одну непонятную ему картинку, это была его промежность, но находилась она, на экране монитора ноутбука, который стоял рядышком с небольшим штативом из установленной на нем камерой, которая и посылала, по всей видимости, сигнал на компьютер.
   Девушка присев перед парнем, стала медленно поливать его промежность водкой и нежно втирать её в тело своей рукой, одетой в латексную перчатку, поверх технической. Приятное, холодное с легким согревом ощущение, расслабило парня, его член набух, словно кукурузный початок, в мозгу, закрывшего глаза и откинувшего назад голову парня, разыгралась буйная фантазия, предстоящего интимного вечера и легких уклонов в сторону садомазохистских направлений, и некоего стимулирующего потенцию экстрима. Но, не обращая даже малейшего внимания на- то, как оттягивается в блаженном кайфе Михаил. Женщина, продолжая ласкать эрегированный мужской орган, засмеявшись, шутя, потянув за него, и сказала. – Ой, какой противный коротышка, толстенький как бегемот, а всего- то с два вершка росту. И тут же оставив ласкать уродца, вынула из своего рюкзачка, полтора метровую капроновую не очень толстую веревочку, приложив её к члену, таким образом, что бы короткий её кончик остался у лобка, а вот длинный, был обращен к толстенной головке. После чего, со словами, сейчас мы его удлиним, сжав ладонью, тельце члена, стала довольно плотно с чрезмерным усилием обматывать, да так что бы виточек к витку все тельце члена, от головки к лобку. И после того как витки прекратили помещаться в один ряд, завязала тугой узел у самого лобка.
   – Ну вот, а сейчас будем ждать, пока он вырастит. А что бы, не тратить напрасно время, поиграем с твоими орешками, ох какие ятра, чистый изумруд. – Сказала женщина и, с силой оттянув, сдавила содержимое мошонки. От такого расклад у Михаила струей брызнули слезы из глаз, которым, вот, вот, хотелось пролиться от нестерпимой боли исходящей испод шнура, неимоверно сильно перетягивающего возбужденный член, и не дающий возможности оттоку крови из-за перетянутых им вен.
   Женщина поднявшись, включила легкую музыку и вернулась к своей работе. Вынув из рюкзачка сложенную вдвое гитарную струну с привязанным со свободной стороны, звеном цепи, привязала к этому же звену длинную веревку, женщина размотала её к входной двери. Затем вернувшись к Михаилу, и присев возле него, стала мять, ломать крутить из стороны в сторону его член, вызывая тем самым невыносимую боль. Спустя, минут десять такого массажа, вызвавшего у парня обильное семяизвержения, которое так и не смогло вырваться наружу, женщина, сильно сдавив беззащитное тельце, рванула его на себя, заставив, таким образом, парня завизжать, забившись в самопроизвольной агонии, после чего, оставила многострадального пупсика, с синеющей головкой в покое и занялась его яичками. Она достала из карманчика куртки, капроновую стяжку, применяющуюся для фиксации кабельных линий при монтаже, которая уже заранее была подготовлена к работе, и, накинув петлю на яички Михаила, оттянув предельно мошонку, и сдвинув стяжку вверх, плотно зафиксировала её. Затем накинув стальную удавку чуть ниже капроновой и так же подтянув её, отправилась к входной двери. Подняв с пола конец шнура и предельно оттянув его, определила расстояния к двер-ной ручке, после чего, внеся небольшую поправку на непредвиденность, сложила край веревки вдвое и завязала узлом. Получившуюся небольшую петельку, затянула как можно туже, и, обрезав излишек, разницу смотав забрала с собой.
   – Ой, извини парнишка, чуть не забыла. У меня же есть презент для твоей попки. – Сказала женщина, и вынула из рюкзачка разлогую шишку.
   Измотанный предыдущими мероприятиями парень, увидев, что достала с рюкзака женщина, истерически завизжал, беспорядочно мотая головой.
   – Ты видишь, какая прелесть, отныне она будет жить в твоей попке, – сказала женщина, – и присев у промежности Михаила, ввела шишку, с небольшим усилием в его анус, следом за первой в её руке появилась и вторая. Женщина надавила на первую шишку второй и та медленно вошла следом. – Видишь как чудненько, а ты дурачок боялся. – Добавила женщина и перевела свой взгляд на парня.
   Михаил наблюдал за действиями женщины, широко раскрытыми, полными слез, и ужаса глазами, пытаясь мысленно предугадать её дальнейшие действия по отношению к его промежности. Ведь ничего подобного ему никогда и в мысли не приходило, что вот так вот просто, раз и все! Все чем жил, мечтал, любил…. С такой репутацией в зону? Господи, лучше б умереть….    
    Женщина осмотревшись, не забыла ли чего, отключила камеру, компью-тер, сложила все в рюкзак, и, собравшись откланяться добродушному хозяину, подошла к стационарному квартирному телефону, набрала номер.
   – Дежурный по!...
   – Слушай меня внимательно, Любезный! Срочно свяжись с начальником и передай ему, что у него есть десять минут, но максимум пятнадцать, что бы спасти своего сына, находящегося сейчас у себя дома, время пошло. Действуй.
   Бросив рюкзак на плечё, после чего наклонившись над промежностью парня, дабы убедитьсь, что все в норме, женщина направилась к выходу. Подняв конец веревки с петлей, она вышла из квартиры, и попыталась одеть, петлю на ручку двери. Вот тут- то она и поняла, как облажалась, поскольку не учла при замере толщину руки, на которую должна была надеть петлю, из внутренней стороны двери. Женщина, приложив некое усилие, медленно потянула петлю, сильно пережав дверным полотном своё запястье, но труд, затраченный на это, был, как не странно вознагражден, хотя из комнаты и доносился, какой- то странный мычащий визг. Петля туго наделась на ручку. Женщина аккуратно вынула свою руку, благодаря Бога, что нигде при этом её не поцарапала и даже не оголила, прикрыла дверь и направилась к лифту, который как не странно, но не пришлось долго ждать, он находился на этаже. Пустив лифт в низ, сняла шлем, перчатки и бахилы, приготовившись к выходу, сунула их в рюкзак. Качнувшись, кабина остановилась и открыла дверь. Женщина, потрусила пол лифта кайенской смесью, быстрым шагом покинула её и, выйдя из подъезда, снова применив чудо смесь, растаяла в давно наступивших сумерках, поправляя по дороге клапан рюкзачка.
   В кабинет к Якименку распахнулась дверь, и на пороге кабинета появился генерал Панков. – Вы еще здесь? Хватайте экспертов и быстро на квартиру к моему сыну, догоняйте! – Крикнул он и помчался к выходу.
   – Хорошо, Яков Александрович! – Громко сказал Якименко и уже значительно тише, с нескрываемой ехидной ухмылкой, многозначительно подняв указательный палец вверх, добавил. – Четвертый…. Погнали ребятки! А Вы, Нина Петровна, подождите, по приезду мы отвезем Вас домой.
   – Не стоит беспокоится, Олег Станиславович, я вызову такси. 
   Группа, выбежав с кабинета Якименко, и направилась на стоянку машин, где их уже поджидали эксперты. Спустя несколько минут, включив проблесковые маячки, три машины, мчались по ночному городу.
   Одинокая девочка, накинув спортивную тоненькую ветровку, сидела на скамеечке в отдаленном углу двора, и, наблюдая за окнами дома что напротив, грызла с небольшого пакетика, картофельные чипсы. Зазвонивший в кармане телефон, оторвал её от столь приятного занятия. – Да, – сказала она, поднеся к уху телефон. Дома. Не сам. С ним его друзья. Да я вижу во дворе у дома три машины. Нисан Скайланд, синего цвета, это машина Кукурило Васьки. Так же, BMW - 318 седан, темно синего цвета; это тачка Симонова. И Альфа Ромео МиТо; это машина, Анохиной Верки. Да, да! Буду ждать до конца и позвоню. – Сказав последнюю фразу, девушка, нажав отбой, сунула телефон в карман, и продолжила хрустеть, чипсами.
   К подъезду дома, в котором проживал сын генерала Панкова, одна за другой, моргая маячками, подъехали три машины. Из первой, вышел довольно здоровенный генерал, осмотревшись, увидел машину сына которая стояла припаркованная у детской площадки, и, не дожидаясь остальных членов группы, ринулся в открытую дверь подъезда. Нажав кнопку лифта и не дожидаясь его. Ринулся, перепрыгивая через две ступеньки вверх по лестнице. Следом за ним бросились Мосякин с Живаевым, остальные вошли в как раз в это время подоспевший лифт.
   Подбежав к двери квартиры, генерал надавил звонок, но кроме музыки из неё он не услышал ни единого, вразумительного звука. Надавив на ручку двери, потянул на себя, дверь, немного приоткрывшись, вернулась в исходное положение. Создавалось впечатление, что её кто- то, но явно слабей, удерживал из нутрии. Генерал повторил попытку но результат оказался прежним, за исключением того что из квартиры сквозь звуки музыки, донесся невнятной мычащий звук. Генерал со всей силы резко рванул на себя дверь и та распахнулась. Из нутрии квартиры, внезапно вырвался страшный, душераздирающий вопль. Генерал, выхватив пистолет, ворвался в распахнутую дверь, и, ринувшись вовнутрь квартиры, в изумлении застыл на пороге комнаты. Группа коллег столпилась у него за спиной. В ярко освещенной комнате, находился полуголый, крепко привязанный к радиатору водяного отопления сын генерала. Его член был в возбужденном состоянии, но при этом, плотно обвит капроновым шнуром, над которым, находился непонятного цвета, в котором сочетались как коричневый, так и сине, фиолетово красные тона, безжизненный бутон, распухшей, и лоснящейся при этом на свету головки. На том месте, где должны были находиться, компактно упакованные в мошонку орешки, свисал рванный, окровавленный лоскут плоти, стянутый капроновой кабельной стяжкой. Чуть в стороне, на полу, валялся и жалкий ошмёток самой мошонки, из которого виднелись фрагменты оторванных яичек парня, который выл от невыносимой боли, проснувшегося в нем чувства стыда, и безысходности. Слезы катились из его глаз и скапывали с наполовину отклеенного скотча, удерживающего ещё несколько минут на-зад рот Михаила. Чуть в стороне от обрывка мошонки валялось и само приспособление, примененное для данной операции. Это была сложенная вдвое гитарная струна, прикрепленная через кольцо к уходящему куда- то капроновому шнуру. Тамара оглянулась, и все поняла, поняла, то, почему не открылась при первой попытке дверь, на ручку которой, была накинута обратная сторона шнура. Тамара, вынула из сумочки свой мобильный телефон, набрала номер, и, представившись, вызвала скорую помощь. А эксперты с оперативниками, взялись за свою привычную работу.
   Генерал, молча, сидел на диванчике, тупо глядя в одну точку, и на первый взгляд, казалось, что он находится очень далеко от происходящего в квартире сына.
   – Олег Станиславович! – Громко окликнул майора, генерал.
   – Слушаю Вас, Яков Александрович, – подойдя к генералу, сказал майор.
   – Майор найди мне эту суку; я должен знать причину, столь дерзкого ко-щунства, по отношению к моему сыну. Я всю жизнь учил его справедливо-сти, верности своему делу, требовал уважать старших, почитать и не давать в обиду слабых, а особенно женщин, ведь это будущие матери, и им необходимо быть здоровыми,  для того чтобы рожать нормальное потомство. И он, клятвенно обещал мне свято следовать заветам наших отцов и дедов. Я верю ему! Не мог мой сын, глядя мне в глаза, лукавить, притворяясь добропорядочным человеком, а сам в это самое время, творить чудовищный беспредел, и гнусные бесчинства, где - ни - будь на стороне. В которых, его постоянно обвиняют, пытаясь опорочить, обливая дерьмом, честное имя. Найди мне майор, если не самого человека, так хоть истинную причину, за какие грехи это сделали. Я должен знать, знать все….
   Прибывшие довольно быстро медики, осмотрели пострадавшего и оказав ему первую помощь, забрали парня с собой.
   Оставив экспертов проводить свою, так сказать обычную процедуру обследования места преступления, группа оперов во главе с Якименко отправилась к себе в отдел.
   – И так, четвёртый пострадавший уже есть, осталось два балбеса и предводительница. А ведь они и понятия не имеют, что происходит, да и вообще того, что уже произошло с их друзьями. – Сказал майор, разведя руками, и посмотрел на Тамару.
   – Я думаю, что завтра узнают, – Добавила Тамара, и улыбнулась.
   – Это если, как раз в это самое время, не откручивают, столь прекрасные йоболзы, следующему претенденту. Что вполне вероятно, поскольку этой девочке, заминка не нужна, претенденты могут разбежаться. – Сказал Костя и добавил. – Хотя вряд ли. Из этих четверых, не заикнется об этом ни один. Не тот это случай. Как бы, насильничали вместе, а оторвали яички, половине, несправедливо….
   – Там парнишкам и писюны, по отрывали, вот же паскудство. Теперь дабы помочится, им штанишки снять нужно; непривычно…. – Сказала Тамара.
   – Они после больнички в мини юбках ходить будут, имена поменяют, так что всё будит хорошо. – Добавил Виктор.
   Зазвонил телефон, майор снял трубку. – Да, слушаю! – И включил гром-кую.
   – Олег Станиславович, это доктор Кононов. Четвертому парнишке, которого привезли из квартиры, так же как и предыдущим джентльменам, пришлось удалить член. Но, ко всему выше сказанному следует добавить и- то, что у него в анальном отверстии, или как сказать для Вас более, понятней, так это будет в попке, были обнаружены две довольно разлогие шишки. Может эта информация, Вам чем- то поможет, или, кое- что напомнит, не знаю? Вам решать….
   – Спасибо Вам Евгений Ефимович, за информацию. – Поблагодарил доктора Якименко.
   – Пожалуйста. Олег Станиславович. – Ответил Кононов и положил трубку.
   – Ну, что мы об этом думаем? – Спросил майор.
   – Шишки во влагалище, были только у Завяловой Антонины. – Ответила на вопрос Тамара.
   – Ну, в крайнем случае, мы уже точно знаем, кто их туда поместил. – Добавил Костя.
   – Завтра же найти мне Завялову, и всё о ней где, что, когда. – Сказал майор, и добавил. – А пока отдыхать, утром вы мне нужны в здравом рассудке.
   Часам к трем ночи, развеселившаяся, подогретая вином компания вышла из подъезда, и, простившись с добродушным хозяином, усевшись в свои машины, уехала. Станислав закурил и, постояв несколько минут, вглядываясь вослед уехавшим друзьям, затем сладко потянувшись, зевнул, швырнув окурок в стоящую рядом урну, вернулся в подъезд, направляясь к себе домой.
   Девушка, вынув из кармана телефон, включив его, набрала номер.
   – Слушаю!
   – Все уехали, Симонов один….
   – Уходи!
   – Ясно, – Сказала девушка и выключила телефон.
   Спустя некоторое время, у дома Станислава, появилась женщина в сером спортивном костюме, солнце защитных очках и рюкзачком на плече. Ночь стала потихоньку сдавать свои позиции, и на небесном своде появился сла-бый ореол Богини Эос, то есть, утренней зари. Женщина присев на лавочку, вынула из карманчика мобильный телефон, и после того как сменила в нем сим-карту, набрала номер.
   – Слушаю! – Прозвучал в трубке, заспанный голос Станислава.
   – Привет Кабан…. – Сказала в трубку женщина, и продолжила. – Тащи пару буратин, или что другое, нужно срочно ширнуться, и то давай оперативно, бля, спасу нет. Жду на стройке.
   – Сейчас принесу, смотри не подохни, раньше времени. – Сказал Кабан и нажал сброс.
   – Да уж постараюсь, – в полголоса сказала женщина и направилась к строящемуся дому. – «Во сволочь жирная, даже не спросил кто, откуда, скоро здесь во дворе, ларек откроет». – Думала женщина, входя на территорию стройки. Зайдя в дом, она остановилась чуть в стороне оконного проема, и стала поджидать, появление тупого барыги.
   Спустя некоторое время из подъезда вышел двадцати трех летний, довольно жирный, лысеющий блондин, по своей комплекции, чем- то, уж больно напоминающий огромный мешок с дерьмом. Что- то бубня себе поднос, парень быстрым шагом направился к строящемуся дому. Войдя в подъезд, услышал довольно слабый женский голос, доносившийся откуда- то с верху. Поднявшись на второй этаж Станислав осмотревшись по ближайшим углам, громко спросил.
   – Ну и где же ты валяешься- то, твою мать нехай?!
   И вдруг, как из под земли, перед ним возник странный силуэт. – Не валя-ешься, вонючая ты свинья, а к примеру находишься. Разницу улавливаешь. Заплывший жиром хряк. С девушками общаться, это тебе не в дубовом лесу, желуди грызть.
   От неожиданности, кабан широко открыл рот, из которого в ту же секунду вывалилась сигарета, которая падая, залетела за оттопыренную на груди майку и больно прижгла ему живот. Кабан ахнул! Но уже в следующее мгновение сработавший электрошокер, отключил Станислава, и тот рухнул на пол, подняв при этом, небольшое облако пыли.
   Женщина в спортивном костюме: маске, очках, перчатках, и бахилах на ногах, дернула развалившуюся на полу тушку; она оказалась совершенно не подъемной. – Ну что ж, смена позиций не является отказом от проведения дальнейших маневров. – Сказала девушка, подсунув под нос парню платочек смоченный хлороформом, и подержав его там пару минут, приступила к работе.
   Первым делом, сняла со Станислава обувь, затем шорты и трусики. После чего, сложив вещи парня в аккуратную стоечку, уложила их в новенький полиэтиленовый пакет, взятый с рюкзачка. Затем с того же рюкзачка вынула веревки, положила их парню на живот, и задравши лежащему на спине правую ногу вверх, надавила на неё, массой своего тела и притянувши к ней правую кисть руки, крепко связала. Тут же, ту же процедуру проделала и с левыми конечностями. Связав развалившегося на полу Станислава таким вот не хитрым способом, женщина достала с кармана рюкзачка тоненькую клеёнку, и простелила её у паха парня. Не теряя особо времени, взяв с рюкзачка: штатив, камеру, ноутбук,  установила всё в нужном месте, подготовившись к съёмке. Потом одела поверх технических перчаток, перчатки с латекса, расстелила полотенце и выложила на него: три капроновые стяжки, скальпель, ножницы, баллончик с зажигалкой для ускоренной депиляции, малярную средних размеров кисть, зеленку, йод, несколько тампонов на палочках, коробочку с зубочистками, скотч, а так же, вынутые из кармана шорт парня, два шприца с злополучным зельем. Убедившись, что всё приготовила, под-нялась с корточек, взяла скотч и ножницы, обошла развалившегося дядю на полу, наклонившись, двумя сильными и довольно хлесткими оплеухами, привела парня в чувства. Тот испуганно моргая глазами; не понимая спросонок, что всё-таки происходит, и почему он связанный, к тому же, находится в такой вот, столь пикантной позе. Станислав, было, открыл рот для вопроса, но стопа, женщины, одетая в серую бахилу, придавив подбородок, плотно затворила его разинутую варежку, на которую тут же лег, широкий лоскут скотча.
   – Так вот, жирная свинья! – Сказала женщина, и продолжила излагать начатую тему. – Слушай немножко истории. Еще в четырнадцатом веке Уильям Оккам, который был одним из самых известных философов своего времени, и открывший методологический принцип, получивший название, (закон достаточного основания). В упрощенном виде гласящий следующее: «Не следует множить сущее без необходимости». (Либо, «Не следует привлекать новые сущности без самой на- то необходимости»). Этот принцип формирует базис методологического редукционизма, так же называемый принципом бережливости, или же законом экономии. Более известного как «бритва Оккама».
   – Для тебя убогого, объясняю более доходчиво! «Отсекать все лишнее и маловероятное к употреблению», и для этого есть, достаточное количество весьма веских оснований. В твоём случае, это всего лишь банальное оскоп-ление. Но если ты не знаешь что и это такое, постараюсь объяснить и ещё популярнее. Это полное отсечение твоей мужской половой принадлежности, а именно полная кастрация, чем мы сейчас с тобой лично, и займемся. Сначала удалим яички, а затем и член, дабы не скучал в гордом одиночестве. После чего ты уже никогда не будешь считаться мужчиной, но как не странно, можешь мне поверить, далеко ещё и не женщиной. Так, нечто бесполое, типа ОНО, поскольку к твоей сущности уже не подойдет мужское имя, да, как в прочем и женское, которое так же не читается в среднем роде. Вот где- то примерно, такой вот расклад.
   Не говоря больше ни слова, женщина взяла в левую руку баллончик, а в правую зажигалку, и уже спустя парочку минут, промежность парня хоть и отдавала чем- то горелым, но была гладенькая как у младенца. Женщина промела её малярной кистью, и не обращая особого внимания на имеющийся на теле хоть и незначительный но ожог, обильно обработала паф йодом. Несмотря на страшный испуг своего хозяина, который гудел и сопел, словно кузнечный мех в момент раздува горна, член Станислава не смог устоять перед ласками женских рук, и вскоре стал твердым, словно зеленый огурец находящийся после дождя на грядке. Только что, нежная и ласковая женская ладонь, с силой сжала беззащитное тельце члена, и резко оттянула его на себя; а уже в следующее мгновение у его основания, весело зажурчав, довольно плотно, затянулась капроновая удавка, напрочь прекратив всякую циркуляцию крови в нутрии багровеющего, милого головастика. Следующая аналогичная удавка, с ещё большим усилием, перетянула тельце члена в сантиметре от головки, которая тот же час стала принимать более синеватый оттенок. Удавив, таким образом, столь милого пупсика, женские ручки опустились к мошонке и, провернув её два раза вокруг своей оси, резко дернули в низ. Парень, взвив от жуткой боли, забился в страшной агонии, от чего перевернулся на бок, но это не принесло ему желаемого результата, а лишь добавило боли, оттого что мошонка с содержимым оставалась перекрученной в руке женщины и падение на бок, ещё больше её скрутило. Отпустив с ладони мошонку, которая сразу же, вернулась в исходное положение, женщина развернулась к полотенцу, взяла ножницы, и снова оттянув пальцами мошонку, рассекла примерно посредине, где- то на треть. Левое яичко самопроизвольно выскользнуло сквозь прорез, и повисло на семенном канатике. После секундной манипуляции ножницами, правое яичко, поступило так же. Парень весь дрожал от непрекращающегося озноба, ведать это какие- то побочные явления организма на страшную, невыносимую, всепоглощающую боль. Женщина, одела на разрезанную и уже лишенную своего содержимого мошонку, капроновую стяжку, но пока затягивать её не стала, а пропустила извлеченные с мошонки яички промеж пальцев, так что бы левое яичко прошло между средним и указательным, а правое, средним и безымянным, и сильно потянула на себя. Слезы, пенящиеся сопли стекали по лицу парня и падали на зава-ленный строительной пылью и мусором пол комнаты, при этом Станислав сильно стучал головой об этот же грязный пол и издавал некий рычаще, воющий звук, переходящий в злобное ривение. Удерживая яички предельно оттянутыми, женщина, обхватив резанную мошонку правой ладонью, потянула её к яичкам. После того как и мошонка была оттянута, женщина что было силы сжала её правой рукой а левой отпустив яички, зафиксировала стяжку у основания мошонки, после чего снова взяв ножницы, аккуратно отсекла остатки плоти мошонки, почти при самой стяжке, правда чуть, чуть отступив от неё. В итоге оставленные яички, свисали, словно две сливы с ветки. Измученный, лишенный чувств парень, лежал средь всевозможного мусора, и отличало его от покойника, только тяжелое дыхание, с чудовищными хрипами вырывавшееся из его груди, да частые вздрагивания, от пробегающей по всему телу дрожи. Женщина не став приводить его в сознания, а плотно перевязав семя выносящие канатики, взяла коробочку с зубочистками, стала протыкать ими, насквозь яичка парня, и когда с каждого уже торчало больше десятка деревянных спиц, открыв зеленку, обильно раскрасила, свой только что изготовленный муляж зеленых каштанов. Вернувшись к посиневшему от сжатия члену, женщина, взяв скальпель, аккуратно отсекла ему головку, после чего приладила её на место при помощи тех же зубочисток. Облив головку и зубочистки йодом, женщина, выключила камеру, и стала собирать всё в рюкзак. Осмотревшись по сторонам, развязала Станислава и, сделав ему несколько слабых инъекций принесенных им же наркотиков, создавая иллюзию частого употребления, тыкнула в руку шприц, оставив на руке погрызенный им же жгут. Рядом положила пакет с вещами, врезала несколько хлестких пощечин и, дав нюхнуть нашатырь, вызвала с телефона пострадавшего  скорую помощь. После чего, женщина, не спеша, ещё раз внимательно осмотревшись, ушла. Ушла, оставив парня приходить в себя, при этом, мучительно осознавая, насколько может быть хрупкой разделительная черта, между беспределом, которым он любил тешить своё больное самолюбие, и жестокой, довольно реальной местью, приходящей как всегда внезапно. Выйдя из дома и свернув за угол, женщина прошла несколько десятков метров вдоль тыльной стены дома, сняла свой незатейливый камуфляж, и покинула территорию стройки.
   В кармане женщины, тихонько зазвонил телефон, она вынула его из кармана, – Да!..
   – Я их нашла. – Послышался голос в трубке.
   – Где?..
   – На даче Анохиной, это село Вербовое, поскольку обе машины находятся здесь. – Ответила девушка.
   – Уезжай из города, и как можно оперативней, тебе уже пора.
   – Понятно. – Ответила девушка, и выключив телефон, не спеша удалилась.
   Врачи и милиция, прибыли практически одновремённо, и пока врачи ос-матривали пострадавшего, оказывая ему первую помощь, эксперты начали свою процедуру, сбора вещественных доказательств, данного  происшествия. Оперативники разошлись в поисках, хоть каких- то свидетелей, хоть какую- то крупицу информации.
   Врачи, уложив пострадавшего на носилки, унесли его в скорую. Следопыты же с экспертной службы, разведя руками, так же стали собираться. Потому что, улики которые должны были остаться, равнялись абсолютному нулю, одно, что указывало на- то, что пострадавший был не один в данном помещении, так это бесформенные следы бахил, и- то, по всей видимости, в них находилась не только обувь преступника, но и картонные прокладки, находящиеся между подошвой обуви и самих бахил, поскольку протектор обуви отсутствовал. Вызванный кинолог с собакой, так же положительного результата не принес. Бедный пёс, пройдя несколько метров, стал чихать, бить себя лапой по носу, и всем своим видом показывать, что на этом его миссия закончена. Эксперт взял пробы со следов, оставленных на той пыли, которую вдохнул пёс, и вся дружная компания оставила место происшествия.
   Женщина отправилась на маленький районный вокзальчик, где присев на лавочку, стала поджидать маршрутку. Та пришла минут за сорок и простояв в ожидании не так уж и, долго, отправилась на Вербовое. Об этой даче довольно подробно рассказал женщине Онищенко Игорь, при их недавнем, душевном разговоре. Это было любимое место Анохиной Вероники, она на этой даче, даже и зимой частенько обитала. Вот и сейчас, она там со своим другом Васей. Часть дороги, женщина прорабатывала в уме ситуации, какие могут возникнуть на даче, и как с них выйти. Но в итоге, решила что ей необходимо немного расслабится и отдохнуть, а со всем остальным, определится уже по месту. Она откинулась на спинку кресла и, закрыв глаза, целиком отдалась, приятным сердцу воспоминаниям.

     Продолжение следует...