Белка и старики

Дед любил природу и свежий воздух. Он был мастером на все руки: и плотник, и столяр, и слесарь... Выходец из многодетной крестьянской семьи, с молодых ногтей он был приучен к труду. Завершив многолетнюю трудовую деятельность, старик вышел на пенсию и решил обосноваться на даче. Ему надо было отдохнуть после напряженной рабочей поры. Была у него и жена, его верная подруга на протяжении долгих лет жизни.
       Дачу дед построил уже давно, еще во время активной работы, но времени на вольную дачную жизнь и отдых практически не было. Лишь изредка они с женой, тогда еще вполне молодой женщиной, приезжали, чтобы провести здесь непродолжительный отпуск. Но отдых у него тоже был активным, так как много времени занимал текущий ремонт дома, который постоянно требовалось поддерживать в порядке. Жена любила повозиться на огороде и в саду, где у нее росли неприхотливые зеленюшка да овощи на небольших грядках. Иногда к ним приезжали дети, которые не любили дачной жизни и предпочитали на каникулы ездить в студенческие дома отдыха и пансионаты. А в последнее время зачастили за границу.
       Дед и бабка стали жить на даче все лето, а изредка до самых холодов, когда в воздухе уже начинали кружиться белые мухи. Он построил новую терраску, обновил старый душ, починил забор. На сосну, что росла возле дома, повесил скворечник для того, чтобы в нем жили скворцы. Несколько лет так и было. Скворцы прилетали туда весной, выводили птенцов и выкармливали их. В свободное от поисков пропитания время они пели свои изумительные песенки. Дед с удовольствием их слушал. Иногда причмокивал языком в такт птичьим трелям. Весело посмеивался себе под нос, думая, вероятно, о чем-то приятном. Вспоминалось прошлое, деревенское детство. Тогда он любил ловить певчих птиц, хотя птицеловом его назвать было нельзя. Поймав какую-нибудь птичку, он ее вскоре отпускал на волю. Пусть, мол, летит...
       Но вот как-то раз весной возле скворечника произошла драка. Птицы хлопали крыльями, налетая на кого-то, да так, что пух и перья разлетались во все стороны. Легкий ветерок разносил их по воздуху прочь от места схватки. Скворцы гневно кричали, пытаясь заклевать своего обидчика. В чем дело? Что произошло? Почему были нарушены спокойствие и тишина дачного поселка? Оказалось, что их помещение заняла белка. Это было что-то вроде рейдерского захвата дома или производственных помещений, о чем часто говорили по радио и показывали по телевидению в постперестроечные годы. Белка высовывала мордочку из круглого отверстия птичьего домика и пыталась отбиться от нападавших на нее птиц одной лапкой. Другой держалась за край отверстия – входа в домик. Частенько под ее коготками оказывались вырванные перышки. Остренькие зубки пытались укусить нападавших. Вид у белки был разъяренный. Дед постоял, раскрыв рот, потом прикрыл его шапкой и сказал:
       – Вот это да! Ну и дела! Ай да белка, шустрая какая!
       – Цок-цок-цок! – сердито ответила ему с высокой сосны белка.
       Улюлюкать или вмешиваться в разборку между птицами и зверьком он не стал. Почесав себе затылок, просто пошел прочь. Однако происходившее произвело на него впечатление. Старик озадаченно причмокивал и кивал головой, как бы говоря про себя:
       – Надо же! Ай да белка! Вот рыжая хитрюга!
       Дома жена-старушка налила ему стакан горячего чая, положила на блюдце баранки с сухарями и стала смотреть, как он ест и пьет. Лицо у деда подобрело, морщинки разгладились, губы растянулись в ласковой улыбке, щеки зарумянились. Потом хозяйка предложила мужу сахару, придвинув поближе к нему сахарницу, стоявшую на обеденном столе. После всего этого, видно, у нее пробудился аппетит, потому что она налила и себе в чашечку горячего чая. Они тихо и мирно стали вместе попивать чаек за столом, слушая передачу по радио. Как правило, когда старики сидели и ели за столом, оно бубнило не переставая. Такая уж у них была привычка. Изредка они обменивались своими впечатлениями от услышанного. Напившись чаю, выключили приемник и спокойно стали обсуждать текущие хозяйственные дела.
       Между тем белка, обосновавшись в новом домике, не чувствовала себя в полной безопасности. Это имело под собой серьезные основания. Как-то раз в разгар жаркого летнего дня, когда о суровых зимних холодах и думать позабыли, случилось следующее происшествие. Старушка любила сидеть на свежем воздухе в шезлонге и почитывать какую-нибудь занимательную книжку. Особенно ее интересовали детективы про шпионов, которые она буквально проглатывала за несколько часов, хотя и посмеивалась над художественным вымыслом, столь далеким от жизни. Так вот. Она спокойно сидела на лужайке и читала книгу. Вдруг послышался небывалый шум, долетевший до ее ушей сверху. Бабушка подняла глаза вверх и увидела, как две вороны, яростно крича и хлопая крыльями, налетали на сидящую на жердочке скворечника белку. Сначала зверек громко зацокал и стал сердито бить хвостом по дереву. Потом рыжая хитрюга пустилась наутек. Топая по дереву всеми четырьмя когтистыми лапками, она быстро спустилась на землю. Ее преследовательницы отстали. Осмотревшись, она бросилась под шезлонг, в котором уютно устроилась старушка-книголюб. Там белка притаилась, прижав уши и поджав под себя пушистый хвост. Сидела тихо, не издавала ни единого звука и не двигалась. Замерла, как изваяние на несколько минут. Вороны не отважились залезть под кресло, чтобы продолжить атаку на противника. Они долго ворочали головами, высматривая свою жертву, а их глаза просто вылезли из своих орбит от напряжения. Немного поскандалив, птицы улетели прочь.
       Тогда рыжая красавица осмелела. Отряхнувшись, сначала она почесалась, потом преспокойно вылизала свой хороший густой мех, а затем осторожно выбралась из временного укрытия. Старушка так и осталась сидеть в шезлонге, хотя и отложила книгу в сторону. Она смотрела на белку во все глаза. Белочка была вполне взрослой, симпатичной, хотя и маленького росточка. Крепенькая изящная фигурка, ухоженная, блестящая на солнышке шерстка, востренькие круглые глазки на смышленой мордочке, которые внимательно осматривали все вокруг. По-видимому, она была очень сообразительной. Недолго думая, зверюшка вспрыгнула на сосну. Топая когтистыми лапами по стволу дерева, моментально по вертикали поднялась на высоту скворечника и скрылась в своем деревянном жилище.
       Больше подобных сцен не повторялось. Дед с бабкой спокойно доживали свой век на приусадебном участке, занимаясь посильным трудом на огороде и в саду. Жизнь их протекала вполне нормально. После необременительной работы на участке они интересно проводили свой досуг за любимыми занятиями. Такого слова, как хобби, они знать не знали, но это не помешало ему мастерить, а ей поглощать книжку за книжкой. Дед любил напевать популярные песенки известных советских авторов. Часто мурлыкал себе под нос песню популярного автора прошлых лет Городницкого, которого называл сам с собой наедине просто Сашей: «Я иду по Уругваю, // Ночь – хоть выколи глаза. // Слышны крики попугаев // И мартышек голоса». Географию этой страны дед знал отлично, не понаслышке. Бывал в ней когда-то... Вероятно, песня задевала его за живое, напоминала о мятежной поре молодости и умудренной опытом зрелости. Также ему нравилось напевать песню из кинофильма «Ошибка резидента» про русского эмигранта, которую так задушевно пел Михаил Ножкин. Конечно, он знавал немало выходцев из России, покинувших родину по тем или иным причинам. А в роли ненаглядной певуньи ему неизменно представлялась его подруга жизни, девушка из простой рабочей семьи. Он женился на ней уже давно и ни разу об этом не пожалел. До старости сохранил к ней самые нежные и теплые чувства привязанности и любви.
       О происшествиях с участием белочки старики вспоминали лишь тогда, когда между деревьями мелькал рыжий хвост или к их ногам падали вышелушенные шишки с высоких и толстых сосен и елей, которые росли на их участке. Как-то раз чета престарелых тружеников услышала детские крики, доносившиеся до их ушей с улицы:
       – Белка, белка, белка! Смотри, смотри!
       Ребята пошумели немножко, видимо, увидели белку, погнались было за ней по улице целой гурьбой, высматривая ее востренькими глазенками и хлюпая курносыми носами. Но когда она скрылась из виду, то сразу же замолчали. Тишина восстановилась. Она была в поселке какой-то особенной, звенящей, в ней чувствовалась бездонная глубина прозрачного воздуха и синевы неба. Была напоена запахами цветов и трав.
       Прошло несколько лет, и скворечник опустел. Белка покинула это жилище, наверное, нашла себе домик получше в каком-нибудь дупле дерева. Еще через несколько лет скворечник подгнил и свалился с сосны на землю. О пребывании белки в нем остались лишь воспоминания стариков. За эти годы дед еще больше постарел. Ему уже было трудно ловко вскарабкиваться вверх по дереву, как обезьяне, чтобы прибить новый скворечник. У него в хозяйстве имелась лестница, но она была слишком тяжелой и короткой, чтобы прибить скворечник на нужной высоте от земли.
       Дети и внуки, а их было у стариков несколько человек, не собирались заниматься скворечниками, хотя иногда приезжали на дачу шумной гурьбой со своими приятелями и приятельницами. Пенью птиц они предпочитали громкий рок, под который можно было подергаться, изображая что-то вроде танцевальных фигур. К тому же они любили выпить и закусить шашлыками прямо на свежем воздухе у сарая. Дача была для них и их друзей местом веселого времяпрепровождения, полного развлечений, гульбы и радостного смеха. Она никоим образом не ассоциировалась у них с трудовым процессом, постоянными строительными и ремонтными работами, необходимыми для того, чтобы поддерживать дачу и приусадебное хозяйство в образцовом порядке.
       О, беззаботная молодость и умудренная опытом старость! Разудалая молодость чересчур беспечна, она ищет веселья и развлечений. Не задумывается о том, что грядет в далеком будущем. Дряхлая старость тиха, она умудрена жизненным опытом, но, к сожалению, слишком слаба для того, чтобы изменить жизнь к лучшему.