Исповедь

Когда охранник открыл передо мной дверь камеры, первое, что я увидел были глаза этого человека. Я ожидал увидеть все, что угодно: безумие, обреченность, страх перед неминуемой и скорой смертью, возможно даже раскаяние в совершенном им грехе. Но я увидел в них вместо всего этого только одно – всепоглощающую, безмерную грусть. «Этот человек невиновен» - было первой сумбурной мыслью, которая пронеслась в моей голове – «Глаза душегуба не могут быть такими!». Даже если это и так – на все воля Божья – была моя следующая мысль, погасившая первую.
Он заговорил первым.
- Вы пришли исповедовать меня, святой отец – сказал он тихим, но уверенным голосом – боюсь, я не нуждаюсь в этом. Я не верю в вашего бога. И если бы он даже и существовал, вряд ли он смог бы помочь мне хоть чем-то.
- Сын мой, господь любит тебя вне зависимости от того, веришь ты в него, или нет. Он хочет, чтобы ты был с ним там, в вечной жизни. – Я немного поразился своему голосу. Уж слишком неуверенно прозвучал он. Все-таки мне довелось впервые исповедовать человека, приговоренного к смертной казни.
- Если бы ваш бог и существовал – продолжил маньяк – он бы сошел с ума, если бы узнал то, что знаю я. И я сомневаюсь, что у него хватило бы сил уничтожить то, чему безуспешно пытался противостоять я.
Да. Этот человек невменяем – подмал тогда я. Это объяснило бы все. Но все-же что-то не вязалось тут. Весь его облик, его манера говорить явно указывали на то, что этот человек не является сумасшедшим. Более того, в нем ощущалась какая-то мягкость и теплота, чего я менее всего ожидал от человека, погубившего несколько десятков невинных детских жизней. Безусловно, это был неординарный человек. Очень сильный, с предельно ясным рассудком, никак не тянувший на роль сумасшедшего.
- Если вы не возражаете, я попытаюсь рассказать вам все по порядку. Это и будет моей исповедью – тихо сказал он – хотя мне не в чем каяться перед вами.

Это началось лет пять назад. Я был тогда еще студентом, когда впервые начал осознавать, что вокруг что-то не так. С самим миром происходит что-то непонятное. Что-то злокачественное. С детства я был человеком, отличавшимся особой чувствительностью ко всему происходящему. Если честно, мне это мешало жить. Я завидовал сверстникам, которые все до единого были другие. Не такие, как я. Не сказать, что я был изгоем среди них. Нет. Они не замечали этого. Я свыкся с этим. И за свою недолгую жизнь не встретил еще ни одного человека, который был бы похож на меня в этом плане. Я смирился и с этим. Смирился с тем, что возможно никогда не встречу его. Однако, все это не изменило меня. Не изменило моей сути чувствовать явления и вещи, недоступные обычным людям.
Впервые я начал подозревать, что-то, после того, как я увидел случайно на улице мальчика лет пяти. С ним была его мать. Она болтала о чем-то со своим спутником, видимо мужем. В них я не приметил ничего странного. Но взгляд мальчика поверг меня в такой дикий ступор, что я очень долго не мог прийти в себя. Я просто стоял посреди улицы, смотрел на прохожих, на ясный осенний день, на рекламные вывески и не мог понять, что же не так. Этот взгляд не был взглядом ребенка. Я клянусь, это даже не было взглядом человека. Из глазниц этого мальчика на меня смотрела сама бездна Хаоса. Самого отвратительного, липкого, темного, злобного и погибельного. Та секунда, в которую встретилились наши глаза показалась мне вечностью. С тех пор все и началось. Я стал встречать таких существ все чаще и чаще. Да, именно существ. Все они были детьми. От пяти до пятьнадцати лет примерно. Но в то же время, они не были детьми. В них не было ничего детского. Более того, в них не было даже ничего человеческого. Поначалу я пытался списать все это на игру моего больного воображения. Мне это плохо удавалось. Я даже консультировался у своего друга, специалиста в области психиатрии. Он говорил что-то поповоду незначительных невратических расстройств вследствии гиперчувствительности и другие малопонятные вещи, но совершенно никаких психических заболеваний во мне он не обнаружил.
Тем не менее, я продолжал встречать этих существ все чаще и чаще. Все они были детьми. Ни разу я не встретил ни одного из них, кто был бы старше 16 лет. Это породило во мне мысль о том, что Нечто только начинает внедряться в наш мир, вселяясь каким-то образом в человеческие тела. Либо не так давно произошло что-то такое ужасное и непоправимое, после чего стали рождаться ТАКИЕ дети.
Нет, вам не поянть... Прежде, чем перейти к решительным действиям, я пытался хоть что-то разузнать. И единственное, что мне удалось выяснить – было то, что никто, кроме меня не видит в этих существах ничего необычного. Все видели в них обычных деток. Люди слепы! О, как же они слепы!

Я никогда в своей жизни не слышал столько боли и горечи в чьем либо голосе. Я слушал его рассказ затаив дыхание. Я старался убедить себя в том, что это не более, чем игра больного и опутанного сетями диавола рассудка, но подспудно, я знал, что все это правда, какой бы жуткой и чудовищной она не казалась.

Однажны, по работе, это было уже спустя два года после того, как все началось, мне  нужно было настроить сеть и подключить к Интернету компьютеры в одной из школ  Когда я закончил, в класс вошли дети. Среди них я сразу же заметил одну девочку. Она была из них. Ее глаза, истекающие зловещей бездной и кровоточащие безумием Хаоса, выдали ее. Естественно, никто, кроме меня не замечал этого. Я к тому времени уже понял, что лишь я один способен узнать этих существ среди прочих. Эти черные, переполленные агрессией, ненавистью и чем-то бесконечно далеким от нас, глаза я не смогу забыть никогда.
Эта девочка о чем-то громко разговаривала с подружкой, в то время, как в дверь класса вошла учительница. Я уже не помню деталей. Помню лишь как она сделала ей замечание, после чего упала на пол и начала биться в конвульсиях.
Мне доводилось видеть людей, страдающих эпилепсией. В данном случае ничего общего с этой болезнью здесь не было, я могу утверждать точно. Несчастная учительница извивалась на полу, бормоча слова молитв. Я видел тот ад, в котором пребывала она, и поверьте мне, ее мучения невозможно описать! Дети в ужасе бросились вон из класса. Лишь та девочка продолжала стоять на своем месте улыбаясь так, как может улыбаться только псих, насилующий и убивающий невинную жертву.
Вы все думаете, что я маньяк. Что я получал удовольствие, убивая всех этих тварей? Вы все ошибаетесь. Уничтожая их я испытывал одно лишь ни с чем не сравнимое омерзение. Такое же, какое человек, испытывающий неприязнь и страх перед насекомыми может ощутить в тот момент, когда хитиновый панцирь ползучей твари хрустит под его подошвой.
Я прижал к груди несчастную учительницу, надеясь хоть как-то ее успокоить, пока она она билась в припадке. А дьявольская девочка смотрела на меня и ухмылялась. Тогда я наконец, вышел из себя и заорал как сумасшедший «Что тебе нужно, тварь!?»
На что она ответила мне невинным и чистым детским голосом: «Зачем тебе знать, если вас не останется.». она произнесла это так, что мороз в буквальном смысле пробежал по моей коже. В следующую секунду ее уже не было в классе и я остался один на один с бьющейся в припадке учительницей, чье тело было пока еще живо, а душа уже пребывала там, где по всем законам справедливолсти не должен пребывать даже самый последний грешник.
Она умерла у меня на руках. Когда приехала скорая, она была уже мертва. Было мертво ее тело, но я продолжал ощущать, как мучается ее душа. Я знал, что эти страдания будут вечными и я не могу ничем помочь ей, как бы того не хотел.
После этого случая меня охватил какой-то непонятный ступор. Я много пил, уволился с работы. Меня перестало интересовать все то, что интересовало до этого времени. Я расстался со своей подругой и за одно и с мыслью о том, что у меня будет такая же жизнь, как и у всех остальных людей.
Я стал искать ответ на вопрос «Что же происходит с моим миром?». И я нашел его.

Однажды, в каком-то баре, будучи изрядно пьяным, я познакомился с неким человеком. По некоторым причинам, я не называю его истинного имени. Пусть он будет, ну, скажем, мистером Джингелсом. Это был человек неопределенного возраста, с редкой сединой в волосах и странной беззубой улыбкой. Мы встречались всего два раза. Впоследствии я не смог отыскать его, сколько бы не искал, хотя я и пытался найти его, ваш бог должен это знать, если он есть.
Этот человек разъяснил многое из того, что являлось для меня непостижимым.
Судя по его рассказам, он много где побывал. Начиная от самых затерянных и глухих селений Тибета и заканчивая Центральной и Южной Африкой. Он был исследователем. Сначала, в молодости, этнографом, но затем его все больше и больше стали привлекать древние культы, мистицизм, оккультизм и все прочее, связанное с этим. Все это настолько поглотило его, что он отказался от карьеры ученого, хотя мог бы стать им. Но, зная, что его просто поднимут на смех, он даже не пытался опубликовать результатов своих исследований.
А началось все с одного небольшого открытия, сделанного им. Он нашел кое-какие мимолетные сходства в древнейших культах совершенно разных народов, живущих на различных континентах и имеющих различные верования. Но, сколько бы он не пытался, ничего более подробного ему не удалось выяснить. Слишком сильно пелена времени затянула истину. Тогда он обратился к оккультным учениям. К тем истинам, которые большинство считает ложью, а то и грехом, как вы, например.
Он называл мне многие источники, из которых он черпал тайное знание. Начиная от многочисленных апокрифов и заканчивая такими страшными книгами, как «Изнанка мира сего» какого-то полусумасшедшего монаха и «Некрономиконом». Да-да! Это не выдумка Лавкрафта. Я поразился, когда узнал, что эта ужасная книга действительно существует. И ее автор – безумный Абдул Аль Хазред – историческая личность, а не вымысел! Все думают иначе. И пусть. Им же лучше. В конце-концов, чем меньше людей узнает то, что написано в этой книге, тем лучше. Впрочем, теперь, я не уверен даже в этом. 
Тщательно изучив все эти источники, мистер Джингелс сумел составить для себя более-менее цельную картину этого мира, которой он и поделился со мной во время наших встреч. Я не знаю, что из этого правда, а что нет, но ответ на свой вопрос в его рассказах я нашел. Нет, я не то, чтобы принял на веру все, о чем говорил мне этот странный человек. Просто меня повергло в шок одно то, что я как будто знал это и сам. Знал с того самого времени, как впервые заглянул в глаза Бездне, поселившейся в теле ребенка.
Мистер Джингелся рассказал мне о двух Изначальных расах. Нет, даже не расах, скорее Сущностях. В сравнении с человечеством, это сущности несоизмеримо более развиты. Мы – лишь насекомые, или даже бактерии в сравнении с Ними. Они были Изначально. И они были разные. Потому и вели войну. Они не могли не вести ее. Таковы были и есть Законы Мироздания. Когда еще не то, что человечества, когда не существовало даже самой Земли, эти Изначальные Субстанции уже вели свою непрекращающуюся войну. Продолжали они ее вести и после того, как появилась земля и человек. На их глазах рождались и умирали бесчисленные цивилизации, одной из которых являемся и мы. И так уж случилось, что именно мы стали, если можно так выразиться пешками в их игре. С помощью нас, каким-то образом одной из сторон удалось взять вверх и на время усыпить противника. Все это отражено во всех мировых религиях в виде мифов Добре и Зле, хотя эти Изначальные не являются ни тем, ни другим. Они вообще вне всяких человеческих категорий. Тем не менее, для всего человечества - те, кто одержал победу стали богами. Время от времени, они бросали подачки отдельным народам, или их представителям, за что те прославляли их, называя каждый своим именем. Им было выгодно, чтобы человечество было на их стороне, только так, те, другие оставались скованными путами их заклятия. Тем не менее, и среди человечества находились те, кто пытался войти в контакт, и получать от этого свою выгоду тем другим, которые оказались поверженными. Таких было очень немного, но и это все отразилось в различных культах, которые во все времена считались темными, зловещими и сатанинскими.
Впрочем, слово «сатанинский» здесь звучит смешно, ибо, ваш христианский дьявол – просто ручной, домашний зверек, с которым можно запросто поболтать, как вот мы с тобой сейчас болтаем тут. А спастись уж от него – вообще пара пустяков. Покаялся – и ты прощен. Эти же Изначальные не имели и не имеют ничего общего ни с чем человеческим. И если бы им было выгодно стереть с лица Вселенной всю нашу цивилизацию, или даже всю Галактику – они бы сделали это. Может быть, даже, вся их война – всего лишь их «брачные игры». Этого не дано знать нам. Смертным.
Тем не менее, пока победителям выгодно, они остаются нашими Светлыми Богами, несущими нам любовь, развитие и жизнь, а те другие, закованные ими в цепи сна будут пытаться сквозь этот свой сон нести нам боль, разрушения и смерть. Не из ненависти к нам, а лишь с целью сопротивления своим противникам. Какой смысл им ненавидеть нас, если мы – всего лишь бактерии как для них, так и для их врагов?
Зная это, некоторые люди пытались войти с ними в контакт, дабы стать их союзниками. Как я и упоминал уже, отсюда и возникли все темные и зловещие культы, что существуют на нашей планете. Если побежденным удастся вырваться из оков, в которые их заковали враги, в этой чудовищной игре наступит переломный момент. Каким он будет – еще не знает никто. Один из вариантов таков, что душами людей завладеют Побежденные. И тогда мир изменится. Люди станут свободными ото всех моральных и нравственных принципов. Человечество перестанет существовать в том виде, в котором оно существует сейчас. Мир переполнится беззаконием и ненавистью. Все самое мерзкое, что только есть в нас выйдет на поверхность и захватит умы людей во всем мире. Мир захлестнут войны и насилие вперемешку с культом низменных удовольствий и фальшивых ценностей. Люди выйдут за рамки добра и зла и все до единого станут ради удовольствия убивать друг друга и веселясь, совокупляться с трупами своих сынов и дочерей, пить их кровь и богохульствовать, проклиная тех богов, которым молились в течении тысячелетий.
Все это будет продолжаться некоторое время, прежде чем человечество окончательно вымрет. Эти самым, Побежденные возьмут реванш и Изначальная война продолжится.
Все это в той или иной форме отражено в виде предсказаний конца света в различных религиях. Однако, все эти пророчества писаны под диктовку Победителей и потому всегда в итоге торжествуют Светлые боги, но, как оно случится на самом деле – не ведомо никому.

Чем больше я слушал этот чудовищный и богохульный бред, тем менее он начинал казаться мне таковым. Во взгляде этого человека, в его манере говорить было что-то такое, что заставляло верить ему. Я даже с содроганием поймал себя на мысли, что начинаю испытывать непонятную симпатию к этому человеку. Нет, не христианское сострадание, которому я начал приучать свой дух с того самого дня, как стал священником, а простую человеческую симпатию, которую мы испытываем к близким по духу людям. В какой-то момент мне стало страшно от того, что я симпатизирую душегубу..

Тем временем, осужденный продолжал свой рассказ.
Мистер Джингелс поведал мне также и о своей догадке относительно того, что происходит с миром последние несколько лет. Я слышал и раньше о так называемых «детях Индиго» - маленьких гениях, якобы посланных на землю Господом, первых людях Новой Эпохи, в которой не будет насилия и ненависти. У мистера Джингелса же была иная точка зрения. «Эти дети – никто иные, как посланники Победителей. Война продолжается.» - говорил он – «Они вложили в их умы свою программу. Да. Когда они подрастут мир может измениться в лучшую сторону для нас с вами. Цивилизация избавится от множества пороков и шагнет далеко вперед. Но это, увы не является целью Тех, кто ведет эту игру. Всего лишь побочный эффект. Это во-первых. А во-вторых, не все из этих детей – посланники Победителей. Есть среди них и другие «Индиго»...
Когда он упомянул об этом, меня всего передернуло. Не о тех ли детях говорил мистер Джингелс, которые преследуют меня? Кто же они в конце-концов? Для чего они здесь? Я рассказал ему все, что знаю. Он ничуть не удивился, напротив, он, казалось, с самого начала знал о том, что знаю я, потому и решил открыться мне в тот день.
В ответ, он улыбнулся своей беззубой улыбкой. И рассказал мне, что также встречал таких детей. Он называл их Детьми Азатота – безумного бога Хаоса, одного из Побежденных, упоминающихся в древней оккультной литературе.
Победители заперли Его в своем Хаосе  - говорил мистер Джингелс - и запечатали Дверь, чтобы Хаос не прорвался в наш мир. Это обеспечило им победу. После этого им уже не составило труда наложить Печать на всех прочих враждебных им сущностей. Однако, как ухмыляясь, выразился мистер Джингелс, дверь была заперта не плотно. И Азатот со своим «братом-близнецом» Йог-Сотхотом продолжали исподтишка влиять на ход войны, которая стала теперь холодной. И эти дети, эти адские создания в обличии ангелов, стали новым оружием Побежденных. Они есть ничто иное, как порождение чистого Хаоса. У них нет души. Вместо нее у них лишь ее Изнанка. Я не знаю, как еще выразиться. Хаос непостижим тем, кто был рожден вне его. Однако, те, кто был рожден в Хаосе, могут существовать и вне его. Мало того, они стремятся к этому, ибо желают лишь одного – сделать Хаосом все, что им не является. Именно этого и добиваются эти дьявольские детки! И только этого!
Победители обнаружили этот хитрый ход Побежденных не сразу. Обнаружив, и видимо, осознав свою ошибку с неплотно закрытой дверью, но уже не в силах исправить ее, они стали отправлять в мир и своих детей – тех, кого принято считать «детьми Индиго», «маленькими гениями» и «посланниками Бога». Однако, было уже поздно. Эта холодная война начала набирать новые обороты. Детей Индиго рождается все больше, но количество не решает ничего в данном случае. Те, другие, берут не количеством. У них совсем иные методы. Чем закончится это противостояние, сейчас сказать невозможно. Очень вероятно, что в ближайшие несколько лет мир будет погружен в Хаос. Однако, есть надежда, что Победители и в этот раз смогут одержать вверх. Но, если честно, в это я верю слабо. Те, другие, намного сильнее уже сейчас. Что же будет, когда они вырастут?

Именно после того дня, во мне и возникла мысль, которая впоследствии привела меня к тому, что я совершил. «Дети Азатота» стали преследовать меня все чаще. Я погрузился в некое сумеречное состояние. Для меня перестал существовать весь мир. Я видел вокруг себя только этих существ. И чем дальше, тем больше я понимал, что должен что-то делать...
Нет, не сразу я пришел к мысли, что единственным выходом является их физическое уничтожение. Я даже до сих пор не верю, что это повлияло хоть как-то на ход событий. Но, черт побери, это было единственным, что я мог сделать!

Именно тогда я и начал убивать. С самого начала я знал, что обречен. Но иначе жить я все равно не смог бы. Передо мной встал выбор: либо убить себя, либо начать убивать Их...
Я изучил несколько пособий по криминалистике с целью как можно дольше продержаться. Единственное, о чем я сейчас жалею – так это, что продержаться мне удалось слишком недолго... Мне следовало быть осторожнее. Но как тут быть осторожнее, когда видишь на улице эту мразь, ясно видишь черное «сияние» вокруг головы, знаешь наперед, что она сделает в ближайший час... Например, такую невинную вещь, как спросит у случайного прохожего, который час. После чего тот попадет в жуткую аварию. Но это не самое страшное для него. Если в момент смерти рядом с ним окажется еще один такой же маленький дьявол, его бессмертная сущность отправится в Хаос... Как отправилась туда душа той учительницы... Ваш христианский ад – это детский лепет, Святой Отец в сравнении с тем, что представляет из себя Хаос. Это Абсолютное Извращение Всего... Впрочем, лучше вам не знать этого... Прощайте, Святой Отец. Скоро меня не станет. Единственное, на что я надеюсь – это что меня действительно не станет...

От его последней фразы тревожный холод пробежал по моей спине.
Я причастил его, совершенно механически, уже ни капли не веря в смысл того, что делаю. Мне кажется, он прочитал это в моих глазах... Я же, в свою очередь, увидел в его глазах какое-то странное облегчение. В другой ситуации это лишь укрепило бы мою веру. Я решил бы, что Бог, который любит и его, этого заблудшего грешника даровал ему свою благодать и прощение. Но что-то надломилось во мне. Этот человек, кем бы он ни был, за какие-то полчаса разрушил Храм моей Веры, который я строил долгие годы. Я ощутил себя полностью раздавленным. Выходя из камеры, я пытался про себя читать Отче Наш, но какая-то непонятная ярость заставила вместо этого меня громко выматериться. Охранник посмотрел на меня как-то сочувственно. Он, конечно же, расценил это все по-своему и  так ничего не понял...

Я шел по заснеженной улице. Сумерки сгущались как снаружи, так и внутри меня. Мир как будто померк перед моими глазами. Теперь, я, кажется, понял, что имел в виду мой собеседник, когда говорил о сумеречном состоянии сознания... Вот он мир... В нем столько добра. И столько зла. Столько любви и ненависти. Столько всего... Картонный, кукольный мир. Полигон для соревнования каких-то неведомых нам сущностей. Бог, Дьявол... Жалкие резиновые куклы. Только вот люди не резиновые. Они настоящие. И любят они по-настоящему и страдают. И Хаос тоже настоящий. Он где-то там вне времени  и пространства. И однажды может так случиться ,что вырвется он наружу и поглотит, все, что не является им самим. И нет ему разницы, кто настоящий, а кто резиновый. В нем все будет наоборот, наизнанку. Бог станет дьяволом, любовь смертью, вечность секундой, страдание наслаждением и наоборот. И Азатот, бог-идиот, будет глумиться над этим всем, пузырясь нечестивым хохотом и испорожняя зловонье безумия. Побежденные станут победителями. И какая-нибудь другая цивилизация на неведомой далекой планете станет полигоном для следующего витка войны. Те, кто был для нас богами станут для них дьяволами. А те, кто уничтожил нас и поверг в Хаос, напротив станут для них светлыми божествами...

Мои тяжкие мысли прервал детский смех. Как мне показалось, совершенно ниоткуда передо мной возник мальчик. Лет семи-восьми. Раскрасневшееся от мороза личико и... черные безжизненные глаза. На мгновение мне показалось, что в них нет белков. Одни только огромные черные зрачки... Меня начал быть озноб.
- Дядя, скажите, который час – изрек маленький ангел.
Во мне что-то упало. Страх и оцепенение резко сменилось неописуемой яростью.
- Час «Ч» - вымолвил я и содрогнулся от звука собственного голоса. Мне показалось, что он стал как две капли воды похожим на голос детоубийцы, которого я исповедовал.
Далее, повинуясь чему-то звериному, чему-то такому, что не присуще разумному человеку, я схватил его голову сжав ее что было сил.
Вместо того, чтобы закричать, мальчик рассмеялся. Невинным таким детским смехом, от которого озноб начал бить меня с новой силой.
- Кто ты? – прохрипел я ему в лицо.
Он ничего не ответил. Не переставая смеяться, он высунул язык и начал болтать им во рту, облизываться и совсем не по-детски стонать, изображая сексуальный экстаз.
Я чуть было не отдернул руки, настолько мне стало мерзко. Но, вовремя опомнившись, я сжал его голову еще сильней и резким движением повернул ее.
Хруст шейных позвонков на секунду разорвал паутину зимних сумерек. Его тело дернулось с необычайной силой - я отдернул руки. Мальчик, хрипя,  корежился в предсмертных конвульсиях у меня под ногами. Это продолжалось несколько секунд. Наконец, он успокоился. Его тело лежало ничком, а лицо смотрело вверх. Из полуоткрытого рта текла тонкая струйка крови.
Я не испытывал ничего, кроме все той же неописуемой ярости вперемешку с обреченностью. В тот момент я подумал, что примерно тоже самое должен чувствовать лев, или тигр, ломая клыки о железные прутья клетки.
Я смотрел в открытые глаза трупа, в которых таяли снежинки. Он что-то говорил мне. Этот труп. Его глаза... Что-то гадкое, циничное. Он издевался надо мной. Он пришел в этот мир из Хаоса, чтобы издеваться. Чтобы попирать все то, что Хаосом не является. Скольким бы людям он причинил бы боль, если бы остался жив? Скольких довел до суицида? Скольких склонил на свою сторону, умножая армию безумия? Я не хотел думать об этом. Единственное, чего я хотел – так это выколоть его глаза, чтобы они не смотрели больше ни на меня, ни на кого-то еще. Я наклонился, и преодолевая отвращение начал выдавливать их указательными пальцами, превращая их в кровавые дыры.
Покончив с этим, я немного успокоился. Вытер руки о снег и побрел дальше. Потеряв Веру, я потерял смысл жизни, но я обрел его вновь, обретя Цель.
2007-2008