Байки рыбацкие. На Финском заливе

Дело было в 1985. Раздобыли мы путевку на базу отдыха на 37 км Приморского шоссе и отправились отдыхать. Место чудное: Финский залив, сосны, иногда - древовидный можжевельник, песок, грибы торчат повсюду (погранзону тогда еще не отменили). И конечно, рыбалка.
Домики фанерные, 3 спальных места "покоем", в виде буквы П (и вроде бы, окошко над входом). Выше голов - полка для барахла. И что еще надо отпускникам в расцвете лет с трехгодовалым сыночком?
Главное - лодки были. И погода на заливе стояла на удивление: не слишком жаркая, но почти безветренная, не считая легкого бриза, и потому море прогрелось у берега отменно.

Наш молодой человек нашел в соседнем домике друга своего возраста и осваивал с ним территорию. Он с удовольствием шлёпал босиком по песчаной отмели и ходил с нами за грибами, а утомившись, засыпал прямо на поваленном бревне, пока мы подчищали и перебирали грибочки, чтобы освободить место в корзинах и не носить на базу всякий хлам. Или усаживался у кустика и выщипывал бруснику или чернику, а мы бродили кругами рядом, собирая грибы и ягоды.
Очень скоро он выучил слово "погранцы", которым встречал проходящие по кромке берега наряды.

Из-за пограничного режима и вечной слежки в подзорную трубу с ближней вышки лодки не могли выходить далеко в залив, но каменная подводная гряда, у которой в изобилии водились окуни, была почти в километре от берега. Снасть самая простая - самодельная бортовая удочка; или пара снастей, если клев ленивый.

Недостатком местности (только для рыбаков, конечно) был песчаный берег и почти полное отсутствие в нем червей. Но если удавалось их где-нибудь накопать, размеры пойманных окуней зависели только от размеров заброшенного червяка, и на крупного червя вполне можно было вытянуть красавца-горбача в килограмм весом. Но в основном, конечно, это были "матросики" по сто-двести граммов, в самый раз для ушицы. Вы "Демьянову уху" помните? А ведь были еще и жареные грибочки с картошечкой, и компот из лесной малины...

Купаться в совершенно парной воде можно было и рядом с базой, но куда лучше было купание в бухточке левее по берегу, за огромным валуном, где глубина была побольше, и не надо было брести по колено в воде полсотни метров.  База оттуда была не видна, и если бы не служивые со своей стереотрубой, загорать можно было бы как угодно.
Впрочем, некоторые любительницы ровного загара погранцов, похоже,  игнорировали. Или дразнили?
Там же перед уходом можно было наковырять из песка маслят на жарёху, или поднять на кромке соснового леса полдюжины крепких боровичков для сушки.

А в один прекрасный день на берегу стали попадаться банки тресковой печени.
Плавучесть у них была нулевая, и их выносило на берег почти неделю, как кусочки янтаря.
Нам хватало окуней, а пограничники в наряде теперь ходили зигзагом, разыскивая прикорм. Не только они сами, но даже их пограничные джульбарсы уже икали печёнкой, а банки все прибивало и прибивало - вероятно, какой-нибудь проходивший вблизи сейнер перед внезапной проверкой скинул за борт "левые" консервы...

А какая там была банька по-чёрному! Врытая в склон ручья землянка с фанерной дверцей и еловым лапником под ногами, с можжевеловым духом, с прохладной водой из ручья, в который можно было даже залечь на время...

И незабываемые вечера, когда раскаленное солнце, шипя, опускается в воду залива, тянет дымком костра и чаем - тем самым, "со слоном", и смородинным листочком, и кто-то уже настраивает гитару...

Тридцать лет прошло, а отпуск тот помнится.