Подарок рассказ Галина Слинько

Яков с семейством все дальше и дальше уезжал от родного поселка.
 Вот уже еле видна маковка церкви, где с самого детства служил он послушником, затем пономарем, а последние семь лет дьяконом.
  Лишь на третий раз благословил батюшка Платон Якова на переезд, дал много наставлений, а главное,просил, чтобы службы ко Господу не оставлял, даже если не будет храма в тех неведомых краях. Да, вся жизнь связана с этими родными местами. В Одессе Якова с семейством ждал друг детства Иоким. Они с ним были родом из одного села, вместе закончили церковно приходскую школу , вместе служили пономарями , но когда один за другим умерли родители Иокима, его забрал к себе в Одессу дядя, который был очень богат, имел свою мясобойню, магазины, вот только детей Бог не дал.
 После смерти дяди Иокиму досталась  вся эта головная боль - как он, шутя, выражался. У Якова была своя солеварня, работало там всего семь человек вместе с Яковом. Иоким выкупил ее по старой дружбе, тем более, что всегда пользовался услугами солеварни Якова. Переезд в неведомые края, к земле без пошлин и налогов, которой края не видно, да еще и ровной, как стол, и радовал, и пугал. Яков верил вербовщику.
 Одно смущало, что же это за народ такой казахи, что не хотят землю обрабатывать. Ведь это же земля-дар Божий!.
  У украинцев считается большим грехом не ухаживать за вверенной тебе землей, там каждый метр земли в почёте.
  Яков оглянулся на шаливших в повозке детей.  Два сына и дочка - радость и утешение в этом мире, полном тревог.
  Сыновья: Антон-  16 лет, Максим - 14 и дочь Стеша-10 лет. Если все в тех краях так, как говорил вербовщик, наделю сыновей землей, пусть почувствуют свою силу, потрудятся во славу Божью людям да себе на радость.
  Сыновья очень дружны. Антон серьезный, а у Максима большое чувство юмора, где Максим, там постоянно слышится смех.
 Дочь всегда рядом с матерью в семье. С детства к ней, как приклеилось, второе имя «мамина радость», уж очень жена Дарья мечтала о дочери.
 А уж как родилась Стеша, так с рук её не спускала, а когда та начала ходить, то Дарья, по своему швейному умению, прямо от своего кожаного ремешка на стройном стане прикрепила поводок с маленькой варежкой и «мамина радость» - Стешенька всегда рядом.
 Да и сейчас, что бы ни делали, все вместе. Радовала Якова семья, в жене души не чаял за характер незлобивый, за смирение да терпение во всякий час.
 Вот и Одесса. Шумно. Извозчики, барышни с зонтиками от солнца. Максим сочиняет и дарит частушки налево и направо.
 -В кого он такой курчавый весельчак уродился? - размышлял вслух Яков.
-Да в тебя! Неужели копию свою не усмотрел еще,
 - смеясь, отвечает Дарья.
Яков, поглаживая курчавую бороду, пробормотал что-то невнятное.
 А Максим все поет; «Тройка мчится, тройка скачет по булыжной мостовой, Ох! Девчонка–одесситка, мое сердце успокой».
Увидев девушку, продающую розы, Максим запел опять .
 «Вот дивчина, словно роза,
 есть лишь разница одна:
 роза вянет от мороза, одесситка – никогда»
Девушка, державшая охапку роз, бросила их прямо на телегу, конь отпрянул. 
 «Максим! Сейчас я остановлю подводу,
- сказал Яков,
 - и ты дальше пойдешь пешком».
 Отец строго посмотрел на сына. Оставшуюся дорогу с подводы слышались приглушенные шушуканье и смех.
 Вот наконец-то подворье мясобойни Иокима. Охрана отворила без промедления ворота. Во внутреннем дворике стоял двухэтажный дом, с крыльца поспешал Иоким со своей супругой Лией и единственной дочерью Аграфеной.
 Раскрывая объятья дорогим гостям, хозяин пригласил всех пройти в дом.
  Иначе как братом Иоким не называл Якова. Максим галантно преподнес розы хозяйке дома, а одну ярко- красную
 -их дочери Груне, чем заслужил особенное расположение дам.
Сыновьям было радостно теплое общение родителей - друзей детства.
 Весь вечер в доме царили веселье, смех.
 Грушенька была полновата для своих неполных 14 лет. Максим тут же стал называть ее  то Грушенька - подруженька, то царевна - лягушенька.
  Странно, Груня, смеялась вместе со всеми. Любая глупость, сказанная Максимом, приводила её в восторг. Она не сводила с него своих чёрных с поволокой глаз. Ещё дома, готовясь к переезду, отец просил Антона обратить внимание на дочь его друга.
 Но Антону было скучно. Груша ему не понравилась, и он уединился в комнате, отведенной для ночлега. Найдя в ней массу интересных книг, увлекся чтением.
Предполагалось погостить два дня, а там, где поездом, где подводами добираться до назначенного места. На другой день женщины ездили на привоз, а дети да прислужница-женщина в годах оставались дома, занимаясь кто чем.
  На вторую ночь Антон долго засиделся за чтением книги древнегреческого философа Аристотеля, возникло много вопросов, в какой-то момент он с сожалением подумал о том, что брат рано лег спать.
  С Максимом легко дискутировать по любому поводу. Вдруг в ночной тишине ему показалось, что кто-то плачет. Антон погасил ночник, прислушался, явно услышал приглушенный шепот и всхлипывание. Похоже, что это Груня.
 С кем это она? Антон осторожно приоткрыл дверь. Послышалось жаркое Грунино бормотание: «Отец, если ты меня любишь, помоги своей единственной дочери, я умоляю тебя! Папа, я умру без него! - «Молчи! Больше ни слова! - а это строгий голос дяди Иокима. - Иди и молись!». И ты, папочка, помолись, как ты можешь - «Я обещаю: вы с мамой будете счастливы рядом с нами, я очень люблю тебя, папочка!». Послышалось чмоканье, должно быть, поцелуи Груши.
«Интересно, без кого эта толстушка жить не может? Без сладких пампушек она, точно ,жить не может», - подумал Антон, усмехнулся и, укрывшись одеялом, мирно уснул.
Утро выдалось дождливым, небо хмурилось, казалось, что дождь не прекратится никогда, в небе то и дело вспыхивали молнии, гром был настолько оглушительным, что хотелось закрыть уши и спрятаться туда, где тепло и безопасно. В комнату к детям вошел Яков.
– Сыновья, собирайтесь, через три часа поезд. Быстро завтракать и будем прощаться. Максим, и тебя касается, почему не встаешь?
 - Отец, да он всю ночь с кем-то «воевал», кричал.
- подходя к Максиму,  рассказывал Антон.
  - Отец, подойди, да он весь «огнем горит! Потрогай,
  - испуганным голосом проговорил Антон. Яков подошел к постели сына.
  -Быстро зови тетю Лию!
  - Она хоть и зубной врач, но все-таки врач, пусть посмотрит!.
-В комнату быстрым шагом вошла хозяйка дома.
 - Доброго здоровья всем! Яков, что случилось?
 - взволнованно спросила Лия.
- Да, вот у Максима, похоже, высокая температура.
Лия положила ладонь на голову Максима.
-О! Яков! Это катастрофа, вам надо отложить поездку, сама судьба не отпускает вас, не надо никуда ехать,
 - скороговоркой говорила Лия, но осеклась, поймав на себе гневный взгляд Якова.
- Его не возьмут с горячкой в поезд, как  бы оправдываясь, сказала Лия.
- Впрочем, вы решайте, а я пока приготовлю лекарство и питье,
  - закончила свое повествование Лия. Чуть позже в комнату вошел взволнованный Иоким.
- Яков, выйдем, поговорим,
- предложил он. О чём они говорили, никто не слышал.
Максим наконец-то пришел в себя, лицо его горело как кумач. Яков подошел к нему, нагнулся и сказал: «Прости меня, сынок. Мы не можем остаться здесь дольше, ты же знаешь, места заказаны, не одной ведь семьей переселяемся.
  Не можем взять тебя с собой, больных не пускают в поезд. Но как только мы устроимся на новой земле, я приеду за тобою. Ты знаешь своего отца, не сомневайся. Может быть, понадобятся еще кое-какие инструменты для обработки земли, прикупим, загрузимся и поедем с тобою вдвоем.
  Не позже, чем через год. Запомни и мой наказ: как поправишься, то  зря время не трать, учись у дяди Иокима, все в жизни пригодится, наука во все времена – дар, которому нет цены.
  Помнишь пословицу: « Землю украшают нивы, а человека знания?». Дядю Иокима почитай, как и меня, - отца своего.»
 У Максима по щекам текли слезы вперемешку с потом. Яков стоял бледный, казалось, совершенно спокойный. Антон, хорошо зная отца, видел,    как не просто ему дается каждое сказанное слово. Отец, помолчав, продолжил: «Помни, что мы все тебя любим и непременно будем вместе»- нагнувшись, поцеловал Максима в горячий лоб, медленно перекрестил, побледневшие губы отца шептали молитву. Яков вышел. Антон подошел к брату, взял его горячую руку, крепко сжав, проговорил: «Максим, я буду работать и за тебя, и за себя, ты только выздоравливай. Отец всегда держал свое слово. Поправляйся, а Груня тебя выходит, будет тебе на гуслях играть» Максим улыбнулся через силу. Вошли мать и сестра, Стеша положила на кровать свою самую любимую куклу Клаву. «Братик, пусть она поживет с тобою здесь, а потом ты приедешь с нею к нам. Ладно?» - «Хорошо», - ответил, сдерживая слезы, Максим. Мама молча гладила кудрявые, мокрые от пота волосы Максима и лишь твердила: «Все будет хорошо, сынок,  все будет хорошо, лишь бы Господь не оставил!»
-«Простите меня, мама, не знаю, что со мною, я не чувствую своего тела, какая-то сплошная боль».
 - «Все пройдет, сынок, ты выздоровеешь!»
 - твердо сказала мама, поцеловала трижды Максима, положила на грудь маленький образок Божьей матери в серебряном окладе, взяла Стешу за руку и вышла. «Антон, пригнись ко мне,
- попросил Максим. И буквально вцепившись в плечи брата, горячо прошептал на ухо:
- Мы никогда больше не увидимся, прости меня и прощай.
  Я тебя очень люблю и всегда гордился, что у меня есть ты, старший брат.
  Я буду молиться за тебя и за всех вас, каждый день, каждый день!»
 Антон ошеломленно смотрел на мокрое от слез лицо Максима.
 «Ты бредишь, все будет так, как сказал отец!»
 - почти прокричал Антон.
Максим закрыл глаза и отвернулся к стене.
Земля, на которую так спешил Яков  со своим семейством, встретила страшным суховеем невиданной силы. Жара 45; и выше в буквальном смысле валила с ног.
  В одном вербовщик не обманул:, земли много и она действительно ровная, как стол. Село, в котором решили обосноваться переселенцы, носило имя русского поэта    А.Пушкина.
  Дом купили на высоком берегу реки с казахским названием Киргиташка.
 Дом был саманный,  с большим двором, стены и сам двор были выложены и вымощены бутовым камнем.
  Большой огород и сад, под окном росли две яблоньки. Дети, смеясь, смотрели на малюсенькие, как горошинки, оставшиеся с прошлого года яблочки. Сосед их отрезвил, сказав, что важно не количество, а качество, чем ещё больше   рассмешил всех.
  Поздно вечером, когда Яков встал на молитву вместе со всей семьей, первое, что он сделал, попросил прощения у Бога за то, что долго недоумевал и даже поддерживал осуждения в адрес местных жителей за то, что не обрабатывают Богом данную им землю, оставляя ее неухоженной. Климат виной тому, риск большой, не каждому под силу подобные испытания.
  Но назад дороги нет. Деньги потрачены, закуплены семена, два быка, лошадь, корова. «Взялся за гуж - не говори, что не дюж»
  Пришло время испытать любимую крестьянскую пословицу. «Будем сеять вначале немного - десять гектаров, надо успеть и собрать урожай. Все в новинку на новой земле. Господи! Благослови и помоги в трудах наших!»
Так началась непростая жизнь на новом месте Якова и его семьи.
 Добродушный, отзывчивый, хозяйственный, он без особого труда вошел в новое сельское общество. В селе жили в основном украинцы, переселенцы из разных мест. Местного населения, казахов, пока ещё не видели. Вспомнил наказ батюшки Платона перед отъездом, о несении церковных служб. Но храм был за 40 км в казацком селе Спасском. Часто не наездишься, поэтому собирались в большом дворе Якова по выходным, читали Священное писание, беседовали, отдыхали душой. Не стесняясь, шли за советом и помощью к Якову люди. Видя его искренность и сердечность, люди помогали его семье, если была в том нужда. Помня наказ батюшки Платона, строго чтил Яков православные праздники, посты. Зная церковные службы, имея прекрасный голос, он пел псалмы. И учил этому желающих. Слово, принадлежащее Богу и когда-то сотворившее мир, продолжало дело творения на уровне каждого отдельно взятого человека.
  Вера сближала людей, с верой да молитвой легче и жить, и творить.
  Первый урожай был обильным для этих краев- по тридцать пять центнеров с гектара. Пшеница была высокого качества. Хлеба наконец-то наелись вволю, пирогами пахло в каждом доме. Теперь надо было сохранить часть урожая до весны, когда цены будут выше. Хлеб действительно всему голова, хоть и пришлось изрядно потрудиться, но непередаваемая радость наполняла сердце Якова. Он не переставал благодарить Господа за милость.
От Максима из Одессы уже третий год регулярно шли письма о достижениях в науках, по ветеринарному и пищеперерабатывающему делу. Прочитав последнее письмо, Антон с грустью сказал: «Мы его тут ждём, ждём. Для меня каждый день ожидания годом кажется, а ему там хорошо, он от нас уже отвык. Совершенно не удивит, если останется с Грунечкой - игрунечкой там навсегда. Все письма так и пестрят « мы с Груней, да мы с Груней».
Отец молча вертел в руке письмо от Иокима. «Что там? Яков, не молчи!» - просит Дарья.
-Да вот Иоким благодарит нас за «драгоценный подарок» - за нашего сына Максима. Через два месяца планируют венчание, просит приехать.
-Да как же это? - всплеснула руками Дарья.
  - Что ты, милая Дарьюшка моя, не вздумай грустить! Будем благодарить Господа- ему виднее, а насчёт поездки обещать не будем.Видать , был прав когда-то Иоким, говоря, что при переезде на новую землю, чтобы все сладилось, надо что-либо оставить тебе самое дорогое той земле, что тебя вскормила, ибо на новом месте пришлось бы потерять.
Ладно, дел не счесть.
Дарья перекрестилась,  вышла из дома, в сад, под яблоньку, где стояли небольшая скамейка и столик, смастеренные умелыми руками Якова. Вслед за нею с поспешили Стеша и Антон.
-Я так и знал!
 - выдохнул Антон.
 - не зря эта Груня рыдала:  «Папочка, я умру без него!»
 -Ты что, сын, подслушивал чужие речи?
 - строго спросил Яков.
 -Так не мудрено было, голосила да причитала!
  Антон рассказал отцу о случайно услышанном, том давнем ночном разговоре в доме у Иокима.
 -Ну что ж, раз ещё тогда, с первой встречи, полюбила Груня нашего Максима, так и Слава Богу! Тогда, без всякого сомнения, я даю своё благословение на венчание!
-Отец заулыбался, похлопал Антона по плечу, позвал к реке,  ведь хороший день выдался, можно искупаться.   Антон все еще стоял возле стола, под яблонькой, налетевший ветерок повернул веточки, и они нежно похлопали Антона по голове и по плечу.
 Он растерянно смотрел на неспешно спускающихся к реке родителей. Стеша вернулась к брату, радостно сообщила: Антон! Они же любят друг друга!
   А отец сказал: -Счастье к мужчине приходит с женой.
  - Да что вы говорите? А вот англичане говорят, что счастье и несчастье мужчины-женщины. Что скажешь на это?
 -Я отвечу тебе словами мудрого Платона, ты ведь так любишь его изречения!     «Стараясь о счастье других, мы находим свое собственное!» Понятно?
 Стеша отошла в сторону, как будто обиделась, но уже через мгновение подбежала к Антону, взяла его за руки и, заглядывая в глаза попросила: -
Антошенька, давай порадуемся за нашего Максима, ему и так досталось.
  Мы здесь все вместе, а он там один-одинешенький.
   Надо нам с тобой вместе пожелать ему счастья!
  -Ох, Стеша!
  - Антон тяжело вздохнул, а Стеша все не унималась:
  -Давай пожелаем, чтобы счастье нашего Максима  никогда не ведало несчастья! Пойдем к реке.
 - Сестра, и когда это ты такой умудренной стала?
 - А это, братик, с кем поведёшься!
 - весело засмеялась Стеша.
Вскоре женился и Антон. Через время выдали замуж и Стешу за красивого парубка с важной фамилией Татусь.
  У Антона родились сын Иван да дочь Анастасия. У Стеши тоже двое деток: сын Петр и дочь Анастасия. Наступил 1914 год. Антона призвали на войну с Германией, немцы испытывали на наших солдатах химическое оружие, травили газами, тех, кто оставался в живых после травли, забирали в плен, отдавая в рабство на фермы немцев. Вернулся Антон из германского плена   с подорванным здоровьем, дома ждал двойной удар. Жена, не дождавшись его с фронта, затосковала, заболела и умерла, оставив двоих детей.
  Через год умерла и сестра Стеша, оставив своих двух малышей сиротами.
  Яков всегда предупреждал свою жену Дарью, что нельзя так сильно любить дочь, говорил, что на первом месте всегда должен быть Создатель всего сущего, а потом любовь ко всему, что в миру. Вслед за своей любимой дочерью Стешенькой ушла и Дарья. Остались Антон с отцом своим Яковом и четырьмя детьми, пытались поднять хозяйство.В то время, если бы не денежные переводы Максима из Одессы, невозможно было оправиться от всех ударов. Яков, будучи уже человеком преклонных лет, ходил по селу, знакомился с вдовами, одинокими женщинами,  в селе все знали, что ищет он подходящую невестку, жену своему сыну Антону.
Любая одинокая женщина готова была составить пару Антону. Все знали семью, как порядочную, трудолюбивую.
 Выбрал Яков вдову с двумя детьми Галину Игнатьевну Воловик.
 Семьи дружны были еще с времен переезда на земли казахские.
 Антон принял выбор отца со смирением, усыновил сирот Галины, дал им своё имя и фамилию. От этого брака у них родилось еще трое детей, сын Петр и две дочери Мария и Зинаида.
Недолго пришлось пожить в радости, отказ царя от престола и своего народа повлек за собой страшные репрессии на верующих.
  Новое правительство стало искать врагов среди своих.
  Врагами собственного народа объявляли людей, мирно добывающих хлеб своим потом и кровью на земле, особенно нервировали новые власти верующие христиане.
Под расстрел и раскулачивание попадали самые рядовые труженики.
  Яков все чаще вспоминал своего наставника, священника отца Платона, который говорил ему: «Яков, если Богу неугоден твой переезд, будешь нести потери с самого начала твоего пути. Живя на земле, в любом месте надо терпеть и смиряться, смирение превыше всего.
 Не зря в народе говорят: где родился, там сгодился». Побегав по белу свету от гонителей новой власти как «кулак», Антон возвратился к отцу, который во время гонений наотрез отказался бежать от произвола властей.
  К тому же Якову был уже 91 год. Пусть убивают, говорил он.
  Но убивать его не стали, просто отобрали зерно, хлеб, оставленный Антоном в яме под стогом соломы. Яков и внук, старший сын Антона от первого брака Иван, умерли голодной смертью. Вот так, приехав в далекие хлебные края и имея хлеб, выращенный своими руками, Яков и внук, голодом, ушли в мир иной.
И до конца дней своих не мог Антон простить себе  того, что, оставив отца и сына, обрек  тем самым их на страшную голодную смерть.
  Друг и сват Якова, Иоким, не дожил до революции, умер в августе1916 года, переписав все состояние зятю Максиму. В 1928 году Максим добровольно отдал все богатство новым властям. Но все  равно  семью Максима вместе с Грушенькой и тремя дочерьми, Клавдией Анной и Верой, сослали в Магадан, конфисковав при этом всё имущество. Через 4 года они вернулись в Одессу, оставив в Магадане старшую дочь Клавдию. Она нашла там своё счастье, вышла замуж и прожила там почти всю свою жизнь. Максим как истинный одессит шутил по этому поводу, говоря: «Какая там ссылка? То мы ненадолго отлучались, чтоб найти достойного жениха нашей Клавочке».
 В 1941 году Антон твердо решил вернуться на Украину, не хотел ничего сажать, твердя одно:  «Я увижусь с братом и умру на той земле, где родился. Все эти годы переписка между братьями продолжалась, хоть и  реже стали приходить письма. Максим почти в каждом письме мечтал о том, как он приедет в Казахстан и потом вместе с братом вернется обратно в Одессу. Но и ему всё время какие-то проблемы не давали сделать то, чтобы эти мечты сбылись. Как часто в письмах братья  представляли свою  будущую встречу!.
Антон решил переезд отложить до осени, год обещал быть урожайным, цены на зерно  повыше будут. Но, когда в июне 1941 года грянула Великая Отечественная война, то он понял, что слова, сказанные тогда в горячке Максимом при расставании, действительно оказались пророческими. В 1947 году, дождавшись своего сына Петра из армии, женил его. В1948 году Антона не стало, Максим пережил брата на два года. Вечная им память!
А вот в 1976 году младшая дочь Максима, Вера Максимовна, после долгой переписки со своей племянницей Галиной Петровной, дочерью её двоюродного брата, Петра   приехала в гости в Казахстан, осуществив мечту своего отца Максима, побывать на земле казахстанской.
Никогда не выезжавшая далеко от Одессы, «путешествием в другой мир» назвала она свой вояж и «обновлением всех своих чувств».
Вера Максимовна по профессии была агрономом,   свою жизнь посвятила научно-исследовательской работе, защитила докторскую, очень милая добрая, она покорила буквально всю родню своим мирным характером, кротостью и тонким одесским юмором.
Культурной программой было посещение нашего Атбасарского краеведческого музея и многочисленной родни. Познакомилась она со своей двоюродной сестричкой по тёте Стеше – Анастасией. Они были чем - то неуловимо похожи друг на друга, наверное, своим жизнелюбием, какой-то дивный свет исходил от общения этих двух впервые встретившихся двоюродных сестер, таких разных по судьбе и таких похожих по духу.
  И как на фоне этой теплой встречи глупо и несуразно выглядела сноха Анастасии, Милочка, кричащая: «На застолье не рассчитывайте,   мясо я готовила для своего мужа, а не для всякой там неизвестной родни!».
  Затем, выскочив из кухни, сердито бросила на стол вилки, которые попрыгали, как лягушата, по столу. Держа чашку с варениками (которую я поспешила перехватить), она выкрикнула : «Ешьте ваши вареники, никто не просил вас их лепить! А мясо я вам не дам!»
 Сестры, казалось, и не слышали всех этих грубых всплесков эмоций сношки.
 Я попыталась сгладить неловкость, навязанную Милочкой ,начала рассказывать о том, что моя бабушка Галина Игнатьевна называла варенички  «космычной» едой. Один вареничек - это часть луны, а если положить рядышком два вареничка, то получается солнце, то есть, и по одному и в паре - варенички наполняют людей высшим неземным  светом. Не зря вареники - это одно из любимых и лакомых блюд у украинцев.
А сестры держались за руки. Вера Максимовна нежно гладила натруженные руки Анастасии, прикладывая их к своим щекам и губам, приговаривая: «Молчи,  Настенька, и не сердись! От этой женщины ты не увидишь ни тепла, ни света. Всё хорошо! Я так рада нашей встрече, нам надо так о многом поговорить».
Впервые видела я слезы, без удержу текущие по щекам моей дорогой крёстной Анастасии. Я  ее знала никогда не унывающей и не плачущей, ни при каких обстоятельствах.
А Вера Максимовна все утешала ее:  «Не плачь, дорогая моя сестричка, вот и сбылась мечта моего отца Максима Яковлевича, а твоего дяди, вместо него я повидала вас всех. Знаешь, я очень счастлива! Папа очень любил всех вас. Теперь я вижу, почему. Все вы очень светлые,   зависти много вокруг вас. Но Господь милостиво хранит вас от всякого зла».
 На следующий день мы все вместе поехали к моему отцу Петру Антоновичу в село Пушкино, а теперь - Новосельское
Воспоминаниям и рассказам не было конца и края. Родные! Какое же это несказанное блаженство встречи!.
 Даже в воздухе, казалось, присутствовала непередаваемая нежность, в каждом лёгком дуновении и прикосновении ветерка, в лучах солнца. Мне невольно думалось, что и Антон, и Максим, и Стешенька, да и сам Яков со своей ненаглядной Дарьюшкой, где-то совсем рядом  и с великой  радостью наблюдают за всеми нами.
Проходят нашей жизни потоки, лишь доброта согревает душу.
Недолог век у человека на земле, любви тепло лишь остается.