Промысел 2 7 2

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602
Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/08/20/9

Вейт смотрел с бровки, понял: случилось нежданное. Властелин Воды не позволил страху овладеть сердцем. Помочь близким охотник мог только так.

Стало очевидно: добычу даром ветер не отдаст, течение бессильно. Оставалось человеку сражаться с собой, принять данность, уйти, но зачем-то скатился с откоса, лёг животом на прогретый гранит, опустил руку, обнаружил чёткую грань воздушных струй.

Маловодье позволило пустотам под хребтом дышать свободно. Глотка пещер делала вдох и не предусматривала выдоха. \

Вейт почувствовал: звучание низового ветра поглощает, засасывает душу, отрывает от тела, причиняет жгучую боль меж полушарий груди.

Следует умереть или уползти, решил охотник, но увидел внизу выплывший из-под свода предмет. На коротком чурбаке пластом лежала женщина, и Вейт поступил с точностью до наоборот, бросился вниз головой, вошёл в воду рядом с плывущим бревном, вцепился в задний конец, работая ногами, прижался к откосу, выволок находку.

Охотник знал, как разомкнуть сведённые в беспамятстве руки, где нажать пальцем, чтобы открылись глаза.

«Моё имя Зайн. Отец Дарт с северного конца, из Тайви».
Встретив внимательный взгляд человека, прошептала женщина, потеряла сознание снова.

Вейт выпрямился, отёр руки, наклонился, чтобы поднять тело, понял: чего-то не хватает. Оглядевшись, властелин Великой Реки обнаружил: пропала спасительная деревяшка.

Как чурбак смыло, охотник не заметил. Волны не было, смятый песок хранил след вытаскивания груза.

Вейт ногами растёр углубление, вытоптал площадку в пять шагов, глянул в воду и дальше по реке…

«Я нашла третью капсулу!»
Ида стряхнула сон, вскочила бы на ноги, если бы ни пристальный взгляд хозяйки круга.

«Нашла где?»
«Женщина бежала на ней из тоннелей Чернобрюхих».

«Капсула чья?»
«не знаю. Не важно».

«Почему?»
«Там нет активного объекта. Главное, три отправлены. Пусть событийщики разбираются».

Кин не поинтересовался значением незнакомых слов, понимал: говорить про непоправимое больно.

«Где были две?»
Спросил охотник вопреки велению не касаться вопроса.

Одна сразу вернулась на движок, другая валялась в траве. Последняя, видимо, застряла в каком-нибудь воздуховоде, женщина воспользовалась, как плавсредством».

«Почему, видимо? Ты не можешь в повторе посмотреть, что показывает оболочка?»

«Под ней нет жизни. Датчики молчали, активизировались от прикосновений женщины».

«Как обнаружила ту, на равнине?»
«Визуально».

Ида отвечала, не заботилась, понимает ли собеседник. Крайнее волнение было тому причиной, и Кин спросил напрямик.

 «Если капсулы попали на движок, ты можешь вернуться?»
«Со временем, да».

«Для чего нужно время?»
«Понять, как вернуться и не навредить людям бассейна Великой реки».

«Кто определит крайний срок возвращения?»
«Дети».

«Трудно угодить живому человеку, - вспомнил Кин давеча сказанные Кеем слова, -

тебе, Над, всё плохо: чистота, грязь, беспомощность, сила! Остановись, взгляни, как безмятежен световой луч! Равно греет каждого, не просит благодарности, но только в нём жизнь».

Первый охотник, сын своей матери, остановил бы нахлынувший сумбур, если бы не странность будущего.

Дети уже сейчас болями и страхами доставляют беспокойство. Интересы малышей минимальны, пока минимальны. Годам к полутора регулировать поток нагрузок станет невыносимо трудно.

«В стойбище из воздушных образов я буду выглядеть белым пятном на спине жёлтого самца».

Слово не сформулировалось, но образовалось в подсознании. Женщина поняла, ответила.

«Не думаю, охотник. Во внешнем размещении столько странных людей, к необычному поведению привыкли. И потом, дорога дальняя. Тебе хватит времени прочесть и отсмотреть необходимый материал».

Ида сказала и почувствовала, как непрошенной болью сжалось сердце. Возвращение подразумевало отрыв от тех, кого привыкла называть словом «Свои».

«Возможно ли вернуться обратно, женщина?»
«Для обретения возможности, охотник, там придётся очень громко молчать, здесь очень много работать».

«Я чувствую себя старухой, сын которой поймал выполняющую желание птицу».

«С чем остался этот охотник?»
«С порванными силками, дырявым горшком и забитым сажей дымоходом».

Ида усмехнулась.
«Нет ничего нового в бесконечности вселенной. У нас рассказывают такое о говорящей рыбе».

Безвольное тело тяжёлым не было. Вейт с ношей поднялся по откосу, осознал: давешняя боль не вернётся.

У поворота тропы ждала Пайн. Хозяйка Мойи продолжала преследовать вожделенную жертву, дошла до откровенного непотребства.

Сейчас, поняв, что руки Вейта заняты, бежать некуда, женщина прижалась лодыжкой, коленом, бедром, ладонью накрыла низ живота охотника.

Вейт после пережитого в последний час даже брезгливости не почувствовал, только отметил: есть разные недуги. Раздражающий владеет сердцем, сказала некогда жена. Повелитель воды был благодарен и доволен, что свои недалеко. За крайними кругами копошились люди. Пайн отстала.

Не раз охотник замечал: болезнь отступает там, где есть необходимость в здоровье.

У Синих Камней, казалось, смерть неизбежна, сердце не выдержит нагрузки. Теперь же Вейт поручил спасённую женщину попечению Данн и мальчиков, расправил лодку, собрал каркас, в пару вёсел докатил до острова Жёлтого Песка. Там были колдуны.

«Нехорошо оставлять соплеменников без целительской помощи, - сказал рыжий Глейст, выслушав рассказ Властелина Воды, -

хранители, я считаю, должны быть здесь попеременно, потому что владеют искусством поединка. Учить единоборствам следует всех охотников. Мальчиков можно обучать в стойбище».

Обстановка в островной ватажке Вейту понравилась. Захотелось самому пожить так, взять и отдать силу.

«Трудная наука, но полезная. – Сомб с Дрожащего Уступа, один из предводителей смуты, сообщил о сделанном выводе. –

Здесь удобное место. Мы освоим умение владеть руками, следует других прислать. Охота такая! за всю жизнь удачней не видал! Птичье мясо можно собирать и хранить до мороза в глубоких песчаных кладках. Не гниёт, лежит, точно сейчас летало».

«Только Понк валяется брошенной верёвкой, - говорил Глейст, - Диву даюсь, какой отец смастерил такого охотника! Что этому надо, понять не могу».

Однозадый Понк действительно лежал под жгучими лучами, не скрывал от ока Создателя обнажённых телес и синюшного нарыва на ягодице.

«Бесполезно лечить, - констатировал севший в лодку Менк, - Похоже, этот нарочно расковыривает, чтобы считаться больным».

Состояние дочери Тайви внушило надежду. Кости не сломаны, суставы движутся правильно. Истощение кажется крайним, страх видимо довершил дело болезни, но живое сопротивляется окаменению.

Очнувшись на короткий миг, женщина осознала, что лежит в жилище людей, рассказала, как предпочла смерть домогательствам речных тварей, бросилась в пустой ствол. Дальнейшего дочь Тайви не помнила.

«Встретилась ли тебе Тайк из Мойи?»
Спросила Данн.
«Эта довольна жизнью там, но смертельно болен ребёнок».
Был ответ.

Дойн с известием приплёлся в круг Моти ближе к вечеру, рассказал, что Тонд забрал в лодку сестёр и Лайп, но умолчал о посещении острова Жёлтого Песка.

Мальчик не видел развязки, устал от ходьбы с грузом, сообщил новость и пошёл домой.

Тайс насторожилась, проведала жену вождя, заглянула в жилище Донни. Отсутствие свекрови добавило хлопот.

Мать четырнадцати сыновей прибежала к Мойи узнать, не вернулись ли пловцы, взволновала хозяйку.

Пайн сопоставила: Вейт был на берегу примерно в тот час, значит, мог видеть, что стало с необычной лодкой.

Моти заметил блуждающие огни в глазах женщины. Опалила мысль: исчезновение детей только повод оказаться рядом с целью вожделений.
Пайн остановилась на повороте. Колдун Менк стоял у черты круга
Повелителя Воды.

«Вейт сгонял за целителем на остров Жёлтого песка, - рассудила женщина, - глупая Данн бьётся в судорогах с горя. Пусть этот уйдёт. Я погляжу и добьюсь, чтобы эта обнимала только свои судороги!»

«Тебе нужно отдохнуть, охотник, - услышала Пайн. - Я приду глубокой ночью, когда опасность возрастёт».

Полог упал. Шаги стихли. Хозяйка Мойи выждала положенную паузу, подошла, взялась за петлю.

Мир кругу сидящих, следовало бы сказать. Женщина пришла не с миром, а с целью захвата во вражеский стан. Слово застыло на спёкшихся от волнения губах.

Хозяина круга Пайн не заметила, других домочадцев тоже. Долженствующая валяться в судорогах Данн стояла у очага с длинной ложкой в руке.

«Ты почему не в постели? Где мой сын?»

Хозяйка глянула изумлённо, стряхнула в огонь пену накипи. Резкий пронзительный запах очертил круг.

«Паразитов травить таким способом?»
Данн смутилась, Вейт засмеялся.
«Три мухи упали. Я видел, да».

Посетительница крутанулась на пятках. Хозяин круга в отхожем углу одевал освободившегося ребёнка.

Малыш вывернулся, подбежал к становому камню, взобрался наверх, чтобы лучше видеть.

«Не хорошо так делать, - сказал сыну Вейт, - сюда посуду ставят. Спустись».

Незваная гостья считала: достаточно объявить войну, не планировала, как вести себя. Хотелось войти в круг, отхлестать словами хозяйку так, чтобы хозяин покатился со смеху. Теперь чувствовала: жаркая волна взводит скандал на вершину, к торжеству наших и унижению врагов.

«Разумеется, - запела Пайн масленым голоском, - у такой неряхи ребёнок позволяет себе подобные выходки. Неужели, охотник, ты собираешься обедать в чадных войлоках с грязным алтарём?»

Или Вейт мигнул, или круг развернулся, но Повелитель Воды понял: жена стоит с отхожим горшком в руке, метит надеть посудину на голову велеречивой посетительнице.

Рука вцепилась в глиняное горло, другая в опояску женщины.
«Сядь мне тихо, я сказал».

Данн села. Велели каменные пальцы. С подлоги не очень-то повоюешь. К тому же, охотник прижал ногами.

«Душной горшок взяла, теперь за ложку схватится! Тебе не противно есть из эдаких рук?»
«Хорошо, Пайн. Если ты умеешь лучше, сделай. Руки моют там».

Старший рода Излучины держал лицо. Хозяйка Мойи поправила волосы, повела плечами, взяла поварёшку.

«Ты жил и не видел ничего хорошего, охотник!»
Интервентствующую женщину тащило против всех возможных течений. Дети Вейта глядели невиданный спектакль, притаившиеся на опорах круга мухи тоже. Данн, охотник чувствовал, раскаляется под руками.

«Красные корни в холодную воду класть нельзя, выцветают. Жарить толчёное зерно и глупцу не сложно! Ты же целое не перегрей. Тоже мне, хозяйка! Мясо так не режут. Длинные волокна нитками застрянут в зубах, если ты хочешь знать».

Вейт не хотел, но был вынужден.
«Пену бросают в подзолок ложками с трещиной. У твоей неряхи такой нет».
Хозяин кивнул, согласился.

Теперь этот обрывок полога согласен на всё, так виделось Пайн, и не ей одной. Старший мальчик, Вейт заметил, начал тихо зеленеть.

«Как ты позволяешь унижать маму»!
«Ого, охотник! - Вейт уложил бы собеседника взглядом, только сын, создание той же породы. - Давшую жизнь нельзя унизить. Тебе следует знать».

«Прогони эту, я сказал!»
«Смотри, Минт с Излучины! После Мойта поставлю круг для тебя. Там будешь наводить свои порядки. Принеси воды, охотник».

Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/08/24/964