Ч-а и плохой Лермонтов 2

1. День не задался. Уже утром, в ванной, когда Ч-а брился, он умудрился покарябать щеку туповатым лезвием. Покарябал как-то неудачно, больно и некрасиво. Кровь еле остановили, и на работу пришлось отправляться с большой блямбой пластыря на самом красивом месте лица. Ч-а корил себя, что не поменял режущую головку, поскупился, решил потянуть до праздника, еще месячишко. Но дело было не только в лезвии бритвы. Рука Ч-а дрогнула при воспоминании о сне, уже много ночей его преследующим, мучающим. В самые сладкие минуты ночи снится Ч-а, что он не Ч-а, а  свинья, свинья недомерок, живущий в ванной городской квартиры поросенок. Девочка лет тринадцати, вероятно дочка хозяев, выгуливала его на детской площадке, он гадил в песочницу, а после, дома, его кормили до отвала помоями и он был счастлив. Но кончался сон ужасно. Является Ч-а искаженное зверской гримасой лицо, а скорее рожа, его знакомого адвоката Орунова, который сжимает в руках топор и целится в затылок Ч-а обухом, желая пожарить и съесть. Как-то очень отчетливо видел Ч-а эту страшную кровожадную рожу, хотя глаз на затылке у поросенка не было. Сон начал являться к Ч-а после того как он однажды не прибыл после работы домой и его случайно нашли на следующий день на веранде дачи самого господина ГД, где он сидел на скамеечке в сатиновом женском халате синего цвета с белыми цветами, надетом на голое тело и задумчиво ковырял пальцем в носу. Ч-а не помнил, как попал на веранду, почему он в халате и где, наконец, его одежда, включая белье. Постепенно всё забылось, вернулось в привычную колею, даже машину с шофером, было отобранную, ему вернули. Но некоторые неясности остались. Так, например, адвокат Орунов как будто никогда не существовал. Но Ч-а помнил, что обращался к этому человеку по личным делам, он вел дела организации Ч-а, но вот никто не может его вспомнить. Может быть забыли человека или, напротив, его никогда и не было, и он просто пригрезился Ч-а, причем в самом неприятном свете. Может быть и Орунов и ванна, и свиная еда, только видение  Ч-а, следствие его не слишком хорошего самочувствия. Ч-а постарался выбросить сон из головы, но иногда, как сегодня утром, видение страшной рожи Орунова с топором в руке бросало Ч-а в дрожь, спина холодела, а затылок ломило, как от удара. Вот результат - порез щеки. Позавтракав в сумеречном настроении, Ч-а отправился на работу с полной помпой на черной казенной машине. Ч-а был другом всем самым главным дорожным полицейским города  и его кортеж, пусть из одной машины, был чуть скромнее чем проезд губернатора, то есть движение не перекрывали, но флаги вывешивали и гимны исполняли. Машина Ч-а гордо на большой скорости пролетала по улицам, оставляя случайных прохожих в полном недоумении. Водители же относились к движению машины с Ч-а внутри без всякого интереса, поскольку они и не к такому привыкли.
В рабочем кабинете Ч-а чувствовал себя спокойнее, чем дома. Он бодро провел совещание, поворковал с рабоче-полевой женой, доложил по телефону законной супруге о своих производственных успехах и затих в кресле, отдыхая от трудозатрат. Кабинет опустел, остались только господин Ч-а и портрет самого господина ГД фотографией на стене. Отдыхая глазами на умиротворяющем портрете, Ч-а немножко пригрелся и задремал. Вдруг он услышал стук, стучали как будто по стеклу монеткой. Господин Ч-а огляделся, осмотрелся, ничего не увидел и вновь погрузился в сладкое забытье. Стук возник опять. Ч-а прислушался повнимательнее. Стучали в стекло окна снаружи. Ч-а по неясным причинам не любил это окно, что-то неприятное было с ним связано, вот только что, Ч-а не мог припомнить. Он давно приказал бы окно заделать, но охрана памятников не разрешала изменять фасад, сказывалась также клаустрофобия Ч-а.  Не мог он находиться в помещении без окон. И вот теперь стук. «Надо референта вызвать, пусть посмотрит» - подумал Ч-а. Однако референт куда-то ушла, воспользовавшись сонным состоянием руководителя. Стук не прекращался, стал более настойчив. Пришлось идти самому. Заглянув за окно, Ч-а увидел сидящего на подоконнике солидного, плотного, аккуратно подстриженного мужчину уже в возрасте, одетого в дорогой  костюм тройку,  обутого в лакированный черные ботинки и с мрачным выражением лица. За спиной его в виде большого рюкзака вырисовывались большие сложенные крылья. Он стучал  заостренным ногтем по стеклу, призывая Ч-а открыть ему окно и впустить в кабинет. Ч-а немного удивился, но открыл недавно прикрученные к оконной раме шпингалеты. Пришелец переместился в помещение, встал на пол и поклонился Ч-а. «Добрый день, позвольте представиться, Демон. С кем имею честь?». «Я заместитель самого господина ГД, мое имя господин Ч-а, вы попали в мой рабочий кабинет». «Чрезвычайно приятно с Вами познакомиться, примите мои извинения за столь необычный способ визита, но для меня, для Демона, это совершенно нормально. Не обессудьте голубчик». В голове Ч-а прокрутились смутные воспоминания из школьной программы, и он пробормотал: «Демон? Очень приятно. На воздушном океане, так сказать, без руля и без ветрил, как же, как же, Ваша фамилия Лермонтов, если не ошибаюсь?». Демон как-то странно посмотрел на Ч-а, но ничего не сказал против. «Пусть так,- произнес Демон - пусть так. Но я к Вам по делу. Мне сообщили сведущие инстанции, что у вас тут организация связи, а Вы в ней самый большой специалист по связям. Могу ли обратиться к Вашей помощи?». «Конечно, помогу чем могу – поспешил ответить Ч-а – Я попрошу принести нам чаю или, может быть, желаете кофе?». «Благодарю покорно, но я не нуждаюсь в напитках,- ответствовал Демон – собой располагайте, как Вам будет угодно, мне не помешает». 
За дверями кабинета раздался шум и в комнату ворвался заместитель господина Ч-а, начальник гаража Патрикеев. Оказавшись в начальственной обители Патрикеев разом оробел, присел как- то и начал приветствовать господина Ч-а полупоклонами полуприседаниями. Господин Ч-а возмутился: «Ты видишь у меня совещание, мы разговариваем». Патрикеев удивился и начал обшаривать кабинет глазами не находя собеседника Ч-а. Господин Ч-а проследил за его взглядом и обнаружил, что кабинет пуст. Его высказывание приобрело двусмысленный характер, будто он уже называет себя «Мы». Конечно, у господина Ч-а бывали такие идеи, но до их воплощения в жизнь он еще не дошел. «Извини Патрикеев, это я, похоже, задремал, спасибо тебе, что вернул к действительности»- вывернулся Ч-а. Патрикеев успокоился и начал докладывать, описывая проблемы нехватки водителей и машин, вред оптимизации и необходимости увеличения фонда зарплаты. Разговор с Патиркеевым сопровождался политинформацией, которую провел господин Ч-а, дополнив политическую картину мира несколькими философскими выкладками, и завершился через полчаса. Когда подчиненный покинул площадку, Ч-а заказал себе кофе и уже приготовился вкусить благодатный напиток, как в опустевшем кабинете в кресле напротив Ч-а вновь возник солидный мужчина с крыльями за спиной. «Не пугайтесь уважаемый Ч-а, для меня времени не существует, мы сейчас ровно в ту минуту, когда Ваш сотрудник вошел в кабинет, так что ни минуты не потеряно». Господин Ч-а ощутил некоторый дискомфорт, ситуация, говоря современным языком, начала его напрягать, господин представившийся Демоном Лермонтовым с крыльями, ему порядком поднадоел, хотелось от него уже избавиться. Но Ч-а, подчиняясь инстинктивному чувству, на всякий случай сдержался и вежливо продолжил разговор. Действительно, обыкновенный человек в окна не залетает и крыльями не машет, нагрубишь такому чудаку и жди беды. «Я весь внимание и к  Вашим услугам»,- максимально проникновенно произнес Ч-а. «Постараюсь быть краток. Какое-то время назад я изменил свое социальное положение, женился. Моя избранница, руководствуясь практическими соображениями, скрыла этот факт, покинула меня и работает у Вас директором по проектам. Раньше ее звали Тамара, теперь вероятно иначе. Она проделывала этот фокус неоднократно, ведь мы женаты больше двухсот лет. Таким образом, она скрывает свой возраст и заводит романы с молодыми людьми. Будучи юридически и фактически моей супругой, она приобрела способность изменять свою внешность, если не радикально, но в некоторой степени и выглядит как увядающая женщина средних лет, которая еще способна вскружить голову. Когда ее секрет перестает быть секретом, она немедленно меняет место жительство, работу, имя и начинает все сначала. Недавно, как я слышал, неизвестно для каких надобностей, вероятно чтобы мне насолить, еще и докторскую диссертацию сварганила. Как она сумела я не понимаю, но догадываюсь, что потрудиться ей пришлось. По правде сказать, мне все это глубоко безразлично, весь наш брак это моя ошибка и только в тягость, но ничего изменить нельзя, ведь брак наш утвержден на таком высоком уровне, что ни расторгнут, ни забыт, быть не может. Недавно я получил от этих высоких инстанций указание о принятии мер к укрощению бурной деятельности моей супруги. Надеюсь, что Вы догадались о ком идет речь и снабдите необходимой информацией, – тут Демон на минуту замялся – или, может быть, Вы сами находитесь под обаянием директора по проектам, и я напрасно Вас побеспокоил. Будьте, пожалуйста, честны, если я ошибся, мы немедленно расстанемся, и никаких следов моего визита не останется». «Что Вы, что Вы – поспешил заверить Демона господин Ч-а – я, конечно, симпатизирую нашему директору по проектам, но помогу всем, чем смогу». Господин Ч-а немного лукавил, он тоже подъезжал к приятной дамочке, и она ему глазки строила, но ее удостоил глубокого внимания сам господин ГД, а тут как в песне: «уйду с дороги, таков закон, третий должен уйти». Хотя до Ч-а и доходили вполне достоверные слухи о ее параллельных романах с некоторыми представителями человечества помоложе господина ГД, но он-то был старше и осторожней.  Кроме того, господин Ч-а спинным мозгом понял, что если он заартачится и не окажет максимального содействия Лермонтову, его сон про свинью станет не грезой, а явью, поскольку он имеет дело с представителем отнюдь не человечества, а иной, значительно более высокой сферы.
«Все сведения, которыми располагаю и я также, к Вашим услугам» - бодро отрапортовал Ч-а – «но позвольте, если конечно возможно и не выходит за рамки Ваших планов, поинтересоваться, что же такое, как бы это выразиться поделикатней, неправильное осуществляет Ваша уваж…, глубокоуважаемая достопочтенная супруга?».
«Что же, Ваш вопрос совершенно резонен и никакого секрета от Вас у меня нет. Конечно, я рассчитываю на Вашу скромность и, разумеется, даже в мыслях не держу, что Вы будете делиться содержанием нашего разговора с кем бы то ни было. Моя супруга вампир и останавливать ее приходиться, когда количество выпитой ею крови превышает всяческие разумные пределы. Она втягивает в эту деятельность и других лиц, не имея на это никаких полномочий. Такого рода деятельности квалифицируется вышестоящими структурами как несанкционированный отсос и пресекается. В отношении Вас мне доподлинно известно, что этого не произошло. Причины мы обсуждать не будем, вы можете почувствовать некоторый дискомфорт. Во всяком случае,  я могу спокойно обращаться к Вашей помощи».
Господин Ч-а сразу прикинул, что речь, вероятно, идет о самом господине ГД и одном скромном молодом человеке, подчиненном директору по проектам. Не дожидаясь дополнительных вопросов, он сообщил Демону без дрожи в голосе: «Ваша супруга числиться в нашей организации под именем Элоиза Яновна Истомина. Должность директора по проектам предполагает множество контактов как с сотрудниками внутри организации, так и с клиентами вовне. Элоиза, позвольте для краткости использовать только это имя, ведет свою работу широко, напористо. Курирует культуру, основала газету и публикует в ней статьи на производственные темы. Проводит разные мероприятия, но, конечно, до моих сотрудников в плане организации праздников ей далеко. Людей вокруг нее много, но никто не жаловался и никаким образом в лице не менялся. Мы довольно часто вместе ездим в командировки, то есть не мы вдвоем с Элоизой, а наш коллектив руководителей. Это постоянный коллектив, только несколько человек, люди проверенные, других не допускаем. Ничего подозрительного не замечалось, вела она себя всегда почтенно, как и другие дамы». Тут в памяти Ч-а всплыли воспоминания о корпоративных вечерах, где Элоиза и еще одна подобная ей начальница, прилично выпив, отжигали по полной в мини юбках и с большими декольте в газовых платьях. А что потом было, для узкого круга, память Ч-а от восторга дала сбой, и он мог только воображать воспоминания.
За окном грянул гром, и сверкнула молния. Демон засобирался, и, обернувшись к господину Ч-а, произнес: «Извините, вызывают, я рассчитываю на Вашу скромность и позволю себе обратиться по необходимости. Благодарю за помощь…». С этими словами Демон Лермонтов растворился в воздухе, уже не пользуясь выходом из окна. «Всего доброго, всегда к Вашим услугам, - бормотал Ч-а, но его уже никто не слышал.
Оставшись один, Ч-а задумался о том, что это было. Перед ним возникло несколько вопросов. Почему Лермонтов явился именно к нему? Почему он выяснял актуальное имя собственной жены, с его-то возможностями нет необходимости обращаться к ее сослуживцу? Почему именно до его сведения доведены особенности ее жизнедеятельности? Вопросы, вопросы.… Впрочем, довольно быстро господин Ч-а выбросил и вопросы и собственное беспокойство из головы и задремал в руководящем кресле убаюканный очередным докладом симпатичной девушки – референта.
2. В то время как господин Ч-а беседовал с обходительным гостем, в помещении организации происходили впечатляющие события.
На лестничной площадке четвертого этажа, на прекрасной просторной старинной лестнице, окна которой украшены витражами работы самого Рериха, из воздуха возник сам господин ГД. Он парил в лестничном пролете в позе космонавта, устремившегося в космос, задрав голову вверх, устремив взгляд ввысь и вытянув руки вдоль тела, ладошки были чуть растопырены, как маленькие крылышки. Сам господин ГД как-то распух, дрожал, стал сначала красным, затем синим, затем сине-красным и даже фиолетовым. От него исходило таинственное сияние, он испускал тепловые волны и светился. Сам господин ГД  осветил все лестничные марши и закоулки, куда обычно не попадали лучи освещения. Его энергетическая сила заставила проходивших мимо сотрудников пасть ниц, смотреть на него можно было только сквозь темные очки или закопченное стекло, которое тут же стали предлагать за сходную цену работники столовой, используя для этого давно не мытую разбитую посуду. Поговаривали, что директор столовой сам специально бил стаканы по такому случаю. Начальник отдела чрезвычайных ситуаций по фамилии Несьедобный, прибежал с ведром воды и хотел залить самого господина ГД, но технический начальник Сметанов отговорил его, объяснив, что при соприкосновении господина ГД с водой может произойти короткое замыкание  и все лампочки перегорят. Отважный юрисконсульт Реднов подкрался к самому господину ГД и прикурил об него сигарету. Впоследствии Реднов вспоминал, что в процессе прикуривания в него перешла какая-то мощная сила и теперь никак не может выйти, даже мезим не помогает.  Попытки отдельных лиц сфотографировать явление окончились неудачей. На экранах смартфонов отображались только светящиеся круги, подобные тем, что снимал профессор Мулдашев в гробницах древнеегипетских мумий и называл их «шары праны».
Опешившие сотрудники разделились на два лагеря. Одни начали молиться на господина ГД и бить ему челом. Их возглавила профсоюзная лидерша Струйская, которая так впечатлилась происходящим, что протрезвела. Она тут же начала составлять списки лояльных сотрудников в целях дальнейшей их передачи в кадры на предмет награждения и сбора профсоюзных взносов. Другая часть сотрудников засомневалась и решила, что это оптический обман, голограмма. Но поступок Реднова, дымившего прикуренной о самого господина ГД сигаретой, подрывал их версию на корню.
Обсуждение прервало трудовой процесс и только отдельные трудоголики, занятые со своими компьютерами, были удивлены рассказами свидетелей о светящемся и дымящемся господине ГД, так и не увидев выдающегося явления воочию.
Сам господин ГД, провисев в лестничном пролете около часа исчез, как ни бывало.
Но исчезновение Демона Лермонтова и господина ГД не были единственными  в это час. Самый главный заместитель господина ГД, господин Тишейко, известный своими философско-социологическими силлогизмами, которыми он заполнял почти все рабочее время, заставляя сотрудников выслушивать свои глубокие умозаключения, исчез из собственного кабинета ровно в ту минуту, когда сам господин ГД явился очевидцам на лестнице. Зашедший к нему очередной посетитель обнаружил дымящийся ботинок на столе и пару бумажек на полу. Когда и куда вышел без ботинка Тишейко в этот день, так никто и не узнал.
Что касается самого господина ГД, то он по прежнему, как ни в чем ни бывало, находился в своем кабинете, но, как отмечали являвшиеся по вызову сотрудники, балалайка, висевшая за спиной самого господина ГД, выросла до размеров балалайки бас и заняла целый угол. Кроме того, как в помещении, так и от самого господина ГД,  ощутимо попахивало серой.
Пропажа Тишейко и явление народу самого господина ГД прошло мимо господина Ч-а, но звонок законной супруги очень его обеспокоил. Супруга поведала ему, что в их гараж, расположенный непосредственно под квартирой семьи Ч-а неизвестно каким образом забрался козел с огромными рогами и длинной бородой, хотя гараж был и остался заперт. Сам козел, не смотря на существенные габариты, увеличенные рогами и бородой, поначалу вел себя аккуратно. Он обошел и осмотрел находившийся в гараже автомобиль, заглянул в окошки, собачьим способом нагадил на колесо.  После, неожиданно возбудившись, он бросился на хранящиеся в гараже хозяйственные принадлежности, начал бодать их и крушить копытами громко блея. Супруга господина Ч-а услышав шум, спустилась в гараж и обомлела от явившегося перед ней во всей красе бородатого козла. Глаза его горели, рога и копыта были окрашены в кровавый цвет, поскольку козел сокрушил банки с красной грунтовкой, животное распространяло острый, почти непереносимый запах серы и мускуса. Козел вдохновенно крушил гараж, но аккуратно обходил машину. Когда козел заметил наблюдавшую его, обомлевшую от страха, даму, он громко заблеял, кивнул головой, будто приветствуя, сверкнул как-то всем телом и исчез. Только запах остался. Набравшись смелости, супруга Ч-а осмотрела машину и не обнаружила на ней ни одной царапины, тогда как гараж был разгромлен полностью. Только в углу лежала полуобгоревшая мужская туфля. Отважная женщина вызвала полицейских, но те на вызов ехать отказались, отрезав, что не надо держать их за козлов. Тогда она позвонила мужу, который сразу отнесся к сообщению самым серьезным образом, он запретил ей обращаться в полицию и потребовал, если полицейские все же приедут, ничего о козле им не говорить и объяснить разгром гаража неизвестным хулиганом.
Успокоив супругу, Ч-а забился в кресло и обдумал ситуацию, сопоставив происшедшее в его гараже с визитом Лермонтова и левитацией самого господина ГД, он пришел к выводу о том, что это звенья одной цепи и сжимается она вокруг его шеи, а сжимает ее Демон Лермонтов, который развел здесь «турусы на колесах». Неясной оставалась роль Элоизы Истоминой, но ухаживать за ней Ч-а совсем расхотелось.
Вдруг из-под стола Ч-а послышался какой-то шорох. Ч-а отодвинул кресло и увидел в проеме между тумбами стола знакомое лицо, за которым скрывалось тело. Это был Тишейко. Как он оказался под столом, предстояло выяснить, поскольку Ч-а из-за стола вроде не вставал, из кабинета не выходил, разве что по надобности. Наткнувшись на указанное обстоятельство, Ч-а прекратил поиски объяснений, поскольку за время его отсутствия в комнате уединения под стол мог залезть не только Тишейко, но и сам господин ГД с балалайкой.
3. Происходящие драматические события выдвинули на авансцену новый персонаж, директора по безопасности по фамилии Кум. Ильдар Игоревич Кум был фигурой особенной. Он должен был обеспечивать безопасность в организации, но его мало занимали прямые обязанности. В основном он объяснял руководителям других направлений, что и как они делают неправильно. При этом разговаривая с ним, собеседник ощущал свою неизбывную вину, как перед организацией, так и перед Кумом, да и вообще перед всем человечеством. Совесть так заедала провинившегося, что он бледнел, терял в весе и чувствовал отчаяние. Некоторые производственные дамы, обнаружив такие полезные для их фигур свойства общения с Кумом, намеренно приглашали его на совещания и озадачивали своей незадачливостью. Кум легко принимал все за чистую монету и помогал сослуживицам сбросить лишние килограммы, не прибегая к фитнесу и другим чрезвычайным мерам. Свою деятельность Кум подкреплял обстоятельными докладами в адрес самого господина ГД, в докладах прочувствованно объяснял, что только он один и блюдет интересы организации, а все остальные ему активно мешают. На этот раз Куму не повезло, сам господин ГД вызвал его и поручил выяснить обстоятельства исчезновения Тишейко, при этом о собственных проказах сам господин ГД предусмотрительно умолчал.
Кум был обескуражен поручением. Ему придется что-то предпринимать самому и не на кого свалить такую опасную работу. Горе Кума отразилось на его лице, которое приобрело небывало серый оттенок и выражение крайнего огорчения. Подумав, Кум решил обратиться к господину Ч-а, как самому мудрому специалисту по связям, рассчитывая на хороший совет. И он постучал в дверь как раз в ту самую минуту, когда из-под стола господина Ч-а выглянула голова Тишейко.
«Не пускайте никого, умоляю», - защебетал Тишейко, дергая господина Ч-а за штанину. Но Ч-а задвинул его обратно под стол и пригласил стучащего войти.
Кум осторожно вступил в кабинет и, подчиняясь установленному порядку, поклонился Ч-а в пояс, в ответ на поклон последний протянул Куму влажную ладошку. Но протянул как-то неудобно, через стол, не выскочив на середину комнаты, как это обычно бывало. Вышло не демократично и не очень ловко. Кум, однако, не обратил на это внимания и почти приложился к потной кисти. После этого господин Ч-а внимательно осмотрел свои пять пальцев, как бы проверяя каждый ли из них на месте. Убедившись что все в порядке, Ч-а пригласил Кума занять стул перед подиумом. Кум устроился поудобнее и, задрав голову, чтобы видеть Ч-а, принялся излагать свою горестную историю. Ч-а прочувствованно кивал головой, по видимому одобряя рассказ, но неожиданно прерывая Кума, спросил: «Ильдар Игоревич, что Вы думаете об Элоизе Истоминой?». Прямой вопрос обескуражил Кума, но он продолжил гнуть свою линию: « Я все вам изложу, что мне известно об Истоминой, но все же, как Вы думаете, что можно предпринять для отыскания Тишейко». «Ничего не нужно предпринимать, мало ли какие у мужчины могут быть дела, он сам найдется. Вы мне про Истомину расскажите, что там у нашей безопасности на нее имеется?». «Вы считаете, что искать Тишейко не нужно, но меня спрашивает о нем сам господин ГД» - упрямо продолжил Кум. Осознав, что другого совета от Ч-а он не дождется, Кум решил свернуть разговор: «Об Истоминой я знаю только хорошее, дама образованная, деятельная, выпускает газету с проектами и вот у меня интервью брали, поместили портрет, моя супруга была очень довольно». «Послушай Кум – неожиданно резко заговорил Ч-а – не заговаривай мне зубы. Отвечай по существу и быстро, не то хуже будет». Угроза Ч-а ошеломила Кума и он отчего-то испугавшись, промямлил: «Говорят, она летает». «Как это летает?» - ничуть не удивившись,  спросил Ч-а. «Летает по коридорам по окончании рабочего дня, летает и шипит. Если встретит кого, целует. После поцелуя жертва начинает задумываться и плохо выглядит. Еще она ездит по командировкам вместе с самим господином ГД, но что там происходит Вы, должно быть, знаете лучше меня». «Да, да, ты прав - пробормотал Ч-а – Это все он, все плохой Лермонтов». Кум непонимающе замотал головой, поднялся и попытался направиться к двери. Вдруг на стене напротив господина Ч-а проступило во весь рост изображение Демона Лермонтова, как он был в серой тройке, черных лакированных туфлях, белой рубашке, короткая прическа венчала его голову, за спиной проступали аккуратно сложенные
крылья. «Какая хорошая фотография – заметил Кум – это кто, наш министр?». «Ступай себе человече» – ответствовал Ч-а. Он вскочил, наконец, из-за стола и вытолкал Кума из кабинета. Обескураженный Кум думал не долго, вызвал машину и, сказавшись неизлечимо больным, отправился домой. На этом его роль в нашем повествовании оканчивается. Поговаривали, что проболев месяц, он вылечился от неизлечимой болезни и  вышел на работу, продолжив рьяно выполнять свои служебные обязанности.
4. Выпроводив Кума, Ч-а вытащил Тишейко из-под стола. «Слушай, ты должен отрубить ей голову» – рассудительно заявил он дрожащему индивиду. Индивид запаниковал. «Кому отрубить? Истоминой? – заверещал Тишейко – она меня хотела укусить, а я должен ей голову рубить? Это невозможно, это несовременно, не цивилизовано, не по европейски, а я европеец, у меня недвижимость в Греции. Я боюсь Истоминой …» - уже почти кричал Тишейко. Ч-а быстро придвинулся к нему и закрыл Тишейко рот ладонью. «Не ори, все серьезно, вот он, видишь на стене, явился ко мне и предложил следить за Истоминой. Сказал, что это его жена, царица Тамара, вампирша. Может она и Тамара, но не вампирша, она Медуза Горгона, он, видать, решил на другой жениться, и с моей помощью от нее избавиться. Надо ей голову отрубить, кроме тебя некому, не мне же за ней с топором бегать, да и роста не хватит». Тишейко заскулил, что он не хочет садиться пожизненно, у него семья, недвижимость в разных странах, пошатнувшееся здоровье, и он на нехороший поступок никогда не пойдет. «Ладно, не скули, - заявил Ч-а – я пошутил, сиди дальше под столом». Довольный Тишейко вернулся на занимаемые позиции и притих.
Ч-а выглянул в коридор. Мимо него прошествовала Струйская с бутылкой водки в одной руке и банкой домашних огурцов в другой. «Господин Ч-а – чуть заплетающимся языком обратилась к нему Струйская - а Вы, почему здесь? Всех руководителей приглашает сам господин ГД. Тишейко, наверное, у Вас, приходите оба в кабинет самого господина ГД». Ч-а благодарно замотал головой, а про себя отметил: «Догадлива профсоюзная лидерша, ох догадлива, надо с ней поосторожней».
Вернувшись в кабинет, Ч-а обратился к вновь возникшему портрету: «Уважаемый Демон, не откажите в любезности присоединиться к нашей компании в кабинете самого господина ГД, там будет интересующая Вас особа, и Вы сможете объясниться». Портрет зашевелился и сошел со стены и неожиданно легко согласился. Следом за этим, Ч-а извлек из-под стола совершенно обалдевшего Тишейко, и все втроем они направились на производственное совещание с водкой и солеными огурцами.
5. В кабинете самого господина ГД толпились хорошо знакомые Ч-а избранные руководители. Дружеская атмосфера и веселая приподнятость духа были характерны для их компании. Иногда, предваряя питательную часть, сам господин ГД давал указания или распекал нерадивых начальников. Но огорчение от выговора с лихвой компенсировалось дружеским обхождением во второй части совещания и лишней порцией спиртного. Появление Ч-а и Тишейко не оставило присутствующих равнодушными. Сам господин ГД торжественно пожал руку Ч-а и потрепал за плечо Тишейко. На Демона Лермонтова смотрели удивленно. Но не все. Истомина вперилась в него глазами, полными ужаса и не могла оторваться. Ч-а обратился к компании: «Позвольте мне представить нашего коллегу, господина Лермонтова, очень важного контрагента, мы развиваем с ним сотрудничество».  Сам господин ГД заметил, что ему хорошо бы знать о такого рода сотрудничестве. Если бы он только знал, какого рода это сотрудничество. Впрочем, довольно скоро, будучи человеком не глупым, он кое-что начал понимать и постарался остаться в стороне. Собственных приключений и еще не выветрившегося запаха серы от него исходившего, ему вполне хватило. Присутствующие быстро привыкли к Лермонтову, отдали должное кулинарным талантам Струйской и предложенным ею же горячительным напиткам. Руководитель по фамилии Болтаев-Шатаев продекламировал сочиненное им стихотворение: «Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались и радостно почувствовать, что вместе все мы здесь. Давайте дружно выпьем, чтоб в жизни не тужить и производственные успехи всем достичь. И будь ты даже женщиной, то все равно люби свою работу с молоду, здоровьем не хворай».  Стихотворение имело оглушительный успех, Ч-а подумал, что надо будет переписать слова и блеснуть где ни-будь при случае, например со сцены. Демон Лермонтов чувствовал себя очевидно в своей тарелке. Он ел и пил, но сохранял мрачное выражение лица, другого у него просто не было. Ч-а отметил про себя, что у него Лермонтов и есть и пить отказывался. Истомина помимо своей воли все ближе приближалась к Лермонтову.
Совещание продолжалось своей чередой. Полубольшой начальник Сидоров-Козов рассказал анекдот о том, как женщина демонстрировала своим приятельницам трусы в вагоне метро. Выступление рассказчик сопровождал задиранием пиджака, обнажая верх светлых брюк, подпоясанных черным ремнем. Этот анекдот он рассказывал почти на каждом совещании или корпоративе  уже много лет подряд, рассказывал слово в слово, как магнитофон, от частного задирания пиджака кромка его в месте касания пальцев засалилась, и следовало бы его почистить, но представление продолжалось. Присутствующие вновь весело смеялись, как будто слышали историю впервые, иначе было бы невежливо.
Пока совещание продолжалось, Ч-а и все остальные забыли про Лермонтова, он растворился, исчез, при этом никуда не исчезая, он присутствовал, но его не было, он участвовал в разговоре,  но как бы со стороны, слышали не его, а кого- то другого. Только Истомина полностью принадлежала Лермонтову, была привязана к нему, слушала его, боялась и переживала. Ч-а потолкался, потолкался, послушал старых анекдотов и, впервые за всю историю, ничего не сказав молча вышел, вернулся в любимый кабинет, и ничего не сообщив своей рабочей жене, поехал домой к жене законной, поддержать ее после встречи с козлом.
В отсутствие Ч-а относящийся к его ведомству Сидоров-Козов совсем разошелся. В припадке юмора, припоминая дневные происшествия, он предложил использовать самого господина ГД в новогодний праздник в качестве елки. И светится сам, и наряжать не надо. Наткнувшись на неодобрительный взгляд самого господина ГД Сидоров-Козов осекся, постигая всю глубину своего падения и начал бормотать что-то про оптимизацию электричества, как бы обосновывая собственную предстоящую оптимизацию. Он отчетливо осознал, что не гулять ему на новогоднем корпоративе и не видать ему больше полетов и свечений самого господина ГД.
Совещание подошло к концу и присутствующие не заметили исчезновения Истоминой, о ней все неожиданно забыли и больше никогда не вспоминали. Должность директора по проектам так же  таинственно исчезла из штатного расписания вместе со штатами, сотрудники Департамента разбрелись кто куда. Некоторых из них наблюдали в разных районах города, где на бойких магистралях они, кто на костылях, кто с подвязанными конечностями, одетые в лохмотья, выпрашивали милостыню у автомобилистов, препятствуя движению и создавая аварийные ситуации. Но когда кого-то из них доставляли в полицию, они не могли вспомнить, где работали в прошлом и почему теперь занимаются нищенством.  Некоторые дамы, бывшие начальниками отделов департамента проектов, стояли на перекрестках в вызывающей, завлекающей одежде, но почему они там стояли и чем занимались, так никто никогда и не узнал.
Когда Болтаев-Шатаев выдал свой очередной шедевр, обращенный к самому господину ГД: «Ты к нам пришел, откуда  я не знаю, зачем ты здесь, я тоже не пойму, но я тебе хорошего желаю, и, дай, тебя я крепко обниму», все поняли, что надо вернуться на рабочие места, пока они еще их занимают. Последним из кабинета выходил притихший Тишейко босой в одних носках.
6. Вернувшись домой, господин Ч-а плюхнулся в кресло и задумался. Он думал о Демоне Лермонтове, козле в гараже, адвокате Орунове, которого он увидел, наконец, воочию. Орунов сидел в будке сапожника на перекрестке и чистил ботинки случайному прохожему. Он был одет в засаленный фартук  и держал в зубах сапожные гвозди. На будке было написано «частный сапожник Ашотян», но это был Орунов, Ч-а его узнал.
Господин Ч-а уже понял, что дело Лермонтова подошло к концу, больше он не явится. «Плохой, плохой Лермонтов. – Думал Ч-а. - Зачем он козла запустил в мой гараж, я бы и так ему помог, все удачно вышло».
После ужина, довольно рано Ч-а отправился спать.  Ему снилось, что он, маленький розовый поросеночек с крылышками, из последних сил выбиваясь, летел прочь от догоняющего его грозного козла с огромными рогами и длинной бородой. На спине козла сидел разъяренный Орунов, размахивающий топором, его ужасная рожа страшила, огонь и дым из ноздрей козла пугали розового поросенка и заставляли еще энергичней размахивать крылышками. Когда поросенок почувствовал приближение обуха топора к своему затылку, Ч-а проснулся. Рядом сопела спящая жена, между нею и собой господин Ч-а ощутил присутствие кого-то третьего. Приглядевшись, он рассмотрел профиль бородатого козла. Но рога венчали не козла, а его, Ч-а, голову. Даже лежать было неудобно. «Плохой Лермонтов, плохой» – вновь пробормотал Ч-а и  забылся тяжелым, беспробудным сном.

2015©Германн Герра