Спорт в прикладной науке

        Как популярен был спорт в эпоху развитого социализма! Он позволял трудящимся укреплять здоровье, прививал умение управлять своим телом, а, если тело достигало определённых успехов на спортивном поприще, например, становилось мастером спорта, то существенно помогал и в дальнейшем трудоустройстве.  Так, перворазряднику или, тем более, мастеру спорта ничего не стоило поступить практически в любой институт. Конкурса для них не существовало никакого. Причём, чем слабее был ВУЗ, тем вольготнее там себя чувствовали спортсмены. Все положенные пять лет они отстаивали честь своего учебного заведения на городских и всесоюзных соревнованиях, становясь ректору чуть ли ни родными детьми. Об олимпийских чемпионах я уж и не говорю. Про дипломы – тем более. У нас в НИИ, кстати, главным инженером был назначен бывший олимпийский чемпион по гребле. В оптике он не понимал ни бельмеса.  В  остальной технике – тоже…

         На каждом предприятии занятие спортом в нерабочее время всячески приветствовалось. Это укладывалось в линию Партии, соответственно, поощрялось Министерствами и курировалось Профсоюзами. А чем ещё было заниматься Профсоюзам? Трудящиеся были всем довольны. Забастовок не было. Все платили профсоюзные взносы, покупали лотерейные билеты. Оставались только спорт, кассы взаимопомощи и путёвки в профсоюзные здравницы. Вот этим и занимались тысячи освобождённых от другой работы профсоюзных бездельников. Не отставали от них и труженики парткомов. Они, помимо всякой идеологической ерунды,  курировали ещё и своих профсоюзных коллег. Ведь Профсоюзы – это школа коммунизма! В народе достаточно своеобразно реагировали на деятельность этих организаций. Вспомним, например: - «Парторг с гондонной фабрики» или « Профсоюзный бздила с завода Электросила». Но, справедливости ради, профкомы были ближе к народу. Парткомов побаивались.

          В нашем НИИ всё было «как и  у людей». Был, конечно, и профком. А относились мы к Министерству Оборонной Промышленности. Все научные разработки выполнялись в интересах этой организации, прикладываясь, так сказать, к оборонному делу.  Поэтому и наука у нас была прикладная, хотя работали и математики, и физики - теоретики, и химики, и просто инженеры. Для оздоровления трудящихся масс при профкоме функционировал совет физкультуры, возглавлявший спортивные секции. Секций было достаточно много. Самой массовой, конечно, была секция охотников-рыболовов. А ещё был теннис -  большой и настольный, волейбол, туризм, стендовая стрельба и что-то там ещё. Никаких дивидендов эти секции институту не приносили и существовали, скорее, для отчётности. Директор нашего НИИ был очень занятой человек – он был членом обкома партии, баллотировался в  Академию Наук, читал лекции в Вузе для того, чтобы получить звание профессора. Короче, на весь этот спорт и туризм ему было решительно наплевать.

           Так уж получилось, что в институте работали три выпускника одной известной сельскохозяйственной Академии. Три мастера спорта по стендовой стрельбе, причём, один из них, Валентин, был даже почётный мастер спорта.  Коля, Игорь и упомянутый Валентин входили в своё время в сборную города, а Валентин даже в сборную страны. Распределяться после окончания Академии на периферийные поля и леса упомянутая троица не захотела. Да, я думаю,  и знания по специальности не позволяли. Короче, каким – то образом эти спортсмены попали в наш НИИ. Работали они  на рядовых должностях. Коля был обычным конструктором,  Валентин работал зам. начальника лаборатории по хозяйству, а третий – Игорёк, руководил отделом, правда, отделом снабжения. Ещё, ведущим инженером в лаборатории оптических прицелов работал Артём – кандидат в мастера спорта по стендовой стрельбе. Он не был профессиональным спортсменом. Стрельба у него была хобби.    Всё это было задолго до моего появления в институте.
 
         Вместе со мной по распределению в НИИ попал Мишка Халеев, выпускник другого ВУЗа. Миша был сыном известного собаковода, мастером спорта по стендовой стрельбе, членом молодёжной сборной страны и просто прекрасным парнем. Он профессионально увлекался лазерами  и, как говорится, горел на работе. На совместных рыбалках и охотах мы с Мишкой и познакомились со знаменитыми институтскими стрелками. Ничего так не сближает коллектив, как совместные выезды на охотничью - рыболовную базу. А база наша была на Вуоксе,  что на Карельском перешейке.

         - Слушай! А почему бы тебе не попробовать пострелять на стенде? – спросил меня кандидат в мастера Артём.

            – Ты на охоте стреляешь неплохо, может,  и  на стенде получится!

 Для тех, кто не знает, на  стрелковом стенде стреляют из охотничьих ружей дробью по летящим с большой скоростью, примерно как утка, мишеням – тарелочкам. Тарелочки изготавливаются из специального, легко бьющегося материала.  При попадании даже одной дробинки тарелочка в воздухе раскалывается. Если попадает много дробинок – тарелочка превращается в пыль. На стенде в Сосновском лесопарке, куда мы пришли,  Артёма многие знали. Он без всякой очереди  вывел меня на площадку для стрельбы.

            – Артём! А как надо стрелять на стенде? - спросил я, впервые встав на стрелковый номер.

       - Стреляй, как на охоте! 

С первого раза я настрелял на третий спортивный разряд.

          – Ну, дело пойдёт,  - обнадёжил меня Артём.

Так я вступил в секцию стендовой стрельбы.

          Председателем секции был старший инженер Сергей Гречухо, худощавый шатен лет сорока. Руководил секцией он, скорее, формально. Относился к руководству как к опостылевшей общественной нагрузке, хотя был охотником и имел третий спортивный разряд по стенду. На самом деле, всем заправлял в секции Валентин, как я уже говорил, почётный мастер спорта. Благодаря своим связям в спорт.комитете города, он доставал талоны на мишени, договаривался о приобретении боеприпасов, за которыми потом отправлял Сергея. В конце концов, Валентину это надоело, и однажды на охоте он предложил мне, молодому и активному, стать председателем секции стендовой стрельбы. К этому времени я имел уже второй спортивный разряд и сильно увлекался стендовой стрельбой, что, впрочем, не мешало мне заниматься и наукой*. Я с радостью согласился. Ведь боеприпасы можно использовать не только на стенде, но и на охоте. А мне было обещано, что получать их я буду в таком же количестве, как и  наши ведущие спортсмены – мастера.
 
         Договориться с директором  стенда в Сосновском лесопарке о еженедельных тренировках по средам, после работы, большого труда не составило. Сложнее было с боеприпасами. Покупать заряженные патроны было довольно дорого, да, к тому же,  с этим у Валентина появились проблемы в спорткомитете. И  решили мы, что я попробую организовать закупку пороха, дроби, гильз и прочего в магазине спорт - охота.  Это получалось бы почти в два раза дешевле, а снаряжать патроны мы сможем и сами – дело привычное. Наличных денег в институте на такие цели, конечно, не предусматривалось. А по безналичному расчёту в городе торговали только два магазина в центре. Туда я и отправился.

          – Нет лимита, весь выбран, - услышал я и в одном, и в другом магазине.

              – А как же быть?

                – Попробуйте в Управлении Торговли Ленинграда. Может быть, выделят Вам дополнительный лимит. Хотя, маловероятно...

  Так и получилось. Я -  обратно в магазин. Директриса Елизавета Фёдоровна была  женщиной плотного телосложения,  невысокого роста, лет пятидесяти. Она  встретила меня как старого знакомого:

                – Ну что я Вам говорила!

Она была колоритной блондинкой с волевым лицом и со слегка сбитым маникюром на коротких, украшенных тремя золотыми кольцами пальцах. Чем-то она мне напомнила героинь советских фильмов о крупных растратчицах или о  пожилых шпионках. Смотрела она на меня приветливо.

            – Елизавета Фёдоровна! Как же мне быть? Научите.

                – Ну, ладно. Так и быть. Пишите на моё имя письмо от профкома. Просите выписать, в порядке исключения, счёт на приобретение боеприпасов для секции стендовой стрельбы. Обязательна фраза: «Оплату гарантируем». Кстати, звать-то Вас как?

               – Сашей, Елизавета Фёдоровна.

            - Так вот, Саша. Я человек добрый и люблю людям помогать. Вы человек молодой и, похоже, порядочный. Должны понимать, что, выписывая такой счёт, я сильно рискую нарваться на проверку. Поэтому, десять процентов от суммы счёта – мои. Вы будете оставлять боеприпасы на эту сумму у меня в магазине.

          – Конечно, Елизавета Фёдоровна! Спасибо большое! Меня это устраивает. Завтра же будет письмо!
 
         Двигаясь в машине по не сильно загруженному в те времена Невскому проспекту в сторону Васильевского острова, я внутренне ликовал. Ещё бы! Выдам каждому члену секции на десять процентов, скажем, пороха и дроби меньше и – вопрос решён.  Моя отчётность была только по ведомости. А все распишутся в получении так, как нужно. Лишь бы председатель профкома письма подписывал с гарантией оплаты!

               – Александр Васильевич! Тут такое дело. Есть возможность боеприпасы для секции купить дёшево. Вы же, кстати, рыбалкой увлекаетесь.  Значит, понимаете, что для нас боеприпасы – то же, что для рыбака снасти.

              – Хорошо. Идите и согласуйте с бухгалтером профкома.

Я - пулей в соседний кабинет.

             -  Ритуля! Тут такое дело. Изыщи возможность. Мы все тебя очень любим!..

         С письмом я появился в магазине на следующий день.

               – Елизавета Фёдоровна! А можно мне в счёт боеприпасов взять ещё что-нибудь другое?

                – А что другое?

                - Спиннинг для председателя профкома и надувной пляжный матрасик для бухгалтера.

               – Всё, что есть на складе магазина – пожалуйста.

А на складе магазина, куда мы с ней зашли, было всё, о чём мог мечтать любой охотник и рыболов! Лишь малая часть этого богатства присутствовала на прилавках.

              – Елизавета Фёдоровна! Глаз не оторвать от такого изобилия!

             – Вы, Саша, главное, не забывайте о нашем условии. И всё будет в порядке!

 Сколько же у неё просителей вроде меня, мелькнула мысль. Это же золотое дно! После вручения спиннинга мы с Александром Васильевичем перешли на «ты».  Забегая лет на пять-шесть вперёд, я однажды в кабинете директора магазина вместо Елизаветы Фёдоровны увидел её заместителя Эльзу.

           – Елизаветы Фёдоровны больше нет. Её убили.

 Об этом случае писали многие ленинградские газеты того времени:  – В своей квартире после зверских пыток вместе с мужем была убита директор  крупного ленинградского магазина. Квартира была ограблена.

         В секции стендовой стрельбы, помимо упомянутых мастеров, было ещё человек десять. Все, безусловно, охотники, но стреляющие на стенде посредственно: - кто-то не мог выполнить даже третий разряд,  кто-то не пошёл  дальше третьего разряда. На тренировках они  стреляли ради удовольствия – ведь боеприпасы были казённые. На балансе секции числилось шесть высококлассных стендовых ружей МЦ-8 и МЦ-11 производства тульского оружейного завода и ещё девять обычных охотничьих ружей. Одно ружьё МЦ-11 с двумя парами сменных стволов я взял себе. Для справки. Тогда, при зарплатах 120 – 150 рублей в месяц, такие ружья, сделанные по спец.заказу, обходились заказывающему предприятию в 1200 рублей. Сейчас коллекционеры за ружьё МЦ-11, находящееся в идеальном состоянии, предлагают больше миллиона рублей. Всего было  выпущено несколько тысяч ружей МЦ-11 на весь Советский Союз.

       Спортивная жизнь текла своим чередом. Наша сборная команда, состоящая из шести человек, куда на первых порах входил и я, занимала первые места на всяких межрайонных и городских первенствах по стендовой стрельбе, завоёвывая кубки и всякие грамоты. Их я относил в профком. Но однажды…  На моём рабочем столе в лаборатории зазвонил телефон. Секретарша замдиректора по общим вопросам Сергея Михайловича Сайкина просила срочно зайти в его кабинет.

         Сергей Михайлович, как я потом узнал, вовсе не Сергей Михайлович, а Сруль  Мордехайевич, всегда ходил по директорскому коридору на втором этаже как-то бочком, слегка вытянув вперёд голову на короткой шее и глядя себе под ноги. Видимо, для того, чтобы ни с кем из многочисленных посетителей директорского этажа не здороваться. Так он и ходил, забавно размахивая короткими ручонками и рассматривая пол. Кстати, когда через несколько лет он вышел на пенсию и занял какую-то рядовую должность, шея  Сруля Мордехайевича распрямилась, он стал узнавать сотрудников, здороваться первым, со мной, во всяком случае, даже за руку. Совсем, как у Райкина про чиновника, скатившегося вниз по служебной лестнице. Я зашёл в кабинет. Там уже сидел председатель профкома.

            – Сергей Михайлович, здравствуйте! Вызывали?

                – Послушайте.

 Я не знаю, как кого, но меня этот замдиректора никогда не называл ни по имени, ни по фамилии.

                – Послушайте. Я только что от директора. Ему пришло письмо из Министерства. От нашего Министра Оборонной Промышленности. Там его приказ о проведении первенства Министерства по стендовой стрельбе на базе тульского оружейного завода во второй половине сентября. Вот это письмо. Читайте.

 Читаю. Приказ и приложение. Приказ короткий, а приложение на двух листах. Обычное дело. Сроки проведения, программа соревнования, размещение участников, питание и так далее. Разговор проходил в конце мая.

                – Ну, прочитали?

                – Да, Сергей Михайлович.

              – И что же Вам нужно для того, чтобы достойно выступить за наш институт?

               - Сергей Михайлович. У нас нет приличной спортивной форменной одежды. Кроссовок – тоже! Стрелять в хлопчатобумажных тренировочных костюмах с  пузырями на коленях и в разномастных тапочках – позорить наш храм науки!

               – Сколько Вам нужно комплектов одежды?

К тому времени в секции появился перспективный перворазрядник, и его я вместо себя без всяких колебаний ввёл в состав сборной команды. Интересы команды – прежде всего!

              – Семь комплектов, Сергей Михайлович. Костюмы должны быть шерстяными, василькового цвета.

Тут надо отметить, что шерстяные тренировочные костюмы любого цвета в то время были жутким дефицитом.

               – Костюмы, Сергей Михайлович, придётся шить по заказу.  В продаже их нет!

               – Послушайте. Заказывать семь комплектов – это не очень солидно для нашей организации. Александр Васильевич! У тебя какой размер?

                Вы слышали? Записывайте! Так. У меня размер…  И ещё надо будет три комплекта. Секретарша потом позвонит и скажет.

Понятно, подумал я. Директору, заму по науке и секретарю парткома.

           – Александр Васильевич! Оплати из профкомовских.

              – Сергей Михайлович! Мы же  всё истратили на пионерлагерь.

          – Ах, да, помню. Ничего. Оплатим из фонда директора.

               - А безнал, а лимиты, а откаты, Сергей Михайлович? – поинтересовался я.

             -  Всё знаю. Решим!


          - У меня к Вам письмо от Министра! И гарантийное письмо.

 Начальница производственных мастерских Ленинградского Текстильного Института Лёгкой Промышленности встретила меня настороженно.

              – Это же от Вашего Министра, а не от нашего. Так! Сколько костюмов Вам надо пошить?

                – Двенадцать, - отвечаю я. И ещё нужно двенадцать пар кроссовок.

            – Мы очень загружены, понимаете? План. К декабрю может и успеем.

             – А нам нужно через месяц, - слукавил я.

             – Да, дело серьёзное, - нахмурилась начальница.

              – Два костюма придётся оставить нам. Итого – четырнадцать костюмов.

               - Побойтесь Бога. Все берут десять процентов, а Вы…!

           - Ничего. Зато, кроссовки будут без нагрузки, - успокоила она меня.

          Через месяц с аккуратно упакованными в бумажные пакеты костюмами и двумя коробками кроссовок я  подъехал к воротам нашего режимного,  строго охраняемого предприятия.

               - Сергей Михайлович! Я тут, вот, приехал с костюмами, помните?

               – Сейчас дам команду. Подъезжайте прямо к дирекции! 

Ворота открылись. Подъезжаю. Оставляю семь комплектов для сборной в машине, чтобы сдать их потом на склад профкома -  не возить же мне их с собой, всё остальное несу к Сайкину.

               – Замечательно, - ликует Сергей Михайлович, находя упаковку со своим размером костюма.

                - Действительно, васильковый цвет! А как кроссовки?

Одевает прямо при мне.

            – Ну, как влитые, по-детски радуется замдиректора по общим вопросам, забыв, похоже, уже и о приказе Министра,  и о наших соревнованиях.

          – Жене бы такое! Ой, а дети!


           Подошёл сентябрь. Наша команда с ружьями и коробками патронов в рюкзаках погрузилась  на десятичасовой вечерний московский поезд,  с прибытием в Москву около шести часов  утра. Прямых билетов до Тулы в кассах не было. Что делать спортсменам в поезде  в вечерний час?   Рыбакам и охотникам?  «Стучат колёса глухо».  Ответ напрашивается сам собой. У нас -  два купе. Ехать ещё долго. На столике, в моём купе,  появляется чья-то  варёная курица, колбаса, хлеб, водка и стаканы, которые принёс от проводницы  холостой спортсмен Артём. Он имел удивительное свойство сразу нравиться женщинам. Любым! Выше среднего роста, статный, симпатичный, разговорчивый, Артём быстро находил общий язык со всеми женщинами, кроме своей первой, оставленной,  по каким-то причинам,  жены. Второй жены у него так и не появилось…

              - Товарищи пассажиры! У нас распивать спиртные напитки и, тем более, курить в купе, запрещено!

               - Ну. Ирочка, - заворковал Артём,

               - Может, посидишь с нами?

                - Ну, если только на минуточку.

Через двадцать минут запел спортсмен первого разряда Гена. Ему вторил хрипловатый голос проводницы. Потом запели мастера спорта: -  «Сиреневый туман над нами…».

               – Ребята, ну нельзя же столько пить, - заныл Артём,

              - Ведь едем на соревнования.

При этом он, обнимая проводницу за талию, стал удаляться в сторону служебного купе.

                – Много ты понимаешь в спорте! - вслед ему буркнул почётный мастер Валентин.

 Все потихоньку успокоились только под утро. Ехать до Москвы оставалось около трёх часов.

               – Ой, ребятки, вставайте, раздался хрипловатый голос проводницы. Сейчас чайку с лимоном принесу. Скоро Москва!

               - Вам бы всё пить да пить! Соревнования завтра! - раздавался омерзительный тенор так и не  спавшего, похоже, Артёма.

         Ранним утром в Москве на площади  Трёх  Вокзалов стояли понурые, слегка помятые мужчины с рюкзаками и ружьями в чехлах. Вокруг них буквально гарцевал полный сил женолюб Артём.  Я был, правда, без ружья, но тоже с рюкзаком.

                – Что-то мы, братцы, приуныли, - с сожалением произнёс мастер спорта Игорёк, специалист по снабжению.

                – Так рано ещё! Где сейчас чего достанешь! – прозвучало сразу несколько голосов.

               – Места надо знать! Я часто мотаюсь по снабжению в Москву. Подождите!

Через двадцать минут он появился с сеткой в руках. Из сетки задорно выглядывали четыре бутылки сухого вина. С этим мы отправились на Курский вокзал.

            – Ведь завтра стрелять, мужики, - продолжал ныть Артём.

              – А тебе никто и не наливает. Завтра покажешь себя, трезвенник, прозвучало в ответ.

         Двести километров до Тулы мы преодолели на электричке примерно за три часа. Вино закончилось очень быстро. Потом – кто-то спал сидя, кто-то неторопливо беседовал. Ждали нас в  Туле в гостинице Москва. Она находилась недалеко, через площадь, от вокзала. Там  регистрировали прибывающие команды из разных городов, где были предприятия нашего Министерства. Мне, как руководителю команды, выделили одноместный номер, остальных ребят разместили в трёх  двухместных. Заканчивая оформление документов, я получил объёмную пачку талонов на питание. В этот же день мы ими и воспользовались, пообедав и поужинав. Кухня в ресторане гостиницы была так себе.

         На следующее утро автобусы в сопровождении машины ГАИ повезли нас на стрелковый стенд, расположенный на дальней окраине Тулы. Всего, как выяснилось, было четырнадцать команд. Торжественное построение. С приветствием и напутствиями от Министра  выступил какой-то клерк из Министерства. Потом слово взял директор тульского оружейного завода – принимающая сторона.

               – Кто ещё хочет выступить? – спросил главный судья.

  С красивой картонной коробкой я подошёл к трибуне…


         В своё время, после распределения в НИИ, осенью я впервые был отправлен в наш подшефный совхоз. Бригадиром  назначили  стеклодува Мишу Романова. Он был из отдела, где изготавливались фотоприёмники. Некоторые фотоприёмники размещались в специальных колбах - сосудах Дьюара. Вот эти сосуды и выдували из разогретого стекла стеклодувы. Все они были мастерами высочайшей квалификации. В перерывах, когда не было основной работы, а иногда и вместо неё, стеклодувы занимались всякими поделками из стекла: делали стеклянных ежей, медведей,  лошадей и всякие другие сувениры. Спрос был сумасшедший! Денег за сувениры стеклодувы не брали. Только спиртом. За одного стеклянного ёжика с такими же  красивыми стеклянными иголками они  просили всего пятьдесят граммов спирта. В городских магазинах сувениров ничего такого и близко не было. Чем больше и сложнее был сувенир, тем больше мастера  требовали спирта. Но брали стеклодувы по-божески. Вот с такими умельцами и прибыл Миша Романов в колхоз, возглавив, как я уже говорил, нашу  бригаду. Я много раз потом  бывал в осеннюю пору  в нашем совхозе, недалеко от города Каменногорска, расположенного на Вуоксе. Обычный наш шефский  коллектив: - молодые ребята – научные сотрудники и  девчонки, многие из которых были только что после института или техникума. Частые танцы по вечерам. Иногда после таких  поездок появлялись новые семьи, распадались старые… Но жены наших стеклодувов могли быть спокойными. Ничего не интересовало их мужей, кроме водки. С утра и до вечера. Это были мужики от тридцати до сорока пяти лет. Поскольку я был единственный в бригаде на собственном автомобиле – Москвиче М401, то бригадир Миша часто просил меня подкинуть его в правление совхоза, а чаще – в магазин за водкой. Миша Романов, как и его коллеги, был горьким пьяницей.  Вот так я и познакомился близко  с компанией стеклодувов. А перед поездкой в Тулу я зашёл в их мастерскую и сказал:

              - Ребята,  наша команда стрелков едет в Тулу. Директору завода я хочу вручить стеклянный самовар. Вы уж постарайтесь!

       …Подойдя к микрофону, я поблагодари директора  завода за радушный приём. Затем я сказал:

                - Я хочу нарушить известную поговорку: «Не езди в Тулу со своим самоваром». От нашего ленинградского коллектива оптиков мы с благодарностью вручаем Вам наш стеклянный самовар!

   Тут я раскрыл коробку и достал самовар. Это было изумительной красоты посеребрённое стеклянное изделие, высотой сантиметров тридцать пять. Там был и стеклянный краник, и заварной чайничек сверху, украшенный цветными узорами. Симметрично по бокам располагались две ручки из чёрного стекла. Глаза клерка из Министерства завистливо заблестели. Директор поднял самовар над головой. Поблагодарил. Его окружили спортсмены.

          – Смотреть только в моих руках!

Из толпы слышалось:

           - Ну, ленинградцы дают!

Официальная часть закончилась.

          После жеребьёвки началась стрельба. Тут надо ещё раз  пояснить. В стендовой стрельбе существует два вида упражнений.  Раньше они назывались «Круглый стенд» и «Траншейный стенд». На круглом стенде стрелок перемещается по номерам, расположенным на образующей полукруга. По  диметру, навстречу друг другу, стоят машинки, выбрасывающие либо по очереди, либо одновременно, тарелочки. Таким образом, мишени летят перпендикулярно направлению стрельбы. А на траншейном стенде мишени улетают от стрелка, будучи, как говорят охотники, угонными. Мишени вылетают по крику «Дай». В  каждом упражнении участвуют по три стрелка от каждой команды. Вот, поэтому, в нашей команде было шесть стрелков. Трое на «кругу» и трое на «траншее». Я был седьмой - капитан команды и, одновременно, запасной стрелок. На «траншее» у нас стреляли мастера спорта  Валентин, Николай и Игорёк. Игорьком мы звали его ласково за то, что он был у нас самый пожилой спортсмен 1935 года рождения и большой любитель выпить. На «кругу» стрелял Миша Халеев, Артём и перворазрядник Гена. В первый день соревнований каждый стрелок должен был принять по две серии из двадцати пяти мишеней. Не все спортсмены кричали «Дай». Кто-то протяжно кричал: -А…а, кто-то умирающим голосом орал: - О...о. Короче говоря, со всех площадок для стрельбы раздавались голоса и жуткая канонада. По итогам первого дня наша команда шла впереди в упражнении «Траншейный стенд» и сильно отставала на «кругу».  Трезвенник Артём стрелял даже хуже перворазрядника. Как было положено для приличных соревнований, при стенде был развёрнут буфет от гостиничного ресторана. Там присутствовали всякие холодные закуски и разные напитки. Буфетчицей была молодая симпатичная особа лет тридцати. Я думаю, что для читателя не будет секрета, чем занимался Артём в перерывах между сериями стрельбы. По итогам первого дня наша команда в общем зачёте занимала второе место после сильного коллектива Тульского завода. Выручала наш коллектив команда на траншейном стенде. Команда же на круглом стенде сильно отставала, несмотря на блестящую стрельбу Халеева.  Но вся борьба была ещё впереди. Завтра. Когда,  после оглашения результатов соревнований первого дня,  спортсмены устремились в буфет,  то на двух  ближайших к стойке столиках красовались лаконичные таблички «Занято». С другой стороны таблички было написано «Спец. обслуживание». Артём, помогая буфетчице расставлять тарелки с нехитрыми закусками и пивные бутылки на наших столах, напевал на мотив популярного шлягера:

           - Кто не знает Валечку? Валю знают все! 

Очередное знакомство состоялось.

          Все команды довольно быстро разъехались. Мы же сидели за своими столиками довольно долго, обсуждая первые результаты. С нами, рядом с Артёмом, сидела компанейская буфетчица Валя. Шофёру микроавтобуса я немного приплатил, и он нас терпеливо дожидался.

               – Ребята! Вот что я вам скажу, -  вступила в общий разговор буфетчица.

               – Вам, ленинградцам, не понравилась кухня нашего ресторана. Всё правильно. Кухня – барахло!  Давайте, сделаем так. Я вам поменяю талоны на питание на деньги. С коэффициентом, конечно. И идите вы в привокзальный ресторан. Там прекрасно готовят. А Артёму я покажу вечером Тулу. Он ведь ни разу здесь не был…

          Закинув вещи в гостиницу и сдав ружья на хранение, мы отправились в рекомендованный ресторан при вокзале.

              – Сегодня будем разминаться только портвейном! – авторитетно заявил Миша Халеев.

 Возражений не последовало. А в ресторане, действительно, кухня была на высоте. Холодные закуски, солянка, мясо – всё радовало глаз и желудок. Портвейн лился рекой.

             – Ну, на сегодня хватит, - прервал веселье Валентин.

             - Завтра, всё-таки, стрелять!

 – Давайте, ещё по одной,  на ход ноги, - подкорректировал Игорёк.


         Артём появился в гостинице на следующее утро к завтраку. Потом снова автобусы, стенд, построение. И стрельба. Прошли первые и вторые серии. В команде хуже всех отстрелялся Артём.  Тем не менее, по сумме разбитых тарелочек в двух упражнениях мы вышли на первое место. Халеев попал в финал на круглом стенде, а Валентин, Николай и Игорёк – на траншейном. Им предстояло в составе шестерых стрелков пройти ещё по две серии в своих упражнениях для  выявления чемпиона Министерства в личном зачёте. Все стрелки, не попавшие в финал, собрались около двух площадок, болея за своих лидеров. Артём, обнимая правой рукой Валентину, болел за Мишку.  На круглом стенде Халеев после принятых ста мишеней отставал от лидера на две мишени. На траншейном стенде, с отрывом в пять мишеней, перед финальной стрельбой лидировал Валентин. Я много раз замечал, что серьёзных успехов в стендовой стрельбе добиваются стрелки, не важно - мужчины или женщины, крепкого телосложения.  Миша и Валентин были оба невысокого роста, коренастые. У Валентина был пивной животик и вес под сто килограммов. Может быть, у таких людей и нервы крепче? Началась стрельба. В первой серии Миша и худощавый мастер из Тулы разбивают по двадцать четыре мишени из двадцати пяти.  Четверо других финалистов волнуются и иногда мажут. У Мишки сохраняется отставание от лидера в две мишени. Я бегаю от одной площадки к другой.  На траншее у Валентина нет конкурентов. Он уверенно лидирует. Результат первой его серии – двадцать четыре. Отрыв от второго места уже восемь мишеней. Похоже, Валентин уже чемпион! Бегу снова на круглую площадку. Вторая серия. Лицо у Халеева какое-то отрешённое. По сторонам он не смотрит. Только себе под ноги. Выстрелы других его не интересуют. Первую половину второй серии они с лидером проходят без промаха. И тут у худощавого туляка сдают нервы. Первый промах. Он начинает суетиться, что-то сам себе выговаривает и, в сердцах, промахивается стреляной гильзой мимо ящика для гильз. Потом ещё один промах. Перед двадцать пятой мишенью результаты сравнялись. У Мишки промахов пока нет! Неужели будет перестрелка? Осталась не самая сложная для мастеров мишень. Халеев – само спокойствие. Рассматривает травинки под ногами, слегка покачивает головой. Тульский спортсмен перед своей командой «Дай» несколько раз вскидывает ружьё – это разрешается правилами. Потом: –  Дай, и… мажет! А Мишка как бы нехотя разбивает свою двадцать пятую мишень и под аплодисменты снимает с головы кепку – так положено, если все двадцать пять без промаха. Мы его обнимаем, но первое что он сказал:

          - Ну, Шура. Как ты славно потренировал нас вчера портвейном!


          В итоге, мы заняли первое место в командном зачёте, первое место на траншее и два первых места в личном зачёте. Круглый стенд у нас подкачал. Спасибо Артёму!  Вручая мне кубок на торжественном построении, директор тульского оружейного завода, помимо поздравления, сказал:

           - Вот видите, как получилось. Вы мне самовар, а я Вам кубок. Обмен!  У вас прекрасный коллектив. Приезжайте к нам на завод, заказывайте новые ружья! Поможем.

          Отметили победу мы опять в безлюдном буфете. Валентина с грустинкой в глазах достала из-под прилавка две бутылки водки:

             - Ну,  вот, ребятки. Вы уже уезжаете. С победой вас, - сказала она, прижимаясь к Артёму.

 Билеты на прямой вечерний поезд до Ленинграда, заказанные заводом, лежали уже  у меня в кармане. Остаток вечера мы провели в полюбившемся ресторане при вокзале. Выпивали за победу, за кубок, за наших чемпионов. К поезду, правда, мы не опоздали, что удивительно. Полки в купе были, как обычно, не застелены. Любезный Игорёк с некоторым трудом вышел из купе, чтобы не мешать мне постелить постель:

          - Сначала ты себе постли, а потом я себе постлю...


        Через день, уже в институте, я позвонил секретарше Сайкина.

             – Заходите, Сергей Михайлович ждёт Вас.

           – Послушайте, ну вы и молодцы,  - просиял Сайкин, принимая из моих рук кубок и командные грамоты.

            – Смотрите, сам замминистра подписал! Пойду, порадую директора! Благодарности в приказе и отгулы обещаю.

              – Сергей Михайлович! Неплохо бы и премии нам выписать.

              – Я поговорю с директором. Может быть, по линии соцсоревнований.

                – А, может, просто за эти соревнования?

             – Не положено. Нет у нас такой статьи расхода. Ну, всё. Можете идти.
Из кабинета мы вышли вместе.  Обгоняя меня, Сайкин бочком засеменил по коридору с кубком и грамотами в полусогнутых  руках. На следующий день директор нашу команду поздравил лично, демократично пожав всем руку.

          Потом пошла обычная, рутинная, жизнь: работа, написание статей, подготовка кандидатской диссертации, осенняя охота, в конце концов. Но стал «доставать» разрешительный отдел милиции по оружию.

               – Дома оружие хранить нельзя!
            – А где его хранить?
              – Храните в тире, в металлическом ящике.

Был у нас в подвале одного исторического здания на территории института ещё и  стрелковый тир. Сделали ящик в ремонтном цеху. Прошёл месяц.

                -  В ящике – нельзя! Нужен сейф.

 Через Сайкина достал сейф. Через  месяц:

              – Сейф нужно отгородить кирпичной стеной от тира!

Отгородили. Меня удивляло рвение этих работников милиции. У населения - сотни тысяч гладкоствольного оружия на руках. Этим же  всё мало:

                - Слабая охрана оружия в тире!

 И это на территории режимного предприятия! Через две недели:

                - Хранить надо в помещении вооружённой охраны в отдельном сейфе, рядом с их оружием.

Кстати, оружием у них были револьверы, выпуска конца 19 века. А доставала меня своими требованиями  капитан милиции. Женщина, как вы понимаете. Кстати, о женщинах в милиции. Как-то раз, мне для одного нашего изделия потребовалась золотая проволока, толщиной меньше одной десятой миллиметра. С трудом выписал. Всего -  около восьми граммов.  Потом эту проволоку я отвёз нашему контрагенту  в ЛЭТИ – Электротехнический институт в Ленинграде. Они нам изготавливали матрицу светодиодов. И что Вы думаете? В конце квартала появилась капитан милиции.

               – Как Вы храните золото?
               – Да я его уже передал в ЛЭТИ!
             – А где расписка с печатью?
             – Вот Вам и расписка.
               – Вы же понимаете, это государственные ценности?
                – Как не понимать. Понимаю. 

Хотя, стоило всё это золото меньше десяти рублей, исходя из номинальной стоимости -  один рубль за грамм. Чуть меньше двух бутылок коньяка! В конце второго квартала визит повторился.

                – Где золото?
               - В изделии.
             – Где изделие? – В приборе.
                – Покажите.
Показываю.
                – Вот в этой коробочке.
             – Открыть можете? 
                - Не могу. Вот справка, что в коробочке.
                – Ну, ладно. 

И приезжала эта дама ко мне до тех пор, пока я это изделие вместе с прибором  благополучно не списал. У них других дел не было в милиции?  Я тогда и подумал, что, скорее всего, это были пристроенные в известные органы жёны полковников и генералов. В общем, надоели они мне все до смерти.  Все эти симпатичные молодые дамы с невероятным служебным рвением.  Короче, с золотом я разобрался. А с оружием – маразм крепчал:

               - Ключи от сейфа сдавать под расписку начальнику охраны.

Тут моё терпение лопнуло. Собрал в институте  комиссию. Плеснул, как говорится, кому надо и: « Процент износа всех ружей достиг 90%. Ружья подлежат списанию». С этой справкой снял с учёта в милиции весь наш арсенал для продажи в комиссионном магазине. Ружьё МЦ-11 обошлось мне по цене рядового охотничьего ружья! Так в суете промелькнул год.

         В мае следующего года опять звонок от секретарши Сайкина. Спускаюсь на второй этаж.

                – Послушайте! Вот опять приказ Министра. На этот раз соревнования будут в Ижевске на базе оружейного завода. Во второй половине сентября. Как у вас с тренировочными костюмами?

               – Да поизносились, Сергей Михайлович!

                – Заказывайте новые.

            – Наши размеры я знаю. А ваши не изменились?

              – Мы что – растём или усыхаем, по-Вашему, - хохотнул Сайкин.

        Город Ижевск  дружелюбно встретил нас полным дефицитом всего, даже водки.

           – Ничего. Будем тренироваться портвейном, - глубокомысленно заметил Миша Халеев.

         – Очень даже помогает. Помните?

 Все, конечно, помнили, но Артём опять почти ничего не пил и  стрелял опять хуже всех в команде. В итоге, мы заняли второе командное место, а Мишка и Валентин снова стали чемпионами Министерства. Опять поздравления в институте, отгулы и небольшие премии. И всё. Потом перестали приходить письма из Министерства о соревнования, дирекция потеряла к нам интерес, а потом и вообще всё в Стране посыпалось. Но об этом вы и без меня знаете.

*«Ах, наука!»
   
Лит.Портал «Изба-Читал          30.05.20014                ,                Литературный Клуб «Проза.ру»     02.08.20014