Анамнез

1
"Я сделал глубокий вдох и открыл глаза. Всё расплывалось в глазах, вокруг был шум, сквозь который я услышал мерное пиканье. Оно напоминало метроном, который отбивал по два удара: "пи-пи... пи-пи..." В эту секунду, в промежутке между писком я понял, что не знаю, где я нахожусь. Сфокусировавшись, я заметил пятна, которые через пару секунд проявились в людей в белых халатах. Врачи? В эти же секунды шум вокруг потерял неясность и трансформировался в нормальную речь:
- Парень, парень ты как? - девушка с волосами, собранными в хвост, щелкала пальцами из стороны в сторону.
- Э... нрл... - говорить было непривычно тяжело. Испугавшись, я собрался с силами. - Всё нормально, - я услышал, как задрожал мой голос и заметил, что писк метронома ускорился. И тут я увидел его. На мониторе отображалась прямая, которая после каждого писка подскакивала, падала и, возвращаясь, уходила в бок. Я посмотрел на свою грудь: рубашка была расстёгнута, некоторые пуговицы вырваны, а слева были прилеплены провода.
- Что со мной было?
- Остановка сердца. Мы не знаем причины, но когда приедем в больницу, мы всё выясним, не переживай.
Она отодвинулась в сторону, и я увидел Аню. Она была вся в слезах, но улыбалась, прижав руки к груди:
- Привет, - прошептала она, но из-за шума в скорой, я разобрал её приветствие лишь прочитав по губам.
- Привет, - сказал я улыбнувшись и в ту же секунду улыбка превратилась в жуткую гримасу, а всё тела сковала боль, жуткая боль исходившая из груди. - А-а!
- Что с ним? - закричала она.
- Диазепам, быстро, - скомандовала врач. А я лишь успел процедить:
- Позвони родителям...- после чего отключился.

2
Врач зашёл в палату. Я лежал на кушетке, рядом сидели мама, отец и Аня. При входе врача они подскочили, а я понял, что единственный, кто здесь не беспокоится обо мне, это я сам. Мне было не страшно, лишь интересно, что происходит со мной.
- Ну, анализы не выявили ни следов наркотиков, ни чего бы то ни было ещё, лишь большой всплеск гормонов.
- И что, что это значит? - спросила мама с дрожью в голосе.
А в этот момент я начал вспоминать, что было до скорой. Я пришёл к Ане, она снова позвала меня, так как её родители уехали. Мы начали целоваться, и лишь я начал раздевать её, как вдруг я почувствовал ту же боль в груди, что и в машине, но в разы сильнее, схватился за грудь, сел и в момент, когда начал падать с кровати, отключился.
Тем временем врач продолжил:
- Нам нужны более подробные анализы, так что, я боюсь, вам, молодой человек, придётся здесь задержаться.
- Да Боже мой, можете вы наконец сказать, что с моим сыном? - уже еле сдерживая истерику, сказала мать.
- По предварительным прогнозам, у него аллергическая реакция и анафилактический шок на выброс некой совокупности гормонов.
- Что это значит?
- Когда люди встречаются, занимаются сексом, в организме у них вырабатываются определённые гормоны. У вашего сына аллергия на смесь этих гормонов. Проще говоря, аллергия на сильные эмоции.
- Но мы с Аней вместе уже полгода и сексом занимались не раз, и всё было нормально.
- Катализатором реакцию могло всё, что угодно. Так что это случилось бы рано или поздно. Но не переживай сильно, пока мы не выясним всё точно.

3
Через два дня я узнал всё, что можно было узнать. У меня была не просто аллергия на эмоции. Это была аллергия на то, состояние, что принято называть любовью, а при выбросе гормонов, связанных с данным чувством, у меня начинается сердечный приступ. Катализатор медики так и не нашли, но, выписывая меня из больницы, сказали меньше волноваться, пить кучу таблеток из огромного списка и заверили, что всё будет нормально. Но нормально уже ничего не было.
Встречаясь с Аней, я видел, как она смотрит на меня. Она переживала, говорила, что это всё из-за неё, я же говорил, что это не так, но по ней было видно, что в её голове эта мысль засела очень плотно. Я знал, что она очень боится потерять меня, и хотел бя я её заверить, что этого не случиться, вот только таблетки, делали меня не тем, кем я был раньше. Я понимал, что я уже не испытываю к ней тех чувств, что были до того случая.
Раз, я попробовал не пить их, решив, что всё это чушь, и они лишь делают меня бесчувственной скотиной, но никак не помогают. При встрече с Аней, после первого же поцелуя, боль заломила меня так, что я подумал, что мои ребра, уже решили отделиться от остального скелета и жить своей жизнью. Хорошо, хоть таблетки были с собой.
По Ане было видно, что долго она так не протянет. Я сказал, что такой полутруп как я, ей не нужен и посоветовал, чтобы она нашла себе пару получше. Она пыталась убедить меня, что всё наладиться, но я чувствовал, что  происходит внутри меня, и мне пришлось сказать, что независимо от её ответа, она мне более не нужна. Я лишь догадывался, что для неё это было тяжело, потому что на то момент, я уже не испытывал к ней тех чувств и привязанности, что была до этого. Чёртовы таблетки!

4
Через пол года курс лекарств, прописанный врачами, закончился. О боже, эти пол года длились целую вечность, и всё это время, как в самом кошмарном сне, врачи говорили одно и тоже, что всё образуется. Но, несмотря на это, между врачами и мной всегда сохранялась напряжённость, они всегда перешёптывались, глядя на меня.
Не думаю, что они в самом деле были уверены в моём выздоровлении, скорее я был тем подопытным, который мог принести им славу в одной (или нескольких) из областей медицины, а себе лишь сопереживание окружающих. Только вот мне это не нужно, я страстно желал вылечиться, поэтому пил эти таблетки и, был если и не оптимистично настроен, то хотя бы надеялся.
После окончания лечения, первым делом, я связался с Аней, вымаливал у неё прощение, но она даже не сопротивлялась, лишь шепнула, в трубку, чтобы я приезжал. Я ощущал, как эта буря эмоций разгорается во мне вновь, словно человек, который долго был прикован к постели снова встал и пошёл. Я чувствовал, чувствовал то, что снова смогу любить и смогу принять эту любовь без всякой боли и страха.
Я примчался к Ане, но, лишь взглянув на неё, боль снова взяла своё. Я повалился на четвереньки, задержал дыхание и начал бороться с этим приступом, думая о чём угодно, только не об Ане.
И боль начала отступать.

5
Если кого-то я и могу ненавидеть, так это врачей. Они, наконец, сменили пластинку, сделанную не из винила, но из надежд с кучей пустых обещаний на ней, вот только легче от этого не стало.
Они сказали, что я смогу так жить, что это не конец и жизнь продолжается. Они утверждали, что люди, порой, даже благодарят их за ампутации, ведь они продолжают жить, хоть и без конечности. Интересно, а сердце, кому-нибудь уже ампутировали, потому что для меня их приговор и новая таблетка, которая теперь будет сопровождать меня всю жизнь, были равносильны именно такой ампутации.
Они говорили, что я смогу прожить без любви, и... они были правы...
Жизнь стала для меня борьбой. Любовь и симпатия превратились для меня в болезни, с приступами которых я боролся. Каждый раз, как сердце начинало покалывать, я старался не думать о Ане, сделать глубокий вдох, задержать дыхание, и пытаться побороть её, и вскоре она отступала...
И жизнь потихоньку начала налаживаться, нужно было всего лишь пить таблетки, не думать об Ане и забыть о чувствах. Просто чудо рецепт от всех проблем на свете. Вскоре я понял, что смогу так жить, что смогу забыть о ней навсегда, найти новую страсть в учёбе, работе. Я записался в спортзал и старался не думать ни о чём, кроме данного момента, учился концентрироваться на данном действии здесь и сейчас, лишь бы снова не вспомнить о той, прошлой жизни.
А она звонила, звонила, не переставая: мне, родителям, друзьям. Я знал, что не могу с ней видится, боль была слишком сильна и безусловно способна меня убить. В конечном счете, мне пришлось уехать в другой город, а позже и в другую страну...

6
... и теперь, после стольких лет, что я пытался прожить без любви, борясь с ней как раком, и считая, что она нам не так уж и нужна, в моей жизни, снова появилась она.
Я заметил её на одной из мостовых. Я до сих пор не приложу ума, как она тут оказалась, но я не мог её спутать, несмотря на то, что прошло столько лет. Она была весела и шла, кружась вокруг своей оси. Вдруг, она споткнулась, и я почувствовал, как моё тело дернулось вперёд, желая поймать её. Но рядом был другой, тот, кто не за что не дал бы ей упасть.
Я вновь почувствовал острую боль в груди, достал из кармана таблетки и проглотил сразу две, после чего велел шофёру ехать домой.
И вот сейчас, сидя в кресле и записывая всё это на диктофон, я понимаю, что имею всё, всё чего только захочу, кроме самого главного - счастья. Поверьте, без любви нам никак, и она стоит любой боли. Она стоит, чтобы умереть за неё, ведь жизнь без неё – это вовсе не жизнь. Именно поэтому, у меня нет иного выбора..."
Щёлкнул затвор, хлопок и воздух наполнился запахом пороха.


05.05.2014