Рута майя 2012, или конец света отменяется 11

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
КОИШТЛАУАКА

Оставшуюся до отпуска неделю Беловежского никто не узнавал. В рабочее время он пребывал в каких-то своих думах, днем пропадал в интернет-кафе Коиштлауаки, а вечером погружался в фотографии моста и музея, периодически что-то записывая в блокнот, иногда по часу сидел, уставившись в одну точку, и внезапно начинал что-то судорожно строчить. Несколько раз за его спиной неслышно оказывался Полонски и столь же незаметно исчезал.

Однажды за обедом шеф поинтересовался, не имеет ли Алехандро Беловежски желания поделиться своими научными изысканиями с товарищами по экспедиции. Саша выразил сомнение в правомерности обнародования своих фотографий, если первым надписи сфотографировал и прорисовал голландец.
– Фотографии сами по себе, даже с прорисовками, в отсутствии интерпретации еще ничего не значат, – возразил Джордж. – Смелее. Сделай просто презентацию. Впоследствии, если сочтешь нужным, опубликуешь статью.

Еще через пару дней уединенная сосредоточенность Беловежского принесла свои плоды. Джордж Полонски, сам, пригласил всех в лабораторию на научную презентацию молодого эпиграфиста.
С восторженной увлеченностью Александр рассказал товарищам по экспедиции, что он ухитрился рассмотреть в загадочных письменах. Неоценимая скрупулезность добровольцев текистепекского музея помогла Саше разобраться в рисунках двух Текистепекских полотен.

– Эти изыскания – плод совместной работы с моим другом Робертом Валеевым, который работает сейчас в Шкарете в Центре эпиграфики Кнорозова. Благодаря его прорисовкам, сделанным на основе моих фотографий, мы вдвоем попытались проанализировать найденные письмена. Считаю своим долгом также выразить благодарность голландскому ученому Ван Дойзбергу. Именно ему принадлежат первые фотографии надписей и их прорисовка. Моя особая благодарность обращена к нашему руководителю, мистеру Джорджу Полонски, который сподвиг меня на эту презентацию.
Завершив общепринятые благодарственные расшаркивания, Александр приступил к скрупулезному изложению своих изысканий.

Привыкшие иметь дело с керамикой, остатками бытовых предметов, останками жилищ и другими красноречивыми свидетелями эпох, археологи с восхищением наблюдали, как русский парень заставлял «говорить» странные, забавные картинки на блоках, без всякой системы встроенные в Текистепекский мост.

После презентации посыпались вопросы, самые разнообразные на разных языках. Саша отматывал слайды назад, что-то объяснял, размышлял вместе с автором вопроса. Когда шквал вопросов миновал, все сначала притихли, а потом окружили выступавшего и пытались выяснять что-то их интересовавшее уже в личной беседе. Наконец, постепенно все стали разбредаться по базе. И Беловежский тоже собрался было уйти.

– Останься, Алехандро, – услышал он голос шефа.
«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться», – усмехнулся Саша про себя.
Полонски, который сидел с неизменной бутылкой пива за небольшим столиком в углу террасы, указал ему на свободный стул.
Отклика на проведенную презентацию не последовало, хотя именно это Александр и ожидал от босса.

– Когда уезжаешь в отпуск? – поинтересовался тот.
– Завтра днем.
– Маршрут?
– Сначала в Оахаку. Там я не все еще осмотрел в окрестностях. Оттуда автобусом в зону майя.
– Помнишь, я предупреждал тебя, чтобы избегал путешествовать по Мексике ночью?
– Вы имеете в виду реальность местных страшилок?
– А ты уже и про них знаешь?
– Мой сосед Фернандо ежедневно проводит среди меня просветительскую работу, – засмеялся Саша, – местные легенды всякие рассказывает.
– Страшно?
– Уж-жасно! – подыграл он.
– Ну вот! – подытожил Джордж, словно русский признался, что действительно верит в эти страшилки.

Он допил бутылку пива и, точно фокусник, откуда-то извлек еще одну и предложил собеседнику. Беловежский отрицательно мотнул головой, с нетерпением ожидая продолжения разговора, догадываясь, что начат он не случайно.
Полонски откупорил бутылку, сделал хороший, весомый глоток и начал говорить:
– Дело, конечно, даже не в темноте. Мексика – опасная страна. Но обычно считается, что особенно опасен север страны, ближе к CШA. Там торговля наркотиками, основной наркотрафик. Но зона майя тоже далеко не безопасна. Тем более для одинокого путешественника. Да еще и русского…
– Русского? – удивился Беловежский. – Почему русского?

– Расскажу тебе одну историю. Дела давно минувших дней… Но все же… Лет десять назад меня пригласили на семинар мезоамериканистов в город Кампече. Это на Юкатане…
– Знаю я, – не удержался Александр. – В Кампече – ценная музейная коллекция по истории майя.
– Вот-вот. Именно в этом центре майянистики и должно было состояться заседание ученых. На майяской секции должен был проходить круглый стол по вопросу об интересном артефакте. Один российский коллекционер приобрел где-то, кажется, на аукционе сосуд майя. Степень его сохранности делала его интересным объектом для исследования. Однако опубликованные в журнале «Мехикон» сразу после аукциона неудачные фотографии не удовлетворяли ученых и...
– Это вы про «сосуд Ветрова» рассказываете? – уточнил вдруг Беловежский.

– Ты знаешь про него?
– Мы его изучали. Представляете, существуют всего две фотографии с одной и другой стороны. Эта статья в «Мехиконе» просто сообщала новость о приобретении этого сосуда. Но там такой интересный текст! Да и иконография на сосуде хорошо сохранилась! В российской науке вокруг этого сосуда идут ожесточенные споры. Борются две эпиграфические школы. Только ходят слухи, что сосуд исчез, и теперь никогда не будет возможности получить новые фотографии.

Саша огорченно замолчал.
– Ну, кто так фоткает сосуды? – неожиданно в сердцах воскликнул он. – Нет даже фотографий разных ракурсов или в развороте.
–Да, – согласился Полонски, – любую керамику надо снимать в раскладке. Так ты знаешь, что случилось с этим сосудом?
Саша пожал плечами:
– Да нет. Мы только изучали его иероглифы. Там действительно все очень хорошо сохранилось. И что же произошло?

– Так вот, ученые собрались в Кампече, чтобы провести самые необходимые работы с этим сосудом: научно его сфотографировать во всех ракурсах и деталях, предварительного изучить время и место его создания, а затем опубликовать материалы этого семинара и сделать его достоянием научной мысли для дальнейшего изучения. Сам коллекционер, некто Ветров, должен был доставить туда сосуд.

– И что же?
– История темная и страшная. Подробности неизвестны. Во всяком случае, этот коллекционер не доехал до Кампече. А сосуд пропал.
– Что значит, не доехал? – Саша сурово воззрился на своего начальника.
Тот потянул время, вероятно, чтобы произвести более сильное впечатление, подогрев до предела нетерпеливое любопытство собеседника. Но Саша не торопил его, лишь молча продолжал пристально смотреть. Полонски отхлебнул пива и медленно, как будто даже равнодушно проговорил:
– Коллекционера убили. – Он мельком глянул на русского парня, как бы оценивая произведенный эффект.

Саша не проронил ни звука, ждал продолжения. Джордж продолжил  все с тем же показным беспристрастием:
– Тело его нашли где-то далеко от Кампече, совсем в другом районе полуострова. Это странно, потому что директор центра майянистики сеньор Буеналус отправил своего сотрудника встретить Ветрова уже на подступах к Кампече.
– Известно, кто его убил?
– Я же говорю, история запутанная. Списали на наркодилеров.
– Гм… Зачем наркодилерам убивать коллекционера из России? Или он мог быть связан с наркотиками?
– Алехандро, я тебе это рассказываю как раз для того, чтобы ты понял, что никто и разбираться не будет: убьют и все.

– Что вы предлагаете? Вообще не ехать? – возмутился Беловежский.
– Calm down!  – примирительно улыбнулся шеф. – Просто будь начеку. Конечно, лучше бы ты ехал не один! И постарайся не выходить ночью.
– «Остерегайтесь выходить на торфяные болота ночью, когда силы зла властвуют безраздельно» , – невесело пошутил Александр.
 – Конан-Дойл «Собака Баскервилей», – машинально среагировал Полонски.

Беловежский долго не мог заснуть после этого разговора. Известный всем майянистам «сосуд Ветрова», вокруг которого ломали копья представители двух российских школ эпиграфики, оказался таинственным образом связан с человеческой трагедией. Саша вдруг понял, что, потрясенный убийством российского коллекционера, он совсем забыл узнать у шефа, что все же случилось с самим сосудом, где затерялся его след.

Но утро выдалось суетливое. Члены экспедиции активно собирались в небольшой отпуск. Американцы встали совсем рано и, когда Александр, готовый к завтраку, подтянулся на кухню, они уже завершили трапезу и, наспех поприветствовав русского товарища, удалились. Полонски был занят разговорами то с одним, то с другим, то со всеми сразу. Мексиканцы завтракали вместе с Сашей. Сама хозяйка виллы, мать дона Романа, очаровательная старушка донья Беневоленсия, потчевала их своим великолепным кофе. Но и после отъезда американцев шеф не освободился: он долго обсуждал что-то с Исой. На Беловежского он не обращал никакого внимания. Казалось, все между ними было выяснено, все сказано и не о чем больше толковать.

Беловежский терпеливо ждал, но потом ушел в комнату собрать вещи, а когда вернулся, Джорджа след простыл. По словам Фера, ему кто-то позвонил, и он срочно уехал. Саша решил, что о загадке сосуда он подумает позже. Он простился с оставшимися на базе членами экспедиции и уже готов был пешком отправиться до Коиштлауаки, но верный Фернандо, узрев своего вооруженного чемоданом  и рюкзачком соседа по комнате, предложил подбросить его на минивене до Коиштлауакской «касеты до кобро»(пункт оплаты). Обнявшись с Фером, который отпустил на прощание пару не понятных сальных шуток, Саша бодро зашагал к трассе. Чемодан весело подпрыгивал на неровностях дороги. На «касете де кобро»  он поприветствовал старого знакомого, преодолел границу, обошел цветник и остановился возле шоссе.

Обычно он добирался до Оахаки с пересадкой: на такси до Ночиштлана, оттуда на маршрутке до города. Но с чемоданом, пусть и не самым тяжелым, с вещами из расчета двухнедельного отсутствия на базе, он решился попытать счастья автостопом и вышел на трассу. Бывает, что какой-нибудь добродушный мексиканец, завидев несчастного иностранца с вещами, остановится да и предложит подбросить до пункта назначения за небольшую денежку и нехитрый разговор.

Он выбрал удачное место, заняв позицию возле цветника немного до развилки. Налево уходила дорога на Коиштлауаку (оттуда он и пришел), а прямо – продолжалась «квота»  Mex-150 на Оахаку. Здесь все машины притормаживали, чтобы приготовить нужную сумму к оплате, перед развилкой разобраться, куда ехать дальше, или же просто немного перевести дух.

Прошло  уже минут десять, но трасса была пустынна. И он начал ругать себя, что выехал слишком поздно, ведь время близилось к сиесте. На горизонте замаячила небольшая белая машинка. «Может, повезет», – мелькнула мысль. И точно, оказавшийся Хёндэ-Солярисом автомобиль чуть притормозил и направился прямо к Беловежскому. Он даже не успел поднять руку, чтобы проголосовать. «Повезло», – подумал он и уже было ухватился за ручку чемодана.

Машина остановилась, опустилось пассажирское стекло. За рулем оказалась яркая черноволосая девушка. «Хороша мексиканочка! Вдвойне повезло!» – ухмыльнулся Саша про себя. Девушка перегнулась через пассажирское сидение и спросила на испанском языке, растянув пухлые губки в вежливой улыбке:
– До Оахаки мне прямо или налево?
– Прямо, – ответил Александр, что-то еще объяснил про дорогу и добавил:
– Я мог бы показать дорогу лично. Мне тоже в Оахаку.
Но девушка то ли не расслышала, то ли не захотела услышать. Стекло поползло вверх, и машина тронулась.
«Жаль, – огорчился Беловежский, – а весьма недурна, и как бы мы весело провели время пути до Оахаки!»

Он отметил, что Хёндэ-Солярис почему-то назывался Доджем-Аттитьюд. «Понятное дело – столичная штучка!» – оценил он, рассмотрев, что номера машины относились к Сьюдад де Мехико. Додж притормозил на пункте оплаты и скрылся из виду.
Очень скоро огорчение растворилось. Беловежский вздохнул широкой грудью, радостно прищурился на палящее солнце. Начинались волшебные две недели, отпуск, путешествие по зоне майя, знакомство с той Мексикой, ради которой он ввязался в эту экспедицию. Открывалась новая страничка его мексиканских похождений. И он был совершенно счастлив.
Состояние счастья оказалось заразительным. И вот уже с трассы прямо к нему съезжала серая неказистая машинка.