Старик

(продолжение рассказа "Тьма")


Когда Герцог Сворд проснулся, его глаза открылись и он ощутил силы подняться. Это были новые ощущения, неведомые ему прежде. По старой памяти открытие и закрытие глаз он называл сном и пробуждением. Бурлящая во всем теле сила была новой, уже не прежней работой мышц. Мечник сразу понял, что его одеревенелые мышцы теперь работают по совсем иным законам. Он не дышал, не моргал, не слышал биения сердца, а в ушах не шумел кровоток. Горечь их утраты не могла щемить молчаливое сердце, лишь память проигрывала в голове теперь уже призрачное воспоминание человеческих чувств и эмоций.

С другой стороны стало гораздо легче. Лишняя энергия не распылялась на моторику и поддержание жизни. Она копилась и переполняла все тело. Поэтому, когда Сворд вернулся из небытия, в нем было достаточно сил, чтобы резко встать во весь рост. Сил было намного больше, чем обычно. Он ощущал как они переполняют его и окрыляют, выводя на высоты всемогущей эйфории. Ощущал он это новыми чувствами. Глаза пронзали тьму и свет, а там, где упирались в преграды стен, подключался слух. Мечник слышал тысячи новых звуков. Не занятый поддержанием телесных функций, мозг полностью был поглощен их различением, расчленением и классификацией. Герцог слышал громкий стук сердца, шорох крохотных лапок и зловещий скрип. Глаза обнаружили источник дыхания и разогнали тьму вокруг него. В самом тёмном углу комнаты сидел старик.

Старик безвольно обмяк на шатком кресле. Он спал. Из приоткрытого рта тянулась длинная блестящая струйка, теряясь в свалянном меховом жилете. Волевое лицо трепетало, по нему пробегали волны далеких эмоций, переживаний и снов. С менее нелепым выражением оно могло холодить кровь, пугать и отталкивать, но не во время сладкой младенческой дремы.  Мечник прислушался и начал различать далекие голоса. Он слышал их внутри, под пускающим слюну лицом. Когда интерес к ним угас, взгляд Мечника отметил плохо смытую с рук старика кровь. Волос у него на голове было мало, а их остатки тщетно цеплялись за острые белые уши. Если бы не слабый  перестук больного сердца, это мрачное серое лицо легко можно было принять за посмертную маску.

Мечник окинул помещение взглядом. Потухший алтарь вернул ему воспоминания недавней встречи. Перед глазами вновь расцвела та многозначительная пленящая улыбка. Улыбка самодовольного дьявола, насмешка владычицы душ и судеб.

 - Ищешь ее? - голос донесся из угла, в котором сидел старик. В нем звучала несвойственная его годам мощь. Сталь переполняла этот голос! Сухая, шелестящая, слегка дребезжащая, с королевским величием и снисхождением. Острая и холодная, полная ненависти, как зазубренный клинок. Этот голос был уверен, бесстрашен и безмерно спокоен. Таким голосом отправляют на смерть миллионы и не считаются с потерями.

 - Сядь.

Мечник понял, что стоит прямо на ложе, нелепо осмотрелся и не нашел лучшего варианта, кроме как подчиниться.

 - Что со мной и кто вы такой?

 - В вопросах нет правды, юнец! - Старик подался вперед, по его лицу прокатилась дрожь противоречивых эмоций, перемешенных плохо скрываемой гримасой отвращения. - В жизни вообще нет никакой правды.

Старик говорил загадками, как и подобало выжившим из ума долгожителям, мнящими себя невероятно опытными в вопросах жизни и смерти. Наверное это заблуждение возникало у них из-за особой близости к последней. Но что-то все же выдавало в его тоне оправданность такого самомнения.

Сперва Сворд хотел повторить свои вопросы, но после брезгливого тона собеседника, проглотил подготовленные слова и смолчал.Старика это не задело, быть может даже обрадовало. Он вообще перестал обращать внимание на своего гостя и принялся заниматься своими делами. Через некоторое время и вовсе вышел из комнаты.

Оставшись наедине с собой, Сворд ощутил тоску и обиду. Он чувствовал перемены и преображения, происшедшие с его организмом. Он как никогда нуждался в ответах и поддержке. Особенно в поддержке! Кожа утратила цвет, тепло и эластичность. В свою бытность воином, и не просто рядовым болванчиком, а бывалым боевым полководцем, герцогу Сворду были знакомы все эти признаки. В бесчисленном множестве подобные метаморфозы он встречал повсеместно на полях самых кровопролитных сражений. Безжизненная белизна мертвых тел. Тел, которым уже не суждено подняться, ходить и радоваться жизни. Тел, которым уже не вернуться домой. И именно домой непреодолимо захотелось ему - обнять дорогую жену, детей, разделить свою печаль с могилой родителей.

Оглушенный треском в ушах, звенящей тишиной и холодящим кровь осознанием, мертвый воин слез со своего смертного ложа и не помня себя, вышел прочь. Инстинктивно пробравшись через темный коридор, полный какого-то хлама, он выбрался из чрева незнакомого дома. Оценить формы конструкции было невозможно - так как ее очень тщательно укрывали лохмотья тьмы. Лишь в редких прорехах ни то деревьев, ни то облаков виднелись горящие тусклым мертвым светом звезды. Их мерцания не хватало для освещения пути, что полностью дезориентировало обычного человека. Но то лишь обычного человека. Герцог видел все как будто в сумерках. Не слишком светло и не слишком темно, но с очень плохо различимыми деталями. Тем не менее он видел больше, чем должен и уже изучил окруживший его двор.

Небольшой клочок земли, заключенный в развалившиеся заросли голых сырых кустов. От мокрой коры веяло холодом и древесным ароматом. Двор как будто дышал. Незримые миазмы затхлой прелости вздымались над поляной белесым туманом. Пока еще слабым, но быстро набирающим силу. По всему пяточку валялись различные инструменты быта - лопаты, ведра, плахи для рубки дров, сами дрова и еще множество всякого хлама. Кажется была даже одежда.

Когда глаза Герцога привыкли к новому зрению, он начал различать пляс и трепет какого-то света. Его источник крылся на самой границе поляны, под густой копной черных зарослей. Свет исходил из-под земли. По приближении к нему, Сворду открылась огромная яма. Глаза сразу выхватили копошение на ее дне, связав все тело Мечника лианой страх. В полной человеческих останков яме бурлила жизнь. Руки извивались, оплетая ноги, скользили по лицам, искажая губы, забирались в глазницы и рты. Вся эта омерзительная масса извивалась подобно комку змеиных гадов. Яма хрустела, скрипела и чавкала, порождая кошмарное зрелище и разя с ног даже видавших виды полководцев. Переполненный отвращением герцог отвернулся от могилы и застыл.

Между ним и домом стояла шаткая конструкция. Глаза не успели перестроиться и вернуться от света к тьме, к тому же до сих пор взор застилало ужасное мертвое месево из не совсем покойных тел. Мечник зажмурился и мертвецы стали немного четче, а когда он снова открыл глаза - его ждало зрелище не менее шокирующие, чем яма полная трупов.

Одновременно с его глазами распахнулась дверь дома и из кривого проема хлынул свет. Свет вырвался наружу, разогнав по двору десятки напуганных теней. Следом за светом из дома выбрался старик. В его руке кусал огненными языками тьму самодельный факел. Свечение пламени разоблачало черную конструкцию возле Мечника. Это был неестественно худой и угловатый человеческий скелет. Он со скрипом вращал головой и боролся с искушением оглянуться на источник света. Сворд поймал себя на том, что испытывает сверхъестественный ужас, в разы превышающий тут же померкшую в памяти яму. Живых трупов он видел и прежде, так называемых Святых. Но скелетов! Чистых, вываренных, таких противоестественно иррациональных, немыслимых и пугающих!

 - Прочь! - гаркнул старик своим железным тоном и скелет подчинился. Склоня свой череп, монстр загремел костями и скрылся в черных зарослях. - Чего стоишь, идем внутрь!

В этот раз Сворд повиновался с большей охотой. Он в два прыжка преодолел весь двор и заскочил в дом, чуть не сбив с ног спасителя. Старик закрыл за ним дверь и, смерив гневным взглядом, повел внутрь.