День воспоминаний

 Из вагона Виктор Петрович вышел одним из первых. Он любил возвращаться в свой город, как пел его знакомый Саша Розенбаум, ныне известный бард. Мурлыча под нос «Город над вольной Невой…», Виктор Петрович протискивался к выходу с платформы. Ближе к вокзалу стали встречаться мужики, тихими голосами говорившие: «Такси не желаете?»
Настроение прекрасное, поездка оказалась успешной, да и домой хотелось поскорее. Виктор Петрович остановил свой выбор на одном из предлагавших. Вместе с таксистом, узким проходом мимо зеленого забора, окружавшего котлован «великой» стройки-аферы скоростной дороги между столицами, подошли к такси. Виктора Петровича поразил затрапезный вид потрепанного «жигулёнка», совершенно не вязавшийся с суммой, названной таксистом.
– Шеф, вы что, за такие деньги новую машину не можете купить? – спросил он у водителя, пристегивая ремень безопасности без всякого напоминания. Таксист удивленно покосился на это действие и весело ответил:
– Конечно, могу. Но тут дело не в этом. В нашем распрекрасном городе господа пассажиры иногда хотят покататься сами, без хозяина машины. Со мной, тьфу-тьфу, такого не было, но когда мне скажут, что дальше поедут без меня, я спорить и махать монтировкой не буду, себе дороже. Спокойненько выйду и доеду домой на метро. Ситуация понятна?
– Понятно теперь, – сказал Виктор Петрович, дивясь предусмотрительности таксиста. Да, жизнь заставляет думать. Видно было, что человек работает в реальном секторе экономики.
– А что, командир, как народ в Архангельске живёт? – спросил таксист, выворачивая на Лиговку.
– А вы откуда знаете, что я с Архангельска? – удивился Виктор Петрович.
– Командир, а  у какого поезда я вас встретил?
– А-а, ясно. Народ там хорошо живёт. Вы знаете, я первый раз там был. Не суетятся, не орут, достоинство чувствуется в людях. Я одной даме денег предложил, чтобы она мне бумаги побыстрей сделала, так она только посмеялась и так, без денег всё оформила.
– Узнаю северян! Я в Архангельске два года служил, командира полка возил, всю округу знаю. А что, стоит на Красной пристани немагнитная шхуна «Запад»?
– Стоит на постаменте…
За разговорами незаметно доехали до дома. За время его отсутствия во дворе ничего не изменилось. Поздоровался с соседом, выгуливающим добермана. Собак Виктор Петрович не любил и побаивался, хотя они его ни разу не кусали. Может потому, что остерегался.
В почтовом ящике Виктор Петрович обнаружил открытку. Его приглашали на празднование столетия школы, в ней он проучился с первого по десятый классы.
Вечером, когда все домашние собрались, он рассказал о поездке на берега  Белого моря, которого, кстати, из Архангельска не видать. Сначала о деловой части. Виктор Петрович занимался поисками своих предков, составлением родословной. Дело это медленное и кропотливое, но с выходом на пенсию и появлением свободного времени оно заметно ускорилось. Он уже свободно разбирал в приходских метрических книгах почерки дьяков, даже такие, судя по кривизне строк и кляксам, когда они достаточно отметили записываемое событие.
По некоторым линиям он добрался до времен Елизаветы Петровны. Особо великих и заметных людей среди предков не было, но были военные, чиновники, землепроходцы. Все свободные люди. Теперь Виктор Петрович выяснял кто из них чем занимался и чего достиг.
Один из предков по отцовской линии в чине поручика был сослан в Архангельск по следственному делу о событиях на Сенатской площади в декабре 1825 года. Видимо, вина его была не велика, в чине не разжаловали, только турнули из столицы.
Виктор Петрович дней десять провел в областном и других архивах и нашёл следы поручика, что на третий год женился на дочери корабельного мастера, лежал в военном госпитале со сломанной ногой. Его фамилия обнаружилась в списке членов научной экспедиции на Новую Землю. Предки невесты, до которых он смог докопаться, были архангельские и из Мезени, куда еще нужно будет ехать.
Потом Виктор Петрович рассказал о городе Архангельске. Жил он в гостинице «Двина», с видом на одноименную реку. По реке плавали парусные яхты и даже океанские корабли. Вечерами он гулял по набережной вместе с местными горожанами, используя последние теплые деньки уходящего лета.
В один из вечеров, явившись на  берег, он увидел чудо. Широченная река текла в другую сторону. Мусор на воде, плавающие брёвна, корабли, стоящие на якоре, – всё показывало, что течение направлено влево, к морскому вокзалу, а не как обычно, вправо, к недалёкому морю. Сбитый с толку, Виктор Петрович с недоумением наблюдал сиё явление. Однако местные аборигены с набережной не проявляли к нему никакого интереса. Мучимый любопытством, он обратился с вопросом к ближайшей гуляющей парочке:
– Скажите, пожалуйста, почему ещё вчера река текла туда, а сегодня туда? – и он показал руками оба направления. Молодой человек серьезно посмотрел на Виктора Петровича и тихим голосом сказал:
– Это государственная военная тайна и вам лучше этого не знать…
Розовощекая девушка, его спутница, не выдержала и рассмеялась:
– Вы, что, правда, не знаете? Вы приезжий? Это же обыкновенный прилив – вода с моря поднимается.
– Понятно. У нас в Неве так не бывает!
Теперь они смеялись втроём.
Еще Виктор Петрович побывал в музее деревянного зодчества Малые Карелы. Посидел в избе на лавке в доме, где снимали кино про Михайло Ломоносова «Россия молодая», забрался на звонницу к колоколам, чтобы обозреть окрестности. Обратил внимание на толщину бревен, из которых всё это было построено несколько веков назад. Видно не хилые мужики жили тогда, и он даже возгордился одним из предков своих – помором. Там же, в Карелах, купил книгу сказителя Шергина о старинном житье-бытье северян, которую дочитал уже в поезде. Собственно, на этом рассказ о поездке закончился.
 Через пару дней Виктор Петрович пошёл в родную школу, на её столетний юбилеё. Из его далекого выпуска их оказалось только двое, он и его друг (Саша, или по-нынешнему Александр Сергеевич), с ним они просидели на одной парте в пятом-десятом классах. В коридоре около школьной стенгазеты и поприветствовали друг друга.
– Привет, Санёк.
– Привет, Витёк.
Так они здоровались много, даже подумать страшно, десятков лет назад.
– Из наших кого-нибудь видел?
– Нет, никого, а так знакомые есть...
Интересное свойство памяти, больше запоминаются те, кто учился в школе в старших классах или в институте на старших курсах, чем те, которые позднее.
Походили по коридорам, вспоминая. Витя пошёл в первый класс когда они с мамой уже после войны вернулись в Ленинград из эвакуации. Во время войны в их школе был госпиталь. Неистребимый запах больницы еще долгие годы держался по утрам в коридорах и классах и остался в памяти, как одно из воспоминаний детства. Виктор Петрович потянул носом воздух. От проходящих мимо дам пахло духами…
Потом все приглашенные собрались в актовом зале. В кратком историческом обзоре завуч рассказала, как сто лет назад была построена гимназия, на открытии которой присутствовали члены царской фамилии, назвала имена учителей, работавших в школе, и известных и заслуженных людей, когда-то здесь учившихся. Среди них Герой Советского Союза из еще довоенного выпуска, большой начальник, ныне живущий в Москве, ученые, писатели. Вспомнила доктора биологических наук Александра Сергеевича, а Виктора Петровича не вспомнила, но он не обиделся, не всем же быть  известными.
Потом поделились воспоминаниями бывшие ученики разных поколений. Всех поразила старушка, учившаяся до войны, она громким голосом хвалила учителей той поры, уже неведомых большинству присутствующих. Затем, сначала под смех, а потом под аплодисменты, на память прочитала формулы квадрата суммы двух чисел и решения квадратного уравнения. Бабушка не была доктором наук, а всю жизнь проработала санитаркой.
Школьная самодеятельность показала историю школы в лицах. Статная классная дама в длинной юбке до пола объясняла маленьким ребятишкам, как пишутся буквы на грифельной доске, господа гимназисты с красными бантами на груди рассуждали о дарованной свободе и собирались идти добровольцами на германский фронт, чтобы вести войну до победного конца. На собрании комсомольской ячейки обсуждался вопрос о поездке летом в деревню – разъяснять мужикам, что бога нет, а после выпуска всем классом намеревались ехать на строительство комбината у горы Магнитной, что на Урале. В куцых пальтишках и великоватых ватниках школяры разбирали завалы разбомбленного дома, а на переменах хвастались друг перед другом Браунингами, Парабеллумами, ТТ, гранатами, сигнальными ракетами, чем очень огорчали учителей и расстраивали однорукого военрука, который отбирал этот опасный военный хлам и относил его в свою каптёрку.
Это время Виктор Петрович уже хорошо помнил. У него самого был немецкий Вальтер, который он потом сменял на катушку для спиннинга. История продолжалась. Вдруг Виктор Петрович осознал ту банальную истину, что у юности нет ни страхов, ни преград, только открытые во все стороны дороги. Можно бороться за свободу человечества, ехать строить железнодорожную магистраль или лететь в космос. Только не знает юность, куда эти дороги приведут.
 Неофициальная часть юбилея продолжилась в школьной столовой. Друзья сидели за одним столиком. Выпив по стаканчику сухого вина, говорили за жизнь.
– Ну, как, Витёк, жизнь молодого пенсионера? – спросил Александр Сергеевич, подцепляя вилкой помидорчик.
– Нормально, Санёк, мне нравится, – ответил Виктор Петрович, доставая зеленый горошек из салата. – Как дела на переднем крае биологической науки? Штурмуем геном человека? Появятся ли в свободной продаже клонированные руки и ноги на запчасти к зимнему сезону?
– Штурмуем. А насчет запчастей, к зиме, наверно, не успеют. А чем ты на пенсии занимаешься?  Может, тоже в биологию подался, суперклубнику  разводишь?
– Саня, ты будешь смеяться, но я занимаюсь поиском своих  предков. Очень модное нынче дело!
– Знаю, что модно. Далеко зашёл? До Рюрика или пока до князя Курбского?
– Нет. У меня все проще. Князей не обнаружено, но по некоторым направлениям до девятого, десятого колена знаю всех. Вот недавно ездил в Архангельск.
Виктор Петрович принялся весело рассказывать о поисках на Двинских землях. Чем дольше он рассказывал, тем серьезней становилось выражение лица Александра Сергеевича, наконец, предложившего:
– Послушай, Витя, всё это очень интересно, я, в некотором роде, занимаюсь подобными проблемами. Приезжай в понедельник ко мне на Васильевский. Там у меня лаборатория, вот и поговорим на эту тему.
– Саня, причем тут генеалогия и биологическая лаборатория?
– Витя, всё потом объясню. Часиков в десять – договорились?  А сейчас давай общаться с реальными дамами, а не с духами далёких предков. Нас приглашают на танец!
 В понедельник Виктор Петрович прибыл по указанному адресу. Охранник открыл дверь и проводил в приемную. У них на заводе у генерального директора приемная была больше, но здесь чувствовалась роскошь. Две картины (одна изображала летний пейзаж, другая зимний), бархатные кресла, дубовая мебель и нигде никакого пластика. Видно было, что фирма процветает. Красавица-секретарша, которую язык бы не  повернулся уменьшительно назвать Танечкой или Валечкой, с улыбкой сообщила, что Александр Сергеевич ждёт, и открыла дверь в кабинет.
– Витя, заходи, дорогой, – поднялся навстречу Александр Сергеевич. – Татьяна Ивановна, чаю мне и моему школьному другу Виктору Петровичу!  Ну, как, тогда, после вечера до дома добрался?
– Нормально, – сказал Виктор Петрович, садясь в кресло и оглядывая кабинет.
Здесь тоже всё указывало на успешность предприятия. На стене висела картина Ильи Глазунова «Два князя»: воин в кольчуге и боевом шлеме, сидящий на коне, показывал ребенку рукой на далекий пожар.
– Нравится? Мне тоже. Это не только красивая и умная картина, но и символ передачи информации от поколения к поколению. Ты пей чай, а я буду рассказывать по порядку.
 Школьные товарищи уселись за маленький столик у окна.
– Про то, как мы кормили кролика в живом уголке, да ты и не кормил, а все у волейбольной сетки скакал, я не буду. После университета и нескольких лет работы в разных местах меня пригласили в институт мозга. Этот институт был создан в своё время еще по приказу товарища Сталина для изучения мозга Ленина и других великих людей. Я конкретно работал в лаборатории памяти. Однажды, я уже был начальником лаборатории, к нам поступил заказ от известной конторы с названием на три буквы. Суть его состояла в том, чтобы искусственными методами пробудить у человека память, чтобы он вспомнил все забытое, чтобы можно было восстановить картину события. Это им было нужно для работы с подозреваемыми и свидетелями. В конце концов, через несколько лет исследований, мы получили хорошие результаты: нашли места, куда можно подключать к человеку датчики и стимуляторы, подобрали величины и  частоты колебаний  напряжений, и помогали человеку вспомнить определенное событие. Хочу перефразировать поэта Некрасова: «Труд этот, Витя, был страшно громаден, не по плечу одному». Пока решили только частную проблему, пробудить память, но загадок открылось великое множество. Вот сегодня мы с тобой некоторые из них попытаемся прояснить. Витя, скажу банальность, мозг человека неисчерпаем, как космос. Если одного человека можно подчинить, воздействуя на его психику внешними устройствами, то со вторым это не получается, нужен индивидуальный подход, и так с каждым. Поэтому всё человечество в дебилов или роботов превратить нельзя, природа не позволит. 
 – А на мне это не отразится? – Виктор Петрович покрутил пальцем у виска.
– Нет. Мы лишь используем твои знания в генеалогии, – засмеялся Александр Сергеевич. – Так я продолжу. Как это выглядело на практике? Мы подключали к человеку датчики и стимуляторы, кстати, не только к голове, а ко всем частям тела, потому что память зависит от всех органов чувств. Ты, наверное, замечал, услышишь песню, сам собой вспоминается эпизод, связанный с этой песней. Почувствовал запах духов, вспомнил даму, у которой эти духи были и всё такое. Так вот, подключали датчики и включали аппаратуру, человек вспоминал. И тут начинались проблемы. Первая. В какой временной отрезок мы попали? Когда это событие произошло? Вторая. А что, собственно, человек вспоминает, видит, ощущает? По приборам, на экране отлично видно, что идет всплеск напряжения, память работает, но что это означает, неизвестно. То ли испуг двадцатилетней давности, то ли вчерашний разговор с соседкой. Самое интересное оказалось, что все характеристики и графики оказались сугубо индивидуальны, то есть соответствовали одному конкретному человеку. Конечно, какие-то общие закономерности мы нашли, но конца работы и не видно. Здесь все держится на желании испытуемого сотрудничать с нами. Испытуемый как бы повторно переживал, что произошло с ним, и просто рассказывал об этом, причем мог отвечать на уточняющие вопросы исследователя. Но мог и не рассказывать, или говорить что угодно. Проверить было невозможно. Когда мы достигли определенных результатов на наших сотрудниках, наши заказчики стали приводить в лабораторию участников реально расследуемых дел. Меня они с этими делами знакомили как технического эксперта. Сколько я подписок о неразглашении дал, не сосчитать! Свидетели, если дело не касалось их лично, вспоминали и рассказывали с удовольствием во всех деталях. Если дело касалось их участия или поведения в событии, замолкали или бормотали что-то невнятное. Еще гораздо хуже была ситуация с подозреваемыми, те ничего не рассказывали. По приборам ясно видно, что воспоминания идут, но человек молчит! У наших заказчиков интерес к проекту стал пропадать. А когда выяснилось, что несознательные подозреваемые, детально просмотрев в воспоминаниях свои просчеты и ошибки, стали менять предварительные показания и активно защищаться, энтузиазм у заказчиков пропал вовсе, а с ним прекратилось и финансирование. К этому времени началась перестройка с последующим бардаком, настали трудные времена. Нужно было спасать лабораторию…
 Александр Сергеевич замолчал и посмотрел в окно на Неву. Виктор Петрович, не слыхавший ни о чём подобном, забыл про чай и просто смотрел в рот своему школьному другу.
– Ну, как, интересно?
– Да ты что! Конечно! – воскликнул Виктор Петрович. – Детектор лжи. Ты и настоящих шпионов видел?
– Видел. Но это не самое интересное. А детектор лжи даже рядом с нашими приборами не стоял. Дальше будет интереснее. Сейчас я расскажу тебе о памяти, тем более это нам в дальнейшем пригодится. Обычно в популярной литературе память сравнивают с кладовкой, куда складывают нужные и ненужные вещи. Нужные, это когда время от времени ими пользуются, а ненужные, это когда вещи лежат и занимают место, и неизвестно, пригодятся ли они когда-нибудь. Сравнение правильное, но с небольшим уточнением. Полка, на которой лежат вещи в кладовке, наклонная. Как только они попадают на полку, сразу начинают съезжать вниз, причем все с одинаковой скоростью, как нужные, так и ненужные. Наконец наступает такой момент, когда вещи уехали так далеко, что достать их рукой уже невозможно. В кладовке они есть, но для нас недосягаемы. Есть два варианта удержать их в зоне досягаемости, положить вещи выше по уровню полки, чтобы дольше времени съезжали или чаще пользоваться, время от времени отодвигая их от опасной черты. То же самое происходит с памятью. Мы установили, что уровень сохранения памяти о любом событии в зависимости от времени изменяется по экспонентециальному закону, то есть графиком функции уровня памяти от времени является экспонента. Если ты помнишь из математики, это такая кривая, которая стремится к нулю, но никогда его не достигает. Это значит, что все события, к которым мы были причастны, а это может быть мамин шлепок в детстве, новое слово, прочитанный рассказ или увиденное кино, запах свежего сена и так далее, в нашей памяти остаются навсегда. Сразу же после любого эпизода  уровень сохранения памяти начинает понижаться, то есть мы начинаем забывать это происшествие, хотя в нужный момент можем о нем вспомнить. Но существует порог, вернее, два порога, при понижении уровня памяти ниже которых вспомнить о событии мы без посторонней помощи уже не в состоянии. Что-то должно нам напомнить о происшедшем  и далее мы сами вспомним все детали. Это может быть подсказка на экзамене, и узелок на платочке, и рассказ соседа о вчерашнем застолье, когда случился провал памяти, и случайный эпизод или встреча, которые унесут нас в прошлое. Это касается первого порога, он преодолевается естественными, природными способами. Второй порог окончательный: человек забыл о событии начисто, сам ни с какими подсказками вспомнить не может. Вот тут-то, дорогой Витя, я со своей электроникой пробиваю этот порог и вытаскиваю из памяти абсолютно всё, что там есть. Немного оговорился, это человек вспоминает всё, а мне он говорит то, что считает нужным.   
 Для Виктора Петровича, проведшего большую часть жизни за конторским столом, рассказ школьного друга открывал окно в совершенно другой мир. Он обнаружил, что достижения большой науки, происки разведки и контрразведки, кинобоевик «Вспомнить всё» со Шварценеггером 
в главной роли находятся не где-то далеко в телевизоре, а прямо здесь в этой комнате.
– Саня, ты рассказываешь так же интересно, как в журнале «Наука и жизнь», только гораздо понятнее. Только куда все это приспособить? Так сказать, требование времени, рынок. К вылавливанию шпионов это не пригодилось…    
– Найдем куда. Так вот, слушай дальше. Когда мы добрались до самых глубин памяти наших клиентов, некоторые начали вспоминать то, чего с ними быть не могло. Например, человек заявляет, что в их деревне в барском доме останавливался Наполеон и он ходил смотреть на живого императора. Или другой рассказывает, как вёз раненого на дуэли офицера Лермонтова в Пятигорск с другой стороны горы Машук. Что это? Вот тут-то, Витя, я и задумался. Просто фантазии или, не дай бог, своим вмешательством мы нарушали работу мозга и у человека начинались галлюцинации. Но, как потом оказалось, не то и не другое. Вернемся к нашей персональной кладовке. Ты пошарил рукой по полке, чтобы достать лыжные палки, а вытащил мушкетёрскую шпагу, которую никогда туда не клал. Кто её принёс туда? Как объяснить, что человек вспоминает то, чего с ним заведомо не могло случиться? У меня поначалу было только одно предположение. Каким-то образом отдельные эпизоды из памяти родителей (или далеких предков)  по цепочке передаются следующему поколению. Покопался в литературе. Оказалось, что обученные животные передают свои навыки потомству.  А потом, инстинкты, это же закрепленный опыт поколений. Значит, чтобы закрепиться в виде инстинкта, информация должна передаваться на генетическом уровне из поколения в поколение. Должен быть такой механизм передачи. Как он действует, а, главное, по каким критериям он отбирает, что передать потомкам, а что не нужно, я и сейчас предположить не могу. Но тогда я про это даже и не думал. Мне важно было установить сам факт передачи. Я решил проверить свои догадки. Начал расспрашивать того человека, который помнил раненого Лермонтова. Оказалось, его род идет из терских казаков. В их семье сохранилось довольно много воспоминаний и даже документов, в том числе и об участии одного из предков в Кавказской войне. Так что, вполне возможно, этот казачок был впрямь знаком с великим поэтом, и сей факт передавался через память нескольких поколений. В устных семейных преданиях ничего об этом не упоминается. Да, в общем, что за событие, в военное время казак сопровождает раненого поручика. Это  ведь не вылазку горцев отбивать. Потом я еще проверял несколько раз мою гипотезу, и каждый она подтверждалась: воспоминания о каком-либо событии передаются через поколения помимо нашей воли и их можно извлечь из памяти. И я знал как это можно делать! Это было открытие. Но я не знал, что с ним делать. Я уже говорил, что к этому времени в стране начались реформы. Заказчики от нас отказались, сотрудники просят зарплату и разбегаются, оборудование ломается. Кошмар. Я ездил в Москву по разным ведомствам, чтобы получить финансирование. Давал взятки и поил коньяком нужных людей. Ничего не получалось, никому мы были не нужны. У меня у самого иногда не было денег заплатить даже за гостиницу. Витя, я два раза ночевал на вокзале, не на нашем Ленинградском, а на соседнем Ярославском, на втором этаже, там теплее. Ты представляешь, доктор наук спит на вокзальной скамейке. Но нет худа без добра. Там на вокзале я разговорился с одним мужиком, соседом по ночевке. Он приезжал в Москву в архивы, чтобы прояснить что-то о деяниях своих предков. Тут меня осенило. Люди по крупицам стараются восстановить прошлое, тратят на это время и деньги, а у меня есть возможность взглянуть на дела давно минувших дней глазами очевидца. Конечно, такую возможность можно и нужно использовать в помощь путешественникам во времени и для поддержки штанов себе. Я бросил бесполезные хождения по кабинетам начальников. Тем более, начальники даже не понимали, что у меня было.  Мы с несколькими нашими сотрудниками зарегистрировали фирму, забрали за долги по зарплате наше оборудование из института и ушли сюда. Как живём, сам видишь. Пока всё. Еще чайку?
 Виктор Петрович молча кивнул. Татьяна Ивановна принесла чаю и тарелочку бутербродов с икрой и рыбой. Александр Сергеевич, отхлебывая чай, продолжил свой рассказ:
– Мы нашли желающих своими глазами (за деньги, причём очень дешево) заглянуть в переживания и приключения своих предков. Реакция на увиденное была почти у всех одинакова: «Вот здорово!» и «А когда это было?» С первым мнением мы соглашались, а на второй вопрос ответить не могли. Мы не в состоянии определить, через сколько поколений передалась память о событии, а наши клиенты, в большинстве своём, из истории своего рода знали только имя прадеда, да и то по отчеству деда. Тем более, случаи из жизни, сохранившиеся в памяти, носят совсем не исторический характер, а бытовой. Например, ссора с соседом, первый раз увидел паровоз, на сенокосе нашли мёд диких пчел, первый нагоняй от начальника и тому подобное. Такое по историческим хроникам не проследишь, не московский пожар. Можно, конечно, сказать клиенту, чтобы он сам разбирался, какая из его прабабушек убежала из-под венца с гусаром, но, в общем, это проблему не решало. Тем не менее, количество путешественников по волнам памяти увеличивалось, хотя цену за билет мы подняли значительно. В результате многочисленных опытов у меня наметились кое-какие соображения, как сосчитать, через сколько поколений к нам пришел привет из прошлого, но необходимы проверки. Для этого нужен человек, который знает свою родословную, такой как ты. Так вот, дорогой Виктор Петрович, я предлагаю тебе сотрудничество в штурме научных вершин, чем ты интересовался в школе на юбилейном вечере.
– Согласен сразу, – сказал Виктор Петрович, поднимаясь с кресла.
– Я так и думал. Но работа  предстоит длительная и  кропотливая. В идеале, тебе нужно будет определить, с каким из твоих предков произошел тот эпизод, который ты вспомнишь в наших опытах. Все расходы будут оплачены.
– Когда начинаем?
– Прямо сейчас. Пошли в лабораторию.
Пока на Виктора Петровича нацепляли всякие провода, Александр Сергеевич уже служебным голосом давал совершенно чёткие указания, что будет дальше и что нужно при этом делать:
– Не бойся, не волнуйся. Схема отработана. Сначала проведём тестовые замеры памяти твоей жизни. Сейчас ты вспомнишь множество эпизодов, в том числе и те, которые хотелось бы забыть. Из них выберешь три-четыре, которые считаешь нужными и по которым можно точно установить дату события, например, выпускной вечер, и вслух рассказываешь об увиденном. Рассказ твой будет записан на пленку. Затем мы всё сопоставим и определим необходимые параметры твоей памяти. Это первый этап. Поехали!
Сначала ничего не изменилось ни в окружающей обстановке ни в ощущениях. Затем без всякого перехода он увидел, нет, он очутился в директорском кабинете родного завода. За столом сидело всё высшее руководство завода, на столе стояли бутылки с вином и водой, директор левой рукой подает Виктору Петровичу паспорт от телевизора, а второй рукой широким жестом указывает на коробку, стоящую в углу. Все улыбаются. Из созерцания Виктора Петровича вывел голос: «Витя, дорогой, рассказывай, что видишь, где ты?» Виктор Петрович опять оказался в кресле, опутанный проводами. Александр Сергеевич вопросительно смотрел на него.
– А, да-да. На пенсию меня провожают. Телевизор подарили. Наш главный технолог стакан на скатерть опрокинул…
– Подробностей пока не надо, только само событие. Рассказывай без напоминаний, при этом ты из сеанса не выходишь. Если тебя отвлекать, то сеанс прервется, как сейчас. Продолжаем…
Замелькали перед глазами куски его неповторимой жизни, от сегодняшнего дня к началу.
Холодно. Они разговаривают с соседом по очереди, стоят уже несколько часов. Очередь длинная, несколько тысяч человек, разбита на сотни, стоит на тротуаре по Бассейной улице и заканчивается у магазина «Ковры». Нужно попасть в магазин и там записаться на покупку ковра, тоже  в очередь. Какие-то мужики пытаются пролезть в дверь по нахалке, но дружинники выкидывают их за веревочное ограждение прямо на снег.
– Дорогой Витя, – голос начальника отдела был усталым и спокойным,  – я знаю, что ты окончил институт с отличием. Я нисколько не сомневаюсь в точности твоих цифр. Но в отчете план должен быть выполнен на 102 процента. Всегда. Иначе и рабочие, и ты, и директор останетесь без премиальных. Только ты, в отличие от директора, будешь еще с выговором за что-нибудь…
В ту ночь молодой специалист Виктор Петрович долго не спал. Первый раз соврал в официальных бумагах.
  Он достает из кармана маленькую картонную коробочку, открывает и протягивает ее сидящей рядом на скамейке девушке. В коробочке маленькие женские часики на золотистом браслете. Он купил их на деньги, заработанные в студенческой бригаде, и вот сейчас с самым безразличным видом хочет отдать своей знакомой. На земле и на парковой скамейке лежат желтые опавшие листья. Солнце ушло за гостиницу «Россия», но небо светлое. Девушка не берет коробочку – подарок слишком дорог. Виктор Петрович помнит, часы стоили пятьдесят восемь рублей.
 В расстегнутом полупальто дядя Шура из соседней парадной лежит в сугробе. Иногда что-то бормочет, иногда поет: «Выпьем за тех, кто командовал ротами…» Витя знает эту песню. Вите жаль дядю Шуру, он не понимает, почему дядя Шура лежит с голыми руками на снегу, ему должно быть очень холодно. Мама за руку уводит его домой.
В реальность его вернул голос Александра Сергеевича:
– Хватит, для тестов достаточно. Как впечатление?
– Здорово!
– Первая фраза, как у всех. А на второй вопрос – «Когда это было?» –  ответишь сам, желательно с точностью до месяца.
– Без проблем.
– Пока ребята разбираются с записями, пойдем, пообедаем.
Из лаборатории перешли в малюсенькую столовую. За обедом деловой разговор продолжился.
– Витя, слушай теперь  внимательно, – начал Александр Сергеевич. – Сейчас мы пойдём в глубины твоей памяти. Ты увидишь некие картины, эпизоды из жизни как бы своими глазами. На самом деле увиденный случай произошёл с кем-то из твоих предков, мужчины или женщины, и память о нём передалась через несколько поколений тебе. Но, повторяю, ты будешь чувствовать, вроде это всё происходит с тобой. Какой это случай и почему природа выбрала его, чтобы сохранить, никто не знает. Воспоминаний будет немного, и пойдут они без всякой хронологии. Ни удлинить ни укоротить их нельзя, такими они сохранились. Тебе нужно как можно точнее описать происходящее. Ты словами будешь рассказывать то, что видишь. Обращай внимание на детали, на одежду, они могут пригодиться. Ну что еще? Из нашей статистики скажу, что любовных историй не зафиксировано ни разу. Наверное, любовь прошедших поколений передается к нам только через книги. Покушали? Тогда вперед.
 Перешли в лабораторию. Уже знакомое кресло, провода. Рядом его школьный товарищ Саня с морщинками около глаз, улыбается:
– Витя, сейчас ты своими глазами увидишь небо тех дней.
Но пока он видел только потолок и стену, разрисованную красивыми узорами. Другая картина появилась неожиданно, без всякого перехода.
 Снег глубокий, длинная юбка путается, быстро бежать не получается. Собака с оскаленными зубами совсем близко. Собака большая, ростом почти с неё, очень страшно. Один валенок потерялся. Босая нога проваливается в снег глубже, чем обутая. Спасение только на заборе. Она почти залезла на верхнюю жердь, но собака успевает схватить ее за босую ногу. Красная кровь быстрыми каплями падает на белый снег. Из избы выбегает отец, и она падает с забора на его руки. Какая-то темнота вперемешку со светом, и вновь всё прекрасно видно.
 Низкое солнце, широкой полосой отразившись в воде, слепит глаза. На застывшей глади реки стоят корабли, их мачты с опущенными парусами. Он стоит под берегом у самой воды и смотрит на корабли. Человек, стоящий неподалеку, машет рукой и указывает на берег. Он поворачивает голову влево. С береговой кручи на него катятся бревна из развалившегося штабеля. Он делает два прыжка назад и падает на песок. Бревна прокатываются  рядом, одно, кажется, даже задевает. Кто-то за плечи оттаскивает его от этой ужасной лавины.
 Снова перед глазами современная люстра на потолке, потом исчезает.
 Он ведёт за повод лошадь. Рядом большой бревенчатый дом. Новый. На земле лежат щепки. Прямо за домом лес. Листья на деревьях еще небольшие. С распряжённой телеги в дом отец и братья заносят какие-то вещи. Они переезжают в новый дом. Весна, новоселье, красивая могучая лошадь с белой звездочкой на лбу, всё это переполняет душу радостью. Он кричит, взмахивает рукой, лошадь в испуге останавливается. Он смеется.
Знакомые узоры на стене, провода на коленях, лаборант щелкает переключателями. Довольно длительная темнота.
 Он стоит на самом краю причальных мостков, уступая место вылезающим из лодки. Он испытывает трепет перед ними, он знает их. От мостков идет дорога, прорубленная в ивовых кустах. Там дальше за кустами какая-то стройка. Несколько встречающих переминаются с ноги на ногу. Из лодки вылезли трое, двое гребцов остались. Один из приехавших, самый высокий в синем кафтане, чем-то недоволен. Щека вместе с усом дергается. Высокий поворачивается к нему и замахивается палкой. От неожиданности он отступает на шаг и падает с мостков в воду. Высокий хохочет, смеются и остальные.
Снова появилась узорная стена и белый потолок. Виктор Петрович подождал немного, ничего не происходило. Он вопросительно взглянул на Александра Сергеевича.
– Ну что,  больше ничего не видно?
Виктор Петрович отрицательно помотал головой.
– Тогда вставай, на сегодня хватит.
– Саня, я там был, я видел! Саня, там такие же люди, только одеты по-другому! Саня, я его узнал. Это был Петр Первый!
– Хорошо, хорошо. Я все слышал, – улыбался Александр Сергеевич. – Снимай провода и пошли в кабинет.
В кабинете Александр Сергеевич достал коньяк:
– Теперь можно.
Потом он протянул Виктору Петровичу обыкновенную аудиокассету.
– Витя, здесь записаны твои рассказы. Ты не забыл, что обещал мне помочь?
– Нет, конечно.
– Возьми её домой, слушай и установи точно, с какими из твоих предков произошло то, что ты видел. Посчитай, через сколько поколений пришел к тебе привет из прошлого. Этим ты нам очень и очень поможешь. Если потребуются расходы на поездки или еще на что, мы оплатим.
– Что ты, Саня, я сам.
– Витя, это работа и работа серьезная.
– Хорошо, хорошо. Я всё еще под впечатлением. Саня, а название у твоей фирмы есть? Я книжку прочитал, называется «Древние памяти».  Может, подойдет?
– Подумаем…
Виктор Петрович вышел на набережную. Сияло солнце, искрилась вода в Неве. Так же, как триста лет назад. Он сам видел.