Чужие страсти

«Судьба гонит меня ещё дальше на северо-восток», – пробормотал Виктор Петрович, выходя из Вологодского областного архива. Занимаясь  поисками своих предков, он обнаружил, что один из них выходец из Вологодской губернии, и корни его уходят в первую половину восемнадцатого века.
Доброжелательные работники архива объяснили Виктору Петровичу: согласно административному делению России того времени места предполагаемого проживания его предков в Велико-Устюгской провинции Архангелогородской губернии. Интересующие его документы могут быть в филиале областного архива, расположенном на улице Красной в городе Великий Устюг. Нужно перебираться туда…

После некоторых раздумий Виктор Петрович решил ехать в Устюг на автобусе, всё веселей и интересней, чем в прицепном вагоне поезда. Отправились утром, путь предстоял неблизкий. Тут у Виктора Петровича возник вопрос, если первоклассный автобус в дороге целый день, то сколько нужно было времени его предку, чтобы преодолеть такое расстояние триста лет тому назад. Не придя ни к какому определенному выводу, Виктор Петрович стал наблюдать за дорогой, благо он устроился на удобном переднем сидении.

Проехали высокий мост над широкой рекой, вот дорожный указатель в населенный пункт с красивым названием Сокол, оно показалось знакомым. Виктор Петрович вспомнил, что имя этого города пишут на банках со сгущенным молоком, как адрес производителя. Так вот он где! Маленькое приятное открытие.
Следующий большой указатель в виде арки над дорогой предлагал ехать прямо на Архангельск, а направо на вотчину Деда Мороза в Великий Устюг. Тут же был нарисован мужик в красном кафтане с белой бородой. Автобус свернул вправо. Изредка встречались деревни, поля и довольно длинные горушки, под которыми обязательно протекала речка.

Первая большая остановка была в Тотьме. Виктор Петрович обратил внимание на рекламный плакат, приглашавший посетить местный музей мореплавания. Перечитал еще раз, никакой ошибки, именно мореплавания. Виктор Петрович стал вспоминать сколько километров (цифру на указателе)  до Архангельска, стоящего на берегу ближайшего от этого места моря. Точно не вспомнил, но получалось никак не меньше полтысячи. Что-то географически  не стыковалось с мореплаванием.

За разъяснением обратился к своему соседу по автобусу, местному жителю, возвращавшемуся домой из областного центра. Тот оказался краеведом и патриотом своей малой родины, и охотно всё рассказал. Оказалось, что местные ребята плавали не в ближайшем море и даже не в ближнем северном океане, а в океане Тихом, и называли их землепроходцами. Виктор Петрович даже присвистнул, представив, где они и где тот океан. Еще промелькнула мысль, может, его предок тоже туда хаживал.
После Тотьмы ничего интересного по дороге не попадалось. Перед мостом у Нюксеницы стоял огромный щит, он извещал, что мост есть воплощение в жизнь президентской программы «Дороги России». Виктор Петрович подивился расторопности нашего президента, мост успел построить. Ясность с подробностями внёс снова сосед-краевед.

Щит поставлен еще к выборам Ельцина, тогдашнее начальство постаралось. А мост планировали строить гораздо раньше, когда Ельцин в Свердловске жил и отношения к мосту не имел. Неизвестно, помогли эти щиты вдоль дороги Ельцину второй раз выиграть выборы, или что-то другое, но старания местного губернатора в столице не оценили. Завели уголовное дело по каким-то прегрешениям. Виктор Петрович хмыкнул про себя, на Руси отношение меньшего начальства к большему никак не меняется со времен этих самых землепроходцев…
Дальше сплошняком пошёл лес. Изредка встречались указатели с Дедом Морозом и один желтый щит с надписью, что в этом месте (название ездок прочитать не успел) находятся выходы геологических пород возрастом 250 миллионов лет. Еще Виктор Петрович обратил внимание, что большинство пересекаемых речек имеют окончание «еньга» или просто «га». Что это значит, сосед, хоть и краевед, на этот раз объяснить не смог.

Великий Устюг открылся с моста, когда они третий раз переезжали Сухону. Вид был красивый, былинный какой-то: на высоком берегу белый город с церквами.
С автостанции в гостиницу Виктора Петровича отвезла таксистка, приветливая симпатичная женщина небольшого росточка и вся в веснушках. По дороге она рассказала, где и что находится, и оставила визитку, чтобы Виктор Петрович именно с ней поехал к Деду Морозу. А то, что Виктор Петрович к Деду Морозу поедет, умная таксистка знала. Все приезжие так поступают, независимо от тех дел, по которым они посетили сей город.

 Весь следующий день Виктор Петрович провёл в архиве, который разместился в старой церкви через дорогу от гостиницы. По описям искал нужные документы, а потом начал разбираться в почерках и стиле тех далеких лет. Дело это трудное, а для неподготовленного человека практически невыполнимое. Мало того, что слова и буквы с трудом разбираются, так у каждого писаря была еще и своя манера, как бы помягче сказать, выпендриваться с помощью разных завитушек. Вот что, например, обозначают три палочки с нажимом? В одном документе они есть, а в другом нет. Кого бы спросить?

За соседним столом сидел молодой парень и просматривал книги записей актов гражданского состояния (ЗАГС). Этот не помощник. А вот поодаль мужчина средних лет со старинными бумагами – наверняка поможет!
– Извините, вы бы не смогли сказать, что это значит? – шепотом обратился Виктор Петрович к мужчине, показывая на злополучные палочки.
– Это две буквы, «ск», вместе, – чуть приподняв голову, ответил мужчина. – Почерк такой был у того писаря…

Виктор Петрович пошёл на свое место разбираться дальше, удивляясь терпимости начальников таких писарей. За день пришлось обращаться за помощью еще пару раз, испытывая при этом неловкость за то, что отрывает человека от дела.
Вечером, спустившись в кафе в гостинице, Виктор Петрович увидел  мужчину из архива сидящим за столиком. И тот заметил Виктора Петровича,  приветливо пригласил его рукой. Замечено, в чужих местах люди быстро сходятся. Тем более, совместный ужин располагает к знакомству.

Владимир, так представился мужчина, оказался общительным и разговорчивым собеседником. Тоже приехал поработать в архиве. В Устюге живёт уже неделю. В выходные, когда архив закрыт, обозревал окрестности. Виктор Петрович тоже рассказал, что привело его в эти края.
– Да я сразу уже понял, чем вы занимаетесь, когда с вопросом подошли, – сказал Володя. – Модно нынче предков искать… А что вы всё  сам да сам. Я посмотрел, вы и читаете с трудом. Обратились бы за помощью к специалистам. Весь Интернет завален предложениями. Или цены не устраивают?
– Не то слово, с трудом. Я вообще эти каракули не разбираю! Это надо же, три прямых палочки, а, оказывается, две совсем непохожих буквы. А насчет специалистов из Интернета, как бы вам сказать, задачи у нас другие. Цель моих поисков – чистое любопытство. У меня должна быть полная уверенность, что это именно мой предок здесь жил и что-то делал, без разницы, князь он или крестьянин. Плохое или хорошее. Потом осмыслить этот отрезок времени, сравнить, отличаемся ли мы, а если отличаемся, то чем? Если нанятый специалист выполнит эту работу, честно скажу, у меня не будет уверенности, что именно моих предков он нашёл. А насчет цены я даже не интересовался.
– Так точно не будете обращаться к другим за помощью? – весело спросил Володя.
– Нет.
– Тогда уточняю: я тот самый специалист из Интернета. Выполняю заказы по поиску забытых предков.
– А, вот почему вы спрашиваете. Меня на заказ хотели уговорить, –  засмеялся Виктор Петрович. – Расскажите тогда, как профи работают…
– Охотно. Тем более, ваша аргументация мне понравилась. Вы не из моих заказчиков. Окончил я пятнадцать лет назад исторический факультет. Оставили на кафедре. Всё хорошо складывалось. Потом началась перестройка, частное предпринимательство. На мою зарплату жить стало невозможно. Начал с торговли Библией – в то время её с руками отрывали. Не потому, что народ к Слову Божьему припасть хотел, а потому, что этой книги в стране не было. Угадал я конъюнктуру. Деньжата появились. Потом много чем я пробовал заниматься, и получалось неплохо. Только хлопотно очень. Одни разборки с бандитами чего стоили. Если когда-нибудь поставят памятник той эпохе, то он будет выглядеть так: тётка-торговка с клетчатой сумкой и рядом бандит с растопыренными пальцами. Потом меня осенило, ведь я специалист-историк. Вот где надо попробовать! Предложил я одному богатенькому родословную его составить. Хорошо получилось, заплатил он хорошо. Только морду скривил, рассматривая древо. Все предки его из крепостных крестьян были. Не понравилось ему это. А я свои выводы сделал. Помните те времена? Все во дворянство рванули, как та старуха с разбитым корытом у Пушкина. Даже Пугачевой и Киркорову какое-то звание пожаловали. У богатых бзик появился: денег много, а происхождение – «из простых». А какое оно могло быть? На девяносто процентов российское население из крестьян состояло. И что в этом зазорного? Вон Строгановы, Елисеевы каких высот достигли свои простым крестьянским умом. Тут я этим озабоченным  ребятам напрямую стал предлагать дворянские корни их отыскать. Те соглашались, хорошо платили и даже спасибо говорили. А мне что, раз их результаты моей работы устраивают, значит, я на верном пути…
– Володя, я читал метрические книги. Если там написано «из крестьян», то, как исправишь?
– Виктор Петрович! Есть множество способов. Ничего не надо исправлять… Например, находится записка или воспоминание, что проезжий князь охмурил дочку станционного смотрителя. А дитё потом передали в монастырский приют, о чем есть запись. Или графиня влюбилась в кузнеца из соседней деревни, ребёночка потом оставили крестьянке на кормление…
– Дорогой Владимир, а как же научная этика? – хитро прищурился  Виктор Петрович.
– Никак. То, чем я занимаюсь, к науке имеет такое же отношение, как написание таблички «Закрыто на обед» к художественному искусству. Кстати, большинство нынешних носителей известных древних фамилий имеют к дворянскому роду такое же отношение, как и владелец супермаркета граф Пупкин, восстановленный мной в правах. Во, как сказал, самому понравилось! Мало кто знает, что в массовом порядке крестьянам стали записывать фамилии с переписи 1834 года, а в обязательном порядке с только с 1888 года. А фамилии эти давал полупьяный дьячок при записи в метрические книги. Чтобы много не думать, давал крестьянину фамилию помещика, владельца его деревни. Так и появилась масса Голицыных, Трубецких и прочих Шереметьевых.
– Минуточку, господин ученый, а вот все мои предки имели фамилии и гораздо раньше.
– Всё правильно. Они были свободными и вели подвижный образ жизни. Виктор Петрович, не пора ли нам с официанткой рассчитаться?

 После ужина решили прогуляться. Остановились возле памятника Семёну Дежневу, первому человеку, обогнувшему самую северо-восточную точку Евразии. Смотрелся он на фоне церковных куполов просто великолепно. Мужик в простой одежде, только что помолившись в храме, направился в далекий путь «встречь солнцу». Почитали фамилии землепроходцев с берегов Сухоны, вышедших на берега Великого океана. Виктор Петрович даже поежился, представив это расстояние. Вспомнил слова Владимира о памятнике нашей эпохи: бесфамильная торговка и неизвестный бандит. Каждому своё. На набережной уселись на лавочку. Тёплый вечер бабьего лета был чудесный. Низкое солнце, тихая река, белая церквушка на том берегу – всё располагало к философским размышлениям. Правда, от глубокого созерцания природы отвлекали девушки с мороженым и в коротких юбках, гуляющие по набережной.

– Владимир, расскажите что-нибудь историческое. Обстановка располагает, – попросил Виктор Петрович.
– Да, места здесь исторические, – казалось, невпопад, ответил Володя. – Тогда слушайте. История эта началась давно, еще до похода Ермака. В Приуралье и за Камнем проживали многочисленные местные племена…
– Володя, извините, что перебиваю. Мне всегда было интересно, почему Уральские горы Камнем называют. Там скал много?
– Вовсе нет. В те времена камнем называли возвышенность, гору какую-нибудь на дороге, на пути следования. Там и камней-то могло не быть совсем. И теперь на северах много мест на дорогах камнем называют. Так вот, я продолжаю. Эти племена занимались своими делами. Охотились, торговали с рочами, то есть с русскими, отбивались от ушкуйников, верили своим богам. Знаете, кто такие ушкуйники?
– Да, знаю. Это такие речные разбойники на лодках-ушкуях с Новгорода Великого.
– Всё правильно. Продолжаю. В свое время народы эти пытался в веру правильную привести Словом Божьим, а в основном огнем и мечом, мужик один по имени Стефан Храп, кстати, родом из этого города, где мы сейчас. Потом его в святые произвели. А народы те, они не хотели этого, разбегались, прятались. И был у тех народов идол чудесный, которому они молились. Идол был в виде женщины и сделан из золота. Назывался просто – Золотая Баба. Само собой, он обладал всеми чудесными свойствами. Помогал местным князьям в их деяниях, простым людям исполнял желания, на плохих наводил порчу. Это как везде. Местные очень дорожили Золотой Бабой. Где-то ее прятали, а для религиозных обрядов привозили в специальное святилище. И вот однажды летом Золотая Баба пропала, кто-то украл со святилища. Побежали местные народы в русские городки спрашивать, не знают ли, кто это сделал. На ушкуйников грешили. Никто не признается. Но скрытно мимо городков ворованное по реке не провезти. Рано или поздно вор найдется. Воров обнаружили зимой около одного русского городка, когда они с хабаром потихоньку на Русь утечь хотели. Замёрзли. Хабар – это воровская добыча на языке тех лет. С ними была Золотая Баба. Начальство этого городка направило находку с письмом своему князю Ермолаю  в город Усть Вым, что на реке Вычегде. В тайне всё делали. Знали, что вогулы, это народность такая, ищут Бабу. Но тайну сохранить не сумели. Прознали вогулы про такое дело, набег устроили, чтобы святыню свою отбить. Усть Вым спалили, из жителей всего несколько человек осталось. А вот что с Бабой случилось, точно неизвестно. Вроде, вогулы Бабу нашли и к себе за Камень увезли. Может, её кто другой нашёл и в сторону Руси переправил, или сгорела Баба в пожаре. Нет документальных подтверждений. Ездил я по Тюменской области, легенды слушал. Говорят, что прячут потомки вогулов эту Бабу на болотах до сих пор, хотя ее никто в глаза не видал. Подтверждающих документов там я найти не мог. А легендам верить трудно, как-никак пятьсот лет прошло с тех событий…
– Так вы Золотую Бабу ищите?! – воскликнул Виктор Петрович, – а почему здесь?
– Дорогой коллега, – улыбнулся Владимир, – догадка ваша правильная. Теперь отвечаю на вторую часть вопроса. Вот вы занимаетесь поиском своих предков. А вы хоть интересуетесь, в какой исторический период ваш предок жил? Откуда он появился в том месте, что вокруг происходило? Это очень важно. Так вот, во времена приключений Золотой Бабы сей град, Великий Устюг, был и административным, и религиозным, и культурным центром северо-востока Руси. А также отправной точкой всех походов в Сибирь и в Америку. Вспомните надписи на памятнике. Объехать его невозможно, была только одна дорога, вот по этой реке…
 Владимир рукой показал на темнеющую уже воду. Солнце ушло за горизонт.
– Поэтому я и хочу в этих местах отыскать документальные следы той Бабы, – закончил он свое объяснение.
– Володя, а какая она из себя эта Баба? Большая?
– Разные описания. Говорят, что в тонну весом. Но я думаю, что не так. Откуда у вогулов тонна золота? А во-вторых, если воры ее с собой таскают, то она не может быть большой.
– Владимир, а зачем вы ее ищете, зачем она вам?
– Виктор Петрович, разберусь я с этой бабой  во времена рыночных отношений… Не пора ли нам в гостиницу? Совсем стемнело.
 По дороге Володя сказал, что завтра едет в Сольвычегодск, старинный город на реке Вычегде, вотчину Строгановых. Хочет посмотреть, не сохранилось ли чего там в архивах.

 Следующие два дня Виктор Петрович просидел, разбирая записи в старинных бумагах. Он с трепетом подержал в руках рапорт, адресованный «Императрице Елисавет Петровне», с сургучной печатью в левом нижнем углу. Посмотрел судебное разбирательство о споре об рыбных тонях в неведомой ему Опокской Луке. В ревизской сказке за 1743 год обнаружил семью с нужной ему фамилией. Один из этой семьи «ушед в сибирские городы по пашпорту на промыслы» и к переписи не вернулся. Вот родня, не сидится на месте…

 Вечером Виктор Петрович усаживался на знакомую скамеечку на набережной. Один раз разговорился с соседом по скамейке. Начали с погоды, потом дошли до всяких непонятных явлений. Сосед оказался знатоком и рассказал совершенно удивительную историю.

 Давным-давно Устюг был очень богатым городом. Горожане возгордились, в грехах и пороках погрязли, Бога забывать стали. Решил Господь наказать грешников. Послал Он тучу с камнями, чтобы каменьем этим засыпать город вместе с жителями. В то время в Устюге жил один мужик. Дома своего не имел, в лохмотьях ходил, как бомж современный, но Господа почитал и молился всё время. Вот его-то Господь предупредил, чтобы сматывался отсюда. Но мужик оказался патриотом своего города и людей любил. Начал он Господа просить, чтобы кару отвел, и молиться за заблудших. Господь внял молитвам, и решение своё о наказании переменил, тучу с камнями остановил. Камни попадали на землю, немного не дойдя до Устюга. С тех пор это место стало называться Туча. Праведник горожанам ситуацию разъяснил. Те быстро одумались, поведение свое изменили, церкви стали строить. Под одну из церквей положили камень из той тучи. Вон тот самый, на который девушка уселась. Камни те обладают чудодейственной силой, дух человека укрепляют, желания исполняют. И сейчас народ ходит, и камни эти ищет. Это недалеко от города. Но Господь не всех  к тому месту допускает, и камни в руки даёт…
 Виктор Петрович с интересом выслушал историю, иногда поддакивая и задавая вопросы.

 Утром за завтраком встретились с Володей. Оказывается, он приехал вчера поздно, будить Виктора Петровича не стал. Рассказал о своей поездке, но Виктор Петрович так и не понял, нашел ли он какие-нибудь упоминания о Золотой Бабе, а переспрашивать было неудобно. 

 За работой Виктор Петрович не заметил, как подошли выходные, и архив будет два дня закрыт. Нужно их чем-то занять. Виктор Петрович рассказал Владимиру историю про Тучу и предложил поискать чудесные камни. Тот охотно согласился, но выразил сомнение в правдивости истории.
– Мы сейчас проверим, – сказал Виктор Петрович, доставая визитную карточку таксистки. Она по телефону ответила, что это место знает, хотя сама там никогда не была. Она согласна отвезти их туда, но тариф будет повышенный из-за плохих проселочных дорог. Такой ответ полностью удовлетворил охотников за камнями.

 Через час они остановились в небольшой деревеньке в районе предполагаемого места поисков. Обратились с расспросами к старику, чинившему калитку около дома. Он подробно растолковал, как добраться до места, называемого Туча, причем разными путями.

Путешественники испробовали их все, вдоволь всего насмотрелись.
Место это представляет собой несколько маленьких полянок с перелесками, расположенных на угорах. Вели туда полевые дороги для сельхозтехники. Но видно было, что ими давно не пользовались. Где-то разрушенный мостик через ручей, упавшее поперек дороги дерево, а то и просто подросший лес не давали проехать. Таксистка нервничала. Промучившись полдня, вернулись в деревню.
Добрый старик пригласил попить чайку с мёдом. Зашли в его комнаты двухквартирного финского домика, где жил старик. Там всё излучало уют, спокойствие, домашнюю теплоту. За чаем разговорились. Старик неожиданно заявил, что знал, они до места не доберутся и камень не найдут, но отговаривать не стал.
– Нет, вы не подумайте, что я вам неправильно дорогу показал. Я многое в жизни видел и знаю, что человека нельзя отговорить словами от задуманного, пока он сам не упрется лбом в стену, и сам не поймет, что дальше идти нельзя. Чужой опыт не учит, на этом стоит человеческая история…
 Такое заявление деревенского деда произвело впечатление на грамотных гостей. Чай пить перестали. Дед продолжал:
– А еще я заметил, что кто ездил туда на машине, камней не находили ни разу, а кто пешком ходил – приносили.
– Это что, Господь не допускает? – спросил Виктор Петрович.
– Про Бога ничего не скажу, не знаю. Тут от человека зависит. Вот вы  приехали на машине. Потыкались туда-сюда, не нашли камень. Развернулись, и со словами «не очень и хотелось» обратно уехали. Такой вариант вы еще в городе предполагали. Не было у вас твердого желания цели своей достичь. Машина в этом случае только знак того, что не укрепились вы в стремлении своём. А вот которые люди пешком по угорам камень ищут, они точно решили, что без находки не уйдут. И находят. Так что всё от человека зависит, – повторил дед.
 Удивленно смотрели городские гости на деревенского философа.
– А у вас есть камень из тучи? – спросил Володя.
– Есть. В бане, в камнице  заложон. Сын давно еще принес.
– А как он выглядит?
– Ничего особенного. Камень как камень. 
– Уж извините, – обратился Виктор Петрович к старику, – можно я у вас останусь? Я хочу найти камень.
– Ради Бога, милости прошу, – заулыбался дед. – Мне веселее будет.
Володя его отговаривать не стал. С таксисткой договорились, что она приедет теперь по звонку.

 Оставшись вдвоём, познакомились, представились друг другу. Старик обрадовался, что Виктор Петрович из Ленинграда, по-теперешнему, Петербурга. Вспомнил, как он там в звании сержанта встретил День Победы в батальоне выздоравливающих на станции Горская. Выпили на радостях, драку большую устроили с морячками из соседней части.
Виктор Петрович попросил рассказать про войну. Сам он, дитя военного времени, уважал тех, кто воевал. Старик повел свой рассказ обыкновенным нормальным голосом, а не как иногда бывает у старых людей – с нотками жалости и поучений.

Сам он из здешних мест. На фронт попал летом  сорок четвёртого года после сержантской школы, когда только-только исполнилось восемнадцать лет. Два раза ранен. Танковым десантом брали станцию Печеры. На танковой броне не так страшно в атаку идти. Выстрелов не слышно, шум мотора заглушает. Только слышно, если пуля рядом о броню щелкнет, да видно, как люди падают с танка. Эстонию освобождал. Теперь это заграница. После окончания войны ещё три года служил в Ленинграде. Как бывший фронтовой разведчик был определен в СМЕРШ. Вылавливали дезертиров, которые в последние месяцы войны, вместо того, чтобы штурмовать Берлин, по домам разбежались. Оказывается, немало таких было. Виктор Петрович об этом не знал.

После службы вернулся на родину. С орденом Славы, медалями и Благодарностями от Верховного Главнокомандующего товарища Сталина. Дальше бесконечный крестьянский труд. Работал управляющим отделения  совхоза, потом председателем сельсовета. Строили фермы, дома, дороги. Потом всё это развалилось. Больно было смотреть, как одураченные люди отдавали годами нажитое добро проходимцам, своими руками разрушали построенное. Хотел помочь, объяснить. Не слушали. С какого-то момента перестал жалеть людей. Есть у человека разум, должен думать, что творит и не жаловаться потом. А вот животных жалко. Нет среди них ни обмана, ни предательства. Охоту из-за этого бросил, даже поросёнка не держит. Рука не поднимается убить осенью. Сейчас живет один, пчёл разводит. Сын часто приезжает из города.
 Разговоры затянулись. Спать легли поздно.

Утром по знакомой дороге мимо заброшенной церкви Виктор Петрович ушел искать чудесный камень. Добрался до мест, указанных стариком. Не нашелся камень! Да и как тут найдешь? Поля заросли высоченной некошеной травой, а в лесу и в кустах тоже не много видно.

Во второй половине дня повернул обратно. Весь устал. Когда проходил мимо церквушки, решил передохнуть. Церковь стояла вдалеке от деревни на пригорке над речкой. В свое время была красивой, хотя и сейчас сохранилась неплохо. На куполе вместо креста росла уже большая березка. Вокруг торчало несколько кирпичных столбов, видимо, тут проходила церковная ограда. У одного из столбов верхняя часть бы сломана и лежала рядом. На нее и уселся Виктор Петрович. Стал красотой окружающей любоваться.

Сначала округу осмотрел, потом церковь. Неожиданно обнаружил любопытную вещь. На оставшейся части столба, около которого он сидел, почти у самой земли, у одного кирпича был отломлен угол. Там образовалось маленькое отверстие, дырка по-простому. Получалось, что столб внутри пустой. Может, строители на кирпичах экономили? Виктор Петрович осмотрел верхнюю часть столба на месте слома. Ничего не экономили, сплошная кладка. Виктор Петрович просунул веточку в дырку. Там было пространство и не маленькое.
Еще Виктор Петрович обратил внимание, что цвет раствора, скреплявший четыре нижних кирпича, был другим. Вовсе любопытно!  Нашел какую-то железяку и ей, как ломиком, попытался выковырять кирпичи, это получилось неожиданно легко. Открылась ниша в столбе. В ней стояла, похоже, статуэтка, с остатками истлевшей ткани.

Виктор Петрович попытался приподнять ее одной рукой, но ничего не получилось. Очень тяжелой оказалась. Двумя руками, с трудом, вытащил неизвестный предмет на свет. Это была фигура женщины: с большим животом, отвисшими грудями и с какой-то дикой улыбкой на плоском азиатском лице. Цвет тускло-желтый с зеленоватым отливом. То, что это золото, Виктор Петрович догадался сразу. Долго созерцал он это творение. Без всяких мыслей. Просто смотрел и всё.

Потом мысль возникла самая естественная для любого исследователя: а что же это такое я открыл? Как-то сам собой вспомнился рассказ Владимира о Золотой Бабе. Не эту ли он ищет? Могла ли она оказаться здесь? По рассказу получалось, что ее или прячут в Тюменской области или она сгорела пятьсот лет назад. Хотя минутку, Владимир это не утверждал, а говорил, что следы ее потерялись.

Тут же всплыла вторая естественная мысль: а что же делать с этой находкой? Виктор Петрович понимал, что если на первый вопрос у него вразумительного ответа быть не может, то второй имел множество конкретных вариантов ответов. Итак, что делать с истуканом, в котором не меньше пуда золота? Что тут думать, в охапку его и бегом домой, в Ленинград…

Но при дальнейших размышлениях этот вариант не подходил. Виктор Петрович представил себе, как он несет по людной деревенской улице на руках золотую статуэтку, ведь у него даже сумки с собой не было. Оставить у старика? Лишняя огласка. А вдруг он ночью зарежет? Виктор Петрович даже вздрогнул от этой мысли. Точно говорят, проклятое золото. Полчаса не прошло, как он общается с этим истуканом, а такое в голову лезет. Позвонить Владимиру?  Он точно предложит продать, тут и думать нечего. Ответа не находилось.

Тем временем солнце передвинулось, и на плоском лице золотой женщины появились тени. Улыбка стала презрительной и высокомерной. Поежился Виктор Петрович от этой улыбки. Решительно встал и засунул истукана обратно в столб. Вспомнил слова своего знакомого летчика: «Если в сложной ситуации не знаешь что делать – ничего не делай, а сиди и думай». Приладил вывернутые кирпичи, даже тот кусочек, который дырку закрывал. Получилось хорошо, незаметно. Не оглядываясь, зашагал к дому старика.

 О чём бы ни разговаривали они в тот вечер с дедом, мысли Виктора Петровича возвращались к находке. Позвонил Володя, поинтересовался, как жизнь, похвастался. Разбирал ксерокопии, привезенные из Сольвычегодска, и, вроде, нашел следы Бабы. По церковной линии было донесение, что «идол поганый вогульский из золота сделанный» послан в Вологду, но до места не дошел, затерялся по дороге.

Это сообщение убедило Виктора Петровича, что нашёл он сегодня Золотую Бабу вогулов. Интересно,  когда ее в столб замуровали?
– Вы не знаете, когда была построена ваша церковь? – обратился он к деду.
– В 1824 году. Там внутри написано. А крест стаскивали уже на моей памяти.
После этого разговор сам собой перекинулся на веру и религию. Вспомнили больших начальников, крестящихся перед телекамерами для показа по всей стране, батюшек, разбрызгивающих воду кисточкой на конторы и машины новых богачей. Не вызывало это благоговейных чувств. 
 – А вы никогда не задумывались, во что верит человек, когда верит в Бога? – спросил старик, как-то между прочим.
Нелепее вопроса и не придумать.
– По-моему и так ясно.
– Значит, не задумывались. Тут есть, вроде как, две половины. Смотрите, есть Бог-создатель, творящий чудеса, а есть божьи законы и заповеди: не убий, не укради, не возжелай, не сотвори кумира. Если половину про чудеса потрогать и проверить нельзя, то заповеди имеют исключительно практическое применение. Это обыкновенные правила человеческого общежития. Кто-то очень умный в давние времена собрал их вместе. Соблюдай их, и сосед тебя не прибьет. Не слушай кумиров, и дольше проживешь. Посмотрите вокруг. Кто-то сказал, что мы неправильно живем. Люди сами стали разрушать то, что создавали. В результате – нищета. Один человек сказал, что надо освобождать Советскую Эстонию. Я освобождал. Потом другой человек сказал, что Эстония – это другая свободная страна, ошибка, мол, получилась. А стреляли, между прочим, в меня и товарищей моих боевых не по ошибке, а прицельно. Нашёл я их потом в могиле братской около города Выру. Выходит, по ошибке их убили. В природе нет такого, чтобы одно живое существо посылало на смерть другое такое же живое существо. Может, людям надо к природе поближе быть? Как-никак, мы её дети. И не надо обвинять кумиров и наперсточников в обмане. Сам человек выбирает дорогу.
– Так, понятно. Заповеди, это правила общежития. Тогда причём здесь Бог? Заповеди-то божьи называются. Достаточно, чтобы какой-нибудь правитель провозгласил правильные законы, выбил их на камне, а подданные будут соблюдать их, жить и радоваться. Нам, что, Конституцию или Уголовный кодекс господь даровал?
– Еще раз преклоняюсь перед мудростью того, кто сформулировал и собрал в одном месте божьи заповеди. Тут дело в чём…  Не может один человек для другого быть абсолютным авторитетом. Каждый сам себе на уме. Если я вас сейчас начну учить жизни, например, что нельзя переходить дорогу на красный свет, вы под сомнение поставите мои нравоучения, откуда, мол, я такое знаю. А если я скажу, что так написано в Правилах движения, то вы мне поверите. Точнее не мне, а моей ссылке на Правила. Вы даже спорить со мной не будете, потому, что это мысль не моя. Так же и здесь. Тот, кто формулировал божьи заповеди, ссылался на Бога, как на автора, далекого и недоступного, знал эту особенность человеческой психики. С недоступным автором спорить невозможно. Можно только выполнять его наставления и упоминать в споре, как последний и главный аргумент.   
Разговоры ушли за полночь.

Утром Виктор Петрович возобновил поиски. Камень нашелся! Виктор Петрович наступил на него в полегшей траве. Камень был небольшой, с кулак размером. Края неровные, но не острые, а сглаженные, как бы оплавленные. Виктор Петрович сунул его в карман и повернул к церкви. Тянуло его туда.

 Вытащил Бабу из столба и поставил на кирпичи. Рядом камень положил. Сам устроился на обломок столба, стал смотреть на находки. Сначала мыслей никаких не было. Светило еще тёплое солнышко. Далеко до горизонта расстилался лес – с уже заметными пятнами желтизны, признаками осени. Желтая Баба со своей ухмылкой равнодушно смотрела сквозь Виктора Петровича в другую сторону.

Вдруг у Виктора Петровича возникло чувство уходящей жизни. И какого-то прозрения. Вот он, Виктор Петрович, прожил хорошую жизнь. Работа нравилась, дача за городом, дети выросли. Сиди перед телевизором, наслаждайся достигнутым. Не получается. Ездит по архивам, предков разыскивает. Зачем? А просто так, для интереса, чтобы ко времени рукой прикоснуться.
Хотя, не совсем для интереса. Разобраться хотел Виктор Петрович, понять хотел, что человека движет. Это он для интереса своего ездит. А предок его, который ушел в сибирские городы встречь солнцу? Может, за горизонт заглянуть, а, может,  от податей непосильных утёк? Скорее, и то и другое вместе.
Вспомнил рассказ старика, как селяне жизнь свою налаженную рушить стали, потому, что кто-то сказал, что они неправильно жили до этого. А до этого тоже жизнь налаженную рушили, когда кресты с церкви стаскивали. Им тогда тоже сказали, что неправильно живут…

Виктор Петрович посмотрел на церковь. Листочки на березке, что выросла на куполе, слабо шевелились, наверху был ветерок. Вспомнил Виктор Петрович еще одного предка, который что-то замышлял против государя императора в 1825 году, и которого турнули из столицы в Архангельск. Ему-то что надо было? Хотел справедливость установить. А как она, справедливость, выглядит?
Виктор Петрович взглянул на Золотую Бабу. Может, она что прояснит? Это из-за нее вогулы город Усть Вым спалили и жителей всех порешили, которые даже не знали, что ворованную вещь в их городе прячут. Разве это справедливо, когда из-за нескольких воров весь город страдает? Золотая Баба загадочно ухмылялась, как бы зная ответ. Тут до Виктора Петровича дошло, что он тоже ответ знает.

Это всю жизнь так. Всего из-за нескольких воров страдает великое множество людей. Вот почему народ воров не любит. И никогда не полюбит. Воруют одни, а расплачиваются другие. Так всё просто.
Почему-то вспомнился неведомый Виктору Петровичу местный губернатор, который пытался услужить столичному правителю, а вместо благодарности получил опалу. Может, плохо старался, может интриганы сгубили.
Как-то всё сложилось в единое целое и пришло понимание…

Его предок, с белой от инея бородой и хлопающий рукавицами по бокам, чтобы согреть руки в морозной Сибири. Горящий Усть Вым. Губернатор, дающий указания в тиши кабинета. Владимир, ищущий золотого идола. Мудрый деревенский старик, тогда еще молодой, с сержантскими погонами на плечах, освобождающий Эстонию по приказу правителя. Другой правитель, отдающий Эстонию бывшим врагам. Устюжский священник Стефан Храп, жгущий на огне идолов вогульских.

Страсти! Бушующие человеческие страсти, толкающие человека на поступки. Хочется обладать. Хочется иметь ещё больше, чем есть. Хочется иметь больше, чем у соседа. И никакие небесные ангелы и заступники не спасут человека от самого себя. Для участников поступки были судьбоносные, для Виктора Петровича это были чужие страсти. Просто любопытные штучки. Все это элементарно называется жизнь. В которой –  каждый за себя. В которой люди будут выходить на площадь перед Дворцом в борьбе за справедливость, и стараться заглянуть за горизонт. Сильный отнимет кусок хлеба у слабого, хитрый обманет простака.

Вспомнились слова, «что делалось, то и будет делаться». Слыхал Виктор Петрович эти слова раньше, а смысл дошел только сейчас, здесь на угоре около церкви в наступающей осени. Обмана в мире столько же, сколько и правды, как дня и ночи. Силы и слабости тоже поровну. Только вот что выбрать, человек решает сам. И плоды этого решения будет пожинать сам. Прав старик про заповеди божьи. Соблюдай правила общежития, и сосед не прибьет тебя. Бог тут не причём. Жизненный опыт это называется. И не будет Виктор Петрович судьей людям…

Про себя вспомнил… Не было у него в жизни героических поступков. Разве что за свою жену будущую в молодости в парке Победы вступился, от хулиганов защищая. Да иногда осмеливался начальству перечить на планёрках, под одобрительные взгляды коллег. Но обмана с интригами не было. Теперь он любому спокойно и честно в глаза смотрит.
Радостно как-то стало на душе у Виктора Петровича. С благодарностью за просветление он взглянул на Золотую Бабу. И та, вроде, уже не ухмыляется, а улыбается. Виктор Петрович тоже в ответ улыбнулся. Жизнь не кончена, всё впереди. Даже без него. Не страшно. Его далекий потомок отыщет следы Виктора Петровича во тьме веков, сядет на камень и задумается над смыслом жизни. Все повторится.

Золотая Баба явно одобрительно улыбалась своей азиатской улыбкой, непонятной для европейца. Тут Виктору Петровичу открылась еще одна тайна, да какая!  Вот перед ним две чудесные вещи, древний идол и камень из божественной тучи. Кроме этих, вспомнил Виктор Петрович, есть еще меч-кладенец, молодильные яблоки, Жар-птица и другие. Сюда не относятся явные выдумки лентяев, мечтателей на печи, типа волшебная палочка, скатерть-самобранка, шапка-невидимка и тому подобное, которые работу делают вместо человека.
Есть общее, что объединяет чудесные вещи. Они укрепляют силу духа и с их помощью можно достичь поставленной цели, исполнить желание. И еще. Попадают чудесные вещи в руки человека крайне редко. Очень трудно до них добраться. Находятся они за горами, за лесами, хорошо охраняются. Как и у любого сложного устройства, у чудесной вещи есть инструкция по эксплуатации. Там говориться, как и в каких условиях применять эту чудовещь. Но! В инструкциях как-то обойдён вопрос, распространяется ли чудесная сила на другого человека. Не на того, который достал эту вещь сам, а завладел ею другим способом. Как там, в сказке сказано? Царь предлагает своему подданному или претенденту на руку царевны:
 – Поди туда, не знаю куда, и принеси мне конкретную штучку…
 Исполнитель идет, преодолевает все препятствия, рискует жизнью,  приносит вещь. Но во всех случаях, описанных в литературе, заказчик так и не смог воспользоваться чудесными свойствами. А вещью пользовался исполнитель, то есть тот, кто ее достал. Может, в этом и заключена  правда. Самому надо препятствия преодолевать.

Вот о чем задумался Виктор Петрович. Понял он, что нет чудес на свете. Если добрался человек до заветной вещицы, трудности преодолев на своем пути, не нужны ему уже ни чудеса, ни колдовство в помощь. Сам всё сможет, сам всего достигнет. А добытый в трудах и битвах трофей надо рассматривать, как медаль «За отвагу», которая блестит на груди достойного героя. А другие пусть думают, что герою камень какой-то помогает. Сам-то он знает как подвиги совершаются.

Пока Виктор Петрович размышлял о жизни, набежавшие облака закрыли солнце, усилился ветер. Да и голод почувствовался. Пора собираться. Он засунул золотого идола обратно в столб, уложил кирпичи. Пусть постоит там. Виктор Петрович решил пока идола не трогать. Надо поехать домой в Ленинград, подумать, что с ним делать, а после приехать сюда на машине.
Потом он сунул камень в карман и пошёл в деревню, не оглядываясь. Похвастался деду найденным камнем. Дед поинтересовался, каких чудес Виктор Петрович от камня ожидает. Виктор Петрович вспомнил свои размышления около старой церкви, и сказал, что в чудеса не верит, а камень рассматривает, как награду за труды. Старик  очень одобрительно отнесся к такому выводу.

Пока пили чай с медом, приехала таксистка, и начался дождь. Виктор Петрович тепло попрощался со стариком и сел в машину. Ездить в дождь по разбитому проселку не самое приятное дело. Машину бросало по глинистой колее, грязь брызгала на стекло. Таксистка выражала своё мнение о дороге и погоде вслух. Виктор Петрович намёк понял и отблагодарил таксистку по прибытии к гостинице премиальными.

С Владимиром встретились, как со старым другом после долгой разлуки. Виктор Петрович показал камень из Тучи, а Владимиру и похвастаться было нечем. Просто рассказал еще несколько эпизодов из истории Устюга и Соли Вычегодской. В гостиничном кафе просидели они дольше обычного. На набережную гулять не пошли из-за дождя. Виктор Петрович решил завтра уезжать домой. Архивные материалы, которые его интересовали, он все просмотрел, а больше делать здесь было нечего. Владимир хотел еще остаться на некоторое время. Обменялись телефонами. На том и попрощались.

Рано утром знакомая веснушчатая таксистка везла Виктора Петровича в город Котлас в аэропорт. Почти час переплывали реку Двину на пароме. Стоя на палубе, Виктор Петрович думал, сколько людей до него проплывали по этому месту по этой великой реке. Первые русские, пришедшие на эти берега больше тысячи лет назад. Энергичный тотемский мужик Аника Строганов, снарядивший Ермака за Камень, ставший потом именитым человеком, соль здесь возил. Семейка Дежнев со товарищи, идущими встречь солнцу, и дошедшие до края земли. Предок его, ушедший в Сибирь. Хищные поляки высматривали добычу по берегам в смутное время.  Какие-то опасные для государей люди, плывшие в Соловецкий монастырь под стражей в заточение. Петр Первый, направляясь в Архангельск, чтобы корабли для России строить, тоже плыл по этому месту. Царский министр финансов Витте видел эти берега, когда путешествовал в Мурманск, чтобы присмотреть место для главной военно-морской базы России. Смотрел на поросшие ивняком берега и политссыльный Джугашвили (более известный под партийной кличкой Сталин), когда его везли в уездный город Сольвычегодск Вологодской губернии. Именно в этом месте на реке, не знавшей войн, собиралась военная флотилия, чтобы дать отпор оккупантам англичанам и американцам в восемнадцатом году. Да, места исторические…

За размышлениями время пролетело незаметно. Съехали с парома, выбрались на грязный глинистый берег и вскорости были в аэропорту. Через пару часов полёта Виктор Петрович увидел под собой сначала Московское, а потом Пулковское шоссе с бегущими машинами и знакомый аэровокзал со стеклянными башенками в виде стаканов на крыше…