В потоке вязкого молока

4 октября, 2014

Левенталь В. Маша Регина: Роман.
СПб. : Издательская группа «Лениздат», «Команда А», 2013.
352 с. 3000 экз. (п) ISBN 978-5-4453-0133-2
Главная героиня, фамилию которой можно прочесть и как второе имя (Реги;на ; «царица»), проходит на страницах книги весь свой жизненный путь: от провинциальной простушки до маститого кинорежиссёра с мировым именем. Соль романа в том, что Маша ни столько своей волею, сколько по капризу судьбы одерживает жизненные победы и претерпевает поражения. По сути, автор переигрывает известную историю царя Эдипа, но на современный лад.
Родившись однажды, по её собственной же в будущем философии, Регина вынуждена делать всё, что делает, и от неё зависит лишь качество, чему способствуют талант и характер. Втянувшись в творческую стихию, она уже не может жить по-другому и, приобретая славу и деньги, теряет более дорогое: семью, ребёнка, способность любить и, в конце концов, чувство реальности. Хищный и меткий взгляд художника выводит её за пределы жизненных норм, она не способна уже соприкасаться с миром как-то иначе, чем через кино, камеру, сценарий – работу. И творчеством лишь утверждается в своём гибельном мировоззрении.
Несмотря на не столь новый сюжет, книга заслуживает внимания, поскольку, удовлетворяя интересам современной публики, ещё и несёт в себе глубокий смысл. Индивидуум против общества. Что обуславливает эту борьбу и к чему ведёт она? Такие вопросы встают перед читателем.
Что касается стиля, то автор предстаёт как живописцем, так и инженером. Создаётся впечатление, будто он долго разрабатывал и собирал в сюжетный клубок фрагменты произведения и теперь, наконец, взялся его раскручивать, не забывая при этом ловко, как фокусник, нанизывать на нить яркие и ощутимые образы-бисеринки. Не упускает автор случая и демонстрировать эрудицию, что также проявляется в стиле в виде бесконечных перечислений и отсылок, выходящих иногда за скобки, будто во что бы то ни стало желает он высказаться до конца, ничего не забыть, не оставить недорисованным, недосказанным. Хоть это заметно и утяжеляет текст, но также делает его более обстоятельным.
Красиво и вкусно предстаёт «опетербурженная» жизнь, трагически ; обескровленная деревня. Любовные треугольники и драматические узлы заставляют читателя сопереживать Маше и радоваться каждому её высвобождению. Стоит, однако, поругать автора за чрезмерную натуралистичность при описании интимных сторон жизни героини. Нет, с сексом у неё всё в порядке, а вот «задержки» с «прокладками» менее интересны. Матерщины же в книге сравнительно немного, да и учитывая эмоционально-психологическую нагрузку романа, она достаточно актуальна.
Хорошо это или плохо, но книга вышла весьма кинематографичной. Хотя скрупулёзно обнажая механику режиссуры, автор скорее приводит читателя не к восхвалению этого «сверхискусства», а к признанию его чем-то вроде игрушки взрослого ребёнка, обделённого вниманием в детстве. В целом, картина напоминает тот «вязкий молочный поток», обволакивающий героиню в её безумии, из которого так тяжело выбраться, не дочитав книгу до конца. Поток, однако, красочный и насыщенный хорошими впечатлениями. «Сев на скамейку, Маша раскладывает на коленях лист бумаги. Долго не раздумывая, она рисует спящего на противоположной скамье бомжа – он лежит долго, так долго, что снег засыпает его ноги, набивается в карманы вонючего пальто, тает на лиловой груше лица и застревает в лабиринте бороды. Рядом с ним на угол скамьи садится она – в профиль, положив локти на колени, ; она с рук кормит собственным сердцем огромного бесстыжего пса, шерсть клочками, и его язык оплетает Машины ладони». Не правда ли, аппетитно? Или вот: «…потом поднимался к её глазам и, ловя животом её частое дыхание, уходил в неё целиком, держа большой палец правой руки близко от уголка её, для него тоже правого, глаза, будто компенсируя этим движением невозможность буквально прикоснуться к ней взглядом, ; и потом засыпал, держа в ладони тёплую устрицу её груди». Ну хватит, на голодный желудок, остальное «за книгой». К тому же, что «вишенкой» на желе застывшего произведения будет образ Колумба ; как напоминание, что и ему было нелегко, но всё проходит и ничего не исчезает бесследно.

4 октября, 2014