Его берег. Глава 20

...Лазурь его взора, казалось, звенела небесным хрусталём, заоблачным хоралом. Вопреки усталости. Вопреки тому, что его уже битый час клонило ко сну, когда он не первый день вёл машину. Даниэль сиял самым сокровенным восхищением. Шифоновое светлое платье Евы играло на легчайшем ветру. Дани вёл её за руку вперёд, сквозь дремлющую на утренней заре чащу. Её дурманил этот воздух. Воображение поражали стволы эвкалиптов, неподвластные обхвату, тисы и скалы. Для неё открылась сотня ароматов и образов, невиданных до этого тихого восхода солнца. Даниэль, как и хотел, привёз её сюда, к морю, что вот-вот должно открыться для двух путников. Он дома, на своей начальной и вечно зовущей родине. Громады леса, величественные и дикие, расступились. Взору их предстала бесконечная водная гладь. Волны играли прибрежной галькой с успокаивающим шумом. Только румяный и позолоченный зарёй небосвод и мягко искрящееся море. Всё дышало, пело и бесконечно расцветало. И Даниэль тоже - вместе с этой природой, пейзажем и спокойствием.

- Дарю! – обратился он к Еве.

- Мне не верится… Какое чудо, - вполголоса промолвила она. Она зашла в волны, что лоснились о берег. Подол трепетал в невесомых веяниях. Для Даниэля её силуэт словно таял в чистом сиянии. Она улыбалась ему. Даниэль подметил:

- И всё равно, что твой день рождения только завтра. В каждом дне просто обязан быть праздник. Но главный мой сюрприз прибудет в срок.

- Надеюсь, это будет не паук, - она рассмеялась.

- Да ты что? Это будет милая полуметровая сколопендра. С бантом, - и он целовал её с упоением. Когда она прижалась к его груди, он бросил взор вдоль берега. Там что-то блеснуло тёплой желтоватой звездой. Он сказал:

- А там дальше моё, совсем родное. Осталось чуть-чуть…

Ближе к полудню он был уже в своём городке. Никто из его родственников не знал об этом – так он поступал всегда. Он просто появлялся в размеренной их жизни, как бодрящий ветер, смело и энергично открывающий оконные створки. Он оставил машину на окраине, зная, что даже так безопасно. Место, так хорошо ему с детства знакомое, не отличалось ни хулиганами, ни ворами. Пожалуй, сам Даниэль был единственным, кто в ранние годы прослыл и тем и другим. Например, в средних классах он несносно вёл себя на школьных переменах, так и стремясь выкинуть очередное озорство. А однажды, лет так в тринадцать, он обокрал местный магазин, взяв оттуда камбалу и жвачку, потому что он куму-то проспорил это. И данный городок до сих пор помнил обо всех его тех подвигах. И, конечно же, список его отличий на этом не заканчивался. Все знали ту историю, как он сверг Андерса Вуна, подарив всем право на будущее. Здесь его не маниакально чтили, делая из его личности культ, а им гордились и относились с уважением, что гораздо ценнее.

Здесь он чувствовал себя спокойно, как никогда и нигде. Он больше всего в мире любил эти неширокие и уютные улочки, вымощенные булыжником, эти черепичные крыши, невысокие и скромные дома, звон церковных колоколов, солоноватый бриз с морских просторов… Здесь самое открытое, глубокое и невероятное небо. Лето правило в этих краях, пестря сотнями распускающихся цветов. И жизнь была очень проста и невычурна. Вон там притаилась старинная мастерская, где вторую сотню лет делают глиняную утварь. А посреди улицы иногда можно встретить столы, за которыми бурно играли в домино пожилые мужчины, что-то вечно с громогласным азартом разъясняя друг другу и раскатисто хохоча. Женщины, снимая бельё с верёвок, сплетничали между собой или сетовали на мужей, что совсем обленились. К берегу причаливали рыболовецкие лодки. Девичья тонкая и смуглая рука собирала в садах налитый солнцем виноград. Горячая кровь пела в венах юноши, что смотрел вслед прекрасной возлюбленной, что не отвечает на ухаживания…

Казалось, пройдут века, а пальцы подмастерьев не прекратят ваять из эластичной глины кувшины. И судна, полные добычи, так и продолжат прибывать обратно. И двери алтаря будут открываться. Тонкие восковые свечи будут гореть ровным пламенем среди благоухания ладана. И когда прозвучит на всю Вселенную раскат грома, то здесь подумают о Господнем страхе, а не о столкновении холодного и тёплого фронтов.

И, быть может, минут столетия, и та смуглая рука девушки соберёт уже не виноград, а будет сыпать из горсти в урну седой прах и пепел – всё, что осталось от другого мира, алчного, воюющего и горделивого.

…И для Евы этот городок предстал всецело. Они с Даниэлем просто шли по его дорогам, а он ей всё рассказывал про это место с особенным теплом. И, признаться, он частенько отлучался на приветствия с некоторыми людьми, что ненароком встречались. И при этом он не упускал возможности представить им свою Еву.
 «Они и вправду вместе!..» - доносился до Даниэля и Евы шёпот двух молодых девушек, что так и стреляли в них глазами.
«О, какие люди!» - радушно воскликнул неизвестный Даниэлю мужчина с бутылкой вина в руках. Мой герой повествовал по мере их прогулки:

- Там моя школа. Вон там, видишь, такой сарай. Мы за ним в восьмом классе выращивали волшебную траву, но мы её не курили, а выращивали, но никто не верил. Мне потом влетело ото всех и сразу. А там проглядывается фасад дома местного священника. Замечательный человек, ещё и с юмором. Мой третий папа. Первый - мой, второй-это Мартин, который мой дядя, а третий - он. Надо бы к нему зайти. Там дальше море. Вот пирс, с которого весело но не безопасно прыгать. А отсюда можно увидеть старый замок на утёсе. Когда я был подростком, ты часто охотился там на привидений... Не всерьёз, конечно. О! Жаль отсюда нельзя посмотреть на водопады и гроты! Видишь, сколько здесь чудесного?..

- Я вовсе не удивлена, что ты вырос здесь. Это место тебе подходит, - сказала Ева, не успевая акцентировать внимание то на одном, то на другом. В целом, это был очень небольшой городок, который можно было обойти полностью за час.
Дани отвечал:

- Ну да. Тишь да гладь, божья благодать. Ты не представляешь, какие здесь неиспорченные люди! Чем дальше от Мидиана и цивилизации, тем их больше. Всё так природно, всё так естественно! Никто не гонится за славой, за семизначными цифрами на карте… У многих даже телевизоры до сих пор чёрно-белые и старые радио, потому что им не надо этого. Их жизнь полна и удивительна и без того. Они помнят свою историю и чтут её.

Далее по дороге перед ними возникла юная особа, что ворожила перед уж больно симпатичным продавцом фруктов. Они вели глупенький и нелепый диалог, так и тАя друг перед другом. И вот та девушка сказала тому юноше прелестное: «До скорого!» - и пошла навстречу Даниэлю и Еве, смущённо глядя под ноги.

- Агнес? – окликнул её Даниэль. Она подняла глаза.

- Ты? – спросила она удивлённо.

- Я.

Она кинулась к нему на шею, заливаясь смехом:

- Как?! Ты с ума сошёл?! Негодяй! Даже никому не сказал! Как ты? О, как я тебя давно не видела, любимый Дани! И ты не один?

- Привет, - несколько прохладно сказала ей Ева.

- Я очень рада знакомству. Я Агнес, - представилась она добродушно, поправляя алую ленту на своих чёрных волосах. 

- Младшая дочь Мартина. Одна из моих родственниц, - значительно внёс пояснение Даниэль. Ева действительно заметила в их лицах некоторое сходство, но Агнес была намного проще. Это то же самое, что сравнить дикарку с далёких островов и графа из старинного рода. По линии его матери такое прослеживалось часто. Она была схожа с блистающей искрой. Она очень эмоционально и горячо произнесла:

- Ты так мила! Вы так милы! Дани, ты такой уставший! Неужели ты снова приехал на своей машине?

- Да. Не изменяю традиции. Я действительно немного утомлён. Мне хочется лечь на тротуар, а ты бы меня за ногу дотащила к Мартину, - отвечал он.

- Да! Скорее к папе! – воскликнула она.