Жанровая гибридизация

     Дебютные сборники Карен Рассел “Haunting Olivia” (2005) и Сьюзен Стейнберг “The End of Free Love”(2003) американские критики встретили благосклонно, оценили самобытность авторской манеры [4]. С. Стейнберг вошла в список победителей премии Pushcart 2012 года за рассказ «Ковбои», впервые опубликованный весной 2010 года в периодическом издании “American short fiction” [6]. С. Стейнберг преподает английский язык в университете Сан-Франциско. Ной Холланд называет ее первый сборник «замечательным дебютом», отмечает изменчивость и тонкость стиля автора. “The stories of The End of Free Love mark a great beginning. They are seductive and migratory, tapped into our earliest sense of the world. Steinberg inhabits our first bewilderments, the terrors and the tenderness that shape our lives. To read her is to fall out of the daily into a fresh elation” [4]. Рассел известна как автор популярного детского романа о семье аллигаторов “Swamplandia” (2011), в котором традиции готики соединяются со стилем фэнтэзи. О популярности ее дебютного романа свидетельствуют уже начатые съемки фильма-сказки. Соединение реального и ирреального становится визитной карточкой 29-летней писательницы из Майями, что проявляется уже в рассказе об Оливии.
    В рассказе С. Стейнберг “The End of Free Love” центральным событием является побег к океану, гибридизация становится ключевой нарративной стратегией. Однако природа гибридизации этого рассказа меж-жанровая, основанная на соединении характерных особенностей прозы и поэзии. Нарратив обладает четким ритмом, порою даже размером, приближаясь к поэтическому. Внутренний монолог безымянного лирического героя, рассказывающего о побеге двух влюбленных к морю, подальше от взрослых, учителей и родителей, основан на повторах мыслей и отдельных фраз: “Locking is our word we made in May. These others don't know from words or locking. They fake zombie- walk. They call it locking when fakers walking a zombie way. As in faking blindness arms stuck out how we did in our rooms as kids. As in Helen Keller how we knocked into doors, I am blind I am blind…” [3, 75]. Зацикленность сознания героя на предмете любви характерна для двух рассказов, но сознание лирического героя C. Стейнберг постепенно открывается во внешний мир, поворачивается к нему, освобождаясь от метаний. Монолог героя порой звучит как обращение от лица поколения: «Мы говорим, что нам не нужны важные должности. Если у любящих есть хотя бы дощатый настил и наполненные песнями высокие своды… Наши влюбленные живут в хижинах, но в них есть кровати и окна, а за окнами бушует океан. Мы изобрели жизнь, в которой любят всей душою»: “…We invented the soulful lover life” [3,76]. Рассказ наполнен эмоциональным протестом против обыденности.
      Ключевое отличие в семантике двух повествований связано с тем, что рассказ К. Рассел об Оливии обращен к трагедии прошлого, он притягивает внимание читателя к сложности внутреннего мира подростков, приводит к мысли о необходимости душевной близости внутри семьи, о трагических последствиях ее отсутствия или недостатка. Рассказ С. Стейнберг повествует об изломанности восприятия современных подростков, нестабильности их психики и о том, насколько важными для них становятся чувства, эмоции, потребность в самовыражении. Ее произведение в первую очередь предлагает читателю задуматься о том, что ждет героев в будущем. Ткань нарратива осязаема, энергетически наполнена и важна для понимания семантики произведения не менее, чем слабо очерченный сюжет-эскиз о безымянных подростках, болезненно остро воспринимающих ограничение их чувств и свободы: «И мы отправились к океану прежде, чем кто-то успел что-то спросить. Мы отправились в мае, когда там свободно, потому что школы еще не на каникулах. То есть прежде, чем начнется Вторжение. И весь май мы могли чувствовать дух. Мы чувствовали его как долгий вдох, как нечто наполовину призрачное. Мы говорили, что больны из-за школы. Потому что школа повреждает дух» [3, 77]. Прозу С. Стейнберг важно читать в оригинале, чтобы почувствовать ритм, мелодику, волнообразное развитие-сплетение слов, мыслей и чувств героев. Семантика произведения наиболее отчетливо понимается при прослушивании рассказа на сайте www.youtube.com в исполнении автора. “Our mothers couldn’t stop us. They tried to stop us with crying and whatnot like they would’ve  stopped us….You are kids they said…We are not, we said. We are the truest thing”. Быть настоящими, чувствовать дух океана, жизни, быть обнаженными, без скорлупы условностей и социальных рамок, - в этом смысл жизни героев рассказа. «Мы были связаны, но разве это преступление? Мы только делали то, что больше всего важно для нашего жизненного пути…Нас не двое. Мы одно. Следует ли нам снова доказывать это? То, как двое стали одной настоящей любовью» [3, 75]. Пафос финальных строчек диссонансом нарушает заключительная фраза: «Мы заблудились в аптечном складе» [3, 84].
      В интервью после вручения литературной премии С. Стейнберг назвала своими любимыми писателями В.  Вульф и В. Гэсса [5]. Прозу молодой писательницы в американской критике называют «предчувствием поэзии», переходным состоянием прозы [4]. Субъективированное повествование, актуальность метафоры «жизнь-дорога», стремление героев вырваться из привычной среды, почувствовать дыхание-биение жизни, подвижность и ранимость состояний героев вызывают ассоциации с творчеством Дж. Селлинджера, эмоциональность, активная готовность отстаивать собственную позицию – с манерой битников. Художественная манера С. Стейнберг далека от постмодернизма и гораздо ближе к эстетике модернизма субъективизацией окружающей действительности, враждебностью отношений «мир» – «герой», эмоциональностью авторской манеры и стремлением героев вырваться из обыденности.
Рассказ С. Стейнберг  органичен стилистически, поэтизация нарратива (гибридизация) выделяет в качестве лейтмотива мотив любовных переживаний, усиливает лиричность повествования и позитивную энергетику рассказа. Карикатуры К. Рассел диссонируют с текстом и заставляют задуматься о том, как воспринимают реальность наши дети: во многом схематично, несколько небрежно, словно это набросок, который можно поправить позже. Многократные упоминания Тимоти о «проклятых очках» [2, 1], в которых ему приходится нырять, - характерная деталь. Сквозь очки, искажающие реальность, видят жизнь герои К. Рассел. Трагичное прошлое не пускает их в настоящее. Образ искаженной реальности пытается показать читателю и С. Стейнберг, в ее восприятии жизни больше сенсорики, что и определило природу гибридизации в рассказе о последнем дне свободной любви. Есть ли у ее героев будущее? Их мир от океанских просторов стремительно сузился до размеров аптечного склада.
     Подвижность психологических состояний подростков, эмоциональность, стремление к самовыражению и потребность в понимании открывают перед читателем обе молодые писательницы. И делают это талантливо, глубоко и самобытно, не вписываясь в каноны женской прозы. Ф. О'Koннор в эссе “Writing Short Stories” отмечает уникальную способность малого жанра прозы «рассказать то, о чем нельзя поведать никаким иным способом, что заставляет каждое слово быть значимым. Когда кто-нибудь спрашивает, о чем рассказ, единственно правильным будет посоветовать его прочитать». Внутренняя экспрессивность, символизм, неоднозначность акцентов отличают творческую манеру К. Рассел. Стилю Стейнберг более свойственны открытость, лиричность и экспрессивность, ее герои буквально требуют быть услышанными. (фрагмент статьи "Подтекстообразующая функция гибридизации нарратива в дебютных рассказах С.Стейнберг и К.Рассел", опубликована в сборнике "Американские литературные студии в Украине": [зб.наук. ст].–
К.: Виддавничий дім «Київо-Могилянська академія», 2012.– Вип.7.– С.193 – 204.)